Средство от Разбитого Сердца

Его превосходительство Любил домашних птиц И брал под покровительство Хорошеньких девиц!

***

— Это была плохая идея, уже нутром чувствую, — заговорила Луна, когда мы на цыпочках подошли к медицинскому кабинету. Смотрю на неё, заметив, насколько кожа отдает меловой нездоровой бледностью. — Просто захлопнись и иди тихо, — сосредоточиваюсь на задании, не забывая осматривать коридоры. — Иди ты к черту, херов наркоман. Поворачиваюсь, смерив девушку презрительным взглядом. — К слову, ты сама попросила достать бенадрил. В таком случае, я не один наркоман в коридорах школы, — бурчу, уже порядком устав от нытья Кинг. Хотя, возможно, она и не ноет, просто я отчаянно пытаюсь выдрать слова из контекста. Луна выглядывает из-за стены, чтобы проверить, нет ли кого. Когда девушка оборачивается, кивнув, я обхожу ее стороной, чуть пихнув плечом, ожидая ее реакции. Такого уже типичного кинговского «пошёл к черту». Но его не следует, девушка лишь смиренно плетётся позади, испепеляя мою спину; я чувствую это, ее острый взгляд, как херова наждачка. Медикаменты хранятся в главном здании Хериота — в школе, потому вечером здесь можно встретить лишь редких учеников или заблудших призраков старого монастыря. Здание школы спроектировано в семнадцатом веке, изначально будучи монастырем; однако, после печального самоубийства одной из монахинь, его реконструировали, переделав в частное учебное учреждение. Замечательно, осталось дождаться суицида одного из учеников, чтобы здание реконструировали под нечто иное. Сам же медицинский кабинет располагался в облупленной от времени части школы, и коридоры, кружившие вокруг, знамениты своими порфировыми колоннами, за которыми удобно прятаться. Этим чудо-строением мы и пользовались. Мы с Луной добрались до кабинета врача. Остановившись, я ждал, когда девушка дойдет до меня. — Ты можешь быстрее ковылять? — Иди к черту, — а вот и она, та самая коронная кинговская реплика. — Ты достал ключи? Киваю, вытащив связку из кармана куртки. Стащить ключи у охранника — плёвое дело. Этот старикан всегда спит. Сую их девушке, чтобы та незаметно вошла и достала бенадрил, пока я на стреме. Луна ищет подходящий ключ тысячу лет. — Что не так? — спрашиваю, оскалившись. Луна же, сведя брови, ловко подбирает ключ. — Ты можешь быть хоть немного терпеливее? — она на секунду бросает на меня взгляд холодных серых глаз сквозь вьющиеся волосы, в голове сразу же всплывает дневной урок Дюрана и этот ее пытливый взор заинтересованности. Она обветрена и измучена, но все ещё красива, несмотря на жестокое обращение, которому подверглась. — Черт подери! — приглушенное шипение девушки заставляет отвести затупленный взгляд от давно скрывшихся за волосами хамелеонов. Луна уронила связку на каменный пол с сопровождающим мерзким клацающим звуком. Недовольно свожу брови, оттолкнув девчонку в сторону. — Господи, ты хоть что-нибудь сделать способна? — тянусь к ключам одновременно с Кинг, встретившись с ней лбами. — Мразота... не прикасайся ко мне! Кинг отпрыгивает назад, лишь на мгновение замешкавшись и повременив с ответом. Костлявой кистью отбрасывает надоедливые волосы назад, насупившись. Требуется мимолётное отражение света луны, чтобы заметить опухшие глаза. Из-за чего девчонка ревела? Виктор, блять, не твоё это дело. — Знаешь что! С чего ты возомнил, что можешь раздавать нравоучения? — Я устал, — коротко отвечаю, сложив руки в замок, пока она изворачивается, словно белка в колесе, пытаясь справиться с потоком ярости, неожиданно взбунтовавшимся в ней. Хотя, буквально пару минут назад казалось, что в ней померло все живое. — И это все, что ты скажешь? Твоя дерзость переходит все дозволенные границы. Захлопнись бога ради. — Кинг, ты закончила? — все еще удивлён, насколько просто вывести эту малявку из себя. Будь она моим соседом по комнате — давно бы взялась за петлю. — Надо быть более сдержанным, что ли. — Это ты мне говоришь? Комичная ситуация, потому что возмущена сейчас именно ты, — делаю ударение на «ты», чтобы