Средство от Разбитого Сердца

После провала на прошлом уроке философии я встретила профессора Дюрана в коридоре школы. Хотелось расспросить о теме, которую мы обсуждали на лекции, но, видно, он торопился, поэтому ограничился лишь словами о моем недостатке ума: — Луна, недостаточно обладать здравым рассудком, главное — правильно его применять. На этом он развернулся и ушёл прочь по своим делам, оставив меня в смятении и пытающейся запомнить его слова, чтобы как всегда миллион раз прокрутить их в голове. — Отчасти он правду сказал, — наконец заговорил Рон Пирсон, выслушав мою тираду о несправедливости. — Ну, спасибо, — отвечаю, убирая сумку с колен. Кладу ее рядом, чтобы приступить к завтраку. Тянусь к круассану и стакану кофе. — Это все этот Виктор. Он портит мои оценки. — Но ведь паренёк не виноват в том, что ты ответа на вопрос не знала, — Пирсон продолжает бесить меня. — Что? Не смотри на меня так, это правда. Закатываю глаза, отпивая горячий напиток. Понимаю, что, возможно, слишком активно вешаю на Беккета свои проблемы, но он действительно нервирует меня очень часто. Его присутствия достаточно, чтобы внутри все сжалось до скрипа. В голове до сих пор не укладывается, что мы учимся в одной школе. Да ещё и оба баллотируемся в президенты студсовета. — Расслабься, Луна, — продолжает говорить Рон, но я отвлекаюсь на ребят, что сидят за другим столом. Парни жуют, попутно разговаривая с друзьями. Один из десятиклассников смачно откусывает хрустящий тост, при этом не умолкая. Сосед напротив заливисто смеётся, вытирая лицо от разлетающихся слюней друга. — Луна? — Да? — возвращаюсь к разговору, вспомнив и про Рона, и про еду, что стынет. Кусаю горячий круассан. — Мне тоже не очень нравится этот тип, — продолжает рассуждать Пирсон, видимо, остановив взгляд на Викторе, что сидит за соседним столом. Тоже перевожу на него взгляд, разглядывая ярко-выделяющиеся вены голубого цвета, сплетенные, словно венок из ромашек. Он стремительно сканирует страницы книги. Кажется, это «Анна Каренина», взятая из здешней библиотеки. Помню, как в прошлом году читала ее, оставив пометки, которые забыла стереть. Наверное, именно их он задумчиво изучает, перевернув книгу. Перед ним лишь потрескавшаяся от старости кружка с кофе или чаем. Вокруг никого, он один за столом. Такое ощущение, что весь поток обходил его, как торчащий камень в воде. — А тебе он чем не угодил? — продолжаю разговор, отведя взгляд в сторону. Если Беккет заметит, что я наблюдаю за ним, то снова начнёт злорадствовать. Рон корчит недовольную гримасу, превращая омлет на тарелке в кашу, не переставая ворошить его вилкой. — Не знаю даже. Взгляд у него какой-то... холодный. — ... и мёртвый. — Что ты сказала? — переспрашивает Пирсон, повернувшись в мою сторону. Отрицательно качаю головой, словно ничего и не говорила. Тогда парень продолжает. — Я видел, как вы спорили в сквере на перемене, пару дней назад. Все в порядке? — Да, он... хотела обсудить с ним важные школьные дела, а он просто пофигист. — Хах, а как же? Чего ты ждёшь от него? — усмехнулся парень. — Кажется, он только читать умеет, и то чушь какую-то нёс на литературе вчера. — Да? А что он говорил? — заинтересованно поднимаю глаза на брюнета, что сделал глоток кофе. — Мы обсуждали «Финансиста» Драйзера, а он ни с того ни с сего начал проводить аналогии с Теккереем, — фыркнул парень, видимо, обиженный тем, что не смог активно участвовать на уроке из-за «всезнающего» Беккета. — Знакомая ситуация, — встревает Митчелл, подсаживаясь за стол. — Привет, малыш, — девушка оставляет поцелуй на щеке Рона, мне лишь доброжелательно кивает. — Что ты можешь добавить? — ухмыльнувшись, говорит