Метафора

       Уже близился вечер, и серые, пасмурные тучи преобразились в темно-синие.        Листья деревьев сгибались от постоянных ударов капель дождя, как и сами деревья от штормового ветра.        Из города по взмокшей и сырой дороге вышли два незнакомых силуэта, один был шире другого — на них были дождевые плащи. Под порывами ветра одной рукой придерживали сам плащ, а другой — капюшон. Но иногда ветер оказывался сильнее, и их капюшоны поддавались слегка назад, тем самым проявляя перед читателями свои знакомые облики — это были Кандор и Элизабет.        — Интересно, где же они могли быть? — взволнованно спросила женщина. — Как, говоришь, выглядит тот юноша?        — Обычный брюнет, в красной рубахе и черных штанах, — поясняет кузнец, — притом грубый и неотёсанный.        — Если я их найду, Элкеми придется объяснить, почему Лилиан гуляет в компании незнакомого человека.        — Может быть это парень Элкеми — попросила его приглядеть за ней, — с улыбкой произнес Кандор, но когда заметил на себя удивленный и пронзительный взгляд обеспокоенной матери, то сразу добавил: — я просто пошутил.        Дорога наклонилась правее, и впереди уже замаячила ферма Светлогорничных. Дождь стал потихоньку прекращаться, и теперь вместо нее уже изморось стала господствовать над лесом.        — Спасибо, что приютили меня на время, — благодушно вымолвил кузнец.        — Ничего, — отозвалась Элизабет, — мне очень жаль, что случилось с твоей кузней, и как обошлись с твоим сыном. Наверняка, это какое-нибудь недоразумение, и все решится в скором времени.        Кандор очень хотел на это надеется, но что-то ему подсказывало, что ситуация станет только хуже.        Находясь в расстоянии нескольких сотен метров от фермы, они заметили яркий и оранжевый проблеск из окон дома. "Гарольд, наконец-то, очухался и добавил деревяшек в камин", — подумала она.        Но как только женщина открыла дверь, то перед ними раскрылась следующая картина: за обеденным столом сидел юноша, как раз подходящий по описаниям кузнеца, и уплетал треугольники с мясом в обе щеки, притом так интенсивно, что он будто не ел несколько дней.        — Ты и есть Мэтт? — с презрением спросила Элизабет.        — Похоже, шлава бежит впереди меня, — ухмыльнулся он с набитым ртом, быстренько прожевал и тяжело взглотнул. Заметив Кандора возле дверного проема, весело добавил: — Эй, ты тот рыжий из трактира, а где твой старый пердун?        — Где мои дочери?! — громким тоном спросила она, не дав кузнецу ответить.        — Элкеми у себя в комнате...        Женщина не дослушала и быстрым шагом поспешила в ее спальню, оставив Кандора наедине с Мэттом.

***

       Распахнув дверь, Элизабет увидела, как в полутемной комнате, на кровати возле окна, спиной к ней сидела Элкеми, уже переодетая в повседневную одежду, и тихонько рыдала. В углу комнаты, в плетёной корзине лежали белые лохмотья — грязные и исцарапанные. Женщина приблизилась к шатенке вплотную — она протирала покрасневшие глаза влажным платком и продолжала плакать.        — Элкеми, что случилось? — недоумевала она и присела рядом с ней, — и где Лилиан?        — Я... Я не смогла защитить Лилиан. — Шатенке эти слова давались с трудом и высморкалась в платок. — Я подвела вас, госпожа Светлогорничная.        — Что ты такое несешь? — продолжала задавать вопросы она.        И Элкеми стала ей рассказывать случившееся: от случая на площади до судьбоносного, рокового пожара в лесу. Во время рассказа, лицо матери временами разглаживалось от удивления, но когда шатенка дошла до момента с уходом в спячку Сильвии, то у Элизабет брови полезли на лоб от столь шокирующей новости.        — Во имя Богини, — еле-еле выдавила из себя эти слова женщина и прикрыла неосознанно приоткрытый рот ладонью. С ее глаз проступили слезинки. — И как нам теперь вызволить Лилиан?        — Я не знаю, — ответила Элкеми, — вам не стоило забирать меня из приюта.        — Что за... Не надо говорить такое, мы тебя любим. Лучше скажи мне вот что, если ты боялась подвести нас, то почему, вместо того, чтобы помочь нам по дому, по хозяйству, ты уходила в эти конкурсы?        Элкеми всхлипнула и виновато ответила:        — Королевы говорили, что главным призом будет переезд победителя и его семьи в королевский замок — вы постоянно разговаривали с Гарольдом... с отцом, что дела хуже некуда. И вот я решила, что если одержу победу, то переедем в замок, и будем жить припеваючи. Тем самым, так сказать, оправдать ваш выбор.        — О, Элкеми, — жалостливо произнесла Элизабет и всей своей материнской теплотой обняла девочку, — тебе не стоило ничего доказывать. Ты показала себя доброй, трудолюбивой и замечательной девочкой. Просто ты совсем юная и неопытная, поэтому бываешь порой... застенчивой.        Женщина убрала прядь волос дочери за ухо и заботливо поглаживала ее по головке. Элкеми немного успокоилась и обняла маму за талию.

