bad!trip

      В понедельник с утра Намджун берет с собой куртку, которую Тэхён попросил передать Чонгуку, и кидает её на переднее пассажирское сидение своей машины. Выйдя из дома чуть позже, чем обычно, он попадает в утреннюю пробку на дорогах. Ситуацию усложняет обрушившийся на город ливень. Он переключает радиостанции на магнитоле, пытаясь найти что-нибудь гораздо более веселое, чем новая баллада от Айю, пока крупные капли дождя разбиваются о лобовое стекло, после стекая по нему водопадом. Город сегодня серый. Видимо, даже у радио-диджеев настроение меланхоличное.       Атмосфера в городе отражается и на настроении в подразделении. Сотрудники, хмурые и раздражённые, стряхивают влагу с зонтов прежде, чем войти внутрь. Многие из них не зашли за привычным утренним кофе, ведь из-за непогоды слишком велика вероятность опоздать.       Когда с опозданием в отдел входит он, его ребята уже все на своих местах и с улыбками здороваются с ним.       — Тэхён просил передать Чонгуку, но это, кажется, твоё, — Намджун кидает кожанку в руки Хосока.       Тот куртку критично оглядывает под пристальным взглядом Чонгука, приподнявшего одну бровь.       — Надеюсь, они её не опорочили, — бубнит Хосок, аккуратно складывая свою куртку, чтобы убрать в сторону.       — Что ты сказал? — подаётся вперёд сидящий за своим столом Чонгук, будто не расслышал комментарий коллеги.       — Говорю, надеюсь, что не придётся отдавать в химчистку!       — Ага, — хмыкает младший Чон, утыкаясь обратно в написание отчета.       Последнее время у отдела довольно большая загруженность, работа не прекращается даже на выходных, поэтому в понедельник с утра у Намджуна на столе несколько отчетов, оставленных там Бёль перед его приходом. Раздав команде задания на сегодня, Намджун погружается в дела, лишь изредка прерываясь на перекур или кофе. Хеджин, Чонгук и Хосок сегодня работают на выезде, у них очередные допросы и осмотры мест преступлений, поэтому на обед с Бёль они идут вдвоём, только под конец к ним присоединяются ребята из другого отдела.       Ближе к вечеру в отдел возвращается Чонгук и, прежде чем уйти домой по окончании рабочего дня, подкидывает Намджуну ещё один отчёт, о дежурстве в ночном клубе.       Домой начальник отдела снова не торопится. Тэхён сегодня ведёт детей на день рождения одноклассника в какой-то развлекательный детский центр, с квестами, играми и прочим весельем, которое наверняка затянется на весь вечер, поэтому, Намджуну тоже можно особо не спешить. Высовывать нос на улицу не хочется, даже если ему нужно всего лишь дойти до своего автомобиля, припаркованного на территории подразделения. Дождь к вечеру разошёлся сильнее, а порывы ветра сносят всё вокруг. К утру город будет выглядеть словно после бомбежки. Но им не привыкать, тайфуны в Корее — нередкое явление.       Сделав несколько обжигающих глотков из кружки, он накидывает на плечи блейзер. Становится прохладно в помещении. На телефон приходит сообщение от брата. В нем несколько фотографий с праздника, на котором его дети весело смеются, так, что даже глаз почти не видно. Губы Намджуна трогает улыбка, пока он листает фото. На одном из них, где можно крупным планом увидеть Йери, Намджун замечает немного туши и помады на её лице, и качает головой. Тэхён, как обычно, позволяет племяннице всё, что она захочет. Особенно, если это касается их внешнего вида. С его легкой руки (и намджуновой кредитки) в их шкафах появляется куча одежды и обуви, которую они даже сносить не успевают, а волосы претерпевают изменения стабильно каждые несколько месяцев.       