Поменявшиеся (Switched)

      Благодаря его превосходной памяти (ага, конечно, у него было всего несколько реплик в этой сцене), Вэй У Сянь сумел запомнить строки и действия из сценария. К счастью, Ибо попросил его отрепетировать их реплики вместе, так что ему это было совсем не трудно.       В конце концов, он был подлинным героем, которого пытались изобразить здесь! Ему нужно было только стоять там, где ему было сказано, и произносить свои реплики. К счастью, там был человек, которого все они называли режиссёром, который руководил каждым их действием и положением. Вэй У Сянь предположил, что этот человек должен быть главой театральной труппы. Зрителей было немного, только несколько фанатов наблюдали за ними, а также люди, которые работали над нарядами и вещами, которые Вэй У Сянь никогда в своей жизни не видел. Несколько человек носили предметы, которые они называли камерами, некоторые носили фонари (он гадал, что за талисман был там внутри, который позволял этой штуке излучать свет), некоторые носили ещё какие-то вещи, названия которых он не мог вспомнить. Вместо сцены они выступали в реальных местах, перемещаясь из одной локации в другую для разных эпизодов.       Режиссёр выкрикивал слова, которые он не мог распознать. Что-то вроде…       — Мотор!       Да, это было именно это слово. Он никогда раньше не слышал его, но как только оно звучало, Ван Ибо немедленно изменял свое поведение, чтобы походить на Лань Ван Цзи, к большому изумлению Вэй У Сяня.       Кроме того, Вэй У Сянь обнаружил, что в этой театральной труппе можно совершать ошибки. Они просто повторяли одну и ту же сцену. Зрители, похоже, тоже не возражали, но их восхищение было больше, когда ему удавалось исполнить сцену сразу, не повторяя её.       — Снято!       Да, именно так. Всякий раз, когда режиссёр выкрикивал это, Ибо и Юй Бинь возвращались к своему обычному поведению. Время от времени, в промежутке между «снято» и «мотор», сестричка визажист появлялась, чтобы нанести ещё пудры. Вэй У Сянь честно не мог понять зачем. Он никогда не пользовался косметикой (разве что для того, чтобы подразнить кого-нибудь или пошалить) и не понимал, зачем наносить косметику того же цвета, что и тон кожи. Разве девушки обычно не любят класть белую пудру на всё лицо, наносить румяна и красить губы?       — Шицзе, перестань наносить так много пудры на Лань Чжаня. Он и так хорош собой, ему не нужна пудра, — простонал он.       Ибо фыркнул.       — Ерунда, очевидно, что самый красивый здесь Чжань-гэ. Его кожа буквально сияет. Как ещё он мог получить контракт на рекламу от Olay?       Вэй У Сянь понятия не имел, что означает контракт на рекламу от Olay, поэтому только беспомощно рассмеялся.       — Сяо Лаоши, ты сегодня отлично справляешься, — похвалил его режиссёр. — Я знаю, что говорил это раньше, но если не считать твоего внезапного затруднения с поиском камеры, сегодня ты особенно хорош. Как будто настоящий Вэй У Сянь здесь, с нами.       «Наверное, потому что я действительно здесь», — подумал Вэй У Сянь.       Он заметил, что Ван Ибо странно смотрит на него, но старался не обращать на это внимания. На сегодня больше не планировалось никаких сцен, поэтому он вернулся в гримёрку. Менеджер Сяо Чжаня приготовил для него кучу еды. Он осмотрел одно угощение за другим.       Конечно, с названиями большинства из них он был знаком, но были и те, названия которых он не смог даже прочитать… и как он должен был их есть? Что это за блестящая штука, в которой хранились рисовые крекеры? Вэй У Сянь попробовал лизать и кусать её. Вкуса не было, и прокусить эту штуку было нельзя, поэтому он предположил, что это, похоже, было оберткой? Он попытался разорвать её, и она на удивление легко поддалась. Он откусил кусочек рисового крекера. На вкус он был немного солоноват, и эта соленость была не похожа на обычную соленость, к которой он привык.       Через пять минут в комнату вошёл Ван Ибо и начал выпрашивать у него еду. Разумеется, он охотно поделился с ним.       — Чжань-гэ, у тебя сегодня нет зеленого чая?       Сяо Чжань обычно пьёт зеленый чай. Он должен принять это к сведению.       — Как же я мог заварить себе чай, если ты так торопил меня сегодня утром?       — А, ну да. Но это была твоя вина. С чего это ты вдруг забыл, как включать душ? Хорошо, что этой ночью ты спал у меня в комнате, иначе ты собирался бы ещё дольше.       