#np IAMX — S.H.E
Одним слитным движением туловища Вики как опалённая отодрала себя от смятых подушек и, придерживая накрепко стиснутые в кулаках руки у груди, уселась в постели, вперив тупой, стеклянный взгляд куда-то в изножье, но совершенно ничего не различая перед собой. Сбивчивое дыхание шумело, беспокойное сердце выколачивалось из грудной клетки, остро ноющей от боли в каждой косточке рёбер. Отодрав от себя руки, трясущиеся и вспотевшие, девушка растёрла ими влажное лицо и, зарыв пальцы в спутанные волосы, медленно оттянула их к затылку. Затем подтянула к себе колени и упёрлась в них локтями, удушливо всхлипывая в тишине, погружённой в непросветный мрак. Стоило прикрыть глаза, как тусклые очертания лица Мими, окутанного неподдельным страхом и в то же время наводящего мертвецкий ужас, оказывались прямо напротив её лица. Жуткие картинки из чудовищного сновидения мелькали в темени рассредоточенного взора, пока тонкие влажные веки бесконтрольно подёргивались, приводя в движение брови, сдвигающиеся и раздвигающиеся на пылающем испугом лице. Колени дёргались под покрывалом, пока мышцы комкались в пунктирно выстреливающих судорогах. Какое-то невесомое движение сначала сотрясало края одеяла, затем перебралось к боку, настойчиво задевая бедро, но всё внимание Вики, пока та жмурилась вниз, низко опустив голову, было приковано к голосу подруги, с затуханием отдающемуся в заглушённых словно от контузии ушах. Душераздирающие стоны, жалобные мольбы простить и глазные яблоки, всё ещё ощущающие на себе фантомные боли от давки холодных пальцев на них. Голос Мими звучал хрипло, надломленно и в некотором роде... неестественно. Он казался предательски чужим, холодным и скверным. Распахнув тяжёлые веки, девушка запрокинула голову, уставившись в непроницаемую толщу мрака под потолком, и сделала попытку задышать: получилось даже не с третьего раза. Нос заложило, в горле першило, каждый вдох давался с трудом, а лёгкие болели, растягиваясь почти до предела. Прошло минут пятнадцать, прежде чем ей удалось хоть немного нормировать дыхание: слабое тело протестующе реагировало на приказы мозга, который до сих пор словно находился в полусонном состоянии. Когда выстреливающее хлюпанье в ушах стало потихоньку отступать, Вики ощутила мягкие, но настойчивые толчки вновь где-то в области бедра, сопровождаемые неуёмным жалобным писком. Левой рукой она потянулась к тумбе и, нащупав выключатель настольной лампы, нажала на него влажным пальцем. Бегемот, всё это время безутешно пытающийся обратить всё разбитое в клочья внимание хозяйки на себя, уже сидел у неё под грудью, любознательно вглядываясь серыми глазами в удручённое лицо и продолжая мяукать, уже чуть тише. Поймав помутнённый взгляд девушки и инстинктивно убедившись, что его выслушают, приласкают и наконец покормят, он вскочил на мягкие лапки и принялся подминать передними её живот, цепляясь коготками за шёлковую ткань пеньюара, но не оставляя никаких зацепок. Не сразу опомнившись, она взяла его в руки, подложив одну под хвостом, и притянула к себе. — Всё в порядке, малыш... — шмыгала Вики носом, прижимая тёплый комочек к груди, — не бойся. Прости, что напугала. Целуя мохнатую мордочку влажными губами, она продолжала сидеть на месте, лихорадочно покачиваясь вперёд-назад, собирая своё раздробленное ментальное состояние воедино и нормируя разорванное паникой дыхание. В комнате стало душно, вязко, но одновременно холодно. Она обернулась через левое плечо к окну, поймав себя на мысли, что, возможно, Мими открывала его на ночь, но занавески, словно вросшие в пол, даже елейно не колыхались. Она вернула заплывший от подступающих слёз взгляд вглубь комнаты, туда, где должна стоять кровать Мими, но свет лампы скупился лишь на небольшой участок постели Вики, захватывая кусочек пола и деля всю комнату на две части: еле освещённую и мертвецки тёмную. — Мими... — тихо позвала подругу девушка, шмыгнув носом. — Ты спишь? Ни мычания, ни раздражённого цоканья, ни даже едва различимого сонного сопения в ответ не последовало. Она аккуратно переложила котёнка на постель и встала с неё, тут же подхватив трепещущими за спиной перьями тоскливый, словно вопросительный писк, когда котёнок подскочил к краю кровати, ринувшись за хозяйкой, но почему-то не решаясь последовать за ней до самого конца. Вики не рефлектировала. Неторопливым, невольно опасливым шагом она направлялась к подруге, место которой, теперь отчётливо видно, почему-то пустовало. — М-мими? Прилив паники охватил её, еле державшуюся на ногах после очередного приступа сонного паралича*, одной неоседланной сокрушающей волной накрывая с головой и бурляще разливаясь по венам адреналином. Она опасливо мотала головой из стороны в сторону в надежде наткнуться на любые признаки демонической энергии поблизости, но в комнате по-прежнему было коварно пусто. Что-то рьяно нашёптывало о неизбежном, противно касаясь ушей склизким языком, и Вики, доверившись своему шестому чувству, сорвалась с места, и, босиком, в одной сорочке, выскочила за дверь, уже стремглав несясь по коридору до лестницы, едва не поскальзываясь на холодном мраморе. Рот с каждой минувшей ступенькой насыщался спелостью кисловатой вишни по мере того, как девушка приближалась к выходу из школы. Впопыхах вывалившись во двор, чуть не потеряв равновесие, она затормозила и по инерции наклонилась вперёд, придерживая рукой тянущий под рёбрами бок. — Мими... — почти задыхаясь, шептала она куда-то вниз, себе под ноги. В области солнечного сплетения вдруг закололо, отдаваясь во все мышцы болью и сбивая дрожащие колени, и Вики обманчиво отдалась в объятия дикой усталости, которая стянув ошейник удушья на шее, закупорила доступ воздуха к лёгким, вынуждая кашлять и содрогаться уже на коленях на влажной траве. Слёзы вновь хлынули из зажмуренных от отчаянности и потерянности глаз, липкое предчувствие чего-то сокрушительно ужасного, поистине чудовищного сковало крылья, впиваясь острыми как сточенные кинжалы когтями меж рёбер и растягивая почти до разрыва лёгкие в разные стороны. Одной рукой она судорожно вытирала утопающее во влажной соли лицо и тёрла лоб, отдирая от него прилипшие прядки волос, пока пальцы второй, зарывшись в рыхлую землю, остервенело вырывали клочки травы с корнями. — Мим-ми... — всхлипывала Вики, не в силах взять себя в руки. — Гд-де т-ты... В полости рта, растворяясь, продолжал блуждать привкус вишни, слабо окисляя спинку языка и под ним и обильно собирая слюну. Хотелось