Рассмотрев все фотографии, Намджун отправляет ответное сообщение, спрашивая, до скольки они будут на празднике и откуда их забрать, ведь на улице страшная непогода. Опасно. Тэхён в ответ пишет, что их подбросит домой мама Уджина. Намджун усмехается. Удивительно, эта женщина всё никак не оставит своих порывов в сторону его младшего брата. Забавно, думает он. В её глазах он прекрасный рыцарь, готовый жертвовать своим личным временем ради племянников, вежливый и галантный, к тому же, не обделённый внешностью. Наверняка, представляет себе, каким прекрасным отцом был бы Тэхён. Знала бы она, что никакой он не рыцарь, но та ещё принцесса. Послав брату смайл с плачущей от смеха мордашкой, Намджун откладывает телефон в сторону и зажигает на рабочем столе лампу. За окном почти стемнело.       Домой он собирается снова самым последним на их этаже. Он заканчивает с делами в начале одиннадцатого, убирает в сейф табельное оружие и некоторые документы. Пройдясь по отделу проверяет, всё ли в порядке и отключает везде свет.       Спускается вниз он по пустынным лестницам и коридорам. Всё ещё особо не торопится, поэтому лифт игнорирует. Дойдя до просторного холла, прощается со службой безопасности, проходит через турникет и уже собирается выйти на улицу, как в него влетает со всей дури кто-то насквозь промокший.       — Чимин? — Намджун машинально придерживает парня, чтобы не упал на землю от мощного столкновения, и удивляется, поняв, что это никто иной, как их хороший знакомый.       — Я... простите... — Чимин оглядывается по сторонам, лепечет сбивчиво и еле слышно осипшим голосом, и Намджун замечает его покрасневшие глаза, в которых плещется страх. Парень в его руках дрожит.       Они привлекают внимание службы безопасности, но Намджун отмахивается, уверяя, что всё в порядке и он разберётся сам.       — Что ты здесь делаешь? У тебя что-то случилось?       Чимин продолжает вертеть головой, загнанно дышать и дрожать, и Намджуну приходится встряхнуть его, чтобы заставить говорить.       — Можно мне внутрь?... Пожалуйста, позвольте мне переночевать здесь, я не доставлю...       — Все уже ушли, Чимин, я не могу оставить тебя здесь. Может, объяснишь, что случилось?       Чимин опускает голову, снова замолкая. Намджун оглядывает его с макушки до ног. Насквозь мокрый, на джинсах в области коленей грязь. Не по погоде в одном тонком полосатом лонгсливе, который прилип к телу, совершенно не спасая от дождя и ветра.       Намджун снова чувствует это. Жалость. Сочувствие. У Намджуна снова перед глазами младший брат, такой же бестолковый, безрассудный.       — Ладно, — вздыхает он. — Идём в машину.       Похлопав его по продрогшей спине, Намджун направляет Чимина в сторону парковки и тот послушно идёт за ним. Открыв переднюю пассажирскую дверь, он запускает Чимина внутрь, и тот с каким-то облегчением залезает на сиденье. Благо, оно из кожзама — не должно промокнуть. Намджун усаживается за руль и включает обогрев салона, чтобы парень мог согреться, хотя в этом ему будет мешать его вымокшая одежда.       Чимин натягивает мокрые рукава на ладони, словно пытаясь спрятаться, и снова смотрит вниз, пряча взгляд.       — Давай, я отвезу тебя домой? — предлагает Намджун.       — Нет, — качает головой парень. С его щёк скатываются и падают на бёдра слезинки. — Пожалуйста, не надо домой.       — К Хвиин? — Намджун делает ещё одну попытку, но Чимин снова отказывается, тихо всхлипывает и вытирает лицо рукавом. — Что случилось? Почему ты пришёл сюда?       — Здесь... безопасно, — выдыхает Чимин, поднимая голову и смотря в окно, за которым всё так же ливень стеной.       — Безопасно? — Намджун приподнимает бровь. — Тебе кто-то угрожает?       — Я думаю... что за мной следят, — тихо и отрывисто говорит Чимин, не смотря на Намджуна. — Мне страшно. Я чувствую чьё-то присутствие. Постоянно. Даже дома.       — И как давно это продолжается?       — Пару дней... наверное.       — Как давно ты принимал мескалин?       — Что? — Чимин вздрагивает и обращает неверящий взгляд на мужчину, едва не задыхаясь от возмущения. — Это не... да с чего вы... я чувствую, что убийца где-то поблизости! Таблетки здесь не при чем! Не держите меня за конченого торчка!       