девушка почувствовала мое превосходство. Однако, она лишь хмурит брови, насупившись. Кажется, Кинг решительно настроена продолжить спор. Но у меня действительно нет сил спорить. — Кинг, мать твою, если ты скажешь ещё хоть слово... клянусь, ты очень об этом пожалеешь, — шиплю девчонке в лицо, пока та отчаянно пытается побороть в себе язвительность. — Может быть, тебе напомнить о фотографиях, попавших в руки твоего отца Хью? — надменно вскинув бровь, заставляю внутренности Луны сжаться. После продолжительной паузы коридор охватил короткий прилив сатанинского смеха, отчего я бешено заморгал, опешив. Девчонка вырвала ключи из моей руки, откинула назад волосы и, толкнув меня в сторону, вновь принялась пробовать разные вариации. — Конечно, — вдруг вставила Кинг, не поднимая глаз. — Ты только и можешь, что шантажировать, как твой отец. — Кинг, — схватив девку за руку, я дернул тощее туловище на себя, заставив серые глаза взглянуть на меня. Недовольно сведя брови и выдавив язвительную ухмылку, она уставилась на меня, словно давая понять, что готова принять очередной поток оскорблений с моей стороны. — Если мой отец сумел изнасиловать твою чёртову сестру, то это не значит, что я не сделал бы то же самое. — Да? Собственно, я и не сомневалась, — сощурив большущие глаза, выделяющиеся на фоне узкого лица, и сжав губы, она наконец закончила предложение, придвинувшись ближе. Ближе дозволенного, но меня словно заморозило на месте, пока взор, теряясь, бегал по чёрным зрачкам девушки. — Ещё тогда, после вечера срыва Джорджии, в туалете, когда ты психанул на меня, я поняла — что ты просто боишься сексуальной близости. Ты просто боишься сексуальной близости. Возможно, эти слова бы задели меня, если бы не заметно дрогнувшее тело девчонки. Она была жертвой насилия. И в этом абсолютно нет сомнения. После всех студенток, коих трахнул мой отец, я наблюдал картину исчезнувших красок с некогда яркой кожи, потухших глаз, задыхающихся в пламени — поникших и разбитых. Такова и она, Луна, стоящая напротив. С этими нелепыми, и даже в какой-то степени дурацкими высказываниями, Кинг лишь позволяет мне взглянуть внутрь, понять, что и кто она такая. И каково ее разбитое, немощное, убогое и уничтоженное существо. Потому и внимания ее слова не заслуживают. — Не делай вид, словно тебе плевать! — А ты не делай вид, словно в тебе достаточно смелости говорить о собственной насущной проблеме, херова врунья, — отвечаю спокойно. — И... ты... — девушка не может найти слов. — Что за бред ты нёс на философии? Что за луна? — О, поверь мне, дорогая, это не про тебя. Упаси Боже, упасть столь низко, — наши взгляды в одно мгновение заостряются на моей руке, сжимающей ее бледную кисть. Луна вмиг выдергивает ее, прижав к себе, в попытке укутать каждую часть открытого тела. — Мерзость какая, — последнее, что я отвечаю перед тем, как выдернуть ключи. И по какой-то удивительной случайности первый попавшийся отворяет дверь в кабинет. Как и договаривались, и отложив нарастающую ссору, по плану Луна заходит внутрь, пробегаясь меж стеклянных полок в поисках нужного препарата, пока я на стреме наблюдаю за оживлённостью коридора, всеми силами стараясь не смотреть в помещение, кишащее дикими препаратами, с которых я слезал. Но желание пересиливает, и краем глаза я заглядываю внутрь. И вдруг мне показалось, что осенняя тьма выдавит стёкла, вольётся в комнату, и я захлебнусь в ней, как в чернилах. Пепел времени неистово овладевал мной, пока взгляд жадно бегал по полкам, заполненным морфием... И я чувствовал, как вновь проигрываю. На рефлексе хлопаю дверью, после осознав, что это был невероятно громкий хлопок. В открывшемся проеме сразу же появляется испуганная Кинг, сжимающая в руках три картонные пачки препарата. Потерянные глаза, полные паники, смотрят на меня с отчаянием. Хватаю сумку, висящую на плече девчонки, и яростно запихиваю туда бенадрил, пытаюсь закрыть дверь на ключ, но у меня не выходит, потому старательно прислушиваюсь. — Кажется, все спокойно, — констатирует Кинг, пытаясь