*
Эвен не врал. Пытка началась сразу же с того самого момента, как только они приземлились. Он опустил руку на поясницу Исака при выходе из самолета, и больше не убирал ее, даже когда они оказались в аэропорту. Он просто вел Исака к месту получения багажа, вслух размышляя о том, стоит ли им отправиться на экскурсию по парасейлингу или вместо этого заняться дайвингом. Исак не слышал от него столько слов сразу вот уже целый год, и легкомысленность всей этой ситуации заставляла его чувствовать пустоту внутри. Он ощущал себя пассажиром в своей собственной жизни, пока Эвен всюду брал на себя ответственность и вел его свободно и плавно, словно судно под парусом. Он легко подхватил обе сумки с багажной ленты и вывел его на улицу, где тут же свистнул такси. Не то чтобы Исак не ожидал подобного поведения – он знал, каким обаятельным Эвен может быть, если постарается, – но такой резкий скачок из полного отрицания и игнорирования оставил Исака несколько растерянным. Он будто плыл по течению, а якорь вокруг его пальца, кажется, в самом деле был полон решимости утопить его. Эвен помог ему сесть в такси, а потом уселся рядом, обнимая его за плечи и притягивая к себе. Исак лишь слегка удивился, но виду не подал. В конце концов, именно так и ведут себя влюбленные парочки. Пока Эвен вел разговор с таксистом – сначала об их планах на отпуск, а затем, как бы невзначай, о небезопасных частях города, которые туристам лучше избегать, – Исак понял, что отвлекся на собственные мысли. Если бы Эвен действительно был его мужем, он бы спокойно ответил на все его маленькие знаки внимания, чтобы дать ему понять, как сильно нуждается в них. Было бы так легко просто протянуть руку и положить ее на колено Эвена так, будто они проделывали это уже миллион раз. Но Эвен не был его мужем, поэтому Исак застыл, запутавшись в границах дозволенного. Пусть он не единожды работал под прикрытием, но никогда не делал ничего подобного. Ему никогда не доводилось притворяться, что у него романтические отношения с кем-то, тем более с тем, кто обвинял его в смерти их общего лучшего друга, и внезапно его поразило осознание того, что он не знает, какого черта он делает. Мы должны были обсудить это, понял он – не в первый раз, – потому что на самом деле Исак не знал, что ему позволено, а что нет. За последний год Эвен ясно дал понять, что не хочет иметь с ним ничего общего. Если бы Исак решился дотронуться до него, отстранился бы он? Пошатнуло бы это их общую историю? Момент был безнадежно упущен, и Исак оставил свои руки при себе. – Красиво, не правда ли? – спросил Эвен, отвлекая его от мыслей. Он наклонился ближе и говорил прямо в ухо Исака, но это был совсем не шепот. Его голос все еще прекрасно доносился до водительского сиденья – каждое движение было рассчитано, каждое слово выверено с точностью профессионала. Исак в ответ просто тупо уставился на него, Эвен ухмыльнулся и кивнул в сторону окна. Исак проследил за его взглядом и обнаружил, что они едут вдоль утеса, и впереди расстилается океан. Послеполуденное солнце зайчиками мерцало на белых гребнях волн. – Да, – согласился Исак, затаив дыхание. – Красиво. Эвен улыбнулся ему, и улыбка выглядела настолько легко и натурально, что Исаку пришлось отвернуться. Это было слишком похоже на то, что было раньше – когда они еще были друзьями – и острая тоска пронзила его сердце, напоминая ему, как сильно он хотел бы, чтобы это вновь стало правдой. Однако это факсимиле не было тем же самым. Он словно умирал от жажды, и ему давали пить только соленую воду. По виду ничем не отличить от пресной, но в конечном итоге она просто убьет тебя. Остаток пути они ехали в молчании, и к тому времени, когда машина въехала на белоснежный курорт, солнце уже начало садиться над водой. И даже среди хаоса, царившего внутри него в данный момент, Исак не мог не заметить, насколько это было прекрасно. Эвен расплатился с таксистом, и стоило им выйти из машины, как рядом материализовался молодой светловолосый парень в униформе коридорного с тележкой для багажа. – Здравствуйте! Меня зовут Юлиан. Добро пожаловать в Парадайз! Эвен сердечно поприветствовал его, представив сначала себя, а затем Исака. Потом он помог ему погрузить их сумки на тележку, и вскоре они все направились в вестибюль. Первое, что отметил Исак – невообразимые размеры отеля, второе – как пусто было внутри. В углу на диване сидела пожилая пара, но в остальном все выглядело так, словно они очутились в призрачном городе. Отделка в вестибюле была такой