Намджун вздыхает. Он должен был спросить. Он знает, что Чимин принимал. Так же как и знает, что, вероятно, никто за ним не следит.       — Чимин, успокойся, пожалуйста. И ответь на вопрос. Как давно ты последний раз принимал?       Чимин молчит некоторое время. Наверное, борется с совестью, не зная, ответить честно или соврать. Может, размышляет, есть ли в этом смысл. Он ведь у Намджуна как на ладони. Намджун старше, опытнее, он таких на раз раскусывает.       — Прошлой ночью, — выдавливает Чимин в конце-концов, снова стыдливо отворачивается.       — Я думал, что мы договорились. Ты обещал завязать. Обратиться к специалисту.       — Я обещал попробовать... и я правда не завишу. Мескалин не вызывает физической зависимости, я в любой момент могу...       — Так завяжи.       — Всё не так просто...       — Ты сам себе противоречишь.       — Пожалуйста... — Чимин поворачивается к Намджуну и его глаза полные слёз. Совершенно честные, ищущие у него защиты глаза. — Поверьте мне, я правда чувствую... мескалин не при чем. Я не принимал его до прошлой ночи, все эти дни после заключения. Но ночью... было страшно. Мне нужно было немного... почувствовать себя лучше.       Намджун снова представляет на месте Чимина своего младшего брата. Что, если бы ему нужна была помощь? Что, если бы ему точно так же не верили? Куда он пошёл бы? Что делал бы, не будь у него Намджуна, готового решить любую его проблему?       — Ладно. Допустим, — согласно кивает Намджун, и Чимин облегченно выдыхает, замечая переменившийся взгляд. — Тебе совсем некуда пойти сейчас? Никакого безопасного места? Может, всё-таки, к Хвиин?       — Она убьёт меня за мескалин... не хочу её расстраивать. Она и так из-за меня... — вздыхает Чимин. — Может, я мог бы остаться в том кабинете, куда вы меня вызывали для дачи показаний? Там, кажется, был диван. Можете даже закрыть там меня, если боитесь, что...       — Дело не в этом, Чимин. Просто не положено. Это не то место, в которое можно заявиться постороннему человеку и остаться на всю ночь, — объясняет Намджун и с каждым его словом у Чимина гаснет взгляд. — Давай поступим вот как: ты переночуешь сегодня у меня дома, мы поговорим о том, что тебя, возможно, преследуют, и я обещаю подумать об этом. Идёт?       Намджун видит сомнение во взгляде Чимина, который всё же в итоге согласно кивает. Он и сам сомневается, стоит ли тащить домой малознакомого парня, туда, где спят его дети, где его безопасная территория, куда его рациональная сторона никого бы и не подумала привести. Но Намджун снова смотрит в печальные глаза, полные доверия к нему, и думает, что за одну ночь ничего не произойдёт. Он просто поможет парню, потому что он хороший человек. Он помогает людям, это его работа.       По относительно свободным дорогам, характерным для столь позднего часа, они быстро добираются до дома Намджуна. Они с Тэхёном и детьми живут в довольно обычной высотке в тихом районе, с симпатичным зелёным двором с детской площадкой и тренажерами для занятий на воздухе. Чимин, хоть и всё ещё не отошёл до конца от состояния паники и страха, разглядывает всё с любопытством. Намджун думает, что, наверное, парню непривычно бывать в таких домах, ведь он вырос в золотой клетке, где одна только комната обставлена дороже, чем вся его квартира. А потом он вспоминает, в каких местах на самом деле бывает Чимин, и все эти мысли его покидают.       Чимин следит за каждым его движением, пока он ведёт машину, пока паркуется на подземной парковке дома, пока ведёт его до квартиры. Пак молчит, не задаёт никаких вопросов, только смотрит.       Открыв дверь ключом, Намджун пропускает его внутрь и закрывает за ними.       — Только не шуми сильно. Дети, скорее всего, уже спят.       