На следующий день они проснулись довольно поздно. Гермиона пришла в восторг от того, что Северус предусмотрительно заказал завтрак в номер. Еду доставили, когда он был в ванной, поэтому Гермиона сама приняла заказ, а после ухода стюарда повесила на внешнюю сторону двери табличку
«Не беспокоить».
Она поставила поднос рядом с кроватью и забралась обратно, намазывая маслом тост. Северус вышел из ванной и увидел, что завтрак уже доставили.
— А, превосходно.
— Спасибо, что позаботился об этом. Не думаю, что у меня хватило бы сил спуститься вниз.
— Я в этом даже не сомневаюсь, — он придирчиво взглянул на неё. — Только не накроши в постели.
Гермиона улыбнулась про себя. Его педантичность начала проявляться во всей красе. Даже маленькие слабости, которых, как она была уверена, у него имелось немало, вызывали у неё умиление. На мгновение Гермиона задумалась, будет ли она чувствовать то же самое по отношению к нему лет через пять.
Поедая свой сэндвич и стараясь ничего не испортить, она с улыбкой обратилась к нему:
— Северус, всё просто идеально! Мне кажется, раньше ты уже делал нечто подобное.
Он выглядел смущённым.
— О чём ты?
— Отдыхал с девушкой в отеле на выходных.
На его лице промелькнула характерная надменная усмешка.
— Уверяю тебя, такого никогда не было. Это впервые в моей жизни.
Она улыбнулась.
— В таком случае, у тебя очень хорошо получается.
— Ну, это не так сложно, как, к примеру, в первый раз приготовить Антиликантропное зелье. Всё, что требуется, — это просто забронировать номер. Я и раньше останавливался в отелях, как в волшебных, так и в маггловских.
— Пользовался привилегиями службы у Волдеморта? — спросила она, стараясь произнести это как можно веселее.
Он бросил на неё холодный взгляд. Она смело выдержала его укоризненный взор и даже приподняла брови, не боясь говорить с ним о том периоде жизни.
— Я бы не назвал это привилегиями.
— А как же все те женщины? — ещё один предупреждающий взгляд. — В любом случае, я считаю, что им крупно повезло. Ты чертовски хорош, Северус!
Его напряжённое лицо немного смягчилось, и он сконфуженно опустил глаза. Гермиона печально улыбнулась. Она знала, что все мужчины, даже самые чёрствые, не могут устоять перед комплиментами их сексуальным способностям.
Он продолжил, уже гораздо спокойнее:
— Я же сказал, это было очень давно. И никогда не было никакой эмоциональной привязанности.
— Ни с кем из них?
— Ни с кем, — он окинул её задумчивым взглядом. — То, что я чувствую с тобой, то, что ты делаешь со мной, то, как ты реагируешь на меня… это нечто невероятное! Для меня это как прозрение, превосходящее всё, что я когда-либо знал.
Её рот невольно расплылся в улыбке. Неожиданно Северус наклонился и прижался к её губам, заставляя их раскрыться под его натиском. Она застонала от внезапной потребности в нём и позволила его языку по-хозяйски исследовать её глубины. Посуда громко звякнула, когда они случайно опрокинули поднос.
— Ой! — воскликнула Гермиона. — Теперь здесь будут не только крошки.
Он улыбнулся и взмахом волшебной палочки очистил постель от всех следов завтрака.
Северус притянул её к себе, и она легла ему на грудь, проводя пальцами по обнажённому торсу.
— Но вы, мисс Грейнджер… вы и сами достаточно опытны, особенно для такой юной девушки. Полагаю, столь знаменитая ведьма могла бы выбрать себе более подходящего… и, если уж на то пошло, более молодого волшебника.
Она громко рассмеялась.
— Вряд ли! Поверь мне. Я не знаю, с чего ты взял насчёт моей опытности. Я же сказала — это всё ты… ты вдохновляешь меня!
— Не впадай в сентиментальность, — поддразнил он, но потом быстро сменил тон: — Сколько их было?
Вопрос прозвучал немного нервно, но он явно хотел это знать. Прежде чем ответить, она осторожно на него посмотрела.