Рон, развернувшись корпусом к Джо. В голосе слышится усмешка, кажется, Виктор не особо его и волнует. — К обсуждению о нашем новеньком? — мы с Роном киваем. — Хм. Ну, он определенно достаточно умён. Да, Кинг? — подмигивает мне, ожидая ответной реакции, но я лишь закатываю глаза, сосредоточившись на еде, но на самом деле внимательно слушая ее слова. — Он жестко утёр Луне нос на философии, а это сделать не мог никто уже несколько лет. — Спасибо, — бубню, слегка улыбнувшись. — И ещё он очень красивый, — рассмеялась девушка, за что получила легкий удар в плечо от наигранно обидевшегося Пирсона. — Кажется, этому парню на все плевать, он будто в своём мире существует. Да какая разница вообще? Скоро вся суматоха вокруг него и Ричарда Беккета утихнет. Забей, Луна. Расслабься, Луна. Забей, Луна. Может быть, это действительно дельный совет? Снова бросаю взгляд на Виктора, но на месте его уже не оказывается. Лепет Рона и Джо превращается в разрастающуюся невидимую пелену, которую я не слышу, погружаясь в размышления. Ищу парня, замечая его у выхода, разговаривающего с профессором Дюраном. Кажется, этим двоим есть, что обсудить. Неприятно ощущать себя сдвинутой с места, за которое я билась столько лет — места отличницы. Мне стоит сосредоточиться на учёбе и кампании для продвижения в президентство. Но достаточно громкий разговор десятиклассников за соседним столом привлекает внимание: — Беккет? Виктор Беккет? Не помню такого. — Это тот паренёк с одиннадцатого, что трахнул мелкую Кинг, такой позор, — отвечает парню друг. Оказываюсь близко к нему, сама того не заметив и абсолютно не осознавая своих действий, толкаю парня в плечо, выкрикнув: — Кто ты такой, чтобы судить?! — внутри вскипает дотоле неизвестное чувство дикой ярости. Как оголенный нерв. — Чертов бог? Или святоша? — Зачем ты отстаиваешь права Беккета? — парень не промах, поэтому встаёт с места, уткнувшись грудью в меня. — Причём тут он? — вопросительно вскидываю бровь, продолжая говорить на повышенных тонах. — Это касается чести моей сестры. — Вся школа знает, что ты не любишь ее, — говорит он, усмехнувшись. Ощущаю, как непроизвольно сжимаются кулаки. Стараюсь унять нарастающее желание врезать непонятному пареньку, которого вижу впервые. — Зачем ты врешь? Хватаю его за ворот хлопковой рубашки, тряхнув со всей силы, что есть во мне. И только я решаюсь снова зашипеть, как парнишку отдергивает его друг, что сидел за столом. Никого из них я не знаю. — Отстань от него! — Прекратите сплетни распускать! — фыркнув, отвечаю. — Чокнутая! — парень приближается все ближе и ближе, пока не останавливается в полуметре от меня. — Ты хочешь нажить себе проблем? Ощущаю взгляд... Беккет, сведя брови, наблюдал за всей сценой у входа в столовую, вид у него спокойный, словно обсуждают не его, словно он не слышал перешёптывания в зале. Срываюсь с места, удаляясь к дверям. Сердце стучит так быстро, словно я пробежала марафон. Хватаю сумку со скамьи, стараясь скрыться как можно скорее. Тяжелые осуждающие кивки студентов вслед, словно намертво вонзают нож мне в спину. Прохожу мимо Виктора, стоящего у дверей, на секунду задержав на нем взгляд. Он снова даже не посмотрел на меня. Мне кажется или слёзы наворачиваются на глаза? Сердце жмёт. Руки леденеют. Рассудок затуманен. В коридоре холодно, в отличие от столовой. Хватаюсь за стены и иду в уборную, чтобы прийти в себя и затянуться сигаретой, потому что она позволит расслабиться и забыть. Иду в самую дальнюю уборную нашего крыла, там всегда пусто. Открываю дверь, повернув ледяную ручку. И охаю, когда замечаю высокую фигуру Виктора в женском туалете. Он смотрит в окно, за которым лес и туман, медленно