Метафора

       Лес становился светлее от алого зарева. Птички проснулись и ласково запели. В воздухе таил сырой, но ароматный запах утренней росы.        Тлиф, который спал недалеко от таверны, проснулся и стал быстро моргать, чтобы глаза перестали слипаться. Его разбудил довольно громкий разговор. Он до конца очнулся и увидел на дороге четверых вооруженных всадников на носорогах, которые приблизились к таверне и спешились.        Замбаленок испугался и подбежал к окну, выходящему на лес. И стал бить верхушками веток об раму. До тех пор, пока оттуда не высунулась в ночнушке девушка, протирающая свое личико ладошками.        — Тлиф, что такое, — сонно пробормотала Элкеми.        — В таверну заходят стражники, — полушёпотом затрепетало деревце.        Взъерошенная шатенка окончательно проснулась и зашла обратно — это была обычная и гостиничная комната с одной кроватью и шкафчиком, откуда она быстрым темпом брала свое платье и переодевалась.        Вышла в тусклый коридор (из большого зала доносились грубый разговор стражников) и направилась в соседнюю комнату. Зашла туда и заприметила на кровати храпящего кузнеца.        — Кандор, очнись, — обратилась к нему она, тот пожевал воздух и повернулся на бок. Тогда стала толкать его туда-сюда.        — Что случилось? — проснулся кузнец и потерянными глазами стал глядеть на девушку.        — Стражники здесь, — она хоть и говорила шепотом, но, казалось, что не сдержится и скоро заорёт и запаникует, — а где Мэтт?        — Он сказал, что возьмёт номер на втором этаже, — угрюмо пробормотал Кандор. И у него было предположение, почему — этот напыщенный музыкант хотел быть выше всех остальных, так сказать быть на высоте...        Они вышли в коридор и осторожно заглянули в таверну возле открытого проёма — стража отработала ночную смену и сидела возле стойки, попивая пенистое пиво из кружек. Лестница, ведущая на второй этаж находилась левее от проёма. Угли в камине всё ещё слабо догорали после вчерашнего вечера.        Когда один стражник заметил ёлку, разукрашенную фруктами да ягодами, обратился к владелице таверны:        — А что здесь делает игти в углу?        — Это всё вчерашние гости, — сухо объясняет она, протирая кружки тряпкой, — праздновали какой-то дебильный и непонятный праздник. Может быть, они с другой планеты, кто знает. Обещали, что с утра уберут.        — Хм, странно, — размыслил вслух другой солдат, — мы как раз ищем четверых беглецов, один из них — замбаленок, ты не знаешь об этом?        — Нет, замбаленка я не видала, а если и видала, то не пустила бы внутрь. А вот гостей было трое. И как они выглядят?        — Один из них здоровый и рыжий бородач в годах и в жилетке, другая — молодая взъерошенная шатенка с красным платком и в крестьянском платье, а третий...        Его отвлёк внимание только что заскрипевшие половицы деревянной лестницы. Оттуда медленно спускался вниз Мэтт, все ещё зевая, и потянулся:        — Красивый брюнет в красной рубахе наконец-то проснулся и готов отведать халявного и душистого пойла, — бодро произнес он, а когда наконец-то стал оглядывать зал, то увидел ошарашенных солдат. Его веселое настроение резко упало, и смог выдавить лишь: — ой, ой.        Кузнец ударил себя по лбу, а Элкеми громко его подозвала:        — Мэтт, сюда!        Когда стража приметила остальных, то пришла в себя и крикнула им:        — СТОЙТЕ!!!        Мэтт быстро побежал за уходящими в комнату, где спала Элкеми, и заперлись там. Солдаты следовали за ними — часть из них выбежала наружу.        Беглецы выпрыгнули из окна, сели на Тлифа, и последний помчался по дороге — оставшиеся последовали за ними на носорогах, но вскоре отстали от них, так как замбаленок бежал со всех ног — точнее, в его случае, со всех лап.        — Эй, взгляните на это с другой стороны, — весело заявил Мэтт, когда Тлиф сбавил скорость, — нам не придётся выбрасывать ёлку.

