Богомол ловит цикаду, не зная, что за ним следит чиж

- Они нас спасли, - отвечает Чан Пин. Сюэ Ян с подозрением смотрит на всех троих. - Мы в провинции Шудун. В городе И почти не бывают заклинатели. Это нехорошее место, люди здесь живут недолго. Но я подумал, что здесь можно спрятаться, - объясняет Чан Пин. – Сначала мы с тобой остановились на постоялом дворе, но потом на рынке я встретил странствующих заклинателей, и попросил их помочь мне лечить твою ногу. Моих сил мне не хватало. Ты ведь до сих пор в сознание не приходил. Не приходил в сознание…. Сюэ Ян хмурится. - И долго я так провалялся? Сколько времени прошло? - Неделя, - отвечает Чан Пин. – Мы только до города И добирались три дня. Сюэ Ян ругается сквозь зубы. - Вы так же много сделали, чтобы спасти его, как даочжаны, господин Чан, - А-Цин ухмыляется. – Помните же, он так в вас вцепился, мы еле-еле смогли его оттащить! Сюэ Ян кривится. - Да не было такого! Чан Пин краснеет. - Ну… Сюэ Ян сердито смотрит на него, но Чан Пин так радостно улыбается, будто на самом деле счастлив, что он пришел в себя, и говорит: - Это даочжан Сяо Синчэнь, воспитанник знаменитой Баошань-санжень, и даочжан Сун Лань из храма Байсюэ. - Баошань-санжень? – Сюэ Ян удивленно приподнимает бровь. – Понятия не имею, кто это такая. - Ах, да. Наверное, ты не слышал. Но это почти легенда среди заклинателей, говорят, она достигла бессмертия, - охотно рассказывает Чан Пин. – Она живет в уединении, на горе, и иногда берет на воспитание сирот. Но… - он умолкает, оглядываясь на Сяо Синчэня. Сяо Синчэнь тихо продолжает: - Моя наставница чужда мирских обычаев и не стремится жить согласно им. Поэтому нам нельзя покидать гору, а если уж кто и хочет уйти, то должен поклясться никогда не возвращаться. За несколько сотен лет, что наставница живет на горе, я лишь третий ученик, кто ушел в мир. - Так зачем, если на вашей горе жилось хорошо и спокойно? – недоверчиво спрашивает Сюэ Ян. На миг все настороженно замолкают, но Сяо Синчэнь лишь весело смеется: - Разве я мог быть довольным жизнью, зная, что в мире много несчастных людей? Я покинул гору, чтобы спасать тех, кто в этом нуждается. - Спасать людей? – всё так же недоверчиво ухмыляется Сюэ Ян, но тут понимает, что даочжан говорит искренне. – И что, я оказался первым, кого вы спасли? - Нет! – сердито отвечает А-Цин. – И даже я не первая. Сюэ Ян чувствует себя, как рыба, которую вытащили из воды. Добродетельные люди – по крайней мере, считающие себя добродетельными и рассуждающие о спасении других – его бесят. А хуже всего, что уж его они точно спасли от неизбежной гибели. Это раздражает. - И что, вы бы нас спасли, даже если бы знали, что мы сбежали, совершив убийство? Чан Пин вздрагивает. - Он нам кое-что уже успел рассказать, - отвечает высокий даочжан, Сун Лань. И хмурится, не понимая, почему Сюэ Ян ведет себя так, будто постоянно готов от кого-то отбиваться. - В смысле, кое-что? – Сюэ Ян пытается встать, но тут же падает на постель, и с беспокойством смотрит на поврежденную ногу. – Неужели и правда неделя прошла? И долго же мне еще лечиться? - Жаль, но, скорее всего, после такого перелома слегка хромать вы будете всю жизнь, - тихо отвечает Сяо Синчэнь. У Сюэ Яна дрожат губы. Неужели он снова получил увечие из-за Чан Цианя?! Он сжимает кулаки. Кровь кипит от ненависти. К Чан Цианю, к себе – нет, он ценит свою жизнь выше всего этого проклятого клана. Чтоб они все сдохли! - Твою мать. Разве что Чан Пина он бы пощадил. Тот хоть что-то хорошее для него сделал. - Ну не переживай ты так, если немного покалечился, это не то чтобы страшно, - утешает его А-Цин. – Когда-то я притворялась слепой, чтобы было легче воровать. Если ты калека, люди на тебя внимания не обращают, так жить проще. Сюэ Ян невольно смеется. С ними живет воришка? Ну, значит, и он сможет с ними поладить. Хотя больше всего его волнует не то, что он будет хромать. А то, что он снова проиграл Чан Цианю. И теперь навсегда лишился возможности выиграть бой. Он столько лет жил этой местью! А теперь всё потеряно, всё пропало, ничего невозможно изменить, потому что Чан Циань мертв… Может, у Сюэ Яна больше общего с Мэн Яо, чем он думал. Потому что в глубине души всё, что он делал, было ради одной цели – доказать Чан Цианю свое могущество, так же как Мэн Яо прилагал все усилия, чтобы добиться любви от своего придурка-папаши. Перед глазами мелькает что-то белое. Сяо Синчэнь протягивает Сюэ Яну носовой платок. - Я не плачу! – кричит Сюэ Ян, но из воспаленных глаз льются слёзы. - Тебе нужно отдохнуть, - советует Сяо Синчэнь, убирая платок. – Не бойся, здесь ты в безопасности. Чан Пин сказал нам, что вас могут преследовать воины Цишань Вэнь. По ночам мы с Сун Ланем будем по очереди стоять на страже. - Постой! А ты знаешь, что мы с Чан Пином супруги? Тебе от этого не противно? – ухмыляется Сюэ Ян. Вот сейчас он убедится, что эти господа такие же лицемеры, как все остальные. Как все эти уроды, которые притворяются праведниками. Чан Пин молчит. - Да, мы знаем, - отвечает Сяо Синчэнь. – Твой муж говорил. Сюэ Ян широко открывает глаза от удивления. - И нет, нам нисколько не противно. Баошань-санжень