Весь остаток дня Чонгук словно на иголках. Ему бы закончить начатые дела, но он то и дело начинает нервно трясти ногой, а голову занимают мысли далеко не о работе.
Намджун, отсмеявшись, похлопал его по напряжённой спине и сказал, что Чонгук ещё слишком юн и слишком плохо разбирается в людях. Хосок же, никак не прокомментировав разговор, которому стал невольным свидетелем, уселся за свой стол и принялся за работу. Вернувшиеся из кафетерия девочки тоже разбрелись по отделу — Хеджин с очередной стопкой папок пошла к своему рабочему месту, а Бёль к Намджуну, чтобы поговорить о содержимом ноутбука Сон Юнхо.
У одного Чонгука всё валится из рук и никак не выходит сосредоточиться на работе. День официально дерьмо. Сначала он не мог выкинуть из мыслей Тэхёна, с которым всё стало очень сложно. Теперь вообще — напортачил так, что в пору забирать документы из Бюро национальной безопасности.
Периодически Чонгук волей-неволей бросает на старшего спецагента Чона взгляды, и каждый раз у него холодеют все органы. Хосок выглядит сосредоточенным на работе, но то и дело на его губах появляется едва заметный оскал, и Чонгук быстро отводит взгляд.
Он принимается снова перебирать все те вещи, на основе которых у него появились домыслы о Хосоке и думает, как он мог так облажаться с этим. Запорол всё с самого начала — больше фактов собрать не смог, проследить не смог, найти доказательства тоже не смог. А теперь опозорился перед начальником, и вряд ли он это ему забудет.
От мысли, что всё слышал Хосок — вообще убить себя хочется. Чонгук прокручивает в голове два варианта. В первом он оказывается в корне не прав, и этот шлейф позора тянется за ним всю его карьеру. Он уверен, куда бы он ни сунулся потом работать, это останется с ним, как клеймо. Второй вариант — он прав в своих подозрениях, но провалился по полной и дал Хосоку фору, из-за чего теперь вычислить его будет вообще невозможно, ведь Чон не глупый. Он знает, как скрыть преступление и отвести подозрение от себя.
И в обоих вариантах Чонгук опозорился как агент. Говорил же он профессору Мину — ему нужно в отряд экстренного реагирования. Какие уж тут расследования.
Рабочий день близится к завершению и Чонгук решает, что сегодня дождётся, пока первым уйдёт Хосок, и лишь потом он сам отправится домой. Не хватало ещё, чтобы тот за ним увязался, ведь неизвестно, чего от него можно ждать. Зная, как Хосок проводит допросы, Чонгук думает, что нет смысла ожидать, что с ним старший спецагент будет милашкой.
Первыми отдел покидают девушки, не задерживаясь ни на минуту. Хеджин, как и всегда, торопится домой к сыну, а у Бёль встреча с другом. Намджун сегодня тоже не сильно застревает. Минут через тридцать после ухода девушек он выходит из своего кабинета, позвякивая ключами от машины в своей руке.
— Хо, Юнги сегодня обещал ко мне заехать вечерком. Подъезжай, если что, тоже, — говорит Намджун Хосоку, идя к выходу.
— Конечно, — Хосок сверкает улыбкой Намджуну на прощание.
Чонгук напрягается ещё сильнее, когда дверь за боссом закрывается и он с Чоном остаётся один на один. Хосок, будто не обратив на эту маленькую деталь внимания, продолжает что-то вбивать в свой ноутбук, поглядывая иногда в телефон или лежащую рядом папку. Чонгук же бросает взгляд на часы, мысленно прося Хосока свалить уже домой. Или куда там он собирается.
В кабинете Намджуна звонит телефон. Чонгук вскидывает голову и упирается прямиком во взгляд Хосока, едва не стушевавшись, но сумев его выдержать. Телефон продолжал названивать, поэтому старший Чон встал из-за своего стола и пошёл в кабинет начальника. В его отсутствие же он тут главный.
Оставив дверь в кабинет открытой и усевшись на край стола, Хосок поднимает трубку, а Чонгук навостряет слух.
— Нет, это спецагент Чон Хосок, — говорит Чон кому-то в трубку. — Он буквально минут пятнадцать назад ушёл, да.
После следует пауза — Хосок внимательно слушает.