***

       Кандор просверливал Мэтта своим недовольным взглядом насквозь, отчего юноше стало некомфортно поедать очередной треугольник и произнёс следующее:        — Может хватить так на меня смотреть, вот, возьми треугольничек, я угощаю.        — Вообще-то они не твои, — буркнул Кандор.        — Ну, как хочешь. Кстати, Тлиф, поздоровайся с...        — Привет. — Детский, мальчишеский голосок, доносившийся правее кузнеца, не дал закончить Мэтту.        Кандор обернулся и, увидев перед собой живое деревце с широкими лапами, тотчас воскликнул:        — Во имя Богини, замбаленок!!        Ветки листьев на голове у него упирались об потолок. Фиолетовый цвет ствола замбаленка был схож с оттенком стен внутри дома, поэтому его было трудно заметить с первого раза, несмотря на громадный рост.        На крик кузнеца выбежали Элизабет и Элкеми. Первая, заметив замбаленка, тоже воскликнула:        — Тлиф?!        — Здравствуйте, госпожа Элизабет.        — Ты почему сбежал с детского сада?        — Они спасали Лилиан, и я думал, что им пригодится моя помощь, — виновато ответил Тлиф.        Элизабет злобно перебросила взгляд на Мэтта.        — Почему-то мне кажется, что во всей этой передряге виноват этот юноша.        — И мне тоже, — поддержал ее Кандор.        — Эй, эй, эй, эй, одну секундочку, — брюнет аж привстал от таких обвинений, — это сестры Грампер подожгли лес, они виноваты, и ещё монстры, которые хотят нас сожрать, особенно этот... генерал Себастьян, — от последних слов у Мэтта пробежали мурашки по спине.        — Кто?! — спросил Кандор.        — Сестры Грампер, ну, эти, Королевы Замбалии.        — Откуда ты знаешь, как их зовут?        — Так они учатся в моей предыдущей школе. Как и Элкеми. — Элизабет и Кандор посмотрели на удивившуюся шатенку. — Скажу честно, эти сестры стали куда отвратительнее и наглее, чем раньше. В общем, мне надо поговорить с Корнелией, как бы мне этого не хотелось, учитывая наш последний разговор с Вилл.        Лицо Элизабет вновь приобрел удивительный окрас. Для нее казалось, будто Мэтт разговаривает на своем необычном, молодежном сленге.        — Мы не знаем, кто такая Корнелия.        Из родительской спальни вышел отец семейства, потянулся и зевнул.        — Что за шум, у меня голова раскалывается от... — После чего застыл на месте, округлив глаза. — О, замбаленок!        — Вы ведь Элизабет и Гарольд Хейл, так? — продолжил разговор Мэтт, как ни в чем не бывало.        — Имена такие, а вот фамилия у нас не Хейл, а Светлогорничные.        — Серьёзно, Светлогорничные, п-ф-ф, хе-хе-хе, — засмеялся Мэтт и обратился к кузнецу, — а твоя какая?        — Я? Кандор! Кандор Кузнечнорожденный!        — Кузнечнорожденный? Ха-ха-ха-ха-ха-ха-ха!!! — загоготал юноша. — Чего только не придумают!        — Как будто у тебя фамилия нормальное! — возмутился Кандор. — И что вообще означает, Ольсен?        — Это значит "идеальный"! — с пафосом произнес брюнет.        Кандор на этот вычурный ответ лишь закатил глаза.        — Кто ты такой вообще? — спросил его Гарольд.        Мэтт погладил волосы, отряхнулся, прокашлялся и гордо произнес:        — Меня зовут Мэттью Ольсен, для друзей просто Мэтт, а для красивых девушек — Красавчик Мэтт.        — Красавчик Мэтт? — одновременно повторили две последние фразы родители шатенки.        — Для тебя, — юноша сделал паузу, разглядывая Элизабет, — точно подмечено, а для тебя, — обратился к Гарольду, — нет.        Родители с удивлением переглянулись.        (— Он всегда так представляется? — шепотом обратился Кандор к шатенке — та неловко кивнула.)        — И что нам теперь делать? — спросила Элизабет и присела на стул перед столом. — Как нам теперь вызволить Лилиан?        — А что случилось с Лилиан? — недоумевал Гарольд.        И Элизабет ему все объяснила.        — Во имя Богини, — лишь это сумел произнести Гарольд, после чего присел рядом с женой и закрыл лицо ладонями.        — Я знаю как. — ответил Мэтт. Все разом обратили свои взоры к Мэтту. — Стражницы Завесы могут нам помочь — подуют тепленьким ветерочком, взрастят рядом несколько деревьев, окутают гигантским, шерстяным пледом и, под конец, пустят электричество и вуаля — Сильвия и Лилиан будут свободны. Но для этого мне нужно попасть на Землю, а туда можно отправиться только через магический портал.        — Ну, я знаю одного мага. — Теперь уже все переключили внимание на Гарольда. — Правда он живёт на Метафоре, тебе имя Химериш ни о чем не говорит?        Мэтт подумал-подумал и лишь покачал головой.        — Я хочу кое-что добавить, — вмешалась Элкеми, сделала она это, конечно, в своей манере — стеснительно, — когда мы с Тлифом ждали на каменоломне, то Себастьян упоминал некую Нериссу.        От произнесенной Элкеми имени, Мэтт сделал недовольную гримасу, будто для него она была неким кодовым словом, которое заставило его насторожиться.        — Нерисса, — медленно и с глубоким презрением повторил он эти слова. — Объединительница Земель. Вот, кто всему виной! Теперь понимаю, как я внезапно оказался на Замбалии. Но как она освободилась из заточения в сердце Меридиана?        Никто так и не ответил, делая вид, что вопрос был, скорее, риторическим.        Мэтт отошёл от стола, направился ко второй половине дома, где стояли Кандор, Тлиф и Элкеми, и подошёл к последней, сильно ухватившись за ее плечи.        — А что они ещё сказали? — Мэтт хотел узнать от шатенки больше информации.        — Ну, я... — засмущалась она и, в тоже время, покраснела.        Но, как всегда, случается очередной поворот событий.        Потолок проваливается над обеденным столом, где сидели Гарольд и Элизабет, и от разрушения поднялся пыль столбом. Четвёрка остолбенела и отстранилась к двери. А когда ветер развеял пыль, то они увидели страшную картину: на родителей свалились обломки крыши. А возле протараненной стены стоит знакомый, серебристый оборотень, но уже со взмокшей шерстью. И довольно скверным настроением.        — Мам, пап! — завопила девушка, и уже собиралась рвануться к ним, как за ее руку ухватился Кандор.        — Тебе что жить надоело?!        В помещении стало резко сыро и прохладно от нахлынувшего, но уже успокоившегося ветра и продолжавшегося измороси. Половина дома окончательно обрушилась, не задев дымоход со слабо горящим камином, и за спиной монстра уже показались стражники в плащах и с алебардами. Некоторые из них придерживали массивный и широкий тент над белоснежными королевами с суровыми взглядами.        — Надо же, кто здесь, — усмехнулась Бесс, — сам Кандор заодно с беглецами. А еще говорил, что его сын ни в чем не виноват.        — Конечно не он, — возразил кузнец, не пытаясь дать им очернить доброе имя сына, — это все из-за вас, не стоило мне с вами иметь дело.        