***

       Прошло несколько часов, на чистом голубом небе господствовало солнце, озаряя всех своими лучами.        Четверо героев все ещё шли по грунтовой дороге. Порой временами, когда на горизонте показывались телеги с носорогами, они прятались за стволами ближайших деревьев, ждали, когда пройдут, а потом, удостоверившись в безопасности, возобновляли шествие.        — Блин, мы даже толком не позавтракали, — заныл Мэтт, когда услышал урчание своего желудка, — быть беглецами такой отстой. И вообще, куда мы идём?        — Ты только сейчас решил спросить? — недовольно спросил кузнец.        — Лучше поздно, чем никогда.        Когда дорога уходила к холму, и герои поднялись, то заметили недалеко впереди селение, которое находилось на границе между лесом и бескрайним океаном.        — Наконец, Тополиный городок, — глубоко вздохнул Кандор, наполняя лёгкие морским бризом.        — Что мы тут забыли? — негодовал Мэтт, — мы ведь должны идти к Границе Миров, забыл?        — Граница Миров вон там, — кузнец указал пальцем на горизонт в сторону океана.        — Блеск, — весело сказал Мэтт, — осталось купить пару билетов на корабль, и дело в шляпе.        — А ты ничего не забыл?        — Что именно?        — Ну не знаю, как насчёт того, ЧТО МЫ НАХОДИМСЯ В РОЗЫСКЕ?! — возмутился Кандор. — Сперва надо придумать какой-нибудь план.        Прошло полчаса, когда они достигли границ города, с холма он казался гораздо меньше. С виду он ничем не отличался от Зинтрата — за исключением гавани.        — А почему его так прозвали? — заметил Мэтт, — здесь же нет никаких тополей.        — Раньше были, — объяснял Кандор, — их посадили для того, чтобы пух тополей собирал пыль, который поднимали повозки. Но вскоре местные детишки начали баловаться тем, что поджигали пух. И на город нахлынула череда пожаров. Тогда и решили обрубить деревья. Тополей нет, а название осталось.        — Ох уж эти дети, тупые донельзя, хе-хе-хе, — усмехнулся юноша.        Приблизившись, они учуяли сильный запах рыбы, доносящиеся с торговых прилавок. И сморщили носы.        — Я дальше не смогу с вами пойти, — вдруг произнес Тлиф, недалеко от границы города. — Увы, мне придется расстаться с вами.        Остальные трое резко обернулись к нему.        — Эх-х-х, Тлиф, Тлиф, Тлиф, — заулыбался Мэтт, — давай я дам тебе второй урок геройского мастерства.        — Геройское мастерство, что? — недоумевал Кандор.        — Иногда бывает время, что приходится выходить из зоны комфорта, — начал свою лекцию Мэтт, — это хорошо, когда ты можешь в любой момент прятаться среди своих молчаливых и обездвиженных сородичей. Но порой надо осознать, что ты больше не можешь этим заниматься. Приходится преодолевать страх, увидеться с ним лицом к лицу и засучить рукава. И не забывай, тебе надо спасать свою маму. Разве не так? А она одобрила бы твой трусливый поступок? Вот так! Ни один мужчина не может называться мужчиной, если не может покинуть свой родной город! Слышишь, мам, я покинул свой родной город и попал в Редстоун! Моя мечта сбылась! Наконец, я съехал от этих занудных родителей! А то мама все время плакала, говорила, что я там не приживусь, что не выживу, меня обокрадут, что я испорчусь! И знаешь что, мам?! Я ПРИЖИЛСЯ! Я НЕ УМЕР! И Я НЕ ИСПОРТИЛСЯ!!!!        Тлиф, Элкеми и Кандор странно смотрели на Мэтта, который переводил дыхание от речи.        — У тебя вообще с головой в порядке? — спросил Кандор, всё ещё удивляясь.        — Разумеется, — усмехнулся Мэтт, — и хотя я падал иногда... постоянно... много-много раз — особенно запомнил случай в том храме, блин, там вообще было очень больно падать с потолка. Но, как видишь, я в полном покое... то есть, в порядке.        Кандор презрительно закатил глаза.        — Дело не в этом, — наконец, соизволил ответить Тлиф, — я там буду сильно выделяться. Я подожду здесь, в лесу, недалеко от дороги, пока вы не найдёте способ, как незаметно посадить меня на корабль. Да и к тому же, с моей мамой ничего не случится — я иду ради спасения Лилиан.        — Ой, я так тебе благодарна, — растрогалась Элкеми и приобняла деревце.        Троица двинулась дальше, и Тлиф потерялся из виду.        Проходя вглубь города, на небе можно было увидеть черных птиц. Злосчастный музыкант думал, что это вороны или грачи, пока одна из них не уселась на одну из рыбных лавок, и не разглядел ее повнимательнее — оказалось, что это местная вариация чайки, которая пыталась стащить бирюзовую и непонятную рыбу. Торговец спалил ее и прогнал прочь — та улетела ни с чем.        