В ритме поющих цикад

Джинни осталась отмывать котел от жирной похлебки. Придавив растрескавшимся куском мыла сложенные в ведро грязные вещи, Грейс отправилась к реке — узкой и в засушливый сезон превращающейся в тонкий ручей. Она намыливала и терла, намыливала и терла, глядя на мелкую водяную рябь. Рубашка Ала, Эрна, платье Джинни, старухино белье. Грейс намыливала и терла, намыливала и терла. Впадая в какое-то бездумно-мутное забытие. Выжав воду из последней вещи, бросила влажную скрутку в ведро и утомленно сложила руки на коленях. Вода с холодной беспощадностью показала ее отражение: волосы торчат во все стороны, лицо потеряло милую округлость, выглядит усталым, безжизненным. Выпутав тряпичную ленту из волос, Грейс медленно погружала в них пальцы, распуская растрепавшуюся косу. Солнце палило прямо в макушку, блики от реки переливались, слепили глаза. — Надеюсь, ты не собираешься топиться? Она вздрогнула и оглянулась — неподалеку Ли разделывал зайцев, подвесив за лапы к ветке дерева. Его совершенно не было слышно за шумом реки. Громыхнув ручкой ведра, Грейс поднялась, подошла ближе. — Разве тут это возможно? В стремнине едва по пояс. Ли вернулся к своему занятию, ловко взрезая заячий живот. — При большом желании, наверное, можно. Руки его почти по локоть в склизкой крови и налипших шерстинках, лямки синего рабочего комбинезона — на голых плечах. Единственная рубашка надевалась им только в город. Быстро выпотрошив последнего зайца, Ли достал из заднего кармана тряпку, принялся оттирать ладони. От жары металлический запах крови ощущался острее. — Ну все, шкурки дома обсниму. — Давай я тебе полью, что ли, — предложила Грейс, не понимая, почему он просто не спустится к реке. Стрельнув на нее глазами, Ли угукнул и повернулся боком, показывая на флягу. Она подошла ближе, отстегнула ее от комбинезона. Он замер, покашливая. А Грейс почувствовала неловкость, и едва не опрокинула ему в ладони всю воду сразу. Рассмеялась нервно. Отмыв руки, Ли вытер их об штаны и движением фокусника извлек из кармана помятую сигарету. Прикурил и вдруг сунул ей в руки, тут же присев на землю. Отвернулся демонстративно, щурясь на реку. Опустившись рядом, Грейс едва слышно пробормотала слова благодарности. Она знала, что у Ли редко бывают свои сигареты, и эту он, скорее всего, стянул у кого-то из братьев. А отдал — ей. Грудь сдавила жаркая благодарность. Часто моргая, Грейс мелко затягивалась, уперев взгляд себе в руки. Тонкие пальцы, потрескавшиеся от стирок и бесконечной возни в земле, держали сигарету с осторожной неловкостью. Докурив до половины, она вернула ее Ли и поднялась, отряхивая платье: — Пойду... Он глянул на нее снизу вверх, молча кивнул. Подхватив ведро, Грейс поспешила прочь. Прочь от реки, прочь от ярко-голубых глаз, провожающих ее взглядом. Она не должна впускать эту доброту в свое сердце. Чем-то сильно радраженный Эрн загонял скотину, нетерпеливо поигрывая хлыстом. Встряхивая белье, Грейс аккуратно расправляла его на растянутой между деревьями веревке. Подвесив на сломаную ветку ведро, она пошла к кострищу, чтобы развести вечерний огонь, когда выскочивший из загона Эрн взбешенно проорал: — Кто, мать вашу, последним пас стадо?! — Ли, — крикнул Ал в ответ. — А чего случилось-то? Эрн уже выводил обратно жалобно мычащую корову, тащил ее за веревку к сараю. — Упустили, блядь! Отёл начался, а ее никто не готовил! Еще неделю назад надо было отделить ее! — Да заткнись уже, — запрокинул Ал голову, разваливаясь на уличном диване. — Это всего лишь животное. Его брат сплюнул себе под ноги, заводя корову в сарай. Через открытую дверь Грейс видела, как он вилами зло швыряет на пол солому, а