говорила, что любовь всегда остается любовью и заслуживает лишь уважения, - Сяо Синчэнь улыбается ему, вот зараза, разве можно так мило улыбаться. – Отдыхай и набирайся сил, молодой господин Ян. Дверь закрывается, и Сюэ Ян остается наедине с Чан Пином в комнате, где стоят гробы. - Что, где-то здесь и мертвецы есть? - Нет, здесь только подготавливали гробы, - настороженно говорит Чан Пин. Сюэ Ян снова укладывается на постели. - Похоронный дом в проклятом городе. Ты уверен, что не собираешься довести нас до гибели? - Хочешь поговорить откровенно? – напрямую спрашивает Чан Пин. Сюэ Ян удивлен такой смелостью. Но делает вид, что не замечает его. Чан Пин вздыхает. - Послушай, Сюэ Ян, раз уж мы всё равно сбежали, мы можем прекратить всё это притворство… если ты хочешь. Я знаю, как сильно ты ненавидишь мой клан. Теперь нам уже не обязательно оставаться супругами. Сюэ Ян в ужасе смотрит на него. «Неужели я вызываю у тебя только отвращение? Что, ты хочешь со мной развестись?». Нужно было сразу сообразить! - Я хочу спать, - со злостью отвечает он. – Может, так моя нога хоть чуть-чуть перестанет болеть, раз уж совсем ее вылечить невозможно. - Неужели ты хочешь по-прежнему быть моим мужем? – пораженно спрашивает Чан Пин. - Да отцепись ты от меня, я спать хочу! - Неправда. Ты же недавно проснулся! – сомневается Чан Пин. – Сюэ Ян, скажи, что мой отец тебе сделал? Сюэ Ян вздрагивает, понимая, что муж на самом деле более умен и наблюдателен, чем выглядел, находясь в тени отца. - Ты прав. Я не хочу спать. Я просто хочу побыть один, - отвечает Сюэ Ян, не собираясь ничего рассказывать. - Но пойми, я… я убил отца ради тебя. Ты можешь мне доверять, - Чан Пин пытается усмехнуться, но у него не получается. - А ты можешь понять, что я хочу побыть один?! Ты что, забыл, что я тебя ненавижу? – шипит Сюэ Ян. На миг Чан Пин ошеломленно замолкает. И вдруг понимает, что хватит, натерпелся. - Я убил – ради тебя! Чтобы спасти твою жизнь! Я оставил на произвол судьбы свой орден, чтобы спрятать тебя, вылечить после всего, что с тобой сделали люди отца, а ты не можешь просто поговорить со мной по-человечески?! Ты говоришь, что ненавидишь меня, так почему же разозлился, когда я предложил развестись? Если ты не можешь мне доверять из-за того, что сделал мой отец, как я могу всё исправить? Ради всех сил небесных, Сюэ Ян, скажи, чего ты хочешь на самом деле?! – в гневе кричит Чан Пин. Сюэ Ян приоткрывает рот от удивления. Он вообще подумать не мог, что Чан Пин умеет злиться. - Прости… я… я тоже устал, наверное, мне бы лучше прилечь и поспать, - Чан Пин проводит ладонью по лбу. – Я пойду, побудь один… Когда он уходит, Сюэ Ян взволнованно осознает, что мысли об этом разговоре досаждают ему, словно заноза в его постели в гробу. Ему почти жаль, что Чан Пин сейчас не с ним. Так чего же он хочет?.. * Не Минцзюэ спускается по ступенькам, ведущим в подвал в Нечистой Обители. Открывает тяжелую дверь и заходит в маленькую комнату, пропитанную запахом трав. Красивая женщина стоит за каменным столом, наливая в небольшой флакон какое-то красное варево. - Ты пришел, - говорит Вэнь Цин, даже не оборачиваясь. Она что-то бросает Не Минцзюэ, и тот по привычке ловит предмет. - Что это? – он внимательно рассматривает фиал. - Лекарство, точнее сказать, первый образец, - отвечает она. – Выпей. Посмотрим, насколько это ослабит твой гнев. - Уж не пытаешься ли ты меня убить? – ворчит Не Минцзюэ. - Если бы я хотела твоей смерти, я бы оставила всё как есть и позволила бы энергии сабли разрушать тебя, - ухмыляясь, отвечает Вэнь Цин. - Ну ты и ведьма, - он открывает фиал и выпивает лекарство залпом, подобно тому, как старшие воины пьют крепкие напитки. Вкус немного жгучий, а после во рту ужасно горчит, но она права: Не Минцзюэ, при нынешнем положении дел, терять особо нечего. Но он не может не скривиться. Вэнь Цин весело смеется. - Что, выходит, ты можешь на тренировке сражаться с таким каменным выражением лица, но не в силах вытерпеть вкус моих лекарств? - Я еще не знаю точно, лекарство это или яд! – отвечает Не Минцзюэ. - Ты знаешь, что это не яд – был бы яд, ты бы со мной так не спорил, - ухмыляется Вэнь Цин. Не Минцзюэ чувствует, как к щекам приливает кровь – наверное, от лекарства. Прокашлявшись, он вспоминает, зачем все-таки пришел в мастерскую жены. - Твой брат здесь. - А-Нин? – переспрашивает она. – Здесь? - Да. Сейчас он вместе с Не Цзунхуэем ждет у ворот, - Не Минцзюэ приподнимает бровь. – А твой брат очень вежлив, если учесть, что он из клана Вэнь. - А чего ты ждал, это же я его воспитала! – Вэнь Цин гордо поднимает голову, проходя мимо него. Не Минцзюэ, улыбаясь, смотрит ей вслед. Почему-то эти повседневные разговоры придают ему сил не меньше, чем ночная охота. И, прислушавшись к себе, Не Минцзюэ чувствует, что бушующая в нем яростная энергия и правда утихает – нет, даже не так. Уменьшается. На миг он надеется, что лекарство все же поможет. Надежда – не то чувство, которое Не Минцзюэ часто испытывает. Но тем оно приятнее. * - А-Нин, что тебя сюда привело? – спрашивает Вэнь Цин, поспешно прибежав во двор, где, обливаясь потом от волнения, ждет Вэнь Нин, рядом с которым