Людей было совершенно мало, и можно было спокойно прогуляться. Но с другой стороны это было плохо — потому что они заметили, как в их сторону шёл городской патруль.        — Вот блин, — вырвалось из уст кузнец.        Прибавили шаг и завернули за угол, на другую улицу. Те их, к счастью, не заметили.        Дойдя до конца улицы, они вышли в порт, куда были пристроены несколько кораблей — почти все они были рыбацкими шлюпками. Но среди них выделялся один крупный и здоровый, выкрашенный в белый цвет и покрытый золотистыми узорами, паруса, хоть и были собраны, то можно было заметить, как от них исходила яркая белизна.        — Наверно, это королевский фрегат, — размышляла вслух Элкеми, — на нем и прибыл сюда Себастьян.        — Нам только этого недоволка сейчас не хватало, — фыркнул Мэтт.        Деревянные пирсы, покрытые на уровне воды морским мхом, заполонили ящики и бочки с рыбами, которые местные рыбаки выгружали со шлюпок.        Наши герои продолжили путь по порту. Здесь тоже были лавки, но черных чаек было куда больше — кружились над ними и кучами приземлялись на пирсы, пытаясь поймать подходящий момент, дабы ухватить свежепойманную рыбу. Помимо птиц, также шлялись местные коты да собаки.        Когда приблизились и стали миновать королевский корабль, Мэтт заметил, как на нём, помимо матросов, находились два желтых силуэта. Юноша прищурил глаза — оказалось, что это были две воины, полностью, с ног до головы, экипированные в золотые доспехи, на руках держали аналогичного цвета мушкеты времён эпохи Просвещения.        — Это ещё кто такие? — поинтересовался Мэтт.        Кандор и Элкеми взглянули на борт корабля.        — Не знаю, — ответил кузнец, шатенка тоже покачала головой, — я никогда не покидал Замбалию.        Когда прошли чуть дальше, то заметили ещё один крупный, но обычный корабль с поношенными и грязными парусами — не такой большой, как королевский. На нем не было никаких солдат, лишь юнги поднимали на борт бочки с продовольствием.        — Интересно, они набирают пассажиров или нет? — молвила девушка.        — Давайте подойдем и спросим, — предложил Кандор.        Они подошли к одному из матросов, стоявшим к ним спиной возле подъёма на борт и беседовавший с одним из своих.        — Извините, — обратился Кандор.        Тот повернулся — светловолосый шатен с пышными усищами и возрастом, как у Кандора, был облачен в синий китель и двуугольную шляпу из черного волокна, на поясе торчала недавно заточенная сабля.        — Что вы хотели? — бросил он презрительный выпад.        — Мы бы хотели узнать, направляется ли этот корабль на Метафору, — продолжил Мэтт, — мистер, эм-м-м...        — Во-первых, не МетАфора, а МетафОра, — грубо подправил его он, — во-вторых, меня зовут Дин, я капитан этого корабля. И в-третьих, да, он направляется туда — билет стоит десять золотых на одного человека, багаж столько же.        — Знаете ли, вы, пираты, хотя бы флаг сняли, что-ли, — усмехнувшись, съязвил Мэтт, когда указал на развевающий черный флаг с белым черепом, державший в зубах две рапиры.        — Что? — недопонимал Дин, бросив взор туда, и приподнял одну бровь, — это флаг показывает, что это ТОРГОВЫЙ корабль — он означает, что если кто-то нападет на нас, то мало не покажется. Об этом все знают — ты что, с луны свалился?        — Простите, он у нас местный дурачок, — извинился Кандор — Мэтт злобно взглянул на кузнеца, — мы бы хотели взять три билета, и ещё у нас один багаж, — он достал кожаный мешочек и стал пересчитывать монеты.        — Эй, эй, эй, эй, не так быстро, — вдруг произнёс Дин, — я знаю вас — вы ведь беглецы, которых ищет стража, не так ли?        Троица испугалась.        — Не бойтесь, я вас не сдам, — спокойно сказал капитан, — я и сам ненавижу здешнюю власть.        — Спасибо вам, — благодарила Элкеми.        — Но не все так однозначно, для вас билеты будут стоить по ДВЕСТИ золотых. В том числе и багаж.        Наши герои округлили глаза.        — В смысле, по двести? — не верил ушам Кандор, — это ведь очень дорого!        — Извините, но за риски надо переплачивать.        Эта новость настолько шокировала Элкеми, что та начала пускать слёзы.        — Пожалуйста, господин Дин, — сильно схватилась за его рукав и жалобно молила шатенка, — по волею случая, моя маленькая сестрёнка оказалась внутри замбалийки, которая впала в спячку. А чтобы освободить — нам для этого надо попасть к одному магу, который живёт на Метафоре. Если я туда не попаду, то моя сестрёнка умрёт!        Дин продолжал смотреть на все ещё рыдающую шатенку равнодушным взглядом.        — Ладно, так уж быть, — поддался ее мольбам капитан после долгой паузы, — сойдёмся на сотню на каждого, НО НИ МОНЕТОЙ МЕНЬШЕ! И для вас, мисс, я КАПИТАН Дин.        — Спасибо вам за проявленную щедрость, капитан Дин, пусть свет осветит вам дорогу, — радостно улыбалась Элкеми и вытирала остатки слёз со щеки.        — У вас есть время до вечера, — добавил Дин, — а потом мы уплываем. И ждать вас не будем.        Капитан поднялся на палубу и скрылся из поля зрения...        — М-да, — выдавил из себя юноша, когда все трое сидели на краю пирса и свисали ноги, — и сколько у нас монет, в общей сложности?        — Сотня с лишним, — тихо ответил кузнец.        — Ты, Элкеми, очень слабо плакала — тебе надо работать над собой, так сказать, проработать свое "плакучее" мастерство настолько хорошо, чтобы люди могли подвозить нас бесплатно, — со вздохом "учил" ее Мэтт и привстал, — ну чтож, с вами приятно было иметь дело.        — Что ты имеешь ввиду? — недопонял Кандор.        — Мне придется оставить вас и продолжить мое опасное приключение в одиночку. Но ничего, мне не привыкать. Давай, Кандор, монеты.        — Ещё чего, — фыркнул рыжий бородач и тоже встал, — с чего это ТЫ должен взойти на корабль?        — Потому что я главный герой, а вы — мой помощники, — усмехнулся Мэтт.        — Что за чушь ты несёшь? — Кандор всё ещё не оставлял надежды понять логику мыслей парня, — если ты продолжишь путь один, то и одного дня не протянешь.        — Послушайте, давайте лучше не ссориться, — вмешалась Элкеми, но сказала это тихим тоном, дабы не навлечь беду, — может лучше пройдемся по городу и найдем работку? Да и у нас ещё есть время.        Кандор и Мэтт смотрели друг на друга недоверчивыми глазами.        — Ладно, так уж быть, — нарушил молчание Мэтт, — но если мы не сможем заработать, то я отправлюсь ОДИН.        — Разбежался!

***

       — Это самая тупая затея, которую я когда-либо делал, — возмутился Мэтт.        — Заткнись и продолжай копать, — буркнул рыжий мужчина.        Дело происходило на окраине города, на заднем дворе вспаханного поля одного маленького фермерского домика. Местное светило обеспечивало знойную жару.        Кандор надавил на штык лопаты, лезвие неохотно вонзилось в сырую землю из-за прошедшего вчера дождя. Надавил на черенок — проросший сорняками дёрн тяжело выходил наружу. Затем бросил землю вперёд и в новообразовавшуюся ямку кинул розовый корнеплод, доставшую из деревянного ведра. Мэтт проделывал аналогичные действия. Кузнец вспотел и взглянул на небо — не было ни одного облачка, который смог бы перегородить солнце и остудить пыл запыхавшегося мужчины. Он хотел было достать платок, но растерянно заметил, что его нет.        — Неужели нельзя было найти другую работу? — снова завёл старую шарманку парень, достал плод из ведра и понюхал — от него пахло сыростью, — и что это за овощи такие — замбалийская картошка?        — Это квазика, — ответил Кандор и вытер лоб слегка испачканной ладошкой, — в этом городе кузнецов никто не берёт. Как и музыкантов.        За полчаса успели посадить половину огорода.        — И куда подевался дармоед Тлиф? — соизволил нарушить тишину Мэтт.        — Этот самый "дармоед" спас нам жизнь вообще-то, — заступился за него Кандор.        — Пф, хе, подумаешь, — фыркнул Мэтт, — нельзя же постоянно гордиться этим поступком. Пусть тоже монеты зарабатывает.        Пока юноша с кузнецом ругались, к ним из дому вышла Элкеми с дощатым подносом, на котором были две кружечки и тарелка с пирожками.        — Время для перекуса, — радостно заявила девушка. — госпожа Рудольф просто замечательный человек. Разрешила угостить и вам. Вот, попробуйте.        — Уф, наконец-то, еда, — бросил лопату Мэтт и шел ей навстречу. Черенок лопаты юноши упал кузнецу на ногу.        — Эх, чтоб тебя, Мэтт, — разозлился Кандор и отпрянул ногу.        Хмурыми очами наблюдал, как Мэтт взял пирожок и откусил солидный кусок. Но его больше волновала Элкеми, которая буквально пожирала взглядом юношу настолько сильно, насколько тот интенсивно пожирал пирожки. И ждала, что он скажет.        — Ого, прошто шупер, — сказал Мэтт с набитым ртом и выпил с взятой с подноса кружки.        Улыбка у девушки растянулась, так сильно, что, казалось, скоро порвёт щёки.        Кандор тоже подошёл и поскорее ухватился за пирожок, так как Мэтт мог бы их всех слопать. Откусил кусок, и его язык почувствовал вкусную и мясную начинку.        — Хм, и правда вкусно, — сделал комплимент Кандор.        Но, к его удивлению, она не отреагировала — наблюдала за Мэттом и радовалась, как маленькая девочка.        Для кузнеца это было тревожным знаком.        — О, вы закончили как погляжу.        