отдышаться. Хватает секунды, чтобы она треснула меня по плечу, зашипев: — Какого черта ты творишь, придурок? Хочешь, чтобы нас поймали? — Не смей прикасаться ко мне! — смахиваю с пиджака невидимые прикосновения девчонки, скорчив самую что ни на есть брезгливую гримасу. — Боже, как же ты жалок, — выплевывает она, выводя меня из себя в тысячный раз за последние десять минут. И только я намеревался ответить, как послышался торопливый топот каблуков. Не могу окрестить себя человеком святым или хотя бы добрым, но в этот момент, в момент осознания, что ее поймают, все что я мог сделать, чтобы спасти Луну от наказания и удаления портрета с доски почета — это затолкать в открытый шкаф с принадлежностями для уборки. Не знаю, зачем, почему и чем я руководствовался. Наверное, было достаточно увидеть в радужке переливающихся глаз страх. И вот она уже внутри, а я смиренно встаю посреди коридора, готовый быть пойманным Беатрис или Дюраном. Я не успел закрыть дверь в медицинский кабинет, где в шкафу прячется Луна. И каково облегчение, когда в чёрном силуэте на пороге наружной двери я различаю стажера, блондинку с сегодняшнего урока философии. — Кто здесь? — тонкий голос заполоняет пространство. В коридоре пахнет гнилой малярийной сыростью, отчего меня словно снова вводит в состояние снобизма. — Я серьезно, кто здесь... Виктор? — девушка замечает меня, приблизившись ближе. Откуда она знает мое имя? Блондинка недовольно сводит брови, когда видит открытую дверь в медицинский кабинет и связку ключей в моей руке. — Ты же понимаешь, что мне придётся донести на тебя? — Может не придётся, — отвечаю, стараясь соблюдать спокойствие и молясь, чтобы идиотка, скрывшаяся в шкафу, ничего не учудила. — Беккет, ты ничем не отличаешься от других учеников. Никаких привилегий. А это, — тонкая рука указывает на медицинский кабинет, — правонарушение. Светлые волосы девушки раздувало гниловатым беспокойным ветром осени, заставляя пыль взлетать до потолка, затем медленно приземляться на подоконники. Когда она приблизилась, я четко рассмотрел общипанные по краям в ниточку пинцетом брови, от лунного света они сгустились и чёрными дугами легли над зеленевшими глазами. Проявились и желтенькие тени у висков, и две чуть заметные сеточки у наружных уголков глаз. Кожа щёк налилась ровным розовым цветом, лоб побелел, а завивка волос чуть растрепалась. На старшеклассницу она не похожа. Скорее, девушка уверенных двадцати трёх. Но я люблю женщин постарше, потому умело облизал губы, потупив взгляд в пол, ведь на них, то есть на женщин — это действует безотказно. Один шаг вперёд, ухмылка, и она уже моя. — Звучит неубедительно, — замираю в опасной близости от блондинки, грудью ощущая её сбившееся дыхание. Прячу ключи в задний карман брюк, свободной рукой медленно убираю прядь с её лица. Наклоняюсь ниже, слегка касаясь губами мочки уха; мне нужно вытащить нас из этой дерьмовой ситуации. — Я прекрасно знаю, о чём ты сейчас думаешь. — Беккет, я... Не дав возможности ответить, впиваюсь губами в тонкую шею. Блондинка упирается ладонями в мою грудь, но вместо того, чтобы оттолкнуть от себя, маленькие руки скользят к плечам, с силой сжимая ткань пиджака. В следующее мгновение я разворачиваюсь, грубо прижав хрупкое тело к стене, в ту же секунду оторвав от земли, тем самым вызвав резкий вздох, но мне плевать. Длинные ноги обвиваются вокруг моей талии, неконтролируемый стон срывается с пухлых губ. Так я и думал, не прошло и минуты, а девица потекла. Сделав шаг назад, толкаю дверь в кабинет, так кстати оставшийся незапертым. Двигаюсь влево, поспешно усадив блондинку на свободный край стола. Чувствую, как тонкие пальцы утопают в моих волосах, чуть оттягивая кудри. Возбуждение не заставляет себя долго ждать, когда в подсознании всплывают картинки моего коварного плана. Никаких поцелуев, никакой нежности; я собираюсь буквально вытрахать из неё всё дерьмо. Чуть отклоняюсь назад, широко раздвинув ноги девушки с такой быстротой, что она ахает от неожиданности. Одной рукой плотно удерживаю