Из самых глубин

      Гермиона и Северус сели напротив МакГонагалл.       Поначалу директриса вообще ничего не говорила, лишь сидела, сложив руки перед собой на столе и угрюмо глядя вниз на свои пальцы.       Гермиона почувствовала себя провинившейся второкурсницей.       Лицо Северуса едва заметно дрогнуло.       Они не смели даже взглянуть друг на друга.       Все сидели в напряжённом молчании, казалось, целую вечность. Тишину нарушило только противное тиканье часов.       Наконец МакГонагалл подняла голову, переводя взгляд с одного на другую. Её голос заставил Гермиону задрожать всем телом.       — Как долго это продолжается?       Она была требовательна и немногословна, но держала себя в руках. Вопрос прозвучал почти так же, как если бы она спрашивала о каких-нибудь украденных ингредиентах.       Гермиона неловко поёрзала на стуле и в конце концов осмелилась взглянуть на Северуса, не зная, отвечать ей или нет. Снейп уставился в пустоту. Тогда, взволнованно облизнув губы, Гермиона открыла рот, чтобы заговорить, но как раз в тот момент, когда она уже собиралась это сделать, его голос прервал её:       — С октября.       От его слов по лицу директрисы пробежала тень. Последовала ещё одна затянувшаяся пауза. МакГонагалл как будто не знала, что сказать. В конце концов она укоризненно покачала головой и пристально посмотрела поочерёдно на каждого из них.       — Вряд ли мне нужно напоминать вам, что отношения между учителями и учениками строго запрещены. Следуя своду школьных правил в его нынешнем виде, мне пришлось бы немедленно уволить учителя и исключить ученика.       Снова тишина. МакГонагалл ещё сильнее напряглась и, не выдержав, резко повернулась к мастеру зелий.       — Северус, скажи что-нибудь!       Наконец он встретился с ней взглядом и отчётливо проговорил:       — Я не считаю мисс Грейнджер студенткой.       Директриса издала тихий вздох разочарования.       — Признаю, я также считала, что вы уже преодолели этап так называемого студенчества, мисс Грейн… Гермиона! Я сама уговаривала вас отказаться от ношения школьной формы, приглашала сесть за один стол вместе с преподавателями. Действительно, после того, через что вы прошли, я не могу приписать вам термин «студентка». Но вы отвергли мои предложения, Гермиона! Это было ваше осознанное решение, так как, думаю, вы хотели на равных общаться с другими учениками. Таким образом, в их глазах вы — одна из них. Следовательно, вся эта… ситуация… теперь ставит меня в очень неловкое положение. Все будут рассматривать это как отношения между учеником и учителем. Разве я могу это допустить?!       На этот раз Гермиона не смогла придумать достойный ответ.       МакГонагалл опять досадливо вздохнула, прежде чем повернуться к Снейпу.       — А ты, Северус?! Неужели ты не видишь здесь нарушения этических и моральных норм?! Именно ты несёшь ответственность за отношения с этой девочкой!       — Простите, профессор МакГонагалл, — голос Гермиона прозвенел в воздухе с неожиданной силой. — Я больше не девочка. Я перестала быть девочкой, когда стала свидетельницей смерти крёстного моего лучшего друга, когда жила в бегах, выживала в суровых условиях, стараясь избежать плена, искала свет в постоянной тьме, когда Беллатрикс Лестрейндж замучила меня до полусмерти в поместье Малфоев. Очевидно, Северус это понимает, даже если вы не понимаете!       Они оба повернулись и посмотрели на неё с явным удивлением, услышав столь неожиданную речь. МакГонагалл сначала вспыхнула от негодования, но когда до неё дошёл смысл слов Гермионы, её лицо расслабилось, и она пристыженно опустила голову.       — Прошу прощения, Гермиона, но вы должны понять, что, как директриса этой школы, я забочусь о благополучии всех, кто находится под моей опекой. Я должна спросить тебя… — она неловко запнулась, прежде чем посмотреть ей в глаза. — Это Северус… был инициатором всего? Он соблазнил тебя?       Гермиона заметила, как Снейп выпрямился, как струна, и весь превратился в слух.       — Нет! Нет, вовсе нет! — быстро прокрутив в голове начало их отношений, ей пришлось признать, что в первый раз, когда они вступили в интимную связь, именно она с самого начала ясно дала ему понять о своих чувствах. Само собой, Гермиона не собиралась делиться такими подробностями с директрисой, но, если уж на то пошло, то скорее она его соблазнила. — Пожалуйста, поверьте мне, профессор! Северус ничего бы не сделал, если бы не я! Я сама этого хотела! Я… нуждалась в этом!       Всё это время МакГонагалл внимательно смотрела на девушку, тем не менее выслушав её с уважением. В итоге она опустила голову и пробормотала: «Конечно», а затем подняла её и посмотрела на Снейпа, который выглядел крайне оскорблённым.       — Мне очень жаль, Северус. Я не предполагала никакого принуждения с твоей стороны. Тем не менее я обязана была задать этот вопрос. Ты должен меня понять, — она со вздохом покачала головой. — Какой же слепой я была, что не замечала очевидного! Я смутно припоминаю один инцидент в коридоре, некоторое время тому назад, с участием вас двоих… И… ты был таким… счастливым в последнее время, Северус… — она на мгновение задумалась.       Гермиона и Северус переглянулись.       Тишина вновь сгущалась над ними. Совсем скоро стало понятно, что МакГонагалл просто не знает, как повести разговор дальше, поэтому следующим раздался голос Снейпа:       — Итак, если мы всё выяснили, полагаю утром вы должны меня уволить?       МакГонагалл вскинула голову и остро посмотрела на него.       — Северус…       — Я всё равно собирался уволиться по собственному желанию, Минерва. Мне придётся уйти раньше, чем я ожидал, вот и всё.       Она опустила взгляд, выдержала паузу и деловито продолжила:       — Я не могу представить Хогвартс без тебя, Северус. День твоей отставки станет для меня печальным, но… — она глубоко вздохнула, — думаю, в данных обстоятельствах… твоё увольнение может быть лучшим ходом дальнейших действий. Я не хочу отпускать тебя, Северус, но, если это то, чего хочешь ты, то так будет проще всем. И… хотя я не имею права подкидывать вам какие-либо идеи… но, когда ты будешь ставить дату своего заявления об отставке, ты можешь «случайно» поставить неправильную дату, то есть за один или два дня до бала, — она лукаво посмотрела на него поверх очков, и в её глазах мелькнул лёгкий огонёк. Если выяснится, что Снейп подал в отставку до того, как их отношения станут достоянием общественности, это несколько смягчит скандал, который вскоре наверняка охватит волшебный мир.       — Гермионе должно быть позволено сдать выпускные экзамены. Вы не имеете права её исключить! Это было бы просто смешно! — решительно ответил он.       — Конечно. Мне нужно будет выяснить всё, что здесь произошло. Но, должна сказать, я оказываю лишь незначительное влияние на исход дела. Окончательное решение будет принимать Попечительский совет. Гермиона, я постараюсь изобразить вас в их глазах не только ученицей, но и героиней войны, каковой, несомненно, вы и являетесь. У вас осталась всего неделя до окончания школы, а Ж.А.Б.А. — это общедоступные экзамены по волшебству, их может сдать любой желающий. Я не сомневаюсь, что вас к ним допустят, и постараюсь приложить все свои силы, чтобы вас не исключили из Хогвартса. Вы были выдающейся студенткой, и я хочу, чтобы вы ушли отсюда с неиспорченной репутацией.       Гермиона выдавила из себя улыбку, глядя на директрису.       — Вы знаете так же хорошо, как и я, что за всё время моей учёбы в Хогвартсе, я не нарушала правил без веских на то причин.       МакГонагалл понимающе улыбнулась, затем вздохнула и сняла очки, устало потирая глаза.       — Ваша… любовная связь… это ещё не так страшно. Гораздо более серьёзная и неотложная проблема — это вопрос о твоей палочке, приставленной к горлу студента, Северус.       — Вы добились моей отставки, чего же ещё вы хотите?       — К сожалению, Попечительский совет может принять решение о более суровом наказании, — на её лице отразилось сожаление. — Северус, ну почему тебе обязательно нужно было сделать это на глазах у всех студентов, коллег и самых выдающихся волшебников нашей страны?!       