— Немного. Я не из тех, кто спит с кем попало. Надеюсь, ты и сам об этом догадываешься? До окончания войны я всё ещё была девственницей, хотя, признаюсь, занималась
кое-чем… каждый день. Меня волновали более важные проблемы, я просто не думала обо всём этом и была ещё не готова. Я хотела убедиться, что поступаю правильно. Впервые это случилось с Роном, и я ни о чём не жалею! Тем не менее быстро выяснилось, что мы слишком разные. Мы были в отношениях в течение нескольких месяцев, а потом, когда расстались, я ещё несколько раз встречалась с другими волшебниками, но это было неправильно… что стало очевидно довольно скоро. Один работал репортёром в «Ежедневном Пророке». Потом он переехал в Америку. И однажды у меня был секс на одну ночь, когда я гуляла со своими друзьями. Не мой звёздный час, но… все мы совершаем ошибки. Я больше никогда его не увижу. Надеюсь, что не увижу! И вот теперь я с тобой…
Всё это время Северус слушал её молча. Желая понять, как он это воспринял, Гермиона робко подняла на него глаза. Он уставился в одну точку перед собой, а затем заговорил, совершенно спокойно, но с оттенком удивления в голосе:
— Неплохо для той, которая была ещё девственницей всего несколько месяцев назад.
Она хихикнула ему в грудь, но потом посмотрела на него более серьёзно.
— Ни один из них… Никто не сравнится с тобой! Боже, я имею в виду… то, что происходит между нами превосходит всё, что я считала возможным! Как ты сказал, это нечто невероятное!
Наконец он позволил себе улыбнуться. Северус явно нуждался в этом разговоре. Гермионе показалось, что это был переломный момент, после которого они смогут всецело доверять друг другу.
Они снова спокойно улеглись. Она продолжала водить пальцами по его груди вверх-вниз, легонько касаясь многочисленных шрамов и ссадин, которые уже успела исследовать вдоль и поперёк.
— Ты сильно страдал?
Он напряжённо вздохнул.
— Временами они доставляли мне… дискомфорт.
— Большинство из них были от руки Волдеморта?
— Б
ольшая часть.
— Но почему?
— Именно так он контролировал и наказывал своих последователей.
— Он не контролировал тебя!
— Да, но я должен был позволить ему думать, что это так.
— А за что… он наказывал тебя?
Северус горько рассмеялся.
— За всё, что угодно. Это мог быть малейший намёк на критику, неудачный рейд, как правило, не по моей вине. Скука. Каприз.
— И ты тоже?..
— Что?
— Тебе приходилось причинять другим боль?
Он на мгновение замолчал, прежде чем решительно ответить:
— Много раз.
Гермиона притихла. Она хотела спросить, что он чувствует по этому поводу, но боялась ответа.
Северус посмотрел на неё сверху, наблюдая за её реакцией. Его лицо застыло. Она выдержала его помрачневший взгляд и попыталась смягчить сожаление, которое вызвали эти воспоминания.
— Позволь мне вкусить тебя.
Она изумилась. На её лице отразилось замешательство, поэтому он пояснил:
— Твой вкус помогает мне
забыть.
Он наклонился, чтобы нежно поцеловать её грудь, а затем откинул одеяло и стал медленно целовать ниже, покусывая и всасывая кожу, двигаясь дальше, к её гладкому плоскому животу. Рукой он раздвинул ей ноги, которые легко раскрылись для него. Длинный палец скользнул между них, найдя её влажную и податливую плоть. Гермиона закрыла глаза и выгнулась дугой ему навстречу; её мгновенно поглотило острое желание.
Он поцеловал аккуратные светлые волоски на её бёдрах, а затем она почувствовала на лобке горячее дыхание. После этого последовало прикосновение его рта, впивающегося в складки, чтобы впитать её эссенцию, и тёплый влажный язык, лениво поглаживающий её набухший бутон. Она невольно дёрнулась, и его рука тут же легла ей на живот, удерживая на месте. Гермиона резко вдохнула, стараясь сосредоточиться на том, чтобы продлить удовольствие как можно дольше. Посмотрев вниз, она увидела его темноволосую голову, мерно покачивающуюся у неё между ног, пока он вытягивал из неё все соки.