По лицу Чимина тенью проскальзывает удивление, но он кивает в ответ и принимается стаскивать с ног свои брендовые кроссовки, которые после испытания тайфуном можно только выбросить.       На шум в прихожей из кухни выходит Тэхён. Он, видимо, собирается тоже идти спать, потому что с лица уже смыта косметика, а волосы на макушке завязаны в маленький хвостик, чтобы не мешались. Заметив, что Намджун вернулся домой не один, Тэхён округляет глаза.       — Ты? — удивляется Тэхён, глядя прямо на Чимина.       — Вы что, знакомы? — Намджун, нахмурившись, переводит взгляд от одного к другому, пока Чимин снова съеживается, но теперь от пронзительного взгляда Тэхёна.       — Да это же тот муд... тот чувак, который у меня в клубе увёл парня! — тычет Тэхён в гостя.       — Так. Не хочу это слушать, — прерывает его Намджун, как и всегда, когда Тэхён начинает рассказывать о своих парнях. Не то чтобы ему было неинтересно или неприятно, нет, но Тэхён любил обо всём рассказывать в красках. — Чимин, я дам тебе сухую одежду и полотенце, можешь принять душ. Потом приходи на кухню.       Намджун идёт в свою спальню, позвав Чимина за собой, чтобы выдать ему вещи и показать, где находится ванная комната. Тэхён, недовольно сложив на груди руки, следует за ними, наблюдая молча за происходящим.       Выбрав из шкафа футболку с длинным рукавом и мягкие домашние штаны, он вручает вещи смущающемуся Чимину и отправляет его в ванную, которая находится прямо напротив. Как только тот скрывается за дверью, Намджун принимается устало расстегивать пуговицы на сорочке, игнорируя взгляд брата, направленный на него.       — Если ты решил вспомнить юность и замутить с парнем, то конкретно этот, — Тэхён указывает на дверь ванной, — не самый удачный вариант.       — Много ты помнишь о моей юности, — усмехается Намджун, скидывая рубашку на постель и натягивая простую чёрную футболку.       — А вот и помню!       — Ты был сопливым пиздюком, ты даже ничего не понимал.       — Зато я вырос и всё-всё понял! Вы с Джисоном не просто дружили, и не математику решали у тебя в комнате! И он стонал не потому, что ударился мизинцем об угол кровати, как ты потом мне сказал! Да может ты вообще мне психику детскую поломал! Может, это от тебя мне передалась гееватость!       Намджун заливается смехом, забыв, что рядом уже спят дети, и зажимает себе рот рукой, как только вспоминает.       — Смешно ему... — бурчит Тэхён. — Ну а если серьезно, откуда ты его взял и почему он у нас дома? Что вас связывает?       — У нас есть что-нибудь на ужин? Пошли на кухню, там расскажу всё, — Намджун бросает на край кровати пижамные штаны и расстёгивает ширинку на своих брюках с идеальными стрелками.       — Ладно. Пойду поставлю вариться рамён.       Намджун заходит на кухню спустя несколько минут и усаживается за стол. Пока Чимин принимает душ, он в общих словах успевает объяснить Тэхёну, что у них дома делает парень, с которым тот уже в некотором роде был знаком по одному ночному клубу, который они оба, как оказалось, посещают. На словах о гей-клубе у Намджуна, как и всегда, заиграли желваки. Он уже сбился со счету, сколько раз просил Тэхёна прекратить туда ходить. Как о стенку горох.       Чимин заходит на кухню, когда Тэхён ставит на стол кастрюльку с рамёном. У него тут же урчит в животе, и Намджун усмехается, выдвигая для него стул. Тэхён кладёт перед ним палочки для еды громче, чем следовало, заставляя Чимина слегка вздрогнуть.       — Ну, и как там Джунхёк? — обращается он к Чимину.       — Кто?...       — Парень, которого ты у меня увёл из-под носа, — напирает Тэхён, испепеляя его взглядом.       — Тэ, прекрати и садись есть, — прерывает строгим голосом Намджун.       — Я не голоден. За собой убрать не забудьте. Спокойной ночи, — хмыкает Тэхён и выходит из кухни, направляясь в сторону спален.       