— Да, конечно. Сейчас выезжаю. В отделе? — Хосок поворачивается на Чонгука и стажёр снова отводит взгляд, будто не слушал его так внимательно. — Стажёр ещё не ушёл. Чон Чонгук. Да, справимся, естественно.
Хосок кладёт трубку, проверяет своё табельное и идёт обратно.
— Чон, у нас выезд, — сообщает он Чонгуку.
— Куда? — бесцветно спрашивает он, потеряв всякую надежду как можно скорее распрощаться со своим подозреваемым и по совместительству старшим коллегой.
— Полиция просит на что-то глянуть. Деталей не знаю.
— А босс?
— Позвоню ему по пути.
С горечью вздохнув, Чонгук собирает свои вещи, отключает ноутбук и плетётся к автомобилю. Хосок называет ему адрес, по которому их ждут, и выезжает вперёд него. Чонгук едет следом.
Адрес, который назвал ему агент, находится довольно далеко, не в самом благополучном районе. Что, в принципе, не удивительно. Где они только не бывают по долгу службы. По пути Чонгук размышляет о Хосоке и его поведении, и думает, что этот вызов на место преступления — не самый плохой вариант окончания дня. Они едут на разных машинах, а там, скорее всего, им вообще будет не до друг друга. Ну а после они разъедутся по домам.
Подъехав к нужному дому, Чонгук замечает, что рядом нет ни патрульных машин, ни автомобиля Намджуна.
— Здесь никого нет, — сухо отмечает Чонгук, выбираясь из машины.
— Они с другой стороны, наверное, заехали, — пожимает плечами Хосок, захлопывает свой автомобиль и идёт внутрь ветхого, заброшенного двухэтажного дома.
Чонгук осматривается. Вокруг тихо. Не похоже, чтобы там был кто-то ещё, и Чонгук ловит себя на том, что у него дурное предчувствие, и идти внутрь ему совершенно не хочется.
На заброшенном доме совсем облупилась некогда белая краска. Местами проглядывают участки, которые съел грибок, где-то всё покрыто мхом или плесенью. Половина окон побита, а те остатки стекла, что ещё остались в рамах, грязные настолько, что через них вряд ли можно что-то увидеть. Здание совершенно не вызывает доверия. Выбирать только не приходится и, шумно вздохнув, Чонгук идёт вслед за Хосоком внутрь.
Изнутри всё выглядит ещё хуже, чем снаружи. Возможно, здесь ошиваются какие-нибудь маргиналы, или назначают встречи наркодилеры, сбывающие свой товар. Наверняка, здесь была изнасилована не одна девушка. Теперь, вероятно, здесь кого-то убили. Раз уж их сюда вызвали.
Ведь их же вызвали?
С каждым шагом вглубь помещения Чонгук начинает сомневаться всё больше. В нос забивается неприятный запах, и он даже знать не хочет, чем это тут так отвратительно пахнет. Хосок уже поднялся на второй этаж, а он всё озирается в полумраке вокруг, заставляя себя подняться наверх.
— Сюда, Чон, — раздаётся сверху голос Хосока.
Нервно облизав пересохшие губы, Чонгук вскидывает голову, смотря вверх по лестнице, и нехотя идёт на зов Чона, надеясь, что он не совершает фатальную ошибку. Не может ведь быть так, что его босс, Ким Намджун, был настолько глупым или слепым, чтобы не знать, что рядом с собой держит преступника? Да и этот его смех... заявление Чонгука сильно рассмешило его. Он мог бы сделать вывод, что Намджун знает куда больше, чем он, и именно поэтому его так позабавила ситуация. Да, босс, определенно, не дурак. А значит, Чонгуку нужно перебороть свою дурацкую паранойю.
Но как только он об этом думает и ступает на второй этаж, в полумраке его хватают за шкирку и впихивают в маленькое помещение, когда-то бывшее, видимо, комнатой. Чонгук ударяется спиной о стену и невольно шипит. Хосок заходит следом и дверь за ним с противным скрипом захлопывается. Всё тело Чонгука сковывает ужас. Он совершенно беспомощен здесь. Не поможет даже то, что он превосходит Чона по габаритам — у Хосока ствол. Ствол и... и шприц?...