Снейп сохранял удивительное хладнокровие.       — Мальчишка вёл себя отвратительно. Я сожалею лишь о том, что не довёл дело до конца.       — Что ты имеешь в виду? — ей явно было любопытно.       Он приподнял бровь и открыл рот, чтобы заговорить, но она быстро покачала головой и останавливающе подняла руку.       — Неважно! — с ещё одним вздохом МакГонагалл продолжила. — Северус, что послужило причиной твоего гнева и такой реакции?       — Филмор вёл себя с Гермионой крайне непристойно, на грани физического насилия. Я попытался остановить его, но он продолжал оскорблять меня и Гермиону в самых грубых выражениях. Было ясно, что он употребил значительное количество алкоголя. Он грубо нарушил несколько школьных правил и должен быть немедленно исключён.       — Уверяю тебя, поведение мистера Филмора станет предметом долгого обсуждения. Если ты считаешь это правильным курсом действий, то, конечно, так оно и будет. Я бы хотела, чтобы вы оба написали и подписали заявления с подробным изложением вашей версии того, что произошло сегодня вечером, — замолчав, МакГонагалл на пару секунд от усталости смежила веки, а затем взглянула на портрет Дамблдора. Альбус мирно спал, по-видимому, не обращая внимания на происходящее. — Боже милосердный! Иногда мне действительно хочется, чтобы мой прославленный предшественник был здесь и помог мне улаживать такие сложные вопросы.       — Я был твоим «прославленным» предшественником, — прошипел Снейп.       Директриса испуганно посмотрела на него и отвела взгляд.       — Да, да, конечно, Северус… просто сорвалось с языка. Ты знаешь лучше, чем кто-либо другой, что мы никогда не используем магию для поддержания дисциплины в этой школе.       — Аластор Грюм заколдовал Драко Малфоя на четвёртом курсе! — внезапно подала голос Гермиона. — Он превратил его в хорька! И не был наказан за это! Северус даже не произнёс заклинания!       — Гермиона, инцидент, о котором вы говорите, в своё время был рассмотрен самым серьёзным образом. Будучи учениками, вы не допускались к большей части информации о том, что происходило в этой школе, но, позвольте мне сказать, здесь было и есть очень много того, о чём вы даже не подозреваете, — Гермиона стыдливо опустила голову. — В любом случае, это был не профессор Грюм, а Барти Крауч-младший. Позвольте мне повторить — профессора не поднимают свои палочки на студентов, — она холодно посмотрела на Северуса, который в свою очередь ответил ей надменным безразличием.       — Могу вас заверить, что в данных обстоятельствах этот поступок был оправдан.       — Я согласна, что были смягчающие обстоятельства, но мне всё равно придётся провести дисциплинарное расследование. Поскольку ты уволишься, подобный проступок, скорее всего, повлечёт за собой потерю заработка и в худшем случае…       Лицо Снейпа застыло.       — Продолжай…       МакГонагалл тяжко вздохнула.       — Если Попечительский совет решит, что ты навлёк на школу дурную славу, они могут на время лишить тебя волшебной палочки.       — Но это же абсурд! — воскликнула Гермиона.       Директриса посмотрела на неё с печальным смирением.       — К моему глубочайшему сожалению Попечительский совет имеет полное право действовать так, как посчитает нужным.       Северус горько усмехнулся. Ни один из вариантов не казался ему привлекательным.       Снова воцарилась тишина. МакГонагалл встала и подошла к окну, всматриваясь в ночное звёздное небо.       — В любом случае, это был замечательный бал. Сколько себя помню, я никогда не получала от официального приёма такого удовольствия, — у неё вырвался печальный вздох. — Не думаю, что ваш конфликт испортил настроение кому-то ещё, кроме мистера Филмора. Скорее всего, большинство людей, от первокурсников до самого министра магии, сочли ваш маленький инцидент наиболее запоминающимся моментом этого вечера.       Гермиона выдавила из себя грустный смешок. МакГонагалл повернулась к ним лицом.       — Вам обоим будет нелегко! Люди будут шептаться, обсуждать и смеяться у вас за спиной или вам в лицо. Северус, у тебя есть неделя, чтобы переехать отсюда, а вам, Гермиона, нужно сосредоточиться на экзаменах. Вы сможете это сделать?       — Я привык преодолевать и более трудные обстоятельства, Минерва.       МакГонагалл улыбнулась про себя.       — Да, так оно и есть.       Северус повернулся к девушке, сидящей рядом с ним. Неожиданно он потянулся к ней и взял её за руку. Гермиона изумлённо посмотрела на него и тепло улыбнулась.       Директриса продолжала:       — Что заставило тебя сегодня потерять бдительность? Ведь до сих пор вы явно проявляли осторожность.       Гермиона не знала, что сказать, хотя и не сомневалась в уместности их раскрытия. Это казалось ей правильным. Она посмотрела на МакГонагалл, пытаясь придумать, как это выразить.       — Я решил, что время пришло, — внезапно промолвил Северус. Она посмотрела на него с глубокой любовью и нежностью, а затем наклонилась и поцеловала его в губы.       МакГонагалл слегка нахмурилась, но не с неодобрением. Наоборот, на её лице появилась улыбка.       — Вы вместе… И что же теперь будет? — спросила она с искренним беспокойством.       Вместо него ответила Гермиона:       — Мы собираемся переехать в Лондон. Я согласилась работать в Министерстве. Северус тоже, по возможности, найдёт работу.       — Репутация опережает тебя, Северус, но можешь не сомневаться, я дам тебе блестящие рекомендации.       Гермиона внезапно забеспокоилась.       — Вы думаете, что этот… инцидент повлияет на наши шансы на трудоустройство, да?       — О нет. Я так не думаю, Гермиона. Это не имеет никакого отношения к Министерству магии. Поверьте мне, они не видят в вас школьницу и уж точно не видят в Северусе школьного учителя. В этом они гораздо более просвещены, чем мы, в нашем маленьком «академическом пузыре». Если уж на то пошло, я полагаю, что это даже принесёт тебя пользу, Северус.       Он иронично вскинул бровь, глядя на неё, а она улыбнулась ему.       — О да… Многим людям будет приятно узнать, что у тебя всё-таки есть сердце.       — Думаю, многие люди уже это знают, — мягко заметила Гермиона, сжимая его руку.       МакГонагалл снова вздохнула.       — Ну что ж, пожалуй, пришло время поговорить с мистером Филмором. Будем надеяться, что он достаточно протрезвел и сможет дать мне связный отчёт о произошедшем. Пожалуйста, не могли бы вы отдать мне ваши заявления завтра утром? Рекомендую вам соблюдать осторожность, но не вижу необходимости настаивать, чтобы вы держались подальше друг от друга. На самом деле, чем больше это будет похоже на приемлемые и… обычные… отношения, тем лучше, — она не выглядела полностью убеждённой своими словами. — Советую тебе, Гермиона, отказаться от ношения школьной формы на последнюю неделю, как я и хотела с самого начала. А также во время трапез ты должна пересесть за преподавательский стол. Я постараюсь выдать тебя за… «одну из нас», скажем так. Хотя, признаюсь, похоже, что мы запираем дверь конюшни после того, как лошадь сбежала, — с очередным подавленным вздохом директриса продолжила: — Как только я соберу заявления от всех, кто мне нужен, то передам их Попечительскому совету. Я попрошу их… проявить к вам снисходительность. В конце концов, все мы люди. На сегодня это всё.       Гермиона и Северус поднялись, собираясь уйти, но прежде чем они успели это сделать, она снова обратилась к ним.       — О, и ещё… удачи вам! Должна сказать… когда всё утрясётся, я надеюсь, что вы обретёте истинное счастье. Вы оба это заслужили, и, несмотря на то, что мне придётся иметь дело с последствиями, я нахожу вполне логичным и предсказуемым, что вы двое — моя самая лучшая ученица и мой самый выдающийся преподаватель, — должны были рано или поздно… найти друг друга. Я не собираюсь слепо настаивать на том, что вы обязаны были придерживаться школьных правил. Это покажется тебе странным, Северус, но я часто представляла, как мы с тобой, два одиноких старых учителя, закончим здесь свои дни в одиночестве. К счастью, я ошиблась, — она по-доброму улыбнулась им.       Гермиона виновато посмотрела на директрису.       — Спасибо вам за всё, профессор! Я очень сожалею о тех трудностях, которые мы вам доставили. Это последнее, чего мы хотели, — она робко взглянула на Северуса, ожидая, что тот подтвердит её слова. Какое-то мгновение он смотрел на неё, не совсем понимая, чего она ждёт, но потом, похоже, пришёл в себя и повернулся к МакГонагалл.       — В самом деле… приношу свои извинения, Минерва.       Она тускло улыбнулась ему, в её глазах промелькнула печаль.       — До свидания, профессор МакГонагалл, — сказала Гермиона, взявшись за ручку двери.       — Доброго вечера, госпожа директриса, — закончил Снейп.       С этими словами, крепко взявшись за руки, они стали спускаться вниз по лестнице, оставив директрису школы Хогвартс одну в своём кабинете, задумчиво смотрящую в окно.       Дойдя до подножия лестницы, они остановились и повернулись друг к другу. Гермиона посмотрела на него и разрыдалась. Она не знала, было ли это от стыда, облегчения или просто нервного истощения. Это не имело значения. Северус заключил её в утешающие объятия. Она закрыла глаза и почувствовала, как её, словно густой чёрный дым, окутывает покой.       Дождавшись, когда она затихла, он приподнял её голову за подбородок и поцелуями убрал слёзы с её лица.       — Всё хорошо. Всё будет хорошо.       — Я не хочу, чтобы из-за меня у тебя забрали волшебную палочку!       — Я тоже, но… есть и другие способы использования магии, и, надеюсь, что это будет временно.       Она восхищалась его стойкостью. Гермиона посмотрела на него снизу вверх, с упоением всматриваясь в чёрные глаза.       — Как ты думаешь, почему это случилось именно сегодня?       — Как я и сказал… время пришло… Я больше не мог притворяться, да и не хотел.       — Это всё я! Я позвала тебя по имени!       — Да. Как и тогда… De profundis.       Нехотя оторвав от неё взгляд, Северус устремил взор куда-то вдаль. Настала её очередь потянуться за поцелуем.       — Если подумать, то для меня, наверное, было бы лучше с самого начала последовать совету МакГонагалл. Таким образом, мы, вероятно, могли бы быть вместе, как настоящая пара.       Он снова сосредоточился на ней и посмотрел на неё с хитрой ухмылкой.       — Да, но, как известно… запретный плод сладок.       Гермиона игриво шлёпнула его по плечу, но не могла отрицать правоту его слов. Их отношения, по крайней мере поначалу, развивались благодаря особенной динамике; его власти над ней, её соблазнительному сопротивлению. Опасные встречи, множество раз, когда их чуть было не застукали, жаждущие тайные взгляды, брошенные через весь класс или Большой зал, — за всю свою жизнь она никогда не испытывала ничего столь опьяняюще волнующего.       И только теперь, когда их отношения неизмеримо углубились, когда им обоим было хорошо друг с другом, когда их время в школе подошло к концу, они должны были двигаться дальше. Раскрытие себя было самым естественным поступком. Инцидент с Лоуренсом стал лишь катализатором.       Гермиона улыбнулась ему.       — Так значит… ты ни о чём не жалеешь?       — Конечно нет… Хотя я бы сильно пожалел, если бы всё-таки проклял этого дурака. Скорее всего, это привело бы меня в Азкабан, и, следовательно, пришлось бы быть вдали от тебя.       — Ты бы не проклял его.       Северус удивился её непоколебимой вере в него.       — О, да. Так бы я и сделал… если бы ты не остановила меня.       В его голосе появились леденящие душу нотки. Гермиона быстро заговорила, стараясь прогнать чувство страха:       — И что ты собирался сделать? Что это было за заклинание, Северус?       Его губы растянулись в коварной улыбке.       — Скажем так, я собирался поразить определённую часть его тела заклятьем Minimus… либо превратил бы его член в рыжего таракана.       Она хихикнула и положила голову ему на грудь.       — Ты на самом деле воплощение зла!       — Однажды ты сказала, что считала меня тёмным магом.       Гермиона снова посмотрела на него, вглядываясь во взирающие на неё глубокие бездонные глаза.       — Я ошибалась. В любом случае, как я уже сказала… в жизни не существует только чёрного и белого.       