На кухне вмиг становится тихо. Чимин неловко закусывает нижнюю губу, не смея прикоснуться к приборам. Намджун отмахивается, указывает в сторону ушедшего брата и двигает кастрюлю поближе к гостю.       — Ешь.       Чимин благодарно едва различимо улыбается в ответ и берет палочки в руку. Они едят молча, Намджун периодически поглядывает на парня. Тот ест так, словно ничего вкуснее до этого не ел. В этом Намджун даже согласиться может — Тэхён кладёт в лапшу столько слайсов плавленного сыра, что в купе с большим количеством перца становится самым вкусным блюдом в мире.       Когда с рамёном покончено, Чимин первым подскакивает со стула, чтобы убрать со стола. Намджун немного удивляется. Не думал, что таким, как Чимин, свойственно что-то самостоятельно делать руками. Но Чимин начисто вымывает всю посуду и в идеальном порядке оставляет стол, за которым они ужинали. Намджун мысленно себя отчитывает за такое стереотипное мышление. Становится интересно, кто же такой Пак Чимин на самом деле.       — Мы собирались поговорить, — напоминает он, показывая Чимину на стул, предлагая занять прежнее место. — Расскажи для начала о себе.       — Обо мне? Но вы и так всё обо мне уже знаете.       Чимин опускается снова на стул напротив Намджуна. Только сейчас он замечает, что тот закатал не только штанины внизу, но и рукава его футболки, потому что его одежда ему чересчур велика.       — Я знаю только сухие факты твоей биографии. Где родился, где учился. Ничего о тебе я не знаю. Я привёл тебя к себе домой. Я же имею право узнать о тебе больше, правда?       Чимин согласно кивает.       — Что вам интересно узнать?       — Расскажи всё с самого начала. Как, когда, почему ты начал принимать таблетки. Ты совсем не похож на парня из дурной компании, и тем более, не похож на наркомана. Что случилось с тобой?       Чимин недолго мешкает. Намджун видит, что он сомневается, рассказывать ли ему. Он знает, что обнажать душу сложно. С другой стороны, с незнакомцем это сделать проще, чем с кем-то родным. Ты просто выговариваешься и забываешь. Иногда это хороший способ немного облегчить душу.       — Если с самого начала... — задумывается Чимин. — Наверное, всё началось, когда у меня появились первые отношения. С парнем.       Он выдерживает паузу, и Намджун понятливо кивает, показывая, что всё в порядке и Чимин может продолжать рассказ.       — Я был закрытым в школе. Посвящал всё свободное время учебе. У меня не было отношений, пока все начинали встречаться, гулять. Я стеснялся своей ориентации, поэтому, мне проще было быть одному. Про мою ориентацию знала только Хвиин. Забавно, но одно время я ей нравился. Тогда мне пришлось сказать о том, что я гей. Она нормально это восприняла. Наверное, поэтому она стала моей лучшей подругой.       — Она хороший друг, — подтверждает его слова Намджун. Он не слишком хорошо знаком с интерном Сокджина, но мог видеть, как она переживает за Чимина.       — В университете всё изменилось почти сразу. Я влюбился. Его звали Хёну. Он был открытым геем, учился на курс старше. У нас всё быстро закрутилось. Я его любил. Надеюсь, он меня тоже.       — Что с ним произошло?       — Он... я нашёл его повешенным, — выдавливает Чимин. — В нашей квартире.       — Твой парень совершил самоубийство? — осторожно уточняет Намджун.       Он видит, как тяжело этот рассказ даётся Чимину, но не может не спросить. Он не первый день и даже не первый год в своей профессии. Он знает, что бывает.       — Следствие сказало, в его организме нашли наркотики. Он накачался и покончил собой.       — Ты знал, что он принимал наркотики?       — У него были друзья, которые принимали, барыжили ими. Хёну иногда курил траву. Редко. При мне он никогда почти этого не делал. Только если мы зависали с его друзьями. Тяжелых наркотиков я никогда у него не видел.       — Что было потом?       — У меня была депрессия. Я вернулся домой к родителям и перестал ходить в университет. Просто лежал в постели днями напролёт. Мне ничего не хотелось. Родители дёргали меня по психологам и психиатрам, бесконечно кричали и проклинали Хёну. Говорили что он испортил мне жизнь, а я оплакиваю его, будто наши отношения что-то значили, — горько усмехается Чимин, утирая скатившуюся слезу. — Они так и не приняли мою ориентацию.       — Мне жаль.       — Я три года пытался смириться с его смертью. Тогда и Хвиин уже била тревогу. Начала меня вытаскивать из дома. В университет я так и не вернулся. Вместо этого начал гулять. И пить. Ходил по клубам. В одном из них однажды я и встретил друзей Хёну. С этого всё и началось. Джувон предложил таблетку, сказал, что станет легче. Заверил, что это не наркотик. Мы начали общаться. Он продавал мне мескалин. Иногда мы зависали у него.       — Вы ещё поддерживаете связь?       — Его не стало в тот же год. Говорят, грохнули. Я не знаю. Мне было уже настолько всё равно...       Чимин сломан. Внутри Намджуна поселяется столько сожаления, глядя на него, что он с трудом сдерживается, чтобы не притянуть его за плечи. Вместо этого он утешающе похлопывает его спине. Снова прочитывает в его взгляде благодарность.       — Я понимаю тебя, в какой-то степени. Моего близкого человека тоже нет в живых.       — Да?...       — Моя жена погибла два года назад.       — Ох... — вздыхает Чимин.       Почти все реагируют так, думается Намджуну. Сочувственно вздыхают, вспоминая, что у него ещё и двое детишек-младшеклассников.       Может, это и разглядел он в Чимине? От того ему так жаль его. Они одинаково сломлены, у обоих внутри дыра. Там пусто.       — Что насчет чувства преследования? Есть кто-то, кто мог бы тебе угрожать?       — Я не знаю, — качает головой Чимин. — Но я чувствую, клянусь.       — Может, есть кто-то, кого следовало бы проверить? Ты можешь назвать мне имена. Никто не узнает, просто небольшая проверка, чтобы тебе было спокойнее.       — Даже ничего не приходит в голову. Я почти ни с кем последнее время не общаюсь. Я не знаю, кому из знакомых мне людей это было бы нужно.        Телефон Чимина, лежащий рядом, оживает, из-за чего парень вздрагивает. На дисплее высвечивается неизвестный номер, и он спешит сбросить звонок и отключить мобильный.       — Кто это? — интересуется Ким.       — Придурок один.       — Какой-то придурок названивает тебе по ночам, а ты говоришь, что некого проверять? Давай-ка я лучше перепишу его номер.       — Я не думаю, что он... это просто...       — Чимин. Дай телефон.       — Ладно. Хорошо.        Чимин включает телефон снова, вводит пароль и отдает его в руки спецагента.       Намджун долго не может уснуть после разговора с Чимином. Они сидели на кухне ещё около часа. Парень делился личным, заставляя Намджуна сочувствовать ещё больше. Мог ли он в начале вечера представить, что настолько проникнется сожалением к кому-то вроде Пак Чимина? Да, он тоже грешит стереотипным мышлением. Чимин его снова переворачивает вверх ногами.       Утром Намджун просыпается от детского визга. Подскочив на постели, в его голове сразу возникает мысль, что дети испугались постороннего человека в квартире. Быстро выйдя из спальни, Намджун спешит в гостиную. Там, однако, никого нет. На краю дивана лежат аккуратно сложенные в стопку вещи, что он дал вчера Чимину.       — Панкейки! — снова раздаётся визг из кухни, на этот раз визжит уже Ёнджун.       Намджун заходит на кухню и застаёт семью, собравшуюся за столом. В центре стоит тарелка с ещё дымящимися румяными панкейками, а сонный Тэхён, со своим обесцвеченным гнездом на голове, чешет живот и зевает, глядя на детей, уплетающих выпечку всухомятку.       — Это что? — интересуется Намджун.       — Кажется, твой дружок приготовил нам завтрак, прежде чем свалить, — пожимает плечами Тэхён.