— Что... происходит?... — как можно тверже пытается звучать Чонгук, но его голос всё равно дрогнул в самом начале, выдавая с потрохами его страх.
— Как что? — улыбается Хосок, выпуская из двадцатикубового шприца воздух, так, что несколько капель находящейся в нем жидкости падают на грязный деревянный пол. — Ты же хотел добиться правды. Ну, так вот она. Или тебе не нравится?
С трудом проглотив ком в горле, мешающий дышать, Чонгук дергается вперёд, но Хосок хватается за пистолет.
— Тихо, тихо, — сверкает зубами он. — Давай без резких движений.
— Ты... ты... — Чонгук косится на шприц, и его поглощает самый настоящий животный ужас, какой он никогда раньше не испытывал. Что же это, получается... он сам себе вырыл могилу? Он станет следующим в череде смертей юных парней, не успевших толком пожить?...
В голове Чонгука рисуется картина, где его мертвое, посеревшее тело лежит на этом самом грязном полу, по нему бегают крысы и клопы. Как сильно расстроятся его родители... А как они объяснят Чонхо, что его старший брат не вернётся с работы? Что он вообще больше не придёт, не сводит его погулять и не купит ту классную игру для приставки? А Тэхён? Он ведь даже не успел извиниться перед ним за своё поведение в клубе, ничего ему не объяснил. Интересно, Тэхён будет грустить о нём?
— Что я? Убил всех тех несчастных? — надменно хмыкает Хосок. — Знаешь, не будь ты таким глупым, у тебя мог остаться шанс закончить свою гребанную стажировку и свалить с горизонта. Но ты решил, что ты тут самый умный, да? Решил, что видишь то, чего не видят другие? Бедный, бедный Чонгуки. Будет гнить в земле из-за своего длинного языка, — Хосок со вздохом качает головой.
Он надвигается, приближаясь ближе. При нем всё ещё полный шприц и табельное оружие, и Чонгук даже не думает, как легко будет вычислить его убийцу по этому самому табельному. Хосок, наверняка, придумает отличную легенду и сумеет выйти сухим из воды. Но всё это сейчас мало беспокоит Чонгука. Он ощущает себя вдруг таким маленьким и беспомощным. У него, по сути, и выбор-то не большой, он может либо бежать, либо драться. Но ничего из этого не имеет смысла, пока оружие у Хосока. А Хосок очень хорошо владеет и оружием, и своим телом, и боевыми искусствами. А ещё он куда опытнее.
Какой вообще шанс у Чонгука выйти живым отсюда сегодня?
А пока он размышляет об этом, Хосок подходит к нему совсем вплотную, и вдруг начинает... смеяться. Звонко, совершено беззлобно, сощурив глаза.
Чонгук на доли секунды опешил, но тут же взял себя в руки, выдергивая у Хосока его же пистолет и наставляя на него дуло дрожащими руками.
— Он не заряжен, Чонгук, — смеётся Хосок. — Боже, какой же ты ребёнок! Это розыгрыш, малыш! Прекрати трястись!
Словно оглушенный, он проверяет пистолет и не находит в нём ни одного патрона. Хосок... этот чёртов Чон Хосок разыграл его? Что, черт возьми...
— А это — просто вода, — он выливает её из шприца на пол и брызги попадают на их пыльную обувь. — Ну, теперь ты выбросил из головы эту дурость о том, что я убийца?
Чонгук нечитаемым взглядом смотрит в лицо развеселившегося коллеги, слегка раздувая ноздри от злости. А потом решает не сдерживаться и бьет со всей силы в его челюсть. К чёрту. Просто к чёрту. Завтра утром он положит рапорт на стол Намджуна и ноги его больше не будет в этом отделе.
— Окей... — тянет Хосок, потирая подбородок, на котором, вероятно, теперь будет нехилая такая гематома. — Заслужил, не спорю. Но, Чон, согласись, это был классный урок, да? — он идёт вслед за психованным Чонгуком вниз, продолжая весело рассуждать.
— Пошёл. Нахуй, — цедит Чонгук, резко обернувшись и толкнув старшего спецагента в грудь.
Чонгук плюет на пол и быстрым шагом покидает заброшенное здание, оставляя Хосока за спиной.
Ему нужно успокоиться. Ему нужно уехать отсюда подальше.