стоит Не Цзунхуэй. Не Цзунхуэй вовсе не собирался вызывать такой страх у Вэнь Нина. Этот робкий юноша чем-то напоминает ему Не Хуайсана, разве что Не Хуайсан не так откровенен с окружающими. И, немного поговорив с Вэнь Нином, Не Цзунхуэй даже испытывает к нему что-то вроде симпатии. Думает: как же забавно вышло! Вэнь Цин и Не Минцзюэ похожи друг на друга, оба бойцы по натуре, а младшие братья у обоих – тонко чувствующие и нежные. Он может ошибаться, но в последнее время Не Цзунхуэй надеется, что брак с этой женщиной пошел Чифэн-цзуню на пользу. Он несколько недель вместе с Вэнь Цин испытывал лекарства, пока одно из них не оказалось настолько удачным, чтобы предложить Не Минцзюэ. - Я хотел п-поговорить с тобой, - отвечает Вэнь Нин, оглядываясь на Не Цзунхуэя. - Не Цзунхуэй, можно мне поговорить с братом наедине? – усмехнувшись, спрашивает Вэнь Цин. - Да, госпожа Не, - кивнув, Не Цзунхуэй уходит. Конечно, подслушивать под дверью он будет, но сейчас он смутно чувствует, что никакой опасности от этой встречи нет. Когда Не Цзунхуэй скрывается из виду – да, она знает, что он будет подслушивать, но всё же… - Вэнь Цин обнимает Вэнь Нина. - У тебя всё в порядке? Тебя там не обижают? - Нет, нет, то есть, я хотел сказать, да, всё в порядке. Цинь Су... А-Су... такая милая, - Вэнь Нин искренне улыбается. - Она не смотрит на меня свысока за то, что я из семьи Вэнь, и никому не позволяет меня обидеть, она заступается за меня, если кто-то что-то обо мне говорит. И, мм, я учу ее стрелять из лука. У Вэнь Цин будто гора спадает с плеч. - Правда? И как ее успехи в стрельбе? - Силы хватает, но ей не всегда удается попасть в цель. - Понимаю. Не сомневаюсь, что ты научишь жену, раз сам так хорошо научился! - и тут Вэнь Цин серьезно спрашивает: - А как твои успехи в учебе? Вэнь Нин краснеет. - Тебе явно не хватает времени, когда рядом милая госпожа Цинь? Вэнь Нин от смущения готов сквозь землю провалиться. - А ты, сестра... ты тут в безопасности? - Не переводи тему на меня! - она хлопает его по плечу. - Но да, я более-менее в безопасности, - Вэнь Цин чуть улыбается: - Мы с Чифэн-цзунем спорим каждый день. Мне кажется, ему это нравится. На миг она задумывается. Вэнь Нин пытается угадать... - А тебе - тоже? - Отчего бы и не поспорить об интересных вещах с достойным собеседником, - быстро отвечает Вэнь Цин. Вэнь Нин настороженно прищуривается, но решает не настаивать. - Мне нужна твоя помощь... - Это связано с тем, для чего нас послали к супругам? - резко спрашивает Вэнь Цин. - Нет. Я не выдаю главе клана ничего, что могло бы ему в самом деле пригодиться. Я бы никогда не смог вредить Цинь Су. Он никогда не сделает ей больно. Но он кое-что узнал, и не уверен, правда ли это, и ни с кем не может поделиться, опасаясь, что это будет опасно для жены и для ее чудесной любящей семьи. - Хорошо. И ты ведь понимаешь, что я, как твоя сестра, на вашей стороне? - уверенно говорит Вэнь Цин. Улыбка на лице Вэнь Нина сменяется таким выражением, будто он собрался идти на казнь. - Мне нужно кое-что... я не настолько в этом разбираюсь, чтобы знать, какое нужно средство. - Средство? - Вэнь Цин внимательно смотрит на него. Вэнь Нин бледнеет. - Н-настойка... к-которая помогает узнать... если женщина... б-беременна. У Вэнь Цин замирает сердце. - Цинь Су? Вэнь Нин кивает. У него дрожит голос, когда он быстро рассказывает: - Она знает, что я решил прилететь к тебе и просить нам помочь. Ее родители будут от этого не в восторге, поэтому она хочет, чтобы в Лаолине пока никто ничего не знал. Я... я признался ей, какой приказ мы получили, она не хочет, чтобы я его выполнял, и я тоже не хочу. - А-Нин... - Вэнь Цин не может скрыть волнение. - Прошу тебя, сестра, ты можешь изготовить средство, чтобы мы уже знали точно? - просит Вэнь Нин. Вэнь Цин глубоко вздыхает. - Конечно. - Спасибо, - шепчет он. Она кивает, но на душе у нее тяжело. - И еще... это не единственная причина, почему я тут. Я просто нашел повод, - тихо говорит Вэнь Нин. - Повод? - переспрашивает Вэнь Цин. Он протягивает ей письмо. Пока сестра читает, он говорит: - Это из Цзиньлинтай. Но точно не от главы клана Цзинь, он бы написал главе клана Цинь. - В самом деле. Скорее, это один из молодых господ клана, кого насильно женили. Я уверена, Цзинь Цзысюань имеет к этому отношение, а может и... да, Цзинь Цзысюнь. Вэнь Цин думает, что, случись такое месяц назад, она сожгла бы такое письмо. Но сейчас... Если А-Нин с женой так сильно хотят ребенка... Она знает, что делать. - Хорошо, пойдем со мной в мастерскую. Я приготовлю зелье для Цинь Су. Вместе с братом она проходит мимо Не Цзунхуэя, и говорит: - Жене моего брата нездоровится. Я приготовлю самое лучшее лекарство. Не Цзунхуэй кивает, но все же смотрит на нее слегка недоверчиво. - А это следует отдать Чифэн-цзуню, - она передает ему письмо. Не Цзунхуэй читает и не может скрыть удивления. Когда Вэнь Цин с братом уходят, он не следует за ними. А сразу спешит в покои главы клана. * Сы-Сы настороженно прищуривается, замечая след на шее Мэн Яо, который заметен даже издалека и несмотря на туман. Но потом она видит, как счастливо Лань Сичень улыбается Мэн Яо, а тот так