Вэй У Сянь хотел было возразить, но услышал за спиной возмущенный голос:       — О боги, вы двое спали вместе прошлой ночью?       Он обернулся, и его глаза расширились.       Шицзе!       — Шицзе, — выпалил он. — ШИЦЗЕ!!!       Сюань Лу хихикнула. В руках она держала бумажный пакет.       — Привет, А-Сянь. Ты, как всегда, прекрасно выглядишь, Лань Ван Цзи. Я принесла вам, ребята, несколько бутербродов.       Ибо встал, чтобы забрать пакет.       — Не стоило, Сюань Лу-цзе. Спасибо. Ты пришла сниматься?       Сюань Лу кивнула и начала искать кулер, чтобы заварить чай. Но испуганно вскрикнула, когда Вэй У Сянь внезапно бросился к ней и крепко обнял. Ибо снова поперхнулся, во второй раз за день.       Сюань Лу нерешительно похлопала Вэй У Сяня по спине и мягко оттолкнула его.       — Что случилось, А-Сянь? Неужели ты так сильно скучал по своей шицзе?       Вэй У Сянь кивнул, едва сдерживая слёзы.       — Я так скучал по тебе, шицзе.       Его шицзе тоже была одета в то, что едва ли могло сойти за нижние одежды. На ней была кружевная белая блузка, открывающая ключицы, и юбка до колен. Он никогда не видел так много открытой кожи у своей шицзе. Но шицзе никогда не одевалась неподобающе. Она всегда была приличной, поэтому Вэй У Сянь сказал себе, что здесь ненормальный он, потому что считает короткие юбки неподобающими. Ну и что будет, если девушки покажут свои ножки? Ноги у всех одинаковые!       Сюань Лу рассмеялась.       — Даже если мы переписывались всего пару дней назад? Если бы я знала, то пришла бы раньше. Вчера у меня была работа неподалеку, и я решила заскочить. Вы двое хотите кофе или чай?       Вэй У Сянь моргнул.       — Ко-что?       — Всё хорошо, Сюань Лу-цзе. Не обращай на него внимание. Сегодня он решил перевести свой профессионализм на новый уровень, играя Вэй У Сяня даже за кадром, — сказал Ибо. — Сяо Лаоши даже дошёл до того, что стал уподобляться древнему человеку, который не знает, как включить душ.       Сюань Лу рассмеялась.       — Ты уверен, что он просто играет своего персонажа? Ой, подожди… конечно, это в характере его персонажа. Он просто хочет, чтобы его побаловал его любимый Лань Чжань.       Вэй У Сянь надулся.       — Я хочу, чтобы меня баловала шицзе!       Лицо Ибо внезапно потемнело.       — Ладно. Шицзе угостит тебя, Ибо и всех остальных позже за ужином, хорошо?       Сюань Лу похлопала его по плечу и протянула чашку горячего чая. В любом мире и в любое время его шицзе всегда была добра. Вэй У Сяню пришлось сдержаться, чтобы не расплакаться. Он так скучал по своей шицзе.       — Кстати, а где сейчас А-Чэн? — спросила Сюань Лу.       Вэй У Сянь замер. Был ли Цзян Чэн тоже в этом мире?       Видя, что его звёздный коллега не собирается отвечать, Ибо ответил вместо него:       — Чжо Чэн приедет завтра. Сегодня у него нет сцен.       — О, я скажу своему менеджеру, чтобы он продлил номер в отеле ещё на день. Я тоже хочу увидеть А-Чэна, — сказала Сюань Лу, поискала свой мобильный телефон в сумочке и вышла из комнаты, чтобы позвонить.       Как только она вышла, Ибо тут же пододвинул свой стул к Вэй У Сяню и схватил того за плечо. Вэй У Сянь сглотнул.       — Что с тобой такое? Ты сегодня сам не свой.       — А? — Вэй У Сянь решил притвориться непонимающим.       — Я понимаю, когда ты хочешь пошутить надо мной, но обычно с другими ты так не поступаешь. Сегодня ты хорошо играл, но как-то странно смотрел на камеры. Ты всё ещё не можешь отойти после своего плотного графика?       — Я не…       — Плюс то, как ты общаешься с Сюань Лу-цзе. Я знаю, что она твоя шицзе в дораме, но вести себя так с женщиной одного с тобой возраста? Хорошо, что Сюань Лу-цзе такая милая, а то бы тебя уже обвинили в домогательстве.       Вэй У Сянь закусил губу. Счастливый Лань Чжань тоже умел злиться. Он должен признать, что виноват. В конце концов, эта шицзе не его шицзе, не его настоящая сестра. Кто дал ему право так обнимать её?       Ибо нахмурился.       — Ты также не называешь ни меня, ни Юй Биня по именам. Ты всегда называешь меня по имени за кадром.       …       Господи, ну почему этот Лань Чжань такой непонятный? Он хочет вернуть своего холодного Лань Чжаня! Этот Лань Чжань такой близкий, такой ласковый, что можно упасть в обморок.