Троица взглянула в сторону дома — к ним направлялась тучная женщина в сером платке и бежевом платье, на теле висел фартук, испачканный маслом. Когда она двигалась, её квадратные очки временами отсвечивали солнечные лучи.        — Да это раз плюнуть, — выпендривался Мэтт, — я бы и один справился.        — Вот вам за труды, — и протянула кожаный мешочек. Юноша услышал, как в нем тёрлись монеты друг об друга, выхватил резко и давай пересчитывать. — Бедно приходится работать одной. Раньше здесь местная молодежь бралась за работу, а теперь все они переехали на Метафору — тянет их к большим городам.        — Как же я вас понимаю, — сочувственно молвил Кандор, — у меня тоже есть сын, который хочет покинуть Замбалию — говорит, что здесь скучно, нет перспектив и развития. Хочет открыть кузницу на Метафоре, так как там целыми днями куёшь мечи да доспехи, и не бывает простоев. А я заявляю, что там очень сильная конкуренция. Но он меня и слушать не хотел.        А потом кузнец смолк. И грустно задумался — мысли о сыне заставили его вспомнить те горькие воспоминания в крепости обиталищ сестёр.        — Ничего страшного, — пыталась его подбодрить Элкеми. И положила ладонь на его плечо.        — Ровно шестьдесят монет, — радостно ответил Мэтт, когда закончил счёт. — А больше у вас или у кого-нибудь из знакомых нет ещё работы?        — Нет, к сожалению, — устало произнесла Рудольф и подправила очки, — у меня скоро будет готова баня, так что, вы могли бы помыться после трудной работы.        Она указала на соседний, серый и ничем не примечательный, домик, который поменьше — из дымохода шёл плотный и густой дым.        — Конечно, мы с радостью, — сказал Кандор, представляя как горячий пар и вода снимают всю накопившуюся грязь и усталость за последнее время. — Что скажешь, Мэтт? Пойдем в баню?        — Серьезно, идти туда вместе с тобой? — от такого негодования, левая бровь у Мэтта инстинктивно поднялась на лоб. — Звучит как больная и испорченная фантазия тринадцатилетней девочки, которая решила их вылить на какой-нибудь дурацкий и извращённый фанфик и выложить на сайт всем на обозрение... Бр-р-р-р, аж вспомнить страшно...        Кандор глубоко вздохнул и тяжело покачал головой.

***

       После бани (естественно, принимая по очереди), наши герои попрощались с тетей Рудольф и двинулись по улице вглубь города, чтобы поискать ещё работы.        — Хм, нигде не берут, — разочаровался кузнец после долгого обхода по городу. Близился вечер, и солнце уже касалось верхушек деревьев на горизонте, на дальнем холме. — А единственные, которые здесь предлагают, это сами стражники, которые либо нанимают новых рекрутов, либо дорожников на раскладку брусчатки. Чёрт, неужели нам придётся ждать следующего рейса?        — Давай-те разделимся, — вдруг предложил Мэтт, — мы с Элкеми в одну сторону, а ты, Кандор, в другую. Может, так быстрее найдем работу.        Кандор скрестил руки на груди и злобно глядел на Мэтта.        — Ты что это задумал? — спросил он.        — О чём ты? — не понял Мэтт.        — Не замыслил ли ты сделать что-нибудь ужасное? И дебильное?        — Эй, с чего это, если я что-нибудь придумал, то сразу плохое?        — Потому что я хорошо знаю тебя, Мэтт. И любая твоя идея, повторюсь, ЛЮБАЯ, сулит ничего хорошего.        — Пф, ещё чего, — возразил юноша, — ты просто обычный старпер, который ищет любой повод наорать на молодежь и...        — Ладно-ладно, иди уже, — не стерпел кузнец, — а то от тебя у меня уже голова пухнет. Встретимся там, где прячется Тлиф.        Мэтт развернулся и спокойным шагом шёл в обратную сторону.        — Ты действительно хочешь пойти с ним, Элкеми?        — Да, хочу, — робко ответила она.        — Тогда проследи за ним и смотри, чтобы ничего не натворил всякого.        Девушка кивнула и побежала догонять Мэтта. Кандор решил попытать счастья где-нибудь в гавани и пошёл туда...        Элкеми долго протискивалась через толпу людей, пока не увидел вдалеке Мэтта и не подбежал к нему.        — Мэтт, вот ты где, — стеснительно молвила она, — я, конечно, может не лезу в свое дело, но вам с Кандором не стоит так... ругаться.        — Эй, это он первый начинает, так что скажи ему, чтобы вел себя достойно, — фыркнул Мэтт, — да и ещё кое-что, я знаю, как нам раздобыть монеты.        — И как же? — развеселилась она.        — Мы возьмём и стырим монеты у той госпожи Рудольф.        Улыбка постепенно исчезала, и она растерянно расширила глаза.        — Что? — переспросила она, не веря своим ушам.        — Когда я уходил в баню, то заметил, как она возилась с сундуком в своей крохотной спальне. Решил глянуть из окна и увидел, что внутри него куча монет.        — Но ведь так нельзя! — запротестовала она, — она ласково с нами обходилась, накормила и пригласила в баню. И после всего этого взять, и ТАК отблагодарить?        — О, я вижу на сестрёнку тебе наплевать, — ехидно подметил Мэтт.        — Нет, я не это имела ввиду, просто...        — Элкеми, послушай, — Мэтт схватился за ее хрупкие плечи, — мы даже не знаем, сколько Лилиан продержится внутри спящего дерева. Если проторчим в этом городе слишком долго, то можем и не успеть. На счету каждая минута, ты понимаешь меня?        — Я... я... — на Элкеми снова нахлынули те роковые воспоминания горящего леса... И серебряная башня... — А что если я одолжу денег у неё?.. Расскажу ей всё, что случилось с нами и...        — И ты думаешь, она поверит тебе? Брось, Элкеми, Рудольф подумает, что ты мошенница и прогонит прочь — мы не можем так рисковать. Да и не переживай ты так. Когда достигнем моей родной Земли, всё сообщим стражницам и одолеем ту злобную каргу, Нериссу, и заодно освободим твою Лилиан и родителей; уж потом всё вернём до последней монеты.        Элкеми опустила глаза и погрузилась в раздумья: с одной стороны, она не хотела обкрадывать тётеньку, а с другой — там, вдалеке, находилась в заточении ее маленькая сестрёнка Лилиан. После чего, обратилась к Мэтту.        — Ладно так уж быть, — согласилась она, хотя это далось ей с тяжким трудом.        — Вот видишь, жизнь девочки важнее, чем монеты старушки. И, вообще, нельзя ждать, пока с неба посыпаются монеты — поверь мне, я пытался. А теперь слушай мой план...

***

       Шатенка поправляла свой платок и завернула за угол. До дома тётушки Рудольф оставался лишь один квартал. Прямо напротив этого дома по ту сторону улицы стояли стражники с алебардами и болтали между собой о чём-то, от чего Элкеми развернула свой лик, чтобы они ее не заметили. Подошла к двери и постучала.        — Иду! — донёсся из глубины дома. Дверь отворилась и увидела знакомую тётеньку. — О, Элкеми, как я снова рада тебя видеть, — от доброй улыбки Рудольф, сердце у девушки защемилось, — что-то случилось?        — Я... просто... хотела поинтересоваться... нет ли у вас ещё какой-нибудь работы?        — Увы, к сожалению, нет, дитя моё.        — Тогда... расскажите мне... пожалуйста... рецепт тех пирожков, а то я... забыла...        Элкеми говорила паузами, потому что сильно волновалась — так как, на самом деле, отвлекала ее внимание.        Юноша увидел девушку в красном платке возле двери и пошёл в обход, в заднюю часть дома. Добрался до того самого окна и увидел через него тот самый сундук. Поднял оконную раму и запрыгнул внутрь.        Дом настолько сильно провонял старческим запахом, что юноша чуть не сблеванул, но умудрился рыгнуть.        — Что это? — среагировала на посторонний шум вглубь дома Рудольф.        — А, это, мой желудок так среагировал. Там... это... бабочки... летают... — не придумала ничего лучше Элкеми, чтобы вновь обратить на себя внимание.        — Бабочки... в животе? Ты что это... влюбилась?        — Эм-м-м... нет, я не... — сильнее обычного покраснела девушка, — ну то есть... да.        — Дай угадаю, это тот парень в красной рубахе? — подмигнула старушка, Элкеми робко кивнула. — Он, конечно, жутко симпатичный, но такой грубиян. И что же ты в нём такого нашла?..        До юноши хоть и доходили отголоски диалога между девушкой и старушки, но ничего не мог разобрать. Да и не хотел вовсе. Убедился, что его никто не спалил и открыл сундук. В нём было куча одежды и записи старых рукописей и блокнотов с потертыми обложками.        "Блин, неужели здесь нет монет?" — негодовал Мэтт и продолжал наводить бучу в сундуке. Наконец, его пальцы достигли замшевого кошелька, и вытащил наружу, почувствовав заодно его тяжёлый вес. А когда расширил горловину, то с улыбкой заметил огромную кучу монет. Это были все пожитки тети Рудольф.        "Ого, да здесь не менее пятисот монет", — Мэтт так обрадовался, что чуть не умудрился сказать это вслух.        Он выбрался наружу, не забыв закрыть за собой сундук и окно, и вышел за угол дома — Элкеми всё ещё разговаривала с ней.        — Спасибо вам за рецепт, я обязательно запомню его, — благодарила ее Элкеми.        — Хотя знаешь, у меня в сундуке хранится один из рецептов, которые я так долго хранила за всю свою долгую жизнь. Могу тебе дать, если захочешь.        — Что, вы, нет, спасибо. Я все запомню, — быстро говорила она от волнения.        — Ну, в таком случае, до свидания тебе, Элкеми, и успехов тебе в личной жизни.        