же искренне улыбается ему, и ей становится легко на душе. Насколько она знает, они не выбирали друг друга, их сосватали против воли, но что бы ни случилось в прошлом, теперь они выглядят как влюбленная пара. Мэн Яо заслуживает наконец-то быть счастливым. Думая, что никто их не видит, Лань Сичень обнимает Мэн Яо, приподняв над землей, и страстно целует. Мэн Яо обнимает Лань Сиченя в ответ, целуя еще глубже, сильнее… И вдруг удивленно смотрит, заметив, что с дальнего края поля за ними наблюдают. - Тетушка Сы-Сы! Лань Сичень тут же осторожно размыкает объятия, позволяя Мэн Яо стать на землю, и, смутившись, кланяется. - Тетушка Сы-Сы… - Ну, при мне вы можете не скрываться. Я еще и не такое видела, - ухмыляется она. Лань Сичень краснеет, ему всё еще неловко. - Госпожа Сы-Сы, вы придете на совет? - На совет? - Из ордена Ланлин Цзинь пришло анонимное письмо с предложением объединиться против ордена Цишань Вэнь. Это тот орден, глава которого велел заключить все эти браки против воли и притесняет другие кланы, - объясняет Мэн Яо, и задумчиво потирает лоб: - Не думаю, что это письмо написал мой отец, вероятно, это госпожа Цзинь. Но как бы там ни было, старейшины Гусу собираются обсудить предложение. - Это политика, не думаю, что мое присутствие при обсуждении такого вопроса необходимо, - сомневается Сы-Сы. - Но вы же тетушка моего супруга, - с улыбкой говорит Лань Сичень. – Значит, вам полагаются те же права и почести, что любому из наших родственников. На меньшее я не согласен. Сы-Сы удивлена. Неудивительно, что Мэн Яо так любит этого мужчину. В этом браке у А-Яо есть всё, в чем он нуждается. Ну, почти. Может, ему необходимо, чтобы кто-то показал ему, что не нужно так стыдиться прошлого в «доме цветов». А с этой задачей она уж справится. - Я приду, - спокойно соглашается она. Явившись в зал, они слышат, как один из старейшин упрекает Лань Ванцзи, рядом с которым с хмурым видом стоит Вэй Усянь. - Я так понимаю, вы послали адептов на поиски молодых господ из ордена Юэян Чан? Как вы смеете так пренебрегать интересами собственного клана? – говорит старейшина. - Простите нас, второй дедушка, но мы действительно так поступили, - отвечает Лань Сичень. – Сюэ Ян – друг моего мужа. - Друг? Да кто посмеет называть этого убийцу другом?! – резко спрашивает второй дедушка. Лань Ванцзи и Лань Сичень застывают на месте. Вэй Усянь настораживается, еще не понимая, что случилось и отчего им так очевидно больно. Мэн Яо сглатывает, понимая, как подобные слова задевают мужа. - Когда мы оба служили Вэнь Жоханю, Сюэ Ян не был убийцей. Да, законы он нарушал, но как могло быть иначе, если он вырос на улице, его били, и чтобы выжить, ему пришлось научиться избивать других. То, что он сбивал лотки продавцов и поджег здание в Куйчжоу, правда. Но чтобы убить свекра, главу клана Чан? Должно было случиться что-то серьезное, чтобы он решился на такое. - А ты как думаешь, твой друг способен на убийство? – спрашивает старейшина. Мэн Яо оглядывается на Лань Сиченя и неуверенно отвечает: - Не кажется ли вам, что любой человек способен, при определенных обстоятельствах? - Он прав. Это могло быть по стечению обстоятельств или самозащита, но не умышленное и продуманное убийство, - соглашается Лань Сичень. У Мэн Яо ладони покрываются влагой от пота. Он не может признаться, что Сюэ Ян, скорее всего, заранее договорился с Вэнь Жоханем. Но если бы Сюэ Ян выдал клан Чан как предателей, Чан Пин сейчас тоже был бы мертв. И если бы в поместье пришли Вэни, то они вырезали бы весь клан, а не только главу. Если сбежали только Сюэ Ян с Чан Пином, случилось что-то необъяснимое и страшное. - Это не ответ на мой вопрос. Способен ли этот человек на убийство? – настаивает второй дедушка. Мэн Яо нервно усмехается, пытаясь ответить как можно более уклончиво. - Если и способен, то, скорее всего, это первое его убийство. Но я сомневаюсь, что виноват именно он. Сказать по правде, я не верю, что главу клана Чан убили, спланировав всё заранее, вот почему я так волнуюсь, - он сжимает пальцы в замок. – Мы оба были слугами в ордене Вэнь. Сюэ Ян не ослушался бы приказа Вэнь Жоханя жить с мужем в мире, потому что знал о последствиях неповиновения. Если Чан Цианя убил именно он, случилось событие, которое к этому привело. Я в этом уверен. - Как бы там ни было, сейчас орден Цишань Вэнь разыскивает их, чтобы казнить. Глава ордена воспользуется поводом, чтобы захватить Юэян, и может добраться до Гусу, если мы не будем осмотрительны, - гневается второй дедушка. – Ванцзи, Сичень, вы знаете сами. Кто следует правилам, тот выживает. Кто нарушает законы, того ждет смерть. - То есть, мы должны остаться в стороне и допустить, чтобы друга нашего родственника казнили за убийство, в котором он, может быть, вовсе не виновен? – перебивает Вэй Усянь. - Мы не должны мириться с несправедливостью, но при этом следует быть осторожными. Сейчас нам необходимо дождаться подходящего момента и сосредоточить силы, - убеждает второй дедушка. – В конце концов, орден Цишань Вэнь своими действиями уже ясно дал понять, что желает покончить прежде всего с орденом Гусу Лань, а потом уже с другими великими орденами, и