К языку присоединился палец, который исследовал её, поглаживая стенки, и вызывал ещё б
ольшее наслаждение. Внизу живота скрутился горячий узел, и по всему телу стало распространяться приятное покалывание. Ради него она хотела продержаться подольше, но из-за настойчиво ласкающего языка напрочь теряла над собой контроль. Её клитор пульсировал под его прикосновениями, и она знала, что долго не протянет. Следом за этим, когда ей показалось, что она больше не выдержит, Гермиона ощутила что-то ещё; то, что она чувствовала лишь однажды, на уроке Зельеварения, когда весь класс был занят работой. Он засунул палец ей в задницу.
Её глаза распахнулись. Боже, это было так приятно! Гермиона никогда не интересовалась чем-то подобным, но теперь, когда это происходило вновь, как в тот первый раз, удивилась, почему это вызвало у неё столь быстрое и сильное возбуждение. Его палец был недостаточно большим, чтобы причинить боль, но так восхитительно поглаживал изнутри, входил и выходил из тугого чувствительного прохода, что она не могла держать себя в руках и безостановочно стонала от восторга.
Она так сосредоточилась на его действиях
там, что какое-то время игнорировала другие ощущения. Внезапно они стали ярче, когда ещё один палец присоединился к первому. На этот раз проникновение сопровождалось лёгким дискомфортом, так как её мышцы растягивались, чтобы приспособиться. Она продолжала стонать и прижиматься к его пальцам. Он двигал ими ритмично, но нежно, и каждый толчок приносил ей несказанное наслаждение.
Затем его язык вернулся к прежней задаче.
— Боже!.. Слишком хорошо!.. Не останавливайся… Пожалуйста… Не останавливайся!
Он и не собирался. Теперь язык с нажимом скользил вокруг клитора, в то время как пальцы размеренно двигались внутри заднего прохода. Он полностью обхватил губами её спелый бутон и в последний раз сильно всосал его в рот, одновременно проводя по нему языком.
Гермиона судорожно вздохнула, широко раскрыв глаза, её тело застыло. А потом разлетелась на кусочки, когда экстаз снова и снова пронизывал её насквозь. Слова были выше её возможностей, поэтому она издавала только стоны глубочайшего восторга, переполнявшего её тело, которое отказывалось оставаться неподвижным, несмотря на попытки Северуса прижать его к кровати. Какое-то время Гермиона безудержно дёргалась, пока последняя капля не покинула её глубины, и он не слизал этот спасительный сладковатый нектар.
Придя в себя, она некоторое время лежала не шелохнувшись и тяжело дышала. Вновь обретя дар речи, Гермиона выразилась довольно грубо:
— Чёрт… чёрт возьми! Как тебе это удалось?! Как ты это сделал?!
— Вы, как всегда, красноречивы, мисс Грейнджер, — протянул он.
— Мне всё равно! — ей удалось сесть и притянуть его голову к себе, целуя в знак благодарности, ощущая свой вкус на его губах. Гермиона снова упала на кровать. — О боже, я люблю тебя! Я так чертовски сильно тебя люблю!
Северус улыбнулся про себя, лёг рядом с ней и снова привлёк её к своей груди.
— Знаешь, я боялась конца семестра. Того момента, когда мне придётся тебя покинуть. Но теперь я не могу этого дождаться, чтобы по-настоящему быть вместе! Если каждый день хотя бы наполовину будет так хорош, как этот, то…
— Ты должна понимать, что у меня будут трудности с поиском новой работы.
— Ты уже говорил об этом. Не понимаю, почему ты так думаешь? Ты умный, квалифицированный, организованный. Кто ещё может быть нужен работодателю?
— Тот, кто
не был одним из Пожирателей Смерти.
— Думаю, ты уже полностью восстановил свою репутацию. И можешь делать всё что угодно. Ты будешь со мной! Возможно, я смогу помочь…
— Я сказал, что не хочу быть тебе обязан!
— Боже, я не имею в виду финансовую зависимость! Я говорю о репутации, рекомендациях и тому подобном!
Он тихо фыркнул.
— В крайнем случае ты можешь продать свой дом. На первое время этого хватит, до тех пор, пока ты не найдёшь работу.
Он посмотрел на неё с восхищением.
— Столь юной девушке почти неприлично быть такой до смешного мудрой и рассудительной.