растекающийся по траве, словно дым. Пиджак чуть помят, при этом он достаточно велик Беккету. Сумку парень сжимал в руке. Господи, как он оказался здесь быстрее меня? Пошёл по другому коридору? Как часто он бывает в этом укромном месте? Не обернувшись, он заговорил: — Хочешь закурить, я прав? — бьюсь об заклад, он вскинул бровь. Молчу, подходя ближе. Касаюсь подоконника, запрыгивая на него, и к черту, что я в юбке. — Да. Парень начинает копошиться в кожаной сумке, отыскивая что-то. Через секунду перед моими глазами красуется потрёпанный портсигар, с узорами древней Греции. Это довольно забавно. Виктор протягивает его мне, словно спрашивая, приму ли я сигарету. Мы встречаемся взглядами, отчего атмосфера накаляется все сильнее и сильнее. Судя по глазам Беккета, он вкладывает в обмен сигаретами гораздо больше смысла, чем я. Однако плюю на это, взяв одну из них. Спрыгиваю с подоконника, подойдя к раме двери. Виктор пристально следит за моими действиями. Чуть наклоняюсь, чтобы достичь середины двери, затем ударяю раму. И когда она отодвигается, вытаскиваю зажигалку из небольшого образовавшегося пространства. Беккет, кажется, впервые слегка улыбается. — У меня везде свои тайники, — говорю, возвращаясь к заплесневелому подоконнику. Сажусь обратно. Виктор закуривает сигарету вместе со мной, устремляя взгляд в даль. Казалось, что мы никогда не сумеем найти подход друг к другу, но сейчас все словно в порядке. Видимо, нам не стоит говорить, чтобы соблюдать спокойствие. Опускаю глаза, заметив «Рассуждение о методе» Рене Декарта, что высовывается из приоткрытой сумки. Книга по философии, которую мы ещё не начали изучать. Задумчиво оглядываю обложку, думая об успехах Виктора на уроках. Он повсюду носит с собой кипы книг, постоянно читает и что-то записывает в своём блокноте. Может быть, это и есть путь к успеху? Дело в том, что я делаю абсолютно то же самое, но результат иной. — Это, пожалуй, самое лучшее философское учение, — голос Виктора хрипит, словно он болен. Возможно, поэтому вокруг тонкой шеи обмотан шерстяной шарф. — Жизнь, жизнь до жизни и естество. Поднимаю глаза на парня, пытаясь осмыслить его слова. Он все продолжает смотреть в окно, так внимательно, словно заметил кого-то. Кудрявые волосы небрежно вьются, россыпь веснушек на носу делает его довольно милым. Думаю, он мог бы играть в реалистичной версии аниме, одного из самых смазливых героев. Он поворачивает голову, заострив внимание зелёных глаз на мне. — Так бы я охарактеризовал ее. — Я читала ее, — на лице парня нет удивления, он снова странным образом улыбается, сложив губы в тонкую линию. — Любимая цитата? — «Чем опытнее мастер, тем совершеннее его творение», — отвечаю без замешательства. — Твоя? Виктор выглядит так, будто всегда был готов ответить на этот вопрос; будто буквально десять минут назад заучивал каждую строку книги. — Ее нет. — Что?! Там ведь столько удивительных записей, — удивленно вскидываю брови. — Когда ты определяешь любимую цитату в хорошей книге, книга превращается в одну эту, может быть, неплохую цитату. Но соглашусь, неплохие мысли там присутствуют. На этом разговор наш окончился. Виктор осудил самого Декарта, это меня подкосило, и захотелось ударить парня по голове. Но все же Беккет показал мне выделенные им слова в самой книге, отчего сердце подпрыгивало, как на батуте, заставляя желание продолжить изучение философии подогреваться все больше и сильнее. Не знаю, зачем он пришёл в этот туалет и предложил сигарету. Не знаю и причину, почему пытался успокоить меня. Но я благодарна, что вместо обсуждения произошедшего, Виктор сосредоточился на том, что волнует меня больше, чем какие-то сплетни...