разрушить всё, что создавали предки. Разве мы можем сами способствовать своему падению? Лань Ванцзи понимает, что это намек на его брак и брак его брата. И замечает, что Мэн Яо и Вэй Усянь смотрят с одинаково виноватым видом. Он видит, что Вэй Усяню стыдно, а ведь самое очаровательное в Вэй Усяне для него – именно отсутствие всяких предрассудков. Не в силах больше это терпеть, Лань Ванцзи возражает, прежде чем брат успевает что-либо сказать: - В такое тяжелое время мы всей семьей и со всеми друзьями должны быть единым целым. Мэн Яо принадлежит к нашей семье, и его друзья – наши друзья. - Это не семья, - вздыхает второй дедушка. – Ванцзи, эти союзы не имеют никакой законной силы. Вэй Усянь стоит, опустив голову. У Лань Ванцзи сердце сжимается от боли. Да, этот брак могут не признавать, но для него эти узы нерушимы, он любит Вэй Усяня и никогда не скажет, что их брак недействителен. Он хрипло отвечает: - Мы поклялись быть верными друг другу. Мы живем, как супруги. Где вы видите фальшь? Вэй Усянь широко открывает глаза и приоткрывает рот от удивления. И вдруг… Лань Ванцзи сжимает его ладонь в своей. «Но Лань Чжань терпеть не может прикосновений!» - думает Вэй Усянь. Но вдруг, встретившись взглядом с Лань Ванцзи, он в этом сомневается. По правде говоря, у него дыхание перехватывает, он забывает обо всем, кроме этого прикосновения. - Отец Мэн Яо живет в Цзиньлинтай. Мы не можем оставить без поддержки ни его, ни того человека из Ланьлин Цзинь, который написал письмо, ни Сюэ Яна, - говорит Лань Сичень. Мэн Яо становится не по себе. Он ведь предполагал, что Ланлин Цзинь будет выжидать до последнего, не присоединяясь к сторонникам сопротивления – а не станет зачинщиком восстания. Ведь этому клану, в отличие от многих других, почти ничего не грозит. Хотя, если план сработает, отец всё равно может выйти из битвы победителем. Ланлин Цзинь может даже выиграть от такого раннего начала действий – если, конечно, получит поддержку. И тут Сы-Сы, прокашлявшись, говорит: - Простите, старейшина, но я внимательно читала правила вашего клана. И не помню, чтобы там были предписания касаемо пола супругов. Я так понимаю, это лично вы считаете браки молодых господ недействительными? Поймите… я не знакома с миром и традициями заклинателей. Но насколько я поняла, несколько месяцев назад эти насильственные браки потрясли всё ваше общество. А зачем было так поступить с влиятельными кланами и связать узами брака людей, которые меньше всего подходят друг другу? Вэнь Жохань явно хотел посеять между вами раздор. Он хотел, чтобы в такое трудное время вы сосредоточились на собственных обидах! – сердится она. – Нечистые силы побери… мы, простые люди, считаем вас невероятно могущественными, почти божествами. Вы летаете на мечах, способны сохранять вечную молодость и использовать музыку как оружие. Но кажется, сколько способностей и силы вы бы ни обретали, вы все равно не чувствуете себя в безопасности, так? Силы небесные, да у вас столько возможностей, любой простой человек вам бы позавидовал, а вы трясетесь и боитесь, как бы никто не запятнал ваше доброе имя! Второй дедушка фыркает: - И эта женщина еще смеет рассуждать о добром имени! Мэн Яо робко улыбается. Вэй Усянь гневно смотрит исподлобья. Сы-Сы ничуть не боится. - Вы говорите о позоре? Потому что я торговала своим телом? А вы знаете, почему я это делала? Потому что хозяйка держала меня в своем заведении силой, и если бы я сопротивлялась, меня смогли бы избить и изнасиловать. У меня ведь не было золотого ядра и духовных сил, чтобы себя защитить. Я была беспомощна. Вы, почтенный господин, вовсе не беспомощны. - Госпожа Сы-Сы права, - смело говорит кто-то из адептов. Лань Сичень не может скрыть удивления. В зал входит Лань Цижень. За ним следуют тридцать старейшин, которые удивленно и немного недоверчиво смотрят на Сы-Сы. Лань Цижень поглаживает бородку и говорит: - Я понимаю вашу тревогу, второй дедушка, но мои племянники правильно оценивают нынешнее положение дел. Вэнь Жохань намерен разделить кланы, и, лишив их поддержки, властвовать над ними, - он смотрит на племянников. – Но мы не забудем ни о благе нашей семьи, ни о других семьях, ни об их друзьях. И госпожа Сы-Сы для нас почетный гость. Если мы первыми найдем нового главу клана Чан и его мужа, и спасем их от казни, то выясним правду и используем это на благо всех орденов. Сы-Сы немного неловко. Этот Лань Цижень может считать себя утонченным человеком, но она заметила, какие взгляды он на нее бросал, и достаточно знает мужчин, чтобы понимать, как сильно может злиться добродетельный мужчина, почувствовав, что его тянет к шлюхе. И все же он ее защитил, несмотря на ее нахальство. А Сы-Сы смелая, даже чересчур, потому что не раз в своей жизни убеждалась: наглость – второе счастье. - Я поговорю с Цинхен-цзюнем, - продолжает Лань Цижень. – Но лично я уверен, что мы срочно должны ответить этому человеку из Ланлина. * - Ты боишься? – спрашивает Вэнь Цин, не отвлекаясь от работы. – Дай мне еще имбиря, А-Нин. Он молча передает ей корни. - А-Нин! – настаивает она. - Я просто в ужасе, - шепчет он. - Настолько в ужасе, что даже не заикаешься? – Вэнь