Она хихикнула и снова уткнулась ему в грудь, продолжая водить руками по его телу. В конце концов её пальцы остановились на большом шраме на левом предплечье. Северус непроизвольно вздрогнул, когда Гермиона провела по нему кончиками пальцев.
— Прости, — с беспокойством пробормотала она.
— Нет. Ты меня прости. Мне нравятся твои прикосновения, это была инстинктивная реакция.
— Так вот где была?..
— Да.
— Как ты от неё избавился?
— Честно говоря, не знаю. Она исчезла прежде, чем я пришёл в себя. Как и в случае с другими, Метка исчезла после того, как он был окончательно побеждён. Хотя, к сожалению, остались визуальные воспоминания.
— Тебе больно?
— Не физически.
Гермиона придвинулась и трепетно поцеловала то место, где раньше темнела зловещая отметина, позволив себе слегка коснуться губами самого шрама. Никаких деталей в виде черепа и змеи уже не было видно, но очертания фигуры ещё можно было разобрать.
Её губы успокаивали и ласкали, язык время от времени скользил по шероховатой коже. Сначала Северус судорожно вдохнул, но когда она продолжила, его дыхание выровнялось.
Гермиона вернулась назад, к его торсу, потом стала опускаться всё ниже и ниже, пока не нашла то, что искала. Член величественно поднялся к ней, большой и подрагивающий. Она с одобрением посмотрела на него, прежде чем приблизилась к головке, а затем опустилась, с силой втягивая его губами, пока тот всё глубже входил в её рот и горло. Гермиона почувствовала, как в полости рта набухает его плоть, и услышала над собой дрожащий стон. Обхватив мошонку, она плотнее сжала член губами и неспешно поднимала голову вверх, прежде чем отпустить его, глубоко вдохнув столь необходимый воздух.
Она улыбнулась ему, когда Северус приподнялся на подушке, чтобы посмотреть на неё сверху вниз. Гермиона высунула кончик языка, немного дразня, прежде чем закружить вокруг головки, то и дело запуская его в щель, а затем спуститься вниз по длинному стволу. Сжав рукой основание, она взяла в рот гладкую круглую головку и закрыла глаза, наслаждаясь вкусом и ощущением. Затем, не отпуская его, она снова двинулась вниз, пока не вобрала его целиком.
Северус застонал и приподнял бёдра, хотя член уже полностью оказался у неё во рту. Её талант в этом деле поражал его. Несмотря на всех женщин с сомнительной репутацией, с которыми в прошлом он имел дело, ни одна из них не обладала такими умениями, как она. Он почувствовал, как мышцы гортани сжались вокруг члена, и чуть не зарыдал от удовольствия. Она сжала свои горячие крепкие губы вокруг его длины, наконец позволив пенису выскочить наружу. Неожиданно Гермиона хрипло засмеялась.
— Боже, я в плену у твоего члена! Не могу им насытиться! Я обожаю его и поклоняюсь ему!
С этими словами она принялась доказывать свою точку зрения. Теперь её голова двигалась быстро, Северус с благоговением наблюдал за ней, видя, как её рот и мышцы горла приближают его к оргазму. Не потребовалось много времени, чтобы его яйца туго поджались. Не в силах удержаться, Северус схватил её за волосы и крепко прижал к себе. Удерживая её в таком положении, он ликующе кончил, врываясь в её горло. Только тогда Гермиона была вынуждена немного отстраниться, чтобы не подавиться обильным количеством густой белой жидкости. Тем не менее она жадно глотала, наслаждаясь результатом и своей способностью доводить его до этого.
Ближайшие несколько минут он ничком лежал на кровати, раскинув в стороны руки и ноги, не в силах ни двигаться, ни говорить. Через некоторое время Северус почувствовал, что в состоянии произнести хоть что-нибудь.
— Ты… невероятная! Жаль, что ты не можешь сдавать это на экзаменах. Ты наверняка получила бы «Превосходно».
Она усмехнулась. Он тоже слабо улыбнулся.
— Как ты это делаешь? Я никогда не испытывал ничего подобного.
— Я же говорила, — меня вдохновляешь именно ты! Я никогда и ни с кем не была
такой… ну ты понимаешь… Отнюдь нет! В смысле я никогда не была ханжой, но у меня не было ни смелости, ни желания вытворять такие вещи. Я хочу тебя всеми возможными способами.