потом укладывает на нее корову. Все еще не прекращая материться, приволок ведро воды, чтобы отмыть ее зад от испражнений. Стадо у братьев было совсем маленькое — всего пять голов, а развести больше и заработать на этом им мешала лень и любовь к выпивке. Да и просто попустительское отношение к любому делу. Где-то через полчаса из сарая донеслось: — Грейс, сюда! Она беспомощно оглянулась на Ала — тот кивнул — и засеменила на зов. Корова лежала на боку, вздрагивая от схваток. Из нее торчали два светлых копытца, блестящие от покрывающей их родовой слизи, в обрамлении порванного пузыря. Грейс неуверенно приблизилась. — Может, позвать Джинни? — Дура, а если она ее в живот лягнет? Давай, суй пальцы, оттяни и помоги головке теленка родиться. Потуги слабые, сама она не справится. Грейс мгновенно вспотела от страха и нерешительно опустилась на колени возле крестца животного. Сдвинув кепи на затылок, Эрн обмотал торчащие ножки толстой веревкой и кивнул. Погрузив пальцы в скользкую мякоть, Грейс оттянула кожу ближе к хвосту и вдруг увидела черный нос, почти сразу же показавшийся наружу. Голова была совсем близко. Ноги коровы судорожно вытянулись, живот напрягся, пытаясь вытолкнуть малыша, но нос выдвинулся едва ли на дюйм. Сидя на полу, Эрн уперся ногами в дощатый пол и отклонился назад, натягивая веревку. Пальцами Грейс почувствовала движение, голова выходила с трудом, но, стоило ей целиком родиться, как остальное тело выскользнуло наружу настолько легко, что Эрн едва не завалился на спину. — Очисти ему морду. Схватив протянутую тряпку, Грейс оттирала ноздри и уши от забившей ее слизи, теленок таращил непонимающие глазенки. Такой большеголовый, ушастый, нескладный. Маленький бычок. Освободив длинные мосластые ноги от веревочной петли, Эрн взял малыша на руки, положил к корове и отошел. Грейс поднялась, наблюдая как та обнюхивает ничего не понимающего теленка, потом осторожно облизывает, признавая, принимая его. А, закончив мытье, пытается встать. — Вот и умница. Хорошая девочка, — пробормотал он и повернулся к Грейс. — Останься с ними, проследи чтобы она поела и его накормила... Хоть бы послед без проблем родился, первый отёл, мать ее дери. Он вышел, швырнув дверь сарая. Через щели видно, что снаружи уже стемнело, от костра слышались голоса, хохот Ала. Представив тряско вздрагивающее брюхо мужа, Грейс мысленно поблагодарила Эрна за возможность спокойно поспать отдельно. *** Джинни торопливо ковыляла навстречу, придерживая живот: — Я разожгла печь, можешь донести овощи? — Конечно. Та болезненно поморщилась, шагнув мимо. — Я скоро приду. Ребенок все нутро отбил. Дотащив корзину до открытой кухни, Грейс грохнула ее на столешницу, сдвинула вперед, чтобы не перевернулась. Раскаленный воздух над печью вскипал дрожащим маревом. Ли возник словно из ниоткуда. Остановился рядом, моргая выгоревшими ресницами и пытаясь придать лицу невозмутимое выражение. Повернул ручку большой сковороды в другую сторону, сунул нос в корзину и спросил: — Сегодня ты готовишь или Джинни? — Она. — Жаль. У тебя рагу лучше получается. Губы сами собой сложились в улыбку. — Да я ж делаю все тоже самое. И овощи те же... Ли дернул плечом. Мол, те же или нет, а ее рагу все равно лучше. Совсем некстати щеки окатило жаром, и Грейс опустила голову, старательно пытаясь загнуть внутрь выбившуюся из плетения корзины лозу. Ли опирался на стол рукой слишком близко, но она не могла заставить себя отодвинуться или уйти. Напряжение от его присутствия сковало тело, сделало его непослушным. Она чувствовала — Ли не знал, что еще сказать, но уходить ему совсем не хотелось. Голова Грейс склонялась все ниже: от его взгляда, от