Цин едва заметно улыбается. Вэнь Нин с серьезным видом кивает. - А-Нин, мы с тобой очень разные. Но… я знаю, что у нас обоих есть понимание о том, что такое честность, честь и сострадание, - Вэнь Цин смотрит вверх. – Ты хороший человек. Ты будешь хорошим отцом. Вы с Цинь Су еще очень молоды, и мне жаль, что постоянно защищать вас не в моих силах. Но если она правда беременна… а я уверена, что правда, ты бы не побеспокоил меня из-за совершенно смутного сомнения… что же, вы будете самыми замечательными родителями в мире. Вэнь Нин вздрагивает. Вэнь Цин приподнимает его подбородок пальцами, заставляя его смотреть ей в глаза. - Кто бы ни родился, мальчик или девочка, вы полюбите этого ребенка и воспитаете ребенка в любви. Это в ваших силах. Вэнь Нин чуть не плачет. Да, они вырастят этого ребенка, и Вэнь Жохань им не помешает. - Спасибо, сестра. Она крепко обнимает его. - Ты на меня не сердишься? – спрашивает Вэнь Нин. - За то, что ты нашел свою любовь? Отчего бы мне из-за этого сердиться? – хмыкает Вэнь Цин. - Вэнь Жохань этого не потерпит, - шепотом отвечает Вэнь Нин. – Из-за меня мы с тобой будем в опасности. - Вэнь Жохань хочет, чтобы все ему безоговорочно подчинялись, - соглашается она. – Но, учитывая письмо, которое ты привез, я не уверена, что мы были бы в безопасности, выполняя все приказы Вэнь Жоханя. Так что ради бабушки, четвертого дядюшки и всех остальных наших родственников мы должны сделать всё от нас зависящее, чтобы повлиять на то, как будет развиваться восстание в Ланьлине. * Из всех полезных умений, которым можно научиться, Сы-Сы наиболее охотно учится читать, - странно для женщины ее круга, для которой считается вполне достаточным умение шить и готовить. Может, потомy, что Мэн Ши научила ее основам, и ей хочется в память о подруге развить навык. Или это любопытство. Но день за днем она приходит в невероятно огромную библиотеку ордена. - Госпожа Сы-Сы, - ее размышления прерывает голос Лань Циженя. - Господин Лань? – она отвлекается от свитка, который пыталась читать. Пока что ей еще не всё понятно. Он смущенно говорит: - Вы были очень красноречивы, госпожа. Я должен вас поблагодарить за то, что вы защитили моих племянников. Сы-Сы рассудительно говорит: - Они с супругами меня спасли. И ваши племянники, и их мужья заслуживают уважения. Даже этот нахал Вэй Усянь – второй молодой господин выглядит таким счастливым рядом с ним. - Лань Ванцзи?! – не верит Лань Цижень. Какой разврат!.. И тут он замечает ее обеспокоенное выражение лица. - Вы хотели что-то мне сказать, госпожа Сы-Сы? Она не тот человек, которого здесь будут уважать. Ей следует быть осторожной. Но раз она не молчала прежде, отчего ей взвешивать каждое слово сейчас? Сы-Сы цокает языком. - Простите, но неужели вы, добродетельные господа, всерьез уверены, что быть добродетельным и отказывать себе во всем – одно и то же? Вэй Усянь, Мэн Яо и ваши племянники сознательно рискуют жизнью, собираясь спасти друга Мэн Яо. Они более добродетельны, чем ваш дядюшка. Позвольте хоть им быть счастливыми, раз вы отказываете в счастье самому себе. - Но я счастлив! – возражает он. – Потому что я соблюдаю правила! - Правила? – она качает головой. – В «доме цветов» я тоже соблюдала установленные там правила, но разве это делало меня счастливой? Лань Цижень краснеет. - Мне кажется, правила описывают, каким должен быть добродетельный человек, а не диктуют, как поступать, - Сы-Сы улыбается. – Так говорила моя подруга, Мэн Ши. Когда-то она беседовала о философских вопросах с неким заклинателем. Я удостоилась чести подслушивать под дверью. - Вы… - он краснеет еще сильнее. - Она разбиралась в философии и была хорошей женщиной. И была «продавщицей весны», - серьезно говорит Сы-Сы. – Знаете, так часто бывает. Лань Цижень не может скрыть презрения: - Полагаю, вы и себя считаете хорошей женщиной? - Напротив. Ничего подобного, - Сы-Сы пожимает плечами. – Но я хотя бы это признаю. Она снова разворачивает свиток. - Я всегда говорю то, что думаю. Я вижу, ваши племянники и их мужья страдают от строгих правил вашего ордена, и мне от этого больно, потому что они здесь самые чистые душой люди. - Мои племянники не страдают! – резко возражает Лань Цижень. Такого не может быть. Правда же? Он заметил бы… Ведь заметил бы? - Почему вы думаете, что они страдают? – спрашивает он. Сы-Сы спокойно спрашивает: - Хотите узнать? - Конечно! Я же их вырастил! – Лань Цижень сжимает кулаки. Он ведь, по сути, заменил детям отца. И, приблизившись, он уверенно говорит: - Расскажите мне. * - Вторая госпожа Мо, вы прекрасны, - Не Хуайсан улыбается матери Мо Сюаньюя. - А я тебе говорил, мама у меня смелая, - с гордой улыбкой отвечает Мо Сюаньюй. Мо Сыянь качает головой и весело отвечает: - Вы были правы, молодой господин Не. Адепты следили за вами, но никто не обратил внимания на меня. Она отдает им письмо и просит: - Расскажите, что там? Кажется, в каком-то из орденов планируют заговор, но это всё, что я поняла. Не Хуайсан читает письмо. - Хм. Значит, дагэ решил скрывать от меня все эти разговоры о том, что может начаться война. - Он просто хочет вас защитить, - мягко говорит Мо Сыянь. Ей жаль, что она