пить, хотелось дышать, хотелось кричать, но всё это стало вдруг таким невозможным и нереальным. Сил не хватало даже запрокинуть отяжелевшую голову кверху, чтобы сделать глоток свежего воздуха. Она наклонилась ниже и упёрлась в землю уже двумя руками, откашливаясь и взвывая от чувства непомерного страха, облачившегося в бесплотное тело и преданно следующее за ней по пятам от самой комнаты, словно тень. Где-то поодаль гудела земля, прорываясь глухими вибрациями прямо под её ладони, и шелестела листва деревьев, раскинутых по периметру сада Адама и Евы, но Вики слышала шорох так отчётливо и громко, будто в этот самый момент находилась возле арки, ведущей в сад. Вытирая щёки грязными руками, она приподняла голову и сощурила раскрасневшиеся от соли глаза: неподалёку от арки лежало что-то грузное, тёмное, похожее на песочную насыпь. Онемевшие, ноющие от усталости ноги отказывались реагировать на слабые сигналы воспалённого страхом мозга, поэтому Вики, превозмогая всё своё оцепенение и ужас, еле перебирая ладонями и коленями, проползла на четвереньках поближе к насыпи, пока не разглядела её форму. — Мими!.. — вскрикнула девушка, судорожно ёрзая на влажной траве. Путаясь в подоле собственной сорочки, стягивая ткань до треска швов ноющими коленками, падая на руки и приподнимаясь вновь, она конвульсивно шарила руками и ногами по рыхлой земле, почти ослеплённая мутной пеленой, которая, изливаясь горячими слезами на щёки и вновь как назло собираясь на слизистых большими каплями, туманила взгляд. Осознание того, что перед ней в самой безобразной форме лежит бездыханное тело Мими, со всей дури стукнуло её по голове молотком решительности, пихнув к горлу ком тошнотворной желчи. Словно в бреду, она подползла поближе и тут же кинулась вперёд, не думая о том, что может причинить лежащей боль или поранить ещё глубже, если та была ранена. Обнажённая, грязная и немощная, демоница лежала на спине, а взъерошенные пыльные волосы раскинулись вокруг головы, прикрывая лицо. Внушающего размера лужа крови медленно и вязко растекалась от белого как снег тела во все стороны, щедро пропитывая собой траву и окрашивая её в бардово-алый цвет, кажущийся ещё более насыщенным и ярким на фоне бледноты женского тела. Мими лежала, будто приклеенная к земле, не двигаясь, не дыша, не подавая ни малейшего признака жизни. Прикрытая лишь собственными крыльями. Жестоко, осатанело вырванными с плотью крыльями, чёрные перья которых тоже окрасились в кровавую вязь. Вики будто потерялась в пространстве, не зная, как первостепенно реагировать на увиденное. Она перевалилась на ягодицы и, усевшись возле головы брюнетки, переложила её на свои бёдра. — Мими, пожалуйста... — убирала она прилипшие к восковому лицу волосы девушки, чтобы взглянуть на него, — приди в себя! Очнись, умоляю! Как только лицо лежащей обнажилось, ужас выбил из Вики все остатки собранности и разумности действий. Пронзительный женский плач тут же завыванием разнёсся по всему двору школы, а свет в окнах постепенно стал загораться, освещая тёмную улицу, сначала на первом этаже, поднимаясь к последнему и мигающе расползаясь по всему зданию. От ворот уже глухо доносились шум и гам, небольшая кучка учащихся во главе с ангелом Фенцио и Геральдом быстро надвигалась на место инцидента, пока остальные, самые сонные и ленивые, вылезали из распахнутых ставней, любопытно наблюдая за происходящим. — Прощаю... Я тебя за всё прощаю, Мими... — прижимала она тяжёлую голову к своей груди, размазываясь мокрыми поцелуями по ещё тёплому бледному лбу. — Прощаю, только вернись ко мне... Ты слышишь?! Не пугай меня, мне страшно! Своя голова стала тугой и бетонной. Вики припала к бездыханному телу, крепко сжимая лицо Мими в пальцах, грубо впиваясь в фарфоровую кожу и судорожно потрясывая её голову в безуспешных попытках разбудить. Вся пропитанная в крови демоницы, она ёрзала на месте, то и дело поправляя на ней омертвевшие крылья, не позволяя обнажиться покалеченному телу перед взором молодых людей и учителей. Широкая ладонь легла на плечо Вики, но та даже не вздрогнула: лишь ещё сильнее прижала к себе Мими, и сама свернулась калачиком. — Нет! — взбешённо сбросила она с себя руку Геральда и укрыла их обеих своими крыльями. — Я не отдам её! Никому! Моя Мими... — она целовала её в осунувшиеся щёки. — Никому тебя не отдам! Открой глаза, милая! Давай же, слышишь?! — Вики, — присел перед ней на корточки учитель, мрачно оглядывая безжизненное тело, — девочка моя. Девушка не реагировала, во всю укладываясь на подруге и ревностно прикрывая её от чужих глаз. Демон надсадно выдохнул и схватил её за плечи, чтобы наконец отодрать от дьяволицы и привести в чувства. — Нет! — визжала сквозь слёзы Вики, выдёргиваясь. — Отпустите меня! Не трогайте никто! — Что здесь произошло, Уокер? Что ты с ней сделала?! — гремел Фенцио, стоя рядом и наблюдая за тем, как демон теряется в попытках проявить грубую настойчивость к обезумевшей ученице. Вики хлопнула крыльями и, задев лицо Геральда, вырвалась из его хватки, но тот ухватился за неё ещё раз и самовольно приподнял, на что та развернулась и занесла над собой руки в кулаках, чтобы оттолкнуть мужчину, но чья-то ладонь, жёсткая и грубая, вцепилась в тонкое плечо с другой стороны и потянула на себя. Не удержавшись на ногах, девушка упала на землю и приникла к ней, разрывая ночной заполненный шепчущим шумом воздух истерическими воплями. Люцифер бесцеремонно поволочил её по влажной колючей траве подальше от того места, где вокруг Мими столпились ученики, охватывая её тело полукругом, и склонился, чтобы снова приподнять. — Не трогай меня! — стала вырываться Вики теперь из рук сына Сатаны, пихая его ногами в живот и озлобленно царапая лицо. — Оставь меня в покое! Парень коленом прижал неугомонные ноги к земле и, повалив её на бок, схватился за неконтролируемо дёргающиеся во все стороны запястья. — Успокойся, — негромко приказал он, больно сжимая в пальцах предплечья. Ничего не понимающая Вики всё равно продолжала оказывать сопротивление и, выкрикивая колкие обзывательства и задевая его лицо, махать руками. Люцифер вновь перехватил их и, насильно подняв над её головой, грузно уселся на ней верхом. Сбитая с толку, потерянная и словно съехавшая с катушек, она без устали брыкалась под ним и отпихивала от себя, крылья за спиной хлопками бились о землю, откровенно возмущённые всем, что окружало хозяйку последние полчаса. — Хватит, я сказал! — вскрикнул дьявол, нависнув над её