— Я более чем рад услужить. В любое время дня и ночи, — ухмыльнулся он.
Легонько поцеловав его, Гермиона устроилась удобнее, положив голову ему на плечо, и они оба быстро заснули.
***
Проспав несколько часов, Гермиона резко проснулась и, открыв глаза, увидела, что он на неё смотрит. Она ахнула от удивления.
— Прости. Я тебя напугал?
Она была сбита с толку и немного расстроена.
— Я видела тебя во сне.
— Хорошем или плохом?
— Даже не знаю. Сон был неприятным… тревожным. Ты был в Запретном лесу. Ты заблудился и пытался найти выход. Я хотела добраться до тебя, помочь, направить, но ты всё время сворачивал не в ту сторону, и я потеряла тебя из виду. Я продолжала звать, но мои крики просто не долетали до тебя. Ты меня не слышал. Я так сильно переживала!
— Поверь, я не заблужусь в лесу, — иронично отозвался он.
— Я знаю. Это был просто сон. Но на этом всё не закончилось. Я продолжала идти следом, пытаясь тебя догнать. Каким-то образом мы переместились в Косой переулок, но ты всё равно продолжал идти вперёд, не слыша меня и оставаясь вне досягаемости. Внезапно мы оказались в лабиринте, такие бывают в садах старых особняков. Ты постоянно сворачивал за угол, идя впереди меня. А потом передо мной открылась удивительная картина: большой красивый сад, с лужайкой, как в детстве, в доме моих родителей, но с высокой живой изгородью вокруг него. Ты тоже был там, но… почему-то оказался голым. Наконец ты остановился — тебе больше некуда было идти, — и повернулся ко мне. Ты выглядел удивлённым, увидев меня… А потом я проснулась.
Он успокаивающе погладил её по руке.
— Ну-ну… Это был всего лишь сон. Ты начинаешь говорить как Трелони.
Она улыбнулась и прижалась к нему.
— Ты прав. Главное, что в конце концов я тебя нашла.
— Голым? — сардонически уточнил он.
— Конечно. По-другому и быть не могло, — ухмыльнулась она, пытаясь шутить, чтобы развеять беспокойство, вызванное сном. Тем не менее у неё не получилось отмахнуться от волнений, поэтому она посмотрела на него, безмолвно ища поддержки.
Они снова поцеловались. От прикосновений его губ её разум понемногу стал проясняться. Его язык успокаивал, прогоняя прочь все тревоги. Поцелуй углубился. Северус не собирался останавливаться, её рука опустилась вниз, и она снова почувствовала его эрекцию. Низ живота свело от желания. Несмотря на удовольствие, полученное этим утром, она не чувствовала его внутри себя целый день.
Гермиона села сверху, перекинув через него ногу, и расположила головку у скользкого входа. Он придерживал её за бёдра и направлял вниз, не в силах отвести взгляд от того места, где в неё погружался его член. Она полностью опустилась на него, наслаждаясь ощущением того, как тот давит на шейку матки. У обоих вырвался протяжный стон. Он снова приподнял её за бёдра, так, чтобы пенис почти полностью вышел из неё, затем она опять опустилась, позволяя ему изысканно медленно растягивать тугие стенки. Откинув голову назад, она застонала от наслаждения.
С каждым движением её грудь слегка покачивалась; он убрал руки с её бёдер, нежно обхватив полные груди, наслаждаясь их тяжестью в своих ладонях. Гермиона застонала громче и чуть наклонилась вперёд. Положив руки поверх его собственных, она коснулась его пальцев, переместив их к соску. Северус знал, чего она хочет, и стал легонько тереть оба соска, получая эстетическое удовольствие от того, как тёмно-розовые кончики съёживались, становясь крохотными твёрдыми камешками.
Она продолжала подниматься и опускаться на него, вырвав из него одобрительный стон, когда насадилась до упора, крепко сдавливая его член. Северуса так захватили эти потрясающие ощущения, что на мгновение его пальцы замерли. В тот же миг её руки снова мягко направили их.
— Ещё… Сильнее… — в её тихом голосе слышалась настойчивость.