не в силах защитить сына так, как глава клана защищает Не Хуайсана. - Он излишне меня опекает, - ухмыляется Не Хуайсан. – Простите. И начинает расхаживать по комнате. - Тшш, мама, не мешай, он думает, - шепотом объясняет матери Мо Сюаньюй. - Что-то здесь не то, - через время говорит Не Хуайсан. - Ты о чем? – Мо Сюаньюй с любопытством смотрит на мужа. - Глава клана Юэян Чан убит, и это совпадает с зарождением идеи о восстании? – Не Хуайсан качает головой. – Это не может быть простым совпадением. Тебе не кажется, Мо Сюаньюй, что кто-то просто хотел замести следы? Тот слуга… я забыл, как его зовут… нашел письмо и выдал клан Чан Вэнь Жоханю? Я почти не сомневаюсь, что он шпион. - Сюэ Ян? Не думаю… ордену Вэнь нет нужды совершать всё в тайне, - Мо Сюаньюй потирает лоб. – Они могли бы открыто обвинить клан Чан в неповиновении. - И даже обвинить Ланлин Цзинь, - уверенно говорит Не Хуайсан и вновь начинает ходить по комнате. – Согласен. Это не слуга. Глава клана Чан когда-то причинил ему ущерб – вот почему заключили этот брак… этот человек больше выиграл бы, если бы донес на врага, а не убил его. - Притом, я бы не сказал, что Сюэ Ян одобрял то, что делает Вэнь Жохань. Из всех нас только Мэн Яо был доверенным лицом главы клана, - говорит Мо Сюаньюй. Не Хуайсан останавливается. - Ты говоришь о муже Лань Сиченя? - Расскажи, что ты знаешь о нем. - Мэн Яо мой брат. Его я знаю лучше, чем Сюэ Яна. Мэн Яо такой добрый… Когда меня забрали у мамы, именно он меня встретил. Он дал мне книги, чтобы я начал учиться, и успокаивал меня, когда я узнал, для чего именно меня привезли в Безночный город. Мэн Яо учился у самого Вэнь Жоханя… - Мо Сюаньюй вздыхает. – Он разыскал меня, еще когда не знал, что сам тоже должен будет выйти замуж. - Да? - Угу. Он узнал, что я его брат, и попросил разрешения водить меня на прогулки и говорить со мной. Он обещал, что, неважно кому меня сосватают, в той семье я буду в большей безопасности, чем в Цишане, - сказав это, Мо Сюаньюй умолкает. - В безопасности? Мо Сюаньюй грустно смотрит на мужа. - Мэн Яо служил Вэнь Жоханю как мастер пыток. Вместе с Сюэ Яном. Вот почему он так быстро добился высокого положения. О нем ходили разные непристойные слухи, но это неправда. Правда в том, что ему очень хорошо удавалось изобретать инструменты для пыток. На миг Не Хуайсан задумывается. Двух незаконных сыновей Цзинь Гуаншаня вывели в свет, чтобы опозорить их отца. О восстании заговорил орден Ланлин Цзинь – один из двух, в который орден Вэнь не отправил своих людей… Якобы опозоренный отец, тем не менее, не получил в свой клан шпиона. У Не Хуайсана мурашки пробегают по спине. - Я хочу знать всё, что известно тебе об этом Мэн Яо! - Но почему? Может, он и шпион, как почти все, кого выдали замуж, но он не виноват в том, что ему приходилось быть мастером пыток, - Мо Сюаньюй, добрая душа, защищает брата. - Понимаю. Но я вижу и то, что многие нити ведут к ордену Ланлин Цзинь. И я не позволю нашим кланам попасть в западню Вэнь Жоханя, - Не Хуайсан сжимает кулаки. – Я знаю, А-Юй, у тебя хорошая память. Расскажи мне всё, что знаешь, а я постараюсь убедить дагэ к нам прислушаться. * Уже неделю Сюэ Ян лежит в постели и страдает, так и не решившись хоть что-то сказать Чан Пину. Он даже не знает, что сказать. «Чего я хотел? Я хотел убить твоего отца. Из-за него я лишился мизинца, а теперь на всю жизнь остался хромым, и уже невозможно отомстить, и из-за этого я… Я не хочу, чтобы ты отталкивал меня. Но если я всё расскажу, то стану тебе противен, так?». Его мысли прерывает голос А-Цин, которая клянчит: - Я хочу сказку! - Уже пора спать, и к сожалению, я не умею рассказывать сказки, - виновато усмехается Сяо Синчэнь. Сюэ Яну приходит в голову идея, и он, через силу усмехнувшись, говорит: - Давай я расскажу сказку. - Да, да, давай, рассказывай, - охотно соглашается А-Цин, к явному беспокойству Сун Ланя. Еще бы ему не беспокоиться. Сюэ Ян видит, что Сун Лань его терпеть не может – и это взаимно. Пытаясь говорить беззаботно, он начинает: - Когда-то жил-был маленький мальчик… он очень любил сладости. Но у него не было родителей, и не было денег, он не мог позволить себе сладкое. Однажды, в самый обычный день, он сидел на ступеньках, о чем-то думая. За столом в чайном доме сидел мужчина. Он заметил ребенка и позвал его. Мальчик увидел, что ему машут рукой, и тут же подошел. Мужчина указал на пирожные на столе и спросил: «Хочешь получить их?». Конечно же, мальчик хотел, и тут же, не раздумывая, кивнул. Мужчина дал ребенку письмо и сказал: «Тогда принеси это письмо одному человеку, я скажу тебе, куда прийти и кого найти». Мальчик так обрадовался… Он мог получить целую тарелку пирожных за выполненное поручение, и он бы заработал их сам! – у Сюэ Яна дрожит голос. Чан Пин собирается что-то сказать, но зловещее предчувствие останавливает его. По тому, как горит взгляд А-Цин, он догадывается, что для ребенка с улицы целая тарелка пирожных – такой соблазн, от которого невозможно отказаться. - Мальчик не умел читать, поэтому он просто взял письмо и пошел, куда ему велели. Дверь ему открыл высокий господин, настоящий великан. Он взял письмо, прочитал, и