***
Намджун приходит домой рано, как это бывает не часто. Дети в гостиной, рассевшись по центру вокруг низкого журнального стола, делают уроки. Учеба только началась, но он уже видит усталость на их лицах. Поцеловав обоих по очереди, он интересуется, как у них дела и как прошёл день в школе.
Посидев немного с детьми и посмотрев их тетради, Намджун идёт в спальню, чтобы переодеться и умыться, а затем отправляется на кухню, где застаёт Тэхёна за столом возящимся со своим старым фотоаппаратом, который он подарил ему ещё на окончание школы. Тэхён тогда увлекался фотографией, а Намджун уже неплохо зарабатывал. Помнится, на первых снимках, сделанных на этот фотоаппарат, были запечатлены недавно родившиеся близнецы.
— Что делаешь? — Интересуется он, доставая из холодильника бутылку с соком и наливая немного себе в стакан.
— Да вот, хочу поснимать малышню, пока на улице погода хорошая. Давно не доставал фотоаппарат.
— Хорошая идея. А то у них почти нет хороших фото за последнее время. Даже в альбом нечего приклеить.
— Да, как-то подзабили мы на альбомы без Ёнсон, — вздыхает Тэхён, направляя камеру на брата и делая пробный снимок.
Развернув её к себе другой стороной, он смотрит, что у него получилось. На снимке Намджун с какой-то тоской смотрит в сторону окна.
— Хороший кадр, — хвалит Намджун.
— Ага, — соглашается Тэхён и откладывает фотоаппарат в сторону. Он достаёт из холодильника ужин, заказанный из ближайшего кафе с домашней кухней, и ставит его разогреваться. — Завтра, наверное, схожу за продуктами, — выкладывает последнее кимчи из контейнера в плошку и убирает грязную посуду в посудомоечную машину.
— Купи муки.
— Муки? — удивляется Тэхён. — Зачем тебе мука?
— Не мне. Чимину. Он сказал, что в прошлый раз истратил последнюю муку, и в этот раз не смог ничего испечь.
— Слушай, ну это просто Золушка какая-то, а не Чимин, — Тэхён расплывается в улыбке и подпирает подбородок рукой, ожидая дальнейших комментариев.
Намджун безучастно пожимает одним плечом и берет в руки палочки, чтобы перемешать соус в тарелке и начать ужинать.
— Ну, расскажи брату, что там у вас с ним! — просит Тэхён.
— Ничего, Тэ, — жуя качает головой Намджун.
— Что значит ничего? Он ночует у нас дома, вы постоянно созваниваетесь, встречаетесь вне этого дома. Бежишь по первому его зову. Да ты смотришь на него так, словно он тебе нравится! Давай, признавайся! Ты в него влюбился!
— Тэхён... — устало тянет Намджун. — Не говори ерунды, я не влюбился.
— Но он тебе нравится. Точно нравится! Я тебя очень хорошо знаю. Ну, и когда ты ему скажешь?
— Почему ты такой надоедливый, а?
— Просто интересуюсь жизнью своего брата! И желаю ему счастья! Ну, так что? Ты скажешь ему?
— Нет, — качает он головой.
— Но почему?
— Просто нет.
— Из-за Ёнсон, да?
— Не только. Слишком много причин. Мы разные, у нас большая разница возрасте, я всё ещё вдовец с двумя маленькими детьми, и я всё ещё люблю Ёнсон. То, что мне нравится Чимин — ничего не значит.
— Зря ты так, — хмыкает Тэхён. — Все эти причины — полная ерунда. Ну, кроме Ёнсон, конечно. Но, Намджун, время идёт. Думаешь, она не была бы за тебя счастлива? Может, Чимин как раз то, что тебе нужно. Подумай об этом. Да и он же смотрит на тебя совершенно щенячьим глазами!
— Он просто нашёл во мне защиту и поддержку. Так что, не выдумывай. И вообще, разве это не ты называл его мудаком? — усмехается.
— Может, я узнал его лучше и изменил своё мнение!
Намджун усмехается, а Тэхён делает ещё несколько снимков, на которых Намджун получается очень даже неплохо. Его старший брат вообще довольно красивый, статный мужчина. Неудивительно, что какой-то Чимин на него запал.