Девичье сердце место себе не находило, когда она отвлекала внимание. И оно говорило ей, что это все не правильно. Что девушка совершает немыслимый и ужасный поступок. Оно уверяло ей, что она могла бы поверить в неё — в девушку, у которой в жизни случилось череда страшных событий.        И вновь окликнула старушку.        — Госпожа Рудольф.        — Что-то ещё? — спросила та, не успев захлопнуть дверь.        — Дело в том, что... я хочу рассказать вам правду. — сказала Элкеми. Женщина открыла дверь нараспашку. — Мы копим деньги, потому что собираемся на Метафору. И поэтому решила попросить у вас, не могли бы вы одолжить нам монеты?        — Ну, как тебе сказать Элкеми, я ведь дала вам как раз столько, что хватит на три билета.        — Видите ли, там один билет стоит сотню золотых, и поэтому...        — С чего это вдруг так дорого? — недоумевала она, — если только вы не...        "Блин, что она так долго возиться?" — терпение у Мэтта было на исходе.        — Так вы что, ПРЕСТУПНИКИ? — Рудольф настолько разозлилась, что перед Элкеми теперь была совершенно другой человек — от той доброй старушенции не осталось и следа.        — Это... это все слишком сложно, дайте мне все объяснить... — где-то в глубине души, она начала жалеть о своем поступке, — дело в том, что...        — СТРАЖА, СТРАЖА!!!!!! — завопила она во все горло.        Солдаты, стоявшие недалеко, прекратили бурный разговор и обратили на них внимание.        — Эй, это же та беглянка, — крикнул один из стражников, когда заметил Элкеми, — поймать её. ЖИВО!        — Элкеми, твою мать, беги сюда, — кричал Мэтт шатенке.        Рудольф попыталась схватить ее, но та вовремя опомнилась и побежала вслед за убегающим Мэттом.        — А вот и тот юноша, — обрадовался уже другой стражник. Солдаты следовали за беглецами.        — Погодите, — вдруг осознала госпожа, — а что это за углом моего дома делал тот юноша? Если только не...        Она предчувствовала худшее — побежала в комнату и открыла сундук. Всё её пожитки были в кучу перемешаны.        — О нет, нет, нет, — огорчилась она. Начала рьяно искать свой кошелёк. А когда заметила их пропажу, то выдавила лишь следующее: — они украли ВСЕ МОИ ДЕНЬГИ!!!!..        Девушка и юноша бежали как угорелые, то сворачивая на левую улицу, то на правую, пытаясь сбить со следа стражников, но всё бесполезно.        — Давай сюда, — Мэтт заприметил дорогу, по которой сюда зашли в первый раз. Взятый "напрокат" кошелек громко звенел монетами.        В зоне видимости показались и деревья. Горожане поглядывали на погоню, словно смотрели какое-нибудь представление. Стражники вопили и кричали, чтобы те остановились.        Элкеми и Мэтт забежали в лес — солдаты тоже. Внутри было густо и темно, так как листья не пропускали солнечный, алый свет.        — Чёрт, куда они делись? — разъярился одни из них.        — Я не... — второй не договорил и тут же смолк.        — Что ты "не?" — снова сказал первый, но ответа так и не дождался, — это не смешно.        Вдруг из-за большого дерева выпрыгнуло маленькое... дерево? И бежало в их сторону, сбивая с пути. Не успели солдаты толком опомниться и сообразить, что к чему, как все попадали раз за разом, потеряв сознание.        — Будете знать, как иметь дело с самим Мэттью Ольсеном, — по привычке начал восхвалять себя юноша и победоносно поднял ногу и положил на рядом растущий пенёк.        — Так-так-так, — донёсся позади мужской насмехающийся голос. Это был кузнец. — Мэтт как всегда приволок за собой неприятности. Кто бы мог подумать.        — Надо их поскорее связать, пока они не очнулись, — встрепенулся Тлиф.        Содрали с них плащи и привязали к деревьям и заткнули рты. Алебарды выкинули прочь.        — А теперь объясни мне, что случилось? — задал вопрос Кандор.        — Вот что, — и после чего Мэтт достает огромный кошелек, набитый золотыми монетами.        — Что? Как вам удалось столько заработать?        — Мы ограбили самих королев, — начал врать Мэтт, — Элкеми отвлекла стражей, а я рыскал в их чемоданах. И вот, награда за наши труды.        — Серьезно? — не верил Кандор, — королев защищают несколько дюжин до зубов вооруженных пехотинцев. И не говоря уже о Себастьяне. Как вам удалось такое провернуть?        — Это, мой дорогой друг, самый секретный супер-пупер приём. Я ему кому попало не рассказываю.        — Так все и было, Элкеми?        Та замешкалась, почесала руки и отстранённо произнесла:        — Да.        — Это плохо, — сказал Кандор, — если близнецы здесь, значит, нам надо торопиться.        — Мы пришлём повозку и заколотим тебя в ящик, Тлиф, — продолжил Мэтт, — так что посиди ещё немного здесь и следи за стражниками.        Тлиф кивнул. Мэтт, Элкеми и Кандор двинулись в город.