тонкую талию, второй попутно расстёгиваю ширинку брюк, приспуская боксеры, освобождая пульсирующую эрекцию. Не теряя времени, задираю юбку, грубо отодвигаю тонкие трусики в сторону, пальцами провожу по мокрому входу. Изящная ладонь сжимает мой член, медленно скользя по длине, отчего я становлюсь ещё твёрже. Отдергиваю её руку и без предупреждения вхожу, вызвав стон, больше похожий на писк. Ещё шире раздвигаю худые ноги, скользнув внутрь до упора. Подняв голову, взглядом сталкиваюсь с блеском зелёных закатывающихся глаз. Девушка подаётся к моим губам, но я тут же тяну её за светлые волосы, заставляя запрокинуть голову. Жадно припадаю к длинной шее, зубами царапая тонкую кожу, оставляя багровые следы. Делаю пару грубых толчков, чувствуя, как тёплые влажные стенки сжимаются вокруг меня. Продолжаю вбиваться в неё, растягивая тугой центр — очередная дырка, которую мне без особого труда удалось поиметь. Я вонзаюсь по самое основание, заставляя девушку буквально задыхаться. — Виктор... Я... — протяжно стонет она, готовая кончить в любую секунду. Оторвав голову от шеи, выпрямляюсь, удерживая блондинку на месте, второй рукой упираясь в твёрдую поверхность стола. Стискиваю зубы, наблюдая, как её губы приоткрываются, в тщетной попытке сделать вдох. — О, Боже... — скулит девушка, откинув голову назад, в то время как я не сбавляю темп. Не издав ни звука, смотрю вниз, как мой гладкий член полностью исчезает внутри. Вдруг её бёдра начинают дрожать, а мышцы бешено пульсировать, когда она достигает оргазма. Сделав ещё пару жёстких толчков, резко выхожу, кончив девушке на ногу. Отпускаю её спину, обеими руками цепляясь за край стола, позволяя слабому телу обессиленно рухнуть назад. Тёмное помещение наполняют прерывистые тяжёлые вздохи. Немного придя в себя, блондинка приподнимается со стола, по пути схватив салфетку, быстро вытирая следы моего наслаждения, поправляя юбку, в то время как я не двигаюсь с места. — Правонарушение, — шепчу, не поднимая головы. — Ч-что? — непонимающе произносит девушка. Я смотрю на неё, замечая смятение, отчего ухмылка непроизвольно всплывает на моем лице. — Это, — киваю между нами, — правонарушение, — четко повторяю. — Ты — херов стажёр, а я студент. Интересно, что на это скажет профессор Дюран. Недальновидная девица, насупив брови, спрыгивает со стола, чуть пошатнувшись. Неудивительно, ведь я только что буквально трахнул ее в медицинском кабинете. — Я никому не скажу... — Что не скажешь? — Что ты украл ключи от кабинета, — гулко сглотнув, уточняет она. Утвердительно киваю, резко застегнув ширинку брюк. — Ты все еще здесь? — язвительно бросаю, недовольный ее заторможенностью. И только когда блондинка выбегает из помещения, я осознаю, что даже не удосужился узнать ее имени. Хотя, какого хера меня должно это волновать? Проверяю ключи в кармане, убедившись, что они на месте. Поднимаю глаза, осознав, что, кажется, благодаря жаркому сексу избавился от навязчивых мыслей о лекарствах в кабинете. — Вот, как решают проблемы, Кинг, — открываю дверцу чуть приоткрытого шкафа с принадлежностями для уборки, заставляя лёгкий порыв ветра обдуть темные волосы девушки, стоящей внутри в обнимку со швабрами. — Ты опять подглядывала? — не могу унять улыбки от расширенных глаз Кинг и копеечных зрачков. — Ты омерзительный! — язвит девчонка, толкнув меня в плечо, таким образом выбираясь из укрытия. — Вот только не ври, что тебе не понравилось. Девушка, стоя спиной ко мне, лишь выдавливает: — Я просто... терпеть тебя не могу, — затем вытаскивает пачку бенадрила из сумки, сунув мне в руку, обернувшись в пол оборота. — Доказал? Что блять? — Доказал, что не сексуально озабоченный? — все же повернувшись, прошептала девушка, вмиг напрягая черты лица. — Мне никому ничего не нужно доказывать, идиотка, — отвечаю, пройдя мимо с каменным лицом. — В отличие от тебя. Бедный Хью, что же с ним станется, когда он узнаёт всю правду о тебе? В ответ тишина. Лишь угрюмый взгляд коротышки. И снова я победил. Херова дура — ноль, Виктор Беккет — два.