***

      С патруля в ночном клубе прошло уже несколько дней, а Чонгук всё ещё не может отделаться от непонятного чувства, которое настигает его всякий раз, когда он смотрит на Чон Хосока.       Из раза в раз в его голове возникают вопросы.       Почему Хосок скрыл тот факт, что уже бывал в гей-клубе ранее?       Как часто он бывал в нём?       Кто об этом знает?       Знает ли об этом Намджун?       Хосока покрывают?       Хосок знает больше, чем все думают?       Хосок связан с убийствами?...       От количества вопросов, на которые нет ответов у Чонгука кипит голова. Кажется, что он сойдёт с ума, если не получит на них ответы.       Он снова покручивает в голове поведение Хосока в клубе. Его хищный взгляд, сканирующий толпу. Его плавные, почти кошачьи движения. Он этот клуб как родной знает, это же без сомнений.       С другой стороны, Чонгук пытается мыслить рационально. Мотив. Какой может быть у Хосока мотив? Ему не известно.       Чонгук пытается припомнить все книги по поведенческой психологии, криминальной психологии, все профайлерские методички от профессора Мина и все его лекции, и пытается сопоставить с Хосоком. Безусловно, Хосок мог бы относиться к организованному несоциальному типу: весьма обаятелен и улыбчив, следит за собой, пользуется успехом у девушек (или не только у девушек?), умён, слишком идеально продумывает убийства.       Но совпадения по психологическому типу слишком мало, чтобы заподозрить человека в преступлении.       У Чонгука чешутся руки. Почти буквально. Размышляя о Хосоке почти всю прошлую ночь напролёт, он решает действовать. Что, если это зацепка? Что, если босс пригрел на груди змею?       Он с трудом дожидается окончания рабочего дня. Хеджин уходит самая первая, когда до конца смены остаётся ещё минут десять. Намджун отпускает её, потому что её сын, вернувшийся домой после проведённых нескольких дней с отцом, подхватил простуду. Об этом Хеджин, конечно, причитала добрую половину дня, говоря Намджуну о том, что его друг просто никудышный отец.       Бёль собирается домой следом за ней. Её вызывается подвезти Хосок, поэтому они уходят вместе. Намджун задерживается, хоть и не так, как обычно. У него сегодня, кажется, время с детьми, которое придумал для него Тэхён, или что-то в этом роде. Чонгук особо не вслушивался и не запоминал.       Заверив босса, что поработает ещё немного, а потом выключит везде свет и отправится домой, Чонгук остаётся в отделе один. Переждав ещё немного времени, исключив вероятность того, что кто-нибудь вернётся за какой-нибудь забытой вещью, он приглушает свет в отделе, чтобы не привлекать ничьё внимание, и пересаживается за рабочий стол Хосока.       Архив записей с камер гей-клубов хранился на его ноутбуке, и теперь это даже не казалось Чонгуку странным. Весьма продуманно.       Пароль подбирается почти сразу. Он успел запомнить примерное расположение клавиш, по которым щёлкает Хосок при включении ноутбука, и их количество, поэтому проблем с доступом не возникло. Найдя файлы, Чонгук быстро копирует себе всё на жёсткий диск, выключает ноутбук Хосока и пересаживается обратно за свой стол.       Что же. Теперь у него впереди снова долгие часы изучения записей с камер. Только теперь он будет смотреть другие даты. Не те, что они смотрели вместе, в надежде увидеть что-то подозрительное.       Чонгук не знает, что хочет обнаружить на записях. И хочет ли вообще. Но от мысли, что зацепка у него прямо под носом, что-то странно шевелится в области солнечного сплетения. Он чувствует волнительный трепет, тревогу, и может быть немного пробирающего ужаса. Совсем чуточку. Всё-таки, это его наставник может оказаться серийным убийцей. Он может позволить себе немного поволноваться.       Глаза начинает резать в начале одиннадцатого. Он просматривает уже неизвестно какую по счету запись, и пока не обнаружил ничего. Он поставил на ускоренное воспроизведение, а потому анализировать картинку приходится быстро, и он уже откровенно устал.       Его внимание привлекает знакомая кожанка несколькими минутами позже.       Сердце пропускает удар.       Он тянется к мышке, ставит запись на паузу и отматывает немного назад, придвигаясь к экрану ближе и вглядываясь в хорошо знакомый силуэт.       В клуб, приобнимая светловолосого парня, заходит...       Телефон, лежащий на столе по правую руку от Чонгука, внезапно начинает разрываться мелодией и с грохотом вибрировать по твёрдой поверхности, и Чонгук едва не подскакивает, перепугавшись до ужаса. Сердце начинает заходиться в дикой пляске и ему приходится приложить к груди ладонь, чтобы немного прийти в себя.       На экране высвечивается «Тэхён».       — Да! — гаркает в трубку Чонгук, ответив на звонок.       — Эм, привет. Это Тэхён. Ты узнал?       — Тебя не учили, что в такое время звонить неприлично?! — вскипает моментально Чонгук, и сбрасывает звонок, пока не наговорил парню ещё чего-нибудь приятного.       Отшвырнув телефон в сторону, он шумно выдыхает и проводит ладонями по лицу. Открыв глаза, он упирается взглядом в монитор, на котором по-прежнему изображение Чон Хосока.       Чон Хосока, обнимающего за талию светловолосого парня в гей-клубе, в котором происходят убийства светловолосых парней.