лицом. — Отвали от меня! Исчерпавшая последние силы, разъярённая и освирепевшая, она продолжала вырываться и мотать головой из стороны в сторону, жмуря глаза и надрывая глотку в пустоту, пока прохладный ночной ветер, любопытно прогуливающийся по всему двору, разносил по округе подхваченный с другой стороны безудержный рёв Ади, которого чуть ли не за ноги оттаскивали трое рослых парней, во всю силу помогая себе крыльями. — Уокер! — вжал Люцифер её запястья в землю так больно, что Вики раскрыла глаза и измученно промычала. — Если ты сейчас нахрен не успокоишься, я... — Что?! — осипло закричала она, приподняв голову. — Что ты сделаешь Люцифер? Ударишь меня?! — Замолчи, — проскрипел тот, склонившись ещё ниже и раскрыв крылья. — Бездушный и бессердечный мудак! Мими умерла, Люцифер! — с ненавистью смотрела она прямо в его глаза, выплёвывая каждое слово. — Какой-то грёбаный псих вырвал ей крылья и скинул изуродованное тело во двор школы, как старый хлам! Ты понимаешь это или нет?! Пусти меня сейчас же! — Успокойся. — Не буду успокаиваться! — взревела она, жмуря глаза от напряжения. — Пусти меня к ней! Вики вертела головой и обрушивала на уши демона несвязные между собой, сквозящие злобой и недовольством беспорядочные истеричные крики. В очередной раз когда она дёрнула руками, чтобы высвободиться, резкая тошнота всколыхнула желудок и, разом поднявшись выше, обожгла горло, напорно вырываясь из её рта. Вики болезненно кашлянула и захрипела, конвульсивно потрясываясь на спине и задыхаясь рвотой. — Твою мать! — гаркнул дьявол, одним резвым движением переворачивая её на живот под собой. Схватив за волосы одной рукой и приподняв туловище другой, он сильнее упёрся коленями в грунт и зафиксировал её тело в устойчивом положении. То вмиг обмякло, развалилось и мёртвым грузом повисло на твёрдом мужском предплечье. Её рвало резко пахнущей жижей, которая, струясь бешеным напором к земле, отскакивала каплями в разные стороны, пачкая ей руки, грудь и лицо. Ткань чёрных брюк на коленях вымокла, а огрубевшие пальцы перекинутой поперёк её живота руки стали соскальзывать с шёлка. Дёргая конечностями и жмурясь, Вики откашлялась и сплюнула остатки жижи в небольшую лужицу под собой, всё ещё не размыкая глаз и продолжая пугающе хрипеть. Натянув копну длинных волос на свой кулак, Люцифер тяжело дышал где-то сверху и прослеживал каждое её действие. Твёрдо убедившись, что приступы истерики отступили, он осторожно поднялся на ноги и плавно, насколько в тот момент ему это было под силу, потянул её, ватную и хилую, наверх, но ослабшие, трясущиеся от напряжения израненные ноги отказывались держать на себе изведённое до предела тело. Подхватив её ниже бёдер, он оторвал девушку от земли и насильно усадил на себе, моментально обхватывая под опущенными крыльями одной рукой. Вики по инерции, пусть неплотно, обвила ногами его пояс, и большая ладонь легла ей на затылок, впечатывая голову в крепкое плечо. Она вновь сделала над собой усилие отстраниться, но попытки были тщетны: дьявол буквально вдавил её лицо в своё тело. Он выдвинул крылья вперёд и укрыл всю её вместе с перламутровыми наростами, развернув спиной к толпе. — Прошу тебя... — лепетала одними дрожащими губами Вики, слабо, почти неощутимо постукивая ладонями по его груди, — отпусти... — Нет. — Пожалуйста... отпусти-и, — просяще хныкала девушка. — Моя Ми-ими... мне н-нужно, нужно ей помочь... Вики безысходно толкалась лицом в его грудь, рубашка на которой с одной стороны уже пропиталась её слезами и размазанной по всем щекам жижей, пока демон крепко стоял на ногах и всматривался в тревожно шумное скопление впереди. Красные огни загорелись ярче, когда среди зевак он разглядел знакомую фигуру, стоявшую чуть поодаль от всей толпы, переминаясь с ноги на ногу и будто не решаясь подойти ближе. Женский силуэт, демоница, чья энергия висла рваными лоскутками и разносилась запахом страха, трусости и безмерной вины. Люцифер прищурился, и когда цепкий пылающий огнём подозрительности взгляд поймал на месте расширенные зрачки, девушка вздрогнула и ответно устремилась в его — суженные. Он стоял в сумраке, крепко обнимая скомканного ангела на своей груди и прослеживая, как та сделала пару оторопелых шагов назад и, развернувшись, рванула в сторону школы, теряясь из виду.***
Придерживая Вики на себе в том же положении, Люцифер внёс её в свои покои и уже двигался по направлению ванной комнаты. Тонкая кожа мгновенно среагировала на резкое изменение температуры воздуха, покрывшись россыпью колких мурашек, и, оказавшись внутри промозглой каменной комнатки, она вздрогнула в его руках и прижалась к горячему телу плотнее. Отодвинув стеклянную дверцу, демон зашёл в душевую кабинку и аккуратно усадил её на чёрный поддон. Когда головы и крыльев коснулись тёплые капли, она, подтянув к себе колени, обхватила руками голени и уткнулась в них лбом. Слёзы неустанно текли по щекам, сливаясь с напорными струями воды, которые старательно заглушали нервные, похожие на вой, всхлипы, разорвано слетающие с её неподатливых губ. Сквозь шум воды за запотевшим стеклом послышался треск ткани, а через мгновение звякнула пряжка, и что-то глухо стукнуло по мраморному полу два раза, перекатываясь в дальний угол. Как только дверца заехала обратно, преграждая клубам пара путь к выходу, стало расслабляюще тепло, почти жарко. С закрытыми глазами Вики почувствовала, как пламенный порыв дьявольской энергии медленно пробирался к пальцам её ледяных ног, лентами обвивая икры и поднимаясь к бёдрам, и уже заботливо окутывал всё дрожащее тело, обволакивая каждое трепещущее пёрышко. — Иди сюда, — раскатился по кафельной стене тихий бархатистый голос, когда тёплые пальцы схватились за перекрещенные предплечья, потягивая всю её вперёд. Вики вслепую послушно подалась навстречу и переползла на его бёдра. Люцифер был обнажён. Потрясывающиеся руки неловко уложились на напряжённые плечи, а мокрый лоб прислонился к такой же мокрой груди, крепкой и устойчивой. Пробравшись к её спине, мужчина одним резким движением, стянув в разные стороны тонкую, смятую во всех местах ткань пеньюара, разорвал его на две части и стащил лоскутки с тела, небрежно отшвыривая в угол кабинки. Когда в нежную кожу ягодиц врезалось натянутое до предела кружево и с треском повторило участь сорочки, девушка вздрогнула, еле сдерживая очередной прогорклый всхлип. Он оторвал от себя её голову и, расположив ладони на влажном больше от слёз, нежели от воды, лице, направил его на