так ударил ребенка, что у того кровь из носа потекла. Схватив его за волосы, мужчина спросил: «Кто велел тебе принести эту мерзость?!». У Чан Пина пробегают мурашки по коже. Он уверен, что догадался, кто был тот человек, который написал письмо. Сюэ Ян замечает взгляд Чан Пина и в какой-то миг хочет остановиться, но все равно продолжает: - В ужасе ребенок показал, откуда пришел. Господин потащил его за собой за волосы, прямо к тому чайному дому. Но человек, который велел доставить письмо, уже ушел. Оставленные на столе пирожные забрал слуга. Господин так разозлился, что перевернул несколько столов и только тогда поспешил прочь. Ребенок был расстроен до слёз. Он же выполнил поручение, а его за это избили, его притащили за волосы, чуть не содрав их с кожей. И как же он мог уйти без пирожных? Он спросил слугу: «А где мои пирожные? Тот посетитель обещал мне…», - Сюэ Ян ухмыляется, пытаясь не смотреть Чан Пину в глаза: - В зале был ужасный беспорядок, и слуга рассердился. Он побил ребенка так, что у того даже голова закружилась, и выгнал. Мальчик с трудом поднялся и ушел. И представляете себе, что было дальше? Он случайно встретил человека, который велел ему отнести письмо. А-Цин слушает, не сводя с него взгляда. Похоже, она из тех детей, которые любят страшные истории. - А потом? Что было дальше? Сюэ Ян застывает на месте. Он вдруг понимает, что натворил, и он больше не может, он не в силах говорить. Не при Чан Пине, хотя именно для него и начал рассказывать эту историю. - Ну, а ты как думаешь, что случилось? Конечно же, он снова получил кучу тумаков и затрещин. А-Цин спрашивает: - Тот мальчик – это был ты? Он любил сладкое, и я слышала, А-Пин говорил, что ты любишь конфеты. Это точно был ты! Почему ты был таким несмышленым ребенком? Вот я бы наплевала этому гаду в еду, вот так, тьфу, тьфу, тьфу, и ударила бы его, вот так, да, да, вот так! Она приплясывает, показывая, как дралась бы, и чуть не задевает сидящего рядом Сяо Синчэня. Сун Лань встревоженно смотрит и говорит: - Ладно, ладно. Сказку ты услышала, а теперь пора спать. Он несет А-Цин на руках, но она всё еще жалуется: - Ууу, ну и как мне теперь спать? Эта сказка меня просто разозлила! Этот гад, который послал мальчика с письмом, такая сволочь! Мне так обидно! Сяо Синчэнь и Сун Лань укладывают ее спать, а потом Сяо Синчэнь подходит к Сюэ Яну, который делает вид, что не замечает его, и спрашивает: - Так что же потом случилось? Сюэ Ян пожимает плечами. - А ты догадайся. Сяо Синчэнь пытается успокоить его: - Но ведь, что бы тогда ни случилось, теперь тебе живется лучше, так почему бы не отпустить прошлое? - Но ведь это не совсем прошлое? – резко спрашивает Чан Пин. Сюэ Ян удивленно смотрит на него. - Это не прошлое, - повторяет Чан Пин. – Вот что тебе снится по ночам, да? Тебя мучают кошмары? Ты слышишь его слова, и снова чувствуешь его удары, будто наяву, и просыпаешься от боли? И потом долго не можешь заснуть, потому что боишься пережить всё снова? – по его щеке катится слезинка. – Мне каждой ночью снится, как я убил отца. Не то чтобы я жалею… я рад, что смог спасти тебя. Но я убил отца, и переживаю это снова и снова. - Ты не виноват, - говорит Сун Лань. Чан Пин грустно улыбается. - Было бы хорошо, если бы ты был прав. Но всё равно я виноват. Какое-то время Сун Лань молча смотрит на них, а потом говорит: - Его рука. Сюэ Ян глубоко вдыхает и выдыхает. - Слышь, ты, ты чё сейчас сказал? - Тот человек отрубил тебе палец? – спрашивает Сун Лань. - Не совсем так. Стал бы он марать оружие об такого, как я. Он просто толкнул меня прямо под свою повозку, будто я просто мусор под колесами, - шипит Сюэ Ян. - Тот великан, к которому тебя послали, был тем мужчиной, к которому сбежала моя мать, - говорит Чан Пин. – Я в этом уверен, - и, склонившись ближе, шепчет: - Теперь я понимаю, почему тебя так беспокоит нога. Он не просто оставил тебя калекой, а еще и отобрал возможность отомстить. Сюэ Ян долго молчит. Но, наконец, сдавленно произносит: - Ты мог бы позволить мне убить его. - Нет, - возражает Чан Пин. – Не мог. Я не мог позволить тебе рисковать жизнью. Сюэ Ян закатывает глаза. - Да ведь сейчас мы всё равно в опасности! - Ты заслуживаешь того, чтобы кто-то хотя бы попытался отвести от тебя беду. Я знаю, у меня не получилось. Я неудачник. Но теперь, когда со мной нет отца – я постараюсь стать сильнее. Я хочу попробовать, чего бы это мне ни стоило, - Чан Пин осторожно протягивает руку, прикасаясь к Сюэ Яну. – Спасибо, что ты… что ты рассказал мне. - Забудь, - Сюэ Ян пожимает плечами. Он хочет, чтобы муж прикоснулся к нему, успокоил, но тот не решается. – Сяо Синчэнь прав, это всё уже в прошлом. - Но ты так не думаешь, и я тоже, - шепчет Чан Пин. - Прости. Я не хотел тебя обидеть и вовсе не думал, что это неважно, - виновато говорит Сяо Синчэнь. - Ничего, всё в порядке, - отвечает Сюэ Ян, улегшись на бок и свернувшись в клубочек. После того, как он так неосторожно высказал, что у него на душе, он чувствует себя слишком жалким. – Ладно, я лягу, посплю. Проснувшись утром, Сюэ Ян видит, что Чан Пин вернулся и снова спит с ним в одном гробу, а на подушке лежит конфета.