Он подчинился, зажав соски между большим и указательным пальцами, и сильно ущипнул, не выпуская их. Северус с упоением наблюдал, как её глаза закрылись от блаженства, она вскрикнула, когда боль пронзила её тело, превращаясь в стремительно распространяющийся жар и усиливая удовольствие до самых глубин. На миг Гермиона остановилась, её дыхание замерло, когда она сосредоточилась на ощущениях, исходящих от раскрасневшейся груди.
Она повернула голову, встречаясь с ним взглядом, и её губы растянулись в безумной улыбке. Спектр ощущений замкнулся, — начиная с его члена внутри неё и заканчивая его руками, сжимающими кончики сосков. Боль с наслаждением стали неотличимы друг от друга. Она могла бы назвать это чистым экстазом. Гермиона прикусила губу, отдавшись этим чувствам, и выдохнула:
— Мне… так хорошо!
Она удовлетворённо вздохнула, когда он отпустил её соски, и снова начала двигаться.
— Как ты можешь позволять мне так поступать с тобой?
— Что? — нахмурившись, пробормотала она, ничего не понимая.
— Несомненно, это очень больно.
— Да, — она посмотрела на него сверху вниз и откровенно сказала: — Но иногда боль — это хорошо.
Северус не ответил. Они были похожи больше, чем он предполагал.
Теперь она скакала на нём ещё отчаяннее, приближая себя и его к окончательной кульминации. Догадавшись, что она почти у цели, он снова с силой стиснул её измученные соски. Она вскрикнула сквозь улыбку и тут же бурно кончила, её тело содрогнулось, изо всех сил пытаясь удержаться в вертикальном положении. Гермиона откинулась назад, опираясь на руки, и позволила удовольствию омыть её изнутри. Влагалище сильно пульсировало вокруг его члена, глубоко погруженного в него, и это было всё, что ему было нужно. Северус вошёл в неё так глубоко, как только мог, и почувствовал, как из него излилось семя. Он закричал громче, чем она когда-либо слышала, пока его собственные конечности неудержимо дрожали под ней.
Гермиона рухнула на него, откинув свои волосы с лица, и положила голову ему на грудь. Он обхватил её одной рукой и прижал к себе. Слова снова казались невозможными и совершенно излишними.
***
Позже она лежала в постели, а он положил голову ей на колени. Северус взглянул на её соски, всё ещё красные от того, как с ними обошлись немного ранее. И почувствовал себя виноватым.
— Они болят?
— Да. Но мне нравится. Это напоминание о тебе.
— Мне не нравится причинять тебе боль.
Она посмотрела ему в глаза и твёрдо заявила:
— Я люблю тебя за твою сложность, Северус. Я тоже сложный человек. Так же, как и ты, я через многое прошла. Как тебе известно, чёрного и белого не существует. Я хочу
всё, что есть в тебе, —
всё, что ты можешь мне дать. Должно быть, ты удивлён? Так тому и быть. Между нами не должно быть границ и стеснений.
Мгновение он смотрел на неё с испугом, потом с восхищением, а затем приподнялся и прижался губами к её груди. Он нежно взял в рот один из натёртых сосков, облизывая и успокаивая его языком. Она проводила пальцами по его волосам и гладила по голове. Он занимался этим целую вечность, посасывая, пробуя на вкус, вдыхая её запах. Она знала, что это его слабость. И была только рада ему потакать.
— Я хочу навсегда остаться у твоей груди.
— Я заметила.
— Ты не против? — спросил он, когда его рука скользнула вниз между её бёдер.
— Нет. Особенно, если
там ты будешь делать то же самое.
Он продолжал увлечённо ласкать сосок, в то время как его пальцы пробирались внутрь и вдоль её стенок, в конце концов найдя припухший клитор, вновь готовый к наслаждению. Эта поза стала для них привычной и удобной, а также доставляла им обоим максимум удовольствия. Прошло совсем немного времени, прежде чем она испытала очередной продолжительный оргазм от его пальцев, когда он страстно втянул в рот кончик соска.
Успокоившись, какое-то время они молча лежали в слабом ноябрьском свете, прислушиваясь к дыханию друг друга. Гермиона чувствовала, что их связь стала гораздо прочнее. Его сердце ровно билось в унисон с её собственным, а их дыхание синхронно выровнялось.
— Северус?