своё. Посеревшее, осунувшееся, потерянное и до щемки в груди жалкое, на котором меркли опустошённые глаза, теперь наполненные лишь болью, невыносимыми страданиями, абсолютной растерянностью и совершенным незнанием, как жить дальше. Люцифер же оставался невозмутимо сосредоточенным. Все мышцы собраны, брови, как всегда, чуть сдвинуты, а челюсти плотно сжаты. Он был воплощением холодной решительности и безмолвного хладнокровия. Сквозь туман в глазах, Вики разглядывала то один рубин, то другой, не задерживая своего взгляда, и из последних сил подавляла в себе слабость перед полным погружением в истерический срыв, но дьявол не позволял. Широкая ладонь по-хозяйски вытирала ей лоб, двигаясь к щекам и тщательно размазывая по ним воду, промывая рот и спускаясь к шее. Огрубевшие пальцы растирали молочную кожу на остро выпирающих ключицах, скользя по ложбинке и массажными движениями омывая упругую грудь. Затем двигались по выступающим рёбрам, заходили за спину, осторожно касаясь основания крыльев и хорошо увлажняя места, откуда разрастались перламутровые облака. Всё это время бессмертные, не роняя ни звука, смотрели только в глаза, спутанно сплетаясь энергиями и деликатно касаясь тел друг друга. Люцифер, как и в тот роковой день, оставивший грубый уродливый рубец на её сердце и отдающийся в эту самую секунду чудовищной резью, словно старую рану вновь сковырнули, ещё глубже и ожесточённее, чем прежде, опять омывал её тело, соскребая пыль, грязь и бордовую въевшуюся вязь и по-своему успокаивая. Мог ли кто-то представить себе, что сын Сатаны, наплевав на свою гордость, честь рода, перешагнув все свои взращённые нерушимой скалой принципы, опустится до подобной низости — до последнего вздоха утопать в собственной крови, терпя наказания, унижения, боль от сквозящих ран и побои, тащиться за несносной девчонкой, терпя её глупые выходки и безнравственную упёртость, давать отпор отцу, заслоняя крыльями и собственным телом какую-то непризнанную, без наследия, чина, имени, и сидеть сейчас вот так, как тогда перед ней на коленях, вытирая до блеска её тело и безмолвно уверяя в твёрдости своих намерений. Могла ли Вики Уокер когда-нибудь представить себе такое? А мог ли Люцифер? Дверь ванной комнаты толкнулась наружу, и дьявол, всё ещё полностью нагой, держа на руках ничем не прикрытое девичье тело, вошёл в покои сквозь рушащуюся от столкновения с прохладой стену пара. Он усадил её на край своей постели и молча двинулся в сторону шкафа, на ходу распахивая его дверцы. Пару минут слышалось порывистое копошение, пока Вики, укрыв себя крыльями, безучастно всматривалась в мраморный пол, узор на котором в виде паутинки разрастался по всему периметру извилистыми тонкими линиями. Натянув на себя брюки и накинув рубашку, застёгнутую на пару пуговиц и небрежно болтающуюся поверх штанов, Люцифер присел перед ней на корточки, и она, прислушиваясь к каждому его даже самому незначительному, мало заметному движению, несмело развела крылья в стороны, обнажая всё ещё влажное тело. Взяв одну её руку, он продел запястье в рукав чёрной рубашки до манжеты и то же самое сделал с другой, запахивая края на груди. — Прости меня, — тихо сказала Вики, разглядывая опущенные ресницы на сосредоточенном лице. — За что, — задал он вопрос утвердительным тоном, выражая свою незаинтересованность в извинениях. — За то, что со мной так сложно и... — влажная пелена коснулась её век, и она тяжело сглотнула, — отвратительно. Пальцы, ловко продевающие мелкие пуговицы сквозь отверстия на ткани, замерли над солнечным сплетением, а ресницы дрогнули, когда дьявольские радужки вспыхнули ярко-алым. Испытующе он скользнул ими выше — к её растерянному лицу — и устремился прямо в глаза, на одном из которых влажная завеса собралась в тяжёлую каплю и из последних сил держалась на тонких ресницах нижнего века. — Замолчи, — сухо отрезал дьявол и, не отрываясь от её глаз, застегнул пуговицу. — Пожалуйста, — обжигающая слеза скатилась по розоватой щеке, падая на его такую же горячую руку. Прикрыв девичью наготу до живота, он чуть приподнялся и, запустив пальцы ей в волосы, уложил ладони на шее, а в следующую секунду придвинул к себе и упёрся своим в её лоб, самоотверженно выдыхая в подрагивающие от волнения губы: — Нет. Вики надломленно всхлипнула и, прикрыв усталые глаза, коснулась щетинистого лица. Боль всё ещё растрескивала кости и нещадно царапала внутренности, медленно, истязающе поддевая кожу заточенным кривым, как крюк, концом. Надежды не было, как и света в конце тоннеля, который, хаотично петляя в разные стороны, уходил глубоко под землю, туда, где воют от пыток и вечных мучений грешники, где безжалостно клюют гнилую плоть полудохлые стервятники, туда, где заканчивается невечная жизнь и начинается бесконечная смерть. Упругие подушечки больших пальцев успокаивающе поглаживали острые скулы, распаляя молочную кожу мурашками, ловко пробирающимися за уши и щекочущими чуть ниже затылка. Вики отчего-то вздрогнула на месте и разлепила влажные ресницы, мутно разглядывая собственные коленки. — Бегемот... — одними губами двинула она, нервно вцепившись уже в узорчатую шею. — Я принесу его, — тут же привстал Люцифер на ноги и дёрнулся с места к двери. — Нет, — она успела ухватиться за его мизинец, останавливая, — я хочу поспать у себя. Пару секунд молчания. Демон уронил взгляд на сплетённые в пальцах руки и поднял его на всё ещё встревоженное лицо, скованное в бледности, тоске и нарастающей панике. — Уверена? Заторможенно кивнув, Вики тянется за его рукой и привстаёт с постели, когда Люцифер подходит ближе и, на ходу укладывая маленькую ладонь на свой бок, обхватывает двумя руками её под лопатками, нетребовательно прижимая к себе. Багровые крылья, как по приказу, раскрываются в полмощи и укрывают её сзади, пряча за собой почти весь ангельский перламутр перьев. В следующий миг над ними раскручивается воронка, присасываясь к полу, и втягивает бессмертных наверх. Оказавшись на ногах рядом со своей кроватью, Вики повернула голову в сторону двери, возле которой почти вплотную стоял Бегемот, жалостливо попискивая и ожидая возвращения хозяек. Сердце девушки разрывалось на мелкие хрупкие кусочки: котёнок то привставал на задние лапки, упираясь передними в твёрдое неподатливое дерево, царапая его тупыми коготочками, то отскакивал назад, садясь и любопытно наклоняя маленькую мохнатую голову вбок, и мяукал. — Малыш... — негромко, давясь собственной слюной и вновь подступившими к глазам