— Ну, а у тебя что с Чонгуком?
— Ничего, — грустно пожимает плечами младший Ким. — Мы больше так и не разговаривали. Ну, после того поцелуя. Поцелуев.
— Не будешь звонить ему? Ты же, вроде, хотел.
— Пока не надумал.
Тэхён собирает со стола грязную посуду, ставя то, что погрязнее, в посудомоечную машину, а кружки в раковину, чтобы быстро сполоснуть.
На столе, тем временем, начинает жужжать вибрацией его телефон.
— О, Чонгук, — говорит Намджун, глянув на светящийся экран мобильного Тэхёна.
***
Истратив почти весь запас топлива, что был в баке, Чонгук останавливается у обочины и переводит дыхание. Всё это время он колесил по улицам города и пытался переварить в голове, как тупо он сегодня повёл себя, как сильно он ненавидит Чон Хосока и как сильно он хочет, чтобы скорее наступило завтра, чтобы свалить из этой конторы раз и навсегда.
Злость постепенно отошла на второй план. На смену ей пришла усталость. Скорее, моральная, чем физическая. Наверное, сегодняшнее потрясение сказалось на нем сильнее, чем он мог бы себе представить. В висках немного побаливало от эмоционального напряжения. Не каждый день ты размышляешь о том, что через несколько секунд тебя не станет. Не каждый день слишком явно представляешь свою смерть. Да, его работа опасная и предполагает значительную степень риска, но он бы не хотел погибнуть настолько глупо.
А ещё... ещё он опозорился дважды за этот проклятый день. За самого себя настолько стыдно, что хочется купить билет в один конец на Сатурн.
Домой ехать совершенно не хочется. Мама обязательно начнёт расспрашивать, почему он без настроения. Отец, конечно, подумает, что у него проблемы на работе. Но о случившемся нет желания рассказывать ни единой живой душе. Да, его самооценка знатно пострадала сегодня.
Заправив ещё бензина в бак, Чонгук решает, что раз уж с ситуацией с Хосоком он сегодня разобрался, то, может, ему и с недосказанностью между ним и Тэхёном разобраться? Время ещё раннее, а домой он все равно пока не собирается.
Тэхён отвечает на его звонок и они договариваются, что Чонгук заедет за ним минут через пятнадцать.
Тот стоит уже возле подъезда, когда он подъезжает, и быстро юркает на переднее сидение машины. На его лице нет такой широкой яркой улыбки, как в их прошлые встречи, и Чонгук понимает, что он тому виной. Но от Тэхёна пахнет всё тем же парфюмом, уже так хорошо знакомым Чонгуку. Правда, теперь он у него ассоциируется исключительно с тем вечером, когда он узнал, каков на вкус поцелуй Тэхёна, ведь тогда он был слишком близко, от чего и его аромат ощущался ещё насыщеннее. Чонгуку понравился этот запах.
— Всё нормально? — спрашивает Тэхён, когда молчание затягивается.
— Да, прости. Тяжелый день. Привет, — Чонгук мягко улыбается, словно извиняясь за всё то, что было не так понято Тэхёном.
— Привет, — возвращает ему улыбку Ким. — Я думал, ты уже не позвонишь.
— Я обещал позвонить. Извини, что так долго.
— Хватит извиняться. Я здесь несколько минут, а ты успел уже дважды это сделать.
— Боюсь, мне придётся сделать это ещё раз, — Чонгук решает не тянуть, и объясниться сразу, пока Тэхён не решил, что у них снова свидание. Больше он таких ошибок допускать не хочет.
— Что ты имеешь в виду?
— Я хотел поговорить о том, что произошло тогда в клубе. И извиниться, — добавляет Чонгук, а Тэхён внимательно на него смотрит, совсем не изменившись в лице. — Я не хотел вводить тебя в заблуждение тем поцелуем. Ты классный, и тот поцелуй... тоже был классным. Но я не ищу сейчас отношений, понимаешь? У меня пока что другие цели, другие заботы, и отношения просто не вписываются в мою жизнь на данный момент.
Тэхён понимающе кивает, и на его лице всё ещё нет ни единого признака того, что он расстроился или обижен.
— Я клянусь, что дело не в тебе. Просто я не хочу пока ни с кем встречаться.