— Да?
— Однажды мы говорили о том, как тебя укусила Нагайна, и о том, что случилось потом.
— Да.
— Тогда ты кое-что сказал. С тех пор произошло так много событий, что я почти забыла об этом. Ты сказал, что, по сути, был мёртв, потому что у тебя больше не было никакой цели в жизни. Ты помнишь?
— Да.
— Но ты сказал кое-что ещё, что тебя что-то потянуло назад. Что ты имел в виду?
Он долго молчал, глубоко задумавшись.
— Я не уверен…
Она подняла на него глаза.
— Ты должен хоть что-то помнить.
— Я пытался вспомнить, но… всё слишком расплывчато. Однако я знаю, что это было связано с другим человеком.
Гермиона отвела взгляд, испугавшись дальнейшего. Но он мягко повернул её голову к себе.
— Я думаю, что этим человеком была
ты.
Она опустила глаза. Внезапно Северус воодушевился её желанием поговорить и гармонией, которая существовала между ними. Он немного приподнялся, прислушиваясь к смутному внутреннему пониманию того, что произошло.
— Гермиона, я не знаю, как и почему это случилось, но
здесь… — он взял её руку и положил себе на сердце. — Я вернулся. Что, Гермиона? Что же это было?
Она взволнованно вздохнула. Между ними произошло так много всего, что время, прошедшее до того, как они сошлись, стало казаться ей потраченным впустую. Раньше она никогда не считала это важным, но теперь, когда они лежали вместе, мирно, как единое целое, поняла, что была глупа, недоговаривая ему то, что, возможно, было для него значимым.
— Мы никогда не говорили с тобой о том времени. Для меня это всегда было очень личным. Я никогда не думала, что ты захочешь это знать. Во всяком случае, то, что произошло, не имело особого значения.
Северус стал совершенно неподвижен и молчал, хотя она думала, что он будет настаивать. Его грудь начала быстро вздыматься и опускаться, и она заметила отчётливое учащение сердцебиения. Наконец он заговорил так тихо, что его было почти не слышно:
— Что произошло? — его голос стал каким-то потусторонним, но настойчивость всё равно присутствовала. Она подняла на него глаза и увидела тревожную решимость на его лице.
— Я хотела проститься с тобой, когда они доставили твоё тело в Хогвартс. После того, как Гарри рассказал мне о твоих… воспоминаниях. Мне нужно было увидеть тебя в последний раз. Прошло много времени после того, как тебя укусили, тебя несколько раз осмотрели целители. Никто не обнаружил никаких признаков жизни, Северус. И… я пришла, чтобы… — она слегка повела плечами, словно пытаясь отмахнуться от тягостных мыслей.
— Так
зачем ты пришла?
Внезапно её осенило — впервые в жизни. Её глаза мгновенно наполнились слезами, и она выдохнула правду:
— Извиниться.
Северус внимательно всматривался в её лицо.
— Скажи мне.
Пару секунд Гермиона непонимающе смотрела на него. Он с нажимом повторил:
— Расскажи мне,
что ты сделала.
— Я… Я же только что сказала! Я была неправа. Я ошибалась на твой счёт… и попросила прощения.
Он пристально смотрел на неё.
— Продолжай…
— О чём ты?! Это всё!
— Нет. Ты что-то недоговариваешь.
— Я не понимаю! Единственная причина, по которой я пришла, — чтобы извиниться!
— Ты что-то сделала. Вспомни, что ты сделала? — его голос стал таким настоятельным, что она почти испугалась. Гермиона мысленно вернулась назад, пытаясь вспомнить подробности. Она крепко зажмурилась, и перед её мысленным взором вновь пронеслась эта картина; она увидела себя, стоящую над его распростёртым безжизненным телом, смертельно бледным и холодным в белом свете комнаты, которую они превратили в морг. Она увидела себя, стоящую так близко от него, смотрящую вниз с таким раскаянием, стыдом и печалью на лице. Она стояла, а потом…
— Я… Я поцеловала тебя. Пригладила твои волосы рукой, наклонилась и… поцеловала тебя в лоб.
Всё напряжение и тревога внезапно исчезли с его лица. Он выглядел так, как будто на него снизошло озарение, хотя на самом деле так оно и было.