слезами, позвала котёнка Вики. Тот дёрнул ухом, поворачивая голову и пискнув громче обычного — так он радовался её возвращению, — прыжками подскочил к рукам хозяйки, которая, присев на корточки, вытянула ладони вперёд. Она подцепила его на руки и, прижав тёплый пушистый комок к шее, села на постель, но, тут же закинув обе ноги, легла и повернулась на левый бок, чтобы видеть Люцифера. Тот подошёл к тумбе и прокрутил выключатель настольной лампы, ярче освещая комнату. — Останься сегодня со мной, — тускло пробормотала она, почёсывая двумя пальцами за маленьким чёрным ушком под довольное урчание. — Останусь. В дверь кротко постучались, но никто из тех двоих не спешил впускать гостей, однако любознательный комок шевельнулся на месте и, соскочив с кровати, уже принюхивался к порогу, обхаживая его туда-сюда с вытянутым пушистым хвостом. Люцифер сидел на корточках перед Вики, безмолвно оглаживая её щёку и без конца заправляя одну и ту же прядку за ухо. Лазурные радужки, некогда игравшие озорным, жизнерадостным блеском, потухли, посерели. Брови подёргивались от жжения в переносице, и, готовая опять сорваться на истошный рёв, она зажмурила глаза, чтобы не позволить мужчине вновь увидеть её слёзы и не вызывать в нём жалость, которую он презирал всем своим существованием. Было тяжело, было паршиво, скудно и невыносимо мучительно. Что-то давящее колоссально и колюще разрасталось внутри под солнечным сплетением и теснило игольный воздух в лёгких, вжимая их в грудную клетку. Оно скреблось когтистыми лапами там, за рёбрами, оставляя после себя жгучие полосы ран, вязко и ползуче двигалось вдоль её конечностей, остро сосредотачиваясь тянущей болью в фалангах. — Где... она сейчас, Люцифер? — измученно выдохнула Вики, вдавив ноющие руки в грудь и прижавшись плотнее к тёплой ладони, которая покоилась на её лице, очерчивая большим пальцем скулу. — В Небытие, — негромко констатировал тот, когда дверь в комнату неслышно отворилась. — Мими была демоном, чаще всего бессм... — Она была ангелом, — распахнула девушка налитые слезами сосудистые глаза и вцепилась пальцами в его запястье. — Моим ангелом. Горячие слёзы вновь скатились со слипшихся между собой ресниц и потянули за собой поблёскивающие солью дорожки, мгновенно впитываясь в уже мокрую наволочку. Не убирая ладони, Люцифер скользнул взглядом ко второй её руке, накрепко прижатой к груди в стиснутом кулаке, и лениво повернулся в сторону входа. Ади сидел на коленях у кровати Мими, уткнувшись лицом в покрывало и ревностно сжимая его в пальцах, пока чёрные крылья были аккуратно сложены за спиной. Сэми всё ещё стоял возле двери, мрачно разглядывая разбитого на тысячи осколков демона. Того самого демона, природа которого не позволяла ему предаваться людским слабостям, принимать низшие чувства, ощущать горечь от утраты кого-то близкого, ведь после смерти матери он твёрдо пообещал себе не изменять своей нерушимости и умению владеть собой. Демона, который до треска ткани сжимал покрывало, готовый разорвать его на сотни лоскутков, лишь бы весь этот ужас, произошедший пару часов назад, оказался ночным кошмаром. Но реальность всех миров такова, что она наплевательски безжалостна, а дочери Мамона, Мими, больше нет, и её проклятая душа отныне и навсегда беспокойно скитается по мраку Небытия. Тело вдруг стало тяжёлым, неподъёмным и непослушным. Ади обессиленно перевалился на левое бедро и уже сидел, подогнув колени, пряча раздосадованное лицо в сгибе локтя. В беспробудной тишине, что не давала ни одному из них собраться с мыслями и до конца осознать произошедшее, слышалось лишь то, как вязко сглатывает дьявол, втягивая сухой воздух комнаты через ноздри и едва не всхлипывая, выпуская его через приоткрытый рот. Сэми сделал несколько шагов в другую сторону комнаты, где находилась одна из её хозяек, и осторожно сел на край постели. Тёплые пальцы невесомо коснулись её икр, подтянутых к животу, и провели до щиколоток в убаюкивающем движении, на что перламутровое крыло медленно вытянулось вперёд и укрыло девушку с головой. Ощущать последствия потери близкого существа, пусть за такой недолгий промежуток времени, что Вики пробыла в школе, ставшим душевно и физически родным, было нетерпимо, но ещё невероятно мучительнее было находиться в центре внимания тех, на кого легла тяжёлая ответственность отныне находиться рядом, сочувствовать, успокаивать и поддерживать. Вики не хотела этого. Не хотела, чтобы кто-то лез из кожи вон, стараясь заглушить эту невообразимо зверскую боль в её сердце. — Чёрт, те же глаза, — сотрясся воздух позади мрачным шёпотом. Сэми и Люцифер устремились в сидящего на полу Ади, который одной рукой уже подбирал котёнка, укладывая на своё бедро. — Чёрный, сероглазый и, готов поклясться, вредный до невозможности, — он провёл рукой от маленькой головы к спинке и, сжав холку в пальцах, приподнял животное на уровень своего лица. — Зато самый красивый. Котёнок непонимающе пискнул и, вытягиваясь над полом, задёргал передними лапками в попытке коснуться лица нового приятеля. Сорвавшись, демон тут же прислонил его к груди и, выдвинув вперёд правое крыло, укрыл их обоих от лишних глаз. — Ты ведь знаешь, как я люблю тебя? — хрипел он под просящее мяуканье. — Ни разу. Не сказал ни разу, чёрт возьми. Я люблю тебя, моя вредина. Вики дёрнулась под навесом из собственного крыла и, хныкнув, ещё выше подтянула к себе ноги. Люцифер, чья ладонь всё это время покоилась на её лице, попытался отстраниться, но тонкие пальцы стиснули его запястье плотнее, вынуждая остаться. Он наклонился и, нырнув под крыло, чуть подтянул её голову ближе; уткнулся горячим лбом в ледяной и елейно коснулся влажных растресканных губ. Два лёгких поцелуя с солоноватым привкусом сожаления, тоски, сочувствия и твёрдо теплящейся надеждой, что всё обязательно будет хорошо. Он скользнул от её щеки по плечу и, сжав холодные пальцы в последний раз, приподнялся на ноги. Один кивок в сторону лежащей и второй — в сторону двери, и Сэми всё понял. Он придвинулся к ней ближе и укрыл покрывалом. Пробежав вниз по длинной лестнице, соединяющей второй и первый этажи школы, Люцифер чуть ли не на лету завернул направо и, разнося по всему холлу звук свинцовых шагов, направился по одному из коридоров. Мысли кипучей смесью путались и мешались в голове, сосредоточенное лицо, освещённое елейным светом от редко горящих светочей вдоль светлых стен, богато украшенных разноцветными фресками, отбрасывало не только тень своего острого