Обломки зашевелились, и из них наружу вышли очнувшиеся Элизабет и Гарольд, прямо под монстром — вся их одежда была грязная и порванная, волосы запутались, а на лицах красовались множественные ссадины и царапины. Но у Элкеми сердце все равно не отлегло, так как их мог съесть Себастьян.        Оборотень свирепо оглянул троицу людей и замбаленка, и приметив юноша, яростно процедил:        — ТЕБЯ, МЭТТЬЮ ОЛЬСЕН, Я БУДУ ЖЕВАТЬ МЕДЛЕННО!!        — ЭЛКЕМИ, БЕГИ ОТСЮДА!! — крикнула Элизабет.        Тлиф, на удивление Кандора, ловко протиснулся через дверной проем на улицу головой вперед.        — Я НЕ ХОЧУ И ВАС ПОТЕРЯТЬ!!        — ВЫ НЕ СМОЖЕТЕ ИМ ПРОТИВОСТОЯТЬ, БЕГИТЕ!! — воскликнул Гарольд.        Кандор схватил за руку замешкавшуюся Элкеми, и втроем последовали за Тлифом.        — НА ЭТОТ РАЗ ВАМ НЕ УБЕЖАТЬ!!! — вновь зассвирепствовал Себастьян и рванул с места в их сторону.        — БЫСТРЕЕ, ЗАПРЫГИВАЕТЕ! — крикнул им Тлиф — Элкеми и Мэтт залезли на правую лапу, Кандор — на левую — после чего, добавил: — ДЕРЖИТЕСЬ!        Уцелевшая стена будто бы взорвалась, и обломки разлетелись в разные стороны — Себастьян протаранил его и при этом не сбавлял скорости.        Тлиф побежал в лес, и оборотень погнался за ними.        В уже полностью разрушенном доме стражники грубо доставали родителей за руки. Королевы подошли к ним.        — Отправьте их в тюрьму! — приказала Кортни.

***

(играет саундтрек во время погони: Fabrice Bouillon-Lafores — The Roman Empire)        Когда Тлиф гнался до заброшенного храма и каменоломни, то Мэтт решил, что деревце бежало с максимальной скоростью. До этого момента.        Теперь же замбаленок носился со скоростью автомобиля, несущегося по загородной дороге без ограничении, порой наступая на образовавшиеся лужи после дождя. Казалось, будто сама судьба не позволяла троице, которая со всей силой вцепилась в ствол (кроме Элкеми, которая в это время держалась за Мэтта), сбросится с Тлифа.        Но и Себастьян тоже не отставал от Тлифа. Несущийся оборотень на своем пути сбивал деревья наповал, напоминая серебристый, огромный и мчащегося на всех парах локомотив, сошедший с рельс. Он набирал темп быстрее, чем замбаленок, и когда, по мере приближения, разинул пасть, чтобы отхватить кусочек, как тут же Тлиф повернул вбок.        Оборотень затормозил, скользя нижними лапами по набухшему от воды земле, схватился за левое от него дерево когтистою лапой, тем самым развернулся влево и продолжил погоню.        Даже несмотря на то, что Тлиф за это время не сбрасывал скорость, Себастьян вновь достигал убегающего деревца.        — БЕ-БЕ-БЕ-БЕ-ГИ-ГИ-ГИ-ГИ, ТЛИ-И-И-ИФ-Ф, БЕ-БЕ-БЕ-БЕ-ГИ-ГИ-ГИ-ГИ, — нервно кричал под тряски Мэтт.        Тлифу приходится уходить зигзагами, маневрируя между деревьями. И с каждым поворотом оборотень цокал своей пастью, пытаясь откусить убегающих, при этом настолько близко, что если бы Кандор или Элкеми (в зависимости от того, с какой стороны захлопывал пасть Себастьян) вытянули бы руку в сторону, то, несомненно лишились бы его. Однако, из-за крутых маневров Тлифа, Себастьяну приходилось сбивать больше деревьев, чем обычно, вследствие чего, сбавил темп.        Державшаяся троица от постоянного напряжения чуть вздохнули, но не тут-то было.        