близкого дыхания, от обоюдной неловкости и невозможности непринужденно разойтись по своим делам. Он видел, он конечно разглядел, как быстро бьется пульс на ее шее. Отчаянное молчание становилось почти осязаемым, оно говорило само за себя. Где-то за сараем взревел Эрн, вернувшийся с охоты: — Твою ж мать! Ли! Твоя чертова макака сжевала мои сигареты! Грейс отпрянула, вжала голову в плечи и метнулась к натянутым между деревьями веревкам: снимать высохшие рубашки. Они оба ничего не сделали, даже не смотрели друг на друга. Почему тогда она чувствует за собой вину? Прищепки градом сыпались в пыль, сердце билось быстро, в ритме оглушающе стрекочущих цикад. Остановившись на секунду, Грейс сделала глубокий вдох. Нужно забыть. Просто забыть. Она не хочет знать, что сейчас было и как вообще следует понимать происходящее между ней и Ли в последнее время. Как могло случиться, что за несколько дней все изменилось? Она ведь и раньше ежедневно видела его долговязую фигуру. Так почему теперь тело каменеет при его появлении, а сердце подскакивает к самому горлу, мешая дышать? Откуда взялись волнение и страх, что он подойдет к ней снова? И откуда это острое желание, чтобы он все-таки подошел? Обычные послеобеденные дела неожиданно выполнились легко, почти играючи. Солнце не палило и не изматывало — ласкало, целуя своим теплом. Ветер не швырял песок в лицо. Словно ребенок, он теребил подол юбки, перебирал невидимыми пальцами волосы, лаская. Улыбаясь, Грейс ловко изловила непослушную курицу, передала запыхавшейся Джинни, загоняющей их в курятник. И наткнулась вдруг на взгляд Ала. Стоя в стороне, он смотрел на нее по-медвежьи тяжело, вытирая потную ладонь об пиджак. И она все поняла еще до того, как Ал кивнул в сторону палатки. Все вокруг потеряло цвет, все снова стало плоским, безжизненным. Тяжело переставляя ноги, Грейс обреченно пошла к нему. Это не долго, это никогда не бывает долго. Нужно просто перетерпеть. Зато потом Ал неделю не будет ее трогать, он, в конце концов, не в том возрасте, чтобы каждый день требовать от нее раздвинуть ноги. Он сплюнул в ладонь и растер слюну по члену, двигая рукой, помогая ему обрести твердость. Задрав юбку, навалился сверху. Спасибо хоть догадался не закрывать вход в палатку, иначе она бы задохнулась от духоты, от тяжести придавившего ее живота, от запаха высохшего в который раз пота на его рубахе. Стараясь не слушать надсадное пыхтение, стараясь ни о чем не думать, Грейс смотрела вверх. Шея нещадно чесалась, раздраженная проволочно жесткой бородой. Закончив, Ал откинулся на спину, застегивая ширинку. Грейс лежала возле него сломаной куклой, медленно сдвигая ноги. И тут увидела Ли. Тот стоял неподалеку, с охапкой веток для костра. И смотрел прямо на нее. Суетливо отдернув подол, она отвернулась, закрыла глаза, сгорая от стыда. Так хотелось вернуть все назад, закрыть за собой чертов брезентовый полог. Лучше бы она сдохла прямо под тушей Ала, чем показалась ему такой. Стало так мерзко, так горько. А Алвин, как ни в чем не бывало, пригладил отросшие волосы, водрузил на черно-седую голову шляпу и, кряхтя, выбрался из палатки. — Не задерживайся. Стемнело уж. Не поднимая глаз, чтобы случайно не встретиться взглядом с Ли, Грейс складывала мелкие ветки в кострище. Между ног неприятно саднило. Сгустившийся вечерний воздух царапал горло пылью, заставляя судорожно сглатывать. Она едва успела развести огонь, а Ал — сделать первый глоток из банки, когда неподалеку послышалось: — Э-эй! Есть здесь кто-нибудь? Переглянувшись, братья повскакивали с мест. Ал замахал на нее рукой, зашипел: — Туши, туши!.. Испугавшись — за все время, что она здесь, сюда никто не приходил — Грейс разворошила занявшиеся было ветки, пересыпала старой золой. — Схоронитесь, — кивнул Эрн. Пригнувшись, братья бесшумно разбежались в стороны, а Грейс с Джинни нырнули в ближайшую палатку. Гость приближался, треща сушняком. Когда-то давно Грейс мечтала, что сюда явится какой-нибудь человек, может быть, даже шериф, которому Грейс сможет рассказать, что ее удерживают тут насильно. И он заберет ее с собой, увезет в большой черной машине, все равно куда, лишь бы отсюда, лишь бы не видеть больше рожу своего "мужа", блестящую кожным салом. Глупые мечты какое-то время поддерживали ее, не позволяли отупеть от непосильной работы. Но, стоило действительно появиться кому-то, Грейс вдруг струсила. Прижавшись друг к другу под брезентовым куполом, они чутко прислушивались. Эрн заголосил, изображая криком обезьяну, а Ал и Ли подхватили, гавкая и завывая на все лады, окружив незванного гостя, загоняя его, будто дичь. Тот ломился сквозь кусты, уже не разбирая дороги и, зацепившись ногой за одну из растяжек, грохнулся футах в десяти от палатки, где они прятались. На пару секунд все затихло. А потом Грейс услышала Ли, с ругательствами бросившегося на пришлеца. И Ала с Эрном, гогочущих во все горло. Когда им позволили выйти из укрытия, чужак уже болтался, раздетый и подвязанный за ноги к балке от сгнившего навеса. Молодой мужчина, вероятно, ее ровесник. — Разведите костер и выпотрошите его вещи, — буркнул Эрн. А Ли, обычно не отличающийся жестокостью, неожиданно взял короткую плеть и пару раз приложил ее об спину незнакомца. — Прекращай, — бросил ему Ал. Младший Скаддер оглянулся, а потом ударил еще раз, на что Ал, взбесившись, заорал: — Я сказал, хватит! Ли смотрел ему в глаза усмехаясь, будто прикидывая, стоит ли подчиниться. И бросил, наконец, плеть. Грейс, опасливо наблюдающая за ними, с облегчением выдохнула и взяла рубашку незнакомца, чтобы проверить карманы. Ал набрал в рот самогон и сплюнул в костер. Пламя полыхнуло, обдавая сидящих жаром. Найденные вещи с жестяным звуком падали на дно помятого ведерка, а Грейс украдкой наблюдая за Ли. Тот забрал у Эрна банку с пойлом и воткнул в землю перед ним лопату. — Закопай его. Муж Джинни поднял глаза, хотел возразить, но неожиданно передумал и поднялся, перехватывая черенок. Ли развалился в кресле, глотнув из банки. На плечо ему тут же запрыгнула обезьянка, лизнула в щеку. Он закинул руку назад, обнимая зверька, поглаживая по черной спинке. — Джоэн, ты ж моя красавица... Ал обернулся, проорал в догонку Эрну: — И поглубже! А не так, как в прошлый раз... Обезьянка довольно запищала, устраиваясь удобнее под почесывающими пальцами. Грейс поспешно перевела взгляд на мелкую безделушку в своих руках. Красивая. А на обратной стороне инициалы и два камушка вместо точек. Интересно, дорогая? Она передала вещицу Джинни. Та посмотрела, оглянулась воровато, и сунула в карман платья, не обращая внимания на испуг в лице подруги. Перед глазами вдруг возник синий комбинезон Ли. Младший Скаддер встряхнул ведро, повозил по дну рукой, высыпал содержимое на столик. — Это все, что ли? Три двадцать восемь, нож и какие-то пуговицы? Ал поднялся, переворошил скромную добычу, сплюнул. — Она что-то прячет, — вдруг проговорил Ли, глядя на Джинни. Старательно избегая, обтекая взглядом Грейс. — Эй! — нахмурился Ал. — Лучше отдай. Если найду, будет хуже. Ну? Джинни вынула руку из кармана. Перехватив ее, Ли поднес безделушку к глазам, повернул к свету. — Точно серебро, — но, разглядев инициалы, вдруг поднял глаза на брата. — Вот черт! Выхватив находку, Ал тоже рассмотрел что-то, понятное лишь им, потому что оба кинулись сквозь кусты, вопя Эрну откапывать парня обратно.