рельефа, но и кое-чего другого: нарастающей злобы, вот-вот переброшенной за границу ярости, пронизанной паутиной безумия, в прочных нитях которой давно запутались и уже обернулись в куколки обломки адекватности его сознания и ясной восприимчивости реальности. Кулаки крепко сжимались, стягивая загорелую кожу на пястно-фаланговых суставах до побеления и треска, и не до конца разжимались, губы смыкались и размыкались языком, который то и дело норовил наполнить их влагой, каждый раз, как они обсушивались — хватало лишь пары тройки секунд, — но пёстрые крылья, уходящие больше в багряный, продолжали стоять за широкой спиной ровно и забористо, словно защищая хозяина и готовые без разбору ринуться в атаку в любой неблагоприятный для него момент. Просквозив весь проход, Люцифер затормозил возле одной из комнат и, помедлив лишь на секунду, которой хватило сполна, чтобы припомнить в деталях и обдумать всё произошедшее наверху вдоль и поперёк, своенравно толкнул грубой ладонью дверь, едва не сорвав её с петель. Наплевав на все правила приличия и внаглую войдя в чужую комнату, явно нарушив покой её хозяина, он с упёртыми в пояс руками встал на пороге и раздвинул кажущиеся в этот момент ещё больше и хищнее крылья, угрожающе приподнимая шипы над головой, и сидящая в кресле Ости тут же как ужаленная вскочила с места. — Люци?! — Села, — рявкнул демон, одной искрой красно-алых глаз, загоревшихся ещё ярче в полумраке небольшого помещения, опаляя тёмное перо на запястье чужого крыла. Приятного в этом было мало. Дьяволица со свистом втянула в себя воздух и уселась на место, тут же смахивая жадно разрастающийся огонь по маховым перьям рукой, пошлёпывая и одновременно сдувая мгновенно образовавшуюся золу, разлетающуюся у самого лица серыми, блёклыми хлопьями. Вся комната успела пропахнуть тошнотворно палёным, словно минутами ранее в ней жгли плоть и волосы. Вперив уничтожительно-оборонительный взгляд в незваного гостя, Ости вслепую схватилась двумя когтями за обугленное перо и со злостью выдернула его из крыла, тут же швыряя ему под ноги, но то, отлетев лишь не намного, несколько раз вертолётиком прокрутилось вокруг своей оси и упало ровно посередине — между двумя демонами. Шаг мужчины был стремительным, решительным, готовящимся обрушить всё на своём пути, но сам он держался из последних сил, чтобы не разнести в щепки для разогрева то самое кресло, на котором сидел, по его мнению, первый и главный подозреваемый по делу этой промозглой и утопленной в невинной крови ночи, однако завсегдатая хладнокровность и природная разборчивость, коими с момента своей осмысленности обладал Люцифер и которые мало-помалу повинно отступали на задний план, теряясь на фоне озверелого безрассудства и въевшейся в кожу накипи раздражения, всё ещё старались удержать в своей слабеющей узде остатки концентрации его сознания. С каждой длящейся как вечность секундой, с каждым громким, едва не оглушающим и мерзко скрежетавшим тиканием стрелки на настенных часах позади, справляться с собой было невмоготу, а зрея то, как рогатая, щуря в подозрительности змеиный взгляд, с наигранной жалостливостью вжималась в спинку сидения, делать это становилось практически невозможно. Дешёвый, беспонтовый цирк, ведущим и дрессировщиком по совместительству в котором невольно выступала Ости, так отчаянно пытающаяся сделать из сына Сатаны полного осла. «Опрометчиво, дорогая», — пронеслось в голове демона, когда он тучно навис над ней, закинув правую ногу на мягкую бархатистую подушку и намертво прижав к ней часть её халата. Ости непроизвольно сглотнула и еле ощутимо вжалась в спинку плотнее, но всё ещё удерживая на лице спокойное и до бешенства невозмутимое выражение, стянутое прозрачной маской нечеловеческого страха. Глаза дьявола налились кровью, пока её, ярко-зелёные, поддельно бесстрашно и упорно бегали по всему невыдержанному щетинистому острому лицу. — Полагаю, тебе есть что рассказать мне, — процедил он сквозь зубы, резко приблизившись к её лицу, отчего несколько тонких коротких прядок, по привычке небрежно выбитых из идеально уложенных пока влажных волос, качнулись на месте, еле касаясь напряжённого лба, на котором сквозь кожу проступили две венки. — Нет, — рявкнула в ответ Ости, чуть подавшись вперёд. Какая-то абсурдно легкомысленная храбрость охватила всё тело сидящей, вынуждая её по-глупому противостоять сыну Хозяина Преисподней, что не могло оставить его просто наблюдать за этим представлением в стороне. Он недоверчиво дёрнул щекой и, насупившись, надавил ногой на ткань сильнее, стягивая её книзу на форменном теле. Отшлифованные на станке ожесточения рубины и отливающие пигментами враждебности, они скользнули от бледного лица девушки, одетой в одну до непристойности короткую чёрную кружевную сорочку, бретели которой еле удерживали пышную грудь в обнажённом аппетитном декольте, к плечам, наспех перекрытым тёмным атласным халатиком, один край которого всё ещё был несчастно зажат между коричневой кожей и резиновой вулканической подошвой с грубым мощным протектором, и проложили себе прямой путь от ложбинки до плотно прижатых друг к другу бёдер, и Ости, тут же схватившись за халат, поспешила запахнуть его на себе, чтобы скрыть за непроницаемой тканью тело, но сделать это удалось только с одной стороны, потому что нога демона всё ещё хозяйственно располагалась на её одежде. Среагировав быстрее, чем девушка успела покрыться корочкой неловкости, он крайне брезгливо отбил от неё её же руки и тремя пальцами своей схватился за острый подбородок, задирая тот выше. Через нос дьяволица недовольно выпустила свистящий воздух и скривила бордовую тонкую полоску, образовавшуюся на месте припухлых губ, в злонравной опасливости. Ости злилась. Горела изнутри синим пламенем ревности каждый раз, стоило ей увидеть Люцифера в компании убогой девчонки. Ненавидела за то, что перестал считаться с её мнением, охотно и особенно на виду у какой-то вшивой непризнанной указывая ей место, не выносила теперь уже холодных, равнодушных взглядов, которыми он когда-то щедро одаривал никчёмную простушку Уокер, и питала сильнейшее чувство обиды, по-человечески простой обиды, за то, что просто отдалился, не оставив ей ни единого грёбаного шанса находиться рядом, как раньше — уложив руку на его плече, пока его крепко сжимала её талию. Теперь сын Сатаны, словно цепной пёс, только и знал, что сторожил свою обглоданную кость, бесполезную, одноразовую игрушку, как умалишённый срываясь на каждого, кто