Северус приподнял бровь в ответ на её загадочные слова, прежде чем повернуться и предложить ей руку.       Они шли по коридорам и смутно слышали доносящиеся до них ритмы музыки, всё ещё звучавшей в Большом зале. Бал подходил к концу, но многие ещё танцевали. По пути к подземельям они не встретили ни студентов, ни учителей. Гермиона была этому рада, со всем остальным можно будет разобраться на следующее утро.       Свернув в коридор, ведущий к его классу, они наткнулись на жёлтые, сверкающие в полумраке глаза кошки Филча. Северус и Гермиона посмотрели друг на друга с заговорщическими улыбками.       — Он где-то поблизости. Я знаю это по прошлому опыту, — сухо сказала ему она. — Думаешь, он уже в курсе?       Шаркающие шаги Аргуса Филча приближались, становясь всё громче и громче.       Внезапно Северус крепко обнял Гермиону за талию и наклонился, страстно впившись в её губы прямо посреди коридора.       Оторвавшись друг от друга пару минут спустя, они обернулись и увидели завхоза, который смотрел на них с выражением страдающей запором горгульи, которая наконец-то, к своему крайнему изумлению, смогла облегчиться после тысячелетнего недуга. Северус самодовольно ухмыльнулся и пробормотал ей:       — Теперь в курсе.       Он взял Гермиону за руку и повёл её мимо Филча, на ходу поглядывая на миссис Норрис.       — Прелестная киска, Аргус.       Гермиона не смогла удержаться от разбирающего её смеха, хотя они всё ещё находились в пределах слышимости.       — Боже, это было так подло! Ты ужасный, жестокий человек, Северус Снейп!       — Ну что ж, тогда ты должна немедленно приступить к моему спасению, — он привлёк её к себе и снова поцеловал.       Прервав поцелуй, она ещё раз хихикнула.       — Не могу поверить, что нас так и не поймали… на месте преступления… так сказать. Особенно в коридоре сегодня вечером.       — Хм-м… По правде говоря, в тот момент меня это ничуть не заботило.       — Боже! Представляешь, если бы нас застала МакГонагалл!       Он кривовато ухмыльнулся. Гермиона тоже вспомнила их недавний безумный секс.       — Мне было так хорошо, Северус! Как никогда, а ведь у нас этого было немало!       Он восхищённо воззрился на неё.       — Ты выглядела… выглядишь… необычайно красиво!       Снейп взял её за руку и повёл через свой класс, в котором она впервые почувствовала себя странно некомфортно, сразу же в личные покои. Он оставил её в центре гостиной и стал обходить вокруг, пристально глядя на Гермиону, облачённую в красное атласное платье. Северус достал свою палочку и продолжил неторопливо ходить кругами, взмахивая ею вверх и вниз по её фигуре.       — Что ты делаешь?       — Удаляю его следы.       Она позволила ему продолжать молча. Его глаза собственнически впивались в её тело, как будто он собственноручно омывал её, а не очищал с помощью магии.       Удовлетворившись проделанным, он остановился и положил деревянную палочку на низкий столик. Затем подошёл к ней, довольно оглядел с головы до пят и обнял за талию. Некоторое время Северус просто держал её в своих объятиях, ладони его рук томно скользили вверх и вниз по её спине. После этого, наклонившись, он поцеловал её так сладостно и долго, что она подумала, будто это никогда не закончится. Ей хотелось, что это длилось бесконечно!       Спустя целую вечность, когда они ласкали и познавали друг друга на вкус губами и языками, словно в первый раз, он отстранился и повернул её в своих объятиях спиной к себе. Его голова опустилась к чувствительному местечку, где ключица соединялась с плечом, и тёплые твёрдые губы прижались к нежной коже. Гермиона почувствовала его руки у основания шнуровки на своём платье. Он потянул за концы, и её лёгкие естественным образом наполнились воздухом, когда теснота корсажа ослабла. Его длинные пальцы продолжали тянуть за шнурки, и она ощущала, как они, один за другим, ослабевают. Когда они полностью разошлись, Северус снова развернул её лицом к себе и с благоговением смотрел, как роскошное платье упало на пол, открывая перед ним её высокую полную грудь.       