Деревья кончились, и Тлиф выбежал на открытую поляну — до следующего леса было метров сто-двести.        Когда Себастьян добрался до края леса, то замбаленок, к этому времени, уже пробежал почти половину поляны. Оборотень схватился за соседнее дерево в обнимку и вытащил вверх вместе с корнями. После чего раскрутился вместе с ним и бросил в сторону замбаленка.        Кандор решил осторожно повернуть голову назад и заметил в воздухе летящее дерево.        — ТЛИ-И-ИФФ, БЕ-БЕ-БЕ-БЕ-БЕ-БЕ-РЕ-РЕ-ГИ-ГИСЬ, СЗА-ЗА-ЗА-ДИ-ДИ, — завопил кузнец.        "Снаряд", запущенный оборотнем, грохотом приземлился боком чуть сзади Тлифа и уже продолжил свой путь, интенсивно перекатываясь в их сторону. Замбаленок ловко подпрыгнул вверх, и "снаряд" проскочил вперед под ними, с треском ударившись об деревья начинающего леса. Тлиф вновь перепрыгнул через него и скрылся в лесу.        Себастьян все это время рьяно преследовал их. Он ворвался внутрь очередного леса, протаранив по пути приземленное дерево в щепки. Оглянулся вокруг, чтобы вновь зациклить внимание на Тлифа, но никого не было — вокруг ни души. Оборотень, осознавая, что потерял их след, свирепо зарычал на всю округу, что аж птицы взлетели со своих гнезд, и побежал вперед, скрывшись из виду.        На месте лежавших обломков бедного дерева воцарилась тишина — лишь ветерок заставлял листья шуршать.        И так продолжалось несколько минут, до тех пор, пока из тени близстоящих деревьев не вышла запыхавшаяся четверка — даже Тлиф не стал особо рисковать и тоже прятался за деревом.        — Фу-у-у, — переводил дыханье замбаленок, — оторвались.        Мэтт засмеялся, а остальные поглядывали на него.        — Что, смеешься от того, что остались чудом в живых? — спросил Кандор и слегка заулыбался.        — Ой, ты бы видел себя, когда предупреждал Тлифа: "Бе-бе-бе-бе-бе". — сказал Мэтт и продолжил смеяться.        — Ой, на себя посмотри — как будто ты тоже не произносил этого, — улыбка исчезла с лица кузнеца.        — Интересно, как там мои родители, — взглянув назад, тихо молвила Элкеми, когда юноша перестал смеяться.        Кандор подошел к ней и положил ладонь на ее правое плечо.        — С ними все в порядке, не переживай, — успокоил ее Кандор — он хоть этого и не знал, но главное, пока что, подбодрить ее.        — Спасибо, — стеснительно поблагодарила Элкеми за моральную поддержку, — и что делать дальше?        — Как что, отправляемся на Метафору, — ответил Мэтт. — Чтобы попасть на Землю, нужен магический портал — и для этого нам нужен некий Химериш. А чтобы попасть на Метафору, нужен магический портал — и для этого нужен... вот, блин, задачку какую подкинули.        — Чтобы попасть на Метафору портал не нужен, — поясняет Кандор, — Замбалия и Метафора входят в состав Объединении Земель. И чтобы попасть туда, нужно всего лишь...        Мэтт перебил его своим протянутым зевом, который прикрыл его ладонью, и устало произнес:        — Давай лучше поищем место для ночлега — там все и расскажешь. А то не хочется торчать тут всю ночь.        — Я знаю лес, как свои две лапы, — радостно произнес Тлиф, — могу вывести в город, залезайте.        Троица запрыгнули на замбаленка, последний неспешно отправился в левую сторону от скрывшегося Себастьяна.        И вот, наша четверка главных героев направились навстречу своей новой судьбе, своим новым приключениям, которые только-только начинаются.