смел покуситься на личное пространство этой глупой, дешёвой, безродной безделушки, а Ости, дочь одного из князей Ада и сильнейших демонов Преисподней, вольная демонесса, не знающая ни грана жалости и эмпатии, перманентно находящаяся в центре внимания бессмертной элиты, никогда не имевшая проблем с самооценкой и самомнением и болезненно стиснутая неподъёмными титановыми кандалами собственничества, в этот самый момент чувствовала себя унизительно жалкой и лишённой всякого смысла на существование. — Ждёшь кого-то? — изогнул одну бровь демон, с нескрываемым омерзением и насмешливостью приподняв уголок губ. — Не твоё дело, Люци! — процедила она сквозь зубы. Словно обплёванный её желчью, Люцифер качнул головой и крепче сжал подбородок в своих пальцах. Огрубевшие подушечки обжигали бледную кожу, вынуждая девушку закатывать глаза от болезненных прикосновений. Он небрежно дёрнул запястьем, выхватывая её из предобморочного состояния, и вот уже ожесточившееся в помрачнении лицо оказалось в каких-то паре сантиметрах от её, обмякшего. — Смотри на меня, Ости, — вполголоса приказывал дьявол, не оставляя ей ни малейшей возможности воспротивиться. Веки тут же распахнулись, а чёрные зрачки, в которых до того утопала зелень радужек, со всех сторон равномерно стянулись до двух мелких точек, когда глаза дьявола воспламенились красно-алым огнём и застыли на месте, впиваясь в раскосые напротив. Люцифер самодурно завладел её разумом, копаясь в чертогах помутневшего сознания, листая страницу за страницей воспоминаний, комкая и отшвыривая их себе за спину, как ненужные черновики, и наблюдал за недавно произошедшими событиями её жизни. Он видел всё: собственное лицо, оценивающе смотрящее на неё сверху вниз, пока та сидела на коленях, лаская свою грудь и жадно хлебая струящийся жгучий янтарь из горлышка стеклянной бутылки, затем ослепляющее тёмное пятно — и лицо довольной Мими, серые глаза которой буквально искрились победой и озорством. Видел лицо своего старшего брата, голубые глаза, ярко поблёскивающие в полумраке покоев Ости, пока тот нависал над ней, и маятником покачивающийся из стороны в сторону золотой медальон на разрисованной шее. Высверливал напряжённым взглядом чёрный мраморный хорошо знакомый ему пол одного из залов для аудиенций, пока в воздухе витал запах смерти, жестокости и вечных мучений, разнося трубное эхо голоса Сатаны по всей зале, молотком тарабаня по барабанным перепонкам. Следующий отрывок — и он оказывается во дворе школы, сквозь свет одинокого фонаря щупая непонимающими глазами крылья учащихся, склонившихся над изуродованным телом Мими, а через мгновение метнувшиеся левее — туда, где из темени прямо на него глядели жгуче-красные, пока лицо смотрящего было наполовину заслонено перламутровым крылом, укрытым поверх багряным. — Мерзость, — выплюнул мужчина, вылезая из головы девушки и одёргивая руку от её лица. Люцифер видел всё и видел достаточно. Он демонстративно, потирая ладони друг о друга, хлопнул ими пару раз, будто избавляясь от прилипшей к коже грязи, и, оттолкнувшись, убрал ногу с сидения кресла. Оглядев сидящую самым недостойным взглядом, коим не удосуживают даже предателей Сатаны и Шепфа, он отступил на пару шагов и, развернувшись на пятках, двинулся к выходу. Нервными, резкими движениями рук Ости наконец запахнула края халата и сжала их в когтистых пальцах. — Она заслужила! — подавшись вперёд, желчно бросила брюнетка в спину уходящему. Люцифер резко затормозил в дверном проёме, оставленном незапертым на протяжении всего времени, пока демоны взаимно обменивались любезностями, и, приподняв нахохленные крылья чуть выше, повернул голову вправо. — Закрой свой поганый рот. — А иначе что, Люци?! — Иначе следующей, кто лишится крыльев, будешь ты, — равнодушно бросил он через плечо. — И одним грёбаным пером тебе не отделаться. Под шумное дыхание девушки и пронзительный взгляд зелёных глаз, наполненных возмущением и бешенством, демон вышёл за порог её комнаты и, хлопнув тяжёлыми крыльями, скрылся за стеной, оставив после себя вмиг вспыхнувшее на полу перо, которое разгорелось до самого очина, распыляясь вверх серыми хлопьями пепла. — Не зря я, стало быть, мучился бессонницей, — обречённо зашептал Сэми, когда дверь за Люцифером прикрылась, — не зря меня давила эта ужасная тоска — всё верно*. — Я видела её... — раздался приглушённый голос под крылом, и Вики слегка отодвинула его, чтобы узреть фигуру сидящего. — Видела во сне. — Но как я мог не предвидеть это... — дёрнул хмурым лицом ангел куда-то в сторону, липко ощущая присутствие своей вины. — Я ведь... — Сэми, — позвала его девушка, прервав на дающейся с трудом к изречению мысли. Отодравшись от подушек, она вдруг привстала и села, натягивая на себя покрывало чуть ли не до ворота рубашки. Ангел повернул голову и посмотрел в её озадаченные глаза, когда она подтянула к себе колени и упёрла в них подбородок, обхватывая руками голени под одеялом. — Что если... — взяла она паузу, словно опасалась собственной мысли, — Ангел Фенцио держал в руке крылья Мими? Брови Сэми понуро сдвинулись к переносице, а губы, распахнувшись, дрогнули. Парень склонился над полом и, зарывшись лицом в ладони, безнадёжно выдохнул. Всё это время он, когда-то так глупо купившийся на ошибочность своих домыслов, веровал в то, что волей случая и инициативным вмешательством в чужое задание, решил чью-то жизнь, спас душу, обошёл предначертанный путь с другой стороны, проложив свою собственную тропу, обманул смерть, но та всё равно оказалась умнее, чудовищно дыша ему в затылок и клацая окровавленными клыками прямо над ухом, словно издеваясь и насмешливо подыгрывая его наивности. Безрассудно веровал в то, что сделал всё правильно и как нужно. — И если это так, то... — Мими была обречена, — констатировал он сокрушительный факт, сжав в пальцах волосы. — Это исключительно моя вина. Если бы я не был так слеп, если бы своевременно попросил помощи, рассказав кому-нибудь из учителей... — Прекрати, — кинулась ему на шею Вики, сжимая короткие волосы над загривком и успокаивающе поглаживая шею дрожащей рукой, — пожалуйста... Никто не был к этому готов. Ади тоже был в опасности. Ты сделал всё правильно, и я не позволю тебе... — В какой опасности был Ади? — раздался хриплый голос названного, хмуро и непонимающе сверлящего расплывчатым взглядом обоих ангелов. Вики нехотя оторвалась от парня и опустила отяжелевшие руки на бёдра, переводя блёклые, полные безысходности глаза на его угнетённый профиль. Она осторожно протянула руку и мягко коснулась тыльной стороны его ладони. — Он имеет право знать всё, Сэми.***