— Да, — с благоговейным откровением выдохнул он.
Гермиона была совершенно растеряна. Северус по-прежнему пристально смотрел на неё, но теперь открыто и благодарно.
— Это была
ты! Ты дала мне смысл!
Теперь настала её очередь шокированно молчать, когда до неё дошла природа их взаимного притяжения. Она легла ему на грудь и шумно вдохнула. Он почувствовал, как его кожа намокла от её слёз. Тишина окутала их обоих.
Затем, словно издалека, Гермиона услышала свой голос, вспомнив сказанные им слова.
— Раньше ты уже говорил: «Это была ты!» Что ты имел в виду? Что значит «Ты дала мне смысл»?
Он продолжил доверительным шёпотом:
— Я знал это. Знал, хоть и не понимал,
как, и не хотел признаваться себе в этом. Я чувствовал твоё присутствие даже в темноте, даже
в глубине. Мне нужно было за что-то уцепиться, чтобы кто-то вытащил меня.
De profundis — из глубин*. Твоё извинение, твоя вера в меня проявились через физический контакт… через поцелуй… И я ухватился за это.
Всё, что она могла сделать, — это просто смотреть на него, когда слёзы в три ручья хлынули из её глаз.
— Обещай мне, что не отпустишь!
Северус удивлённо нахмурил брови, его глаза тоже затуманились.
— Как я могу? Как я вообще могу отпустить тебя?!
Он лёг сверху, повернул её лицо к себе и нетерпеливо поцеловал, обнимая её, овладевая ею. Потеряв голову, он сцеловывал её слёзы, а потом снова вернулся ко рту, ворвался в него и стал яростно терзать его языком. Она почувствовала между ног его эрекцию, более мощную, чем когда-либо прежде, ищущую освобождения. Тотчас он сделал сильный выпад с несдержанным хриплым рычанием. От толчка она проехала спиной по матрасу с собственным звонким криком. Северус двигался быстро, как будто время было ограничено, и он каким-то образом потеряет её, если не поторопится. Он удерживал её взгляд, в неё жадно впились его чёрные глаза.
Её душа наполнилась таким же удовлетворением, какое испытывало тело, и это передалось мышцам, готовым к разрядке. Он жёстко трахал её, с каждым толчком тёрся о клитор. Ощущения переполняли её, и внезапно она оказалась на грани. Гермиона вскрикнула, когда оргазм пронзил её насквозь, чувствуя, как влагалище пульсирует вокруг его твёрдого члена, находящегося так глубоко внутри. Северус остановился, хотя она знала, что он ещё не кончил.
Он не сводил с неё глаз, как никогда нуждаясь в этом контакте. Неожиданно его губы шевельнулись, и до неё донеслись слова, которые передавались не только из его уст, — через глаза, душу и тело.
— Я люблю тебя!
Она впитала их, позволила им проникнуть в себя до самых глубин. Эмоции зашкаливали через край. Гермиона с трудом сглотнула. Слёзы текли сами собой, и только, когда он продолжил двигаться, она вспомнила, что нужно дышать. Северус кончил несколько мгновений спустя, с громким стоном достигнув вершины блаженства. Пока он раз за разом наполнял её лоно своим горячим семенем, его глаза всё время были устремлены на неё. Он оставался в ней до конца, пока последние спазмы не покинули его тело.
Спустя какое-то время — возможно минуты, а может быть, часы, поскольку их не беспокоили подобные мелочи, — он сказал:
— Я никогда в жизни никому этого не говорил.
Гермиона нежно поцеловала его в грудь. Она долго смотрела на него с признанием, потом мило улыбнулась и проговорила:
— В таком случае тебе лучше попрактиковаться.
Северус усмехнулся уголком губ. Она делала с ним то же самое, что и он с ней, хотя он чувствовал, что это было для их успокоения.
— Я люблю тебя! — он наслаждался этим не меньше, чем она, и не мог сдержать улыбки, появившейся на лице. Он игриво посмотрел на неё сверху вниз: — Теперь твоя очередь.
Она счастливо улыбнулась.
— Я тоже тебя люблю!
— Да будет так, — сказал он, потянувшись за ещё одним поцелуем, прежде чем промурлыкать низким тоном: — Как вам будет угодно, мисс Грейнджер.