***

       Мэтт заплатил одному из извозчиков, сидевший на затхлом телеге, запряженный обычной лошадкой (на вид ему было лет под семьдесят, но самое главное, что тот плохо слышал и плохо видел, дабы не приметил замбаленка; да и лишних вопросов не задавал). По пути заехали к плотнику за ящиком и инструментами, купили и загрузили всё на телегу. И заодно надо было скрывать свои лица перед патрулями.        Стражей стало больше, чем раньше — это только закрепляло веру Кандора в историю про королев. Однако, больше его волновало расстроенное личико Элкеми, которая в последнее время грустила в разы сильнее, чем раньше.        Добравшись до окраины, Тлиф осторожно поднимал свои корневидные лапы и взбирался на повозку, а дальше лёг в большой и обширный ящик. Извозчик не шелохнулся и даже не вздрогнул, медленно пожевывая пшеничный колосок. Мэтт и Кандор закрыли крышкой и заколотили. Элкеми сухо и равнодушно приказала извозчику двигаться в сторону гавани...        Тем временем, капитан торгового корабля стоял на пристани и глядел, как солнце полностью скрывалось из вида. К нему подошёл маленький, чернокожий юнга в одних лишь брючках.        — Всё загружено, мой капитан, — доложил он.        Дин вздохнул полной грудью. И хотя, он не хотел лишиться таких больших сумм за билеты, но задерживаться было нельзя.        — Ладно, отдавай приказ отчаливать...        — Постойте, ОБОЖДИТЕ НАС!!!        Капитан и юнга откликнулись и увидели, как к ним двигалась повозка. На нем сидели четверо человек, а сзади них был деревянный ящик.        — Вы вовремя, — сказал Дин.        — Слушайте, ваши матросы не могли бы помочь нам затащить груз? — спросил Кандор.        — Мы вам что, грузчики какие-нибудь что-ли? — негодовал капитан.        — Мы очень хорошо заплатим, — подмигнул Мэтт.        — Так надо было сразу с этого начинать, — он засунул два пальца в рот и пронзительно свистнул, — эй, команда, а ну живо помогли этим пассажирам с грузом.        С корабля на причал стали спускаться матросы — все они разных возрастов, в обносках и с небритыми щетинами. Увидев Элкеми, они начали улыбаться, а те, у кого были головные уборы, стали поднимать их в качестве приветствия.        — Эх, какой он тяжёлый, — хрипло сказал матрос в возрасте. Но всё же смогли вытащить с повозки и затащить на палубу.        Мэтт заплатил извозчику, и тот ударил поводьями лошадку — телега тронулась и двинулась в город за другими заказами. И заплатил Дину — за проход и за услуги погрузки. Кошелёк заметно исхудал, и Мэтт заделал недовольную гримасу.        — ВСЕМ НА БОРТ!!! — отдал приказ Дин.        Наши герои поднялись на палубу — она была вся пропитана сыростью. Пахло свежей рыбой и солёной водой.        Юнга развязал канат у пирса. Якорь поднят (до палубы доходил звон больших, тяжёлых цепей). Паруса спущены.        — Полный вперёд! — издал очередной приказ капитан и встал за штурвал, — курс на Метафору. (играет саундтрек Valentin Lafort — Grottoes and Caverns)        Элкеми встала на самую заднюю часть корабля и горько наблюдала за уходящим городком. А вместе с ними и фиолетовые деревья. Но не они ее волновали. Она смотрела в горизонт, далеко-далеко вперёд, мысленно пытаясь увидеть ушедшую в спячку замбалийку. И её охватывало непонятное ощущение. Словно часть души оставалась всё ещё там и не желала покидать Замбалию.        — Всё будет хорошо, Лилиан, я скоро вернусь. Обещаю. И освобожу тебя, — молвила она, и снова нахлынули горькие слёзы. Плакала тихо и спокойно.        А потом вновь всплыли горечные воспоминания: как они обманули тётушку Рудольф. Неужели придется делать так постоянно? Постоянно оправдывать поступки тем, что надо это делать ради Лилиан? Ради ее спасения? Элкеми это очень сильно не нравилось. Она ушла в раздумья, вспоминая своих родителей настолько глубоко, что даже не слышала разговор кузнеца и брюнета позади нее.        — Кандор, хочешь услышать историю про то, как ради меня подрались две девушки на горнолыжном курорте?        — Нет!        — Так вот слушай...