— Что слышно наверху, мой друг? — развязно раскинулся в широком кресле Асмодей, неторопливо скользя ладонями по подлокотникам. — Пару часов назад во дворе школы было найдено тело Мими, — с совершенной равнодушностью отчеканил Люцифер. — Мими? — Дочь Мамона. — Кто? — рассёк требовательный голос сухой воздух, обильно насыщенный табаком и эфирными маслами с ароматами орехов и кожи. — Пока не известно, — незаинтересованно двинул бровями второй. — Её нашла Уокер. Уголки губ, еле заметных из-за густой растительности на чёрством лице, неспешно поползли вверх, обнажая верхний ряд зубов, и с каждой секундой довольная улыбка совершенно точно походила на ехидный оскал. Некоторое время в звенящей тишине по туго стянутой коже грубые пальцы отбивали незамысловатый ритм немой мелодии, известной одному лишь Асмодею, затем он решительно приподнялся с места и, презентационно поправив манжеты рубашки под рукавами клетчатого костюма, вышел из-за стола. — Уокер, Уокер, Уокер... — ухмыляясь, кивал каким-то своим мыслям советник Сатаны, затем устремился в молодого мужчину: — Хочу тебя кое с кем познакомить. Брюнет, стоявший, как всегда, возле двери в кабинет лорда, хмыкнул и слегка приподнял подбородок. Неторопливым, чванным шагом Асмодей направился в сторону выхода и встал справа от Люцифера — напротив небольшого стола, на котором находилось что-то, отчётливо напоминающее коробку и покрытое чёрной плотной тканью, ревностно скрывая от посторонних глаз то, что находится под ней. Мужчина в костюме схватился за край полотна и медленно стянул его вниз, откидывая на пол, когда Люцифер уже стоял рядом, чуть позади, всматриваясь в стеклянную коробку перед первым: средних размеров террариум, на дне которого густо лежал песок, щедро усыпанный разноцветными, словно драгоценными, камешками разных размеров и формы, своей красочностью заставляющими разбегаться даже самый сосредоточенный взгляд. Среди всего этого пёстрого пазла продолговатое, до того мёртво лежащее на песке нечто нерасторопно пришло в движение, и только сейчас демон распознал в нём змею с тонким, как кнут, хвостом. Сигнально коричневая рептилия, чешуйки которой с каждым неторопливым движением всего склизкого туловища, морда и бока которого были чуть светлее основного цвета, играя на свету, отливали пигментом сиена, распласталась кремовым брюхом на каменистом ковре, расслабленно разложив извилистое тело и уложив голову на одном из бесформенных колец. Бодрствующее состояние выдавали лишь открытые, пристально следящие за обстановкой вокруг красно-оранжевые глаза с янтарно-чёрной жирной точкой вместо зрачка и периодически дразняще выскальзывающий из сомкнутой пасти гладкий смолистый раздвоенный язык. — Это мой старый друг, Аид, — ухмыльнулся лорд, любовно осматривая своего питомца. Люцифер молчал, где-то с брезгливостью, где-то с небрежностью разглядывая рептилию, которая не выказывала никакой, даже самой малой заинтересованности в знакомстве с протеже своего хозяина. — Прибрежный Тайпан, — продолжил Асмодей, закинув руки за спину, — одна из самых опасных змей в природе из семейства аспидов. В основном дневной охотник, но иногда выползает полакомиться в ночное время суток, — рогатый дьявол в задумчивости отошёл от террариума и направился к окну, мельком окидывая книжный сервант. — Как только добыча оказывается на его территории, он становится совершенно неподвижным и выжидает удобный момент, а затем, — он развернулся и пристально посмотрел на стоящего уже поодаль от змеи демона, — набрасывается на свою жертву без предупреждения — не издавая шипения или каких-либо других звуков. Кусает Тайпан максимально точно и очень быстро, мгновенно изливая в поражённые участки яд, и делает это многократно, после чего с особой деликатностью выпускает заложника из своей хватки, терпеливо дожидаясь, пока тот подействует. Слова срывались с губ Асмодея с особой лёгкостью, будто подхваченные тёплым тропическим ветром, и разносились по всему кабинету, пушком оседая на поверхности каждого атрибута мебели, целиком и полностью сделанной из красного сандалового дерева. Мелкие морщинки стянули внешние уголки его глаз, он сдержанно улыбался, смакуя каждую произнесённую букву, будто упивался тем, как победоносно и помпезно преподносилась озвученная им информация, и с гордостью и особым вниманием делал акцент на самых важных, по его мнению, деталях. — В случае опасности, — негромко продолжал лорд, двигаясь ближе к своему столу, — Тайпан сам готовится атаковать: поднимается на заднюю часть тела и раздувает бока, чтобы казаться больше. Ловкий, быстрый и очень лёгкий. Один из лучших охотников среди всех сухопутных рептилий. Четыреста миллиграмм яда за один укус... — уже развалившись в кресле, нарочито поднял он указательный палец вверх, привлекая и без того пристальное внимание собеседника к представительному монологу, — весьма серьёзно, мой друг. Особенно если его токсичность является пусть не в наибольшей степени, но одной из мощнейших, коими способны обладать самые ядовитые змеи в природе. Выпрыскивать такое количество яда этот красавец без особых усилий может и на повторных укусах. Чрезвычайно лютое коварство, не находишь? — удовлетворённо покачал он головой, выражая своё непомерное восхищение земным гадом. — Но что же в этот злополучный момент своей жизни происходит с жертвой, спросишь ты? Не утруждайся, мой друг, я готов дать ответ сразу: безоговорочное повреждение всей нервной системы, достаточно оперативно приводящее к некрозу мышц, полному оцепенению, параличу и ухудшению свёртываемости крови, а далее — летальный исход при запоздалом оказании помощи. Люцифер продолжал хранить обет молчания, густые брови, сдвинутые к переносице, то и дело подёргивались над ресницами, а сердце стучало сильнее обычного, но чёрная рубашка, стянувшая крепкое тело молодого мужчины, непоколебимо покоилась на месте, словно тот и вовсе не дышал, пока Асмодей, на давно огрубевшем веснушчатом лице которого поселились лёгкая мечтательность и абсурдно несвойственный ему романтизм, делился с ним, возможно, чем-то самым дорогим и сокровенным. — Что касается рациона питания: абсолютно не прихотлив и даже услужлив. Поэтому, полагаю, самое время ему познакомиться с дочерью достопочтенного Серафима, — он многозначительно посмотрел в лицо Люциферу и натянул уголок губ с одной стороны. — Что скажешь?