Он стоял совершенно неподвижно и смотрел, как при дыхании она размеренно поднималась и опускалась в приглушённом свете свечей. Для него она была абсолютным совершенством. Гермиона отстегнула чулки и сняла их вместе с поясом. Вскоре она уже стояла перед ним полностью обнажённая. Шагнув вперёд, она протянула руки к его пуговицам. Ей потребовалось некоторое время, чтобы справиться с первым десятком, и он открыл рот, чтобы помочь ей магией, но, предвидя это, она поднесла палец к его губам. Гермиона снова повернула голову к длинному сюртуку и продолжила своё кропотливое занятие, наслаждаясь им. Она вспомнила слова Роуз, сказанные ранее, но на этот раз те сформировались в её голове с небольшим изменением.       — Так много пуговиц… что не хватит и всего времени в мире…       Она улыбнулась про себя и уверенно провела руками по его торсу. Его дыхание участилось, когда эта прекрасная молодая женщина гладила его своими тонкими гибкими пальцами, открывая его для себя.       Наконец она справилась со своей нелёгкой задачей, которая затянулась на несколько долгих минут, хотя никто из них не возражал. Это был акт безусловной преданности. Гермиона снова встала и увидела, что чёрные полы распахнулись в разные стороны. Она потянулась к сюртуку, почти сожалея, что придётся от него избавиться, но её руки поднялись к его плечам, и она осторожно сбросила с них тяжёлую одежду. Костюм упал на пол, словно тёмная драпировка. Она принялась немедля расстёгивать белую льняную рубашку, хотя это не заняло много времени. Вскоре и сорочка, в свою очередь, соскользнула с его плеч. Кроме туфель, которые он снял сам, на нём больше ничего не осталось, и теперь он стоял перед ней нагой и сильно возбуждённый.       Гермиона прильнула к нему всем телом, чувствуя, как эрекция прижимается к её животу, но пока не обращая на это внимания. Она положила голову ему на грудь, растворяясь в любящих объятиях, поглаживая руками его покрытую шрамами спину.       Потом его колени слегка согнулись, и он просунул одну руку ей под бёдра, а другой обхватил её за спину. Гермиона почувствовала, как её поднимают и несут в спальню. Он уложил её на кровать и лёг рядом. Северус с трепетом опустился к её груди. Взглянув на манящий мягкий холмик перед собой, он прижался к розовому соску и стал посасывать его, пока Гермиона умиротворяюще водила рукой по его волосам.       Её сосок быстро набух у него во рту, и волна жаркого наслаждения потекла к самым глубинам. Она была к нему снисходительна и не старалась подавить свою собственную разгорающуюся потребность. Вскоре она почувствовала, как чуткие пальцы поглаживают, раздвигают, ощупывают её изнутри. Гермиона чувствовала, что уже стала скользкой от желания, но удовольствие, которое он доставлял ей, находясь у её груди, наполняло её таким возвышенным счастьем, ощущением, что она любима и оберегаема им, что во время внезапно наступившего оргазма её тело словно погрузилось в каскад бархатных лепестков роз.       Приблизившись к её уху, он нежно поцеловал её и прошептал:       — Я люблю тебя.       Она улыбнулась, повторив ему то же самое, и в тот же миг он вошёл в неё. Влагалище было таким мокрым, что он скользнул внутрь одним лёгким, плавным движением, почти застав её врасплох.       Зажмурившись от наслаждения, Северус глубоко дышал, растягивая удовольствие, чувствуя её… существуя благодаря ей. Затем он начал совершать медленные возвратно-поступательные движения. Его глаза открылись и настойчиво удерживали её взгляд, а лицо было так близко, что она чувствовала его обжигающе-горячее дыхание. Их разгорячённые тела сливались в плотских объятиях, удовольствие быстро нарастало, — они стали неотделимы друг от друга.       Безмолвно, растворившись в тихом счастье, они кончили вместе, и это мгновение было одновременно иллюзорным и ошеломляющим. Казалось, что оно создано с помощью магии, но на самом деле это был момент целостности, сугубо человеческого единения.       Позже они лежали в тишине, с любовью глядя друг на друга. К сожалению, время нещадно шло вперёд. Северус лёг рядом с Гермионой, всё ещё глубоко погружённый в неё, и они мгновенно заснули.