— Конечно, — губы Тэхёна вытягиваются в улыбку. — Без проблем, Чонгук.
— Правда?
— Да, — кивает. — Куда, вообще, спешить? Если ты не хочешь отношений — всё окей. Мы же можем просто общаться, как приятели, как друзья. Нам же весело вместе, так?
— Так, — соглашается Чонгук.
— Ну вот, тем и лучше! Будем дружить!
Чонгук хлопает глазами, думая, что если вот так происходят все разрывы, то можно и отношений не бояться.
— А теперь поехали в Мак, я готов сожрать слона. Что, собственно, и собираюсь сделать. И раз уж мы не встречаемся, я могу тебе прямо об этом говорить. А ещё у меня в конце дня жутко пахнут ноги, знаешь? Намджун зовёт меня вонючкой. У него-то носки пахнут аки розы, — хмыкает Тэхён, кладя ногу на ногу.
Чонгук смеётся и выруливает на трассу, вспоминая, где тут ближайший Макдональдс. Ладно, может, этот день закончится лучше, чем он себе предполагал. А завтра он разберётся с последним дерьмом в своей жизни и всё наладится.
***
Домой Тэхён возвращается в приподнятом настроении. Они с Чонгуком катались несколько часов к ряду, подпевали песням по радио, пачкаясь в соусе от бургеров, которых купили целую кучу и пробовали по очереди, потому что Чонгук сказал, что всегда покупает один и тот же бургер с пулькоги, а Тэхён заявил, что тот многое упускает, ограничивая себя в выборе.
Как итог — у Тэхёна под завязку набитый желудок и жирное пятно на футболке.
Из гостиной доносятся голоса, и пока Тэхён расшнуровывает в прихожей кеды, успевает помимо голосов Намджуна и Юнги различить и Хосока тоже. Тот, видимо, подъехал позже, потому что когда Тэхён уходил, к ним приехал только один Юнги, привезя с собой целый блок пива.
Мужчины переговариваются не слишком громко — дети, видимо, уже спят.
— ...ну и запихиваю его в одну из комнат! А там грязно, воняет падалью какой-то... короче, антураж — что надо! — продолжает в красках рассказывать Хосок, а Тэхён усмехается, убирая обувь с порога и затем проходя к ним в гостиную. Хосок отвлекается от рассказа, махая ему, но он делает жест рукой, прося не обращать на него внимание и продолжать рассказ. — А я на светофоре пока стоял, набрал воды из бутылки. Ну и достаю из кармана тот шприц! Чонгук аж позеленел! Серьезно, я думал он блеванёт там! Прикиньте, как перетрухал?! Но, к его чести хочу сказать, что в какой-то момент он всё же собрался и выдернул у меня пушку из рук.
— Ну ты и козел, Хо, — усмехается Намджун. — Правильно, что он тебе в челюсть прописал.
— Серьезно, Хосок, это могло очень плохо кончиться, — вздыхает Юнги.
— В пистолете не было патронов, я же не дурак! — возражает Хосок. — Но, зато подумайте, какой наглядный урок я преподал стажёру! — смеётся. — Он же всерьёз думал, что я серийный маньяк, прикиньте? Даже в клуб потащился, чтобы следить за мной! Сыщик хренов! Я как только его увидел там, он сразу дёру дал!
Намджун осторожно поглядывает на Тэхёна, поняв, о каком походе в клуб речь. Улыбка уже сползла с его лица, отбросив теперь на него серую печальную тень. Губы брата сжимаются в полоску, и он поклясться может, что видит, как они слегка подрагивают.
— Чонгук — ну дитё дитём, — продолжает Хосок. — Воспитывать его ещё надо, а ты его сразу к нам, — говорит он Юнги.
— Подожди пару лет, он тебе просраться даст ещё, — меланхолично отвечает Юнги.
— Фу, какие некрасивые слова от профессора академии! — кривится Чон.
Пока они спорят, Тэхён поднимается с подлокотника кресла, на котором сидел, и незаметно уходит в свою спальню, поймав только напоследок грустный извиняющийся взгляд старшего брата.
Так противно быть использованным. Так хочется вычистить всё это дерьмо, что лили ему в уши. «Дело не в тебе, я просто не хочу сейчас отношений».
Тьфу.