же белоснежной, как и снаружи, с акцентом на синих тонах, с морскими раковинами и коралловыми украшениями повсюду. С потолка свисала стеклянная люстра в виде гигантского пузыря. Исак зачарованно смотрел на нее, не в силах оторвать взгляд, когда Джулиан вдруг остановился. – Стойка регистрации вон там, – сказал он, указывая в нужную сторону. – Эва поможет с размещением, а ваши вещи будут ожидать в номере, когда вы заселитесь. Исак перестал гипнотизировать странную люстру и повернулся к улыбающемуся мальчику. В голове тихой трелью зазвенел сигнал тревоги. – О нет, все в порядке, – начал было он, но Эвен неожиданно сжал его запястье, заставляя замолчать. – Исак, – усмехнулся он, закатывая глаза при взгляде на Юлиана, тем самым показывая ему, как его муж смешон. – Позволь человеку делать свою работу. Мы же в отпуске. Исак открыт рот, чтобы возразить, но вовремя спохватился. Начав упрямствовать, он только вызовет подозрения. – Точно, – сказал он, отпуская ремешок своей сумки, за который все это время держался, сам того не осознавая. – Спасибо. Юлиан добродушно кивнул и ушел, потащив за собой тележку с их багажом, оставляя Исака и Эвена одних. – Мой пистолет в этой сумке, – тут же прошипел Исак, даже не пытаясь понизить голос. Эвен закатил глаза. – Ты, похоже, все еще не разобрался в значении слова «прикрытие», не так ли? Не говоря больше ни слова, он подошел к стойке регистрации (Исак последовал за ним) и поприветствовал рыжеволосую девушку за стойкой с самой очаровательной улыбкой из своего арсенала. – Привет. Мы здесь для того, чтобы зарегистрироваться. Бронь на имя Андерсен. Меня зовут Эвен, а это мой муж Исак. Он приобнял Исака за талию, а затем собственнически притянул к себе, как будто хотел похвастаться им. Исак почувствовал, как его щеки вспыхнули от такого внимания, и Эва, на табличке с именем которой было выгравировано «Главный менеджер», улыбнулась им обоим и вернулась к своему компьютеру. – Ав**, ты покраснел, – проворковал Эвен, проводя большим пальцем по щеке Исака, словно мог стереть этот румянец рукой. – Я уже сказал тебе: буквально ничего не помешает мне говорить каждому встречному, что я твой муж, потому что я до сих пор не могу в это поверить. Его большой палец задержался на щеке Исака, и они уставились друг на друга так, будто действительно были двумя влюбленными, способными потеряться в глазах напротив. Боже, Эвен был реально хорош в этом – даже не столько в притворстве, сколько в том, чтобы заставлять людей чувствовать себя особенными. Исак гадал, как сильно человек должен быть оторван от реальности, чтобы смотреть на кого-то, кого ненавидит, с такой любовью во взгляде? – Медовый месяц? – спросила Эва, выводя их из транса. Она протягивала им через стойку две идентичные карточки-ключа. Эвен держал пристальный взгляд Исака еще одну чертовски долгую секунду, прежде чем повернуться к менеджеру и забрать карты. Когда Исак, наконец, поднял глаза, Эва улыбалась, явно забавляясь увиденным. – Медовый месяц, – радостно подтвердил Эвен, и улыбка Эвы стала еще шире. – Что ж, думаю, вам у нас очень понравится, – сказала она, доставая брошюру и передавая ее. – Здесь представлены все наши услуги. Если вам нужна будет помощь в бронировании экскурсии или заказа ужина, наш консьерж всегда будет рад помочь. Ваш номер находится на втором этаже – комната 2121. Не стесняйтесь звонить на ресепшен, если что-то не так. Эвен благодарно кивнул и сунул брошюру в карман, однако Исак еще не был готов так быстро уйти. – Тут как-то...пустовато, – сказал он Эве. Эвен мгновенно напрягся рядом с ним. – У вас сейчас несезонное время или что-то вроде того? – Сейчас июнь, – с легким смешком заметила Эва. – Вообще-то это пик туристического наплыва, но мы уже пару месяцев работаем в полсилы. Становится трудновато конкурировать с Хэмптонс и Холлидей Инн – по крайней мере, в цене. Исак понимающе промычал, стараясь выглядеть сочувствующим, хотя внутри у него все кипело от возбуждения. – Видишь, – хотел он сказать Эвену. – Это и есть мотив. – Качество важнее количества – вот что я всегда говорю, – сказал Эвен, схватив Исака за руку и потянув за собой. – Спасибо за помощь. Эва кивнула на прощание, и парни двинулись через вестибюль. Каждый шаг по мраморному полу отдавался эхом, словно раскаты грома, пока они не вошли в лифт. Как только створки дверей закрылись, Эвен тут же отпустил руку Исака. И хотя улыбка все еще цвела на его губах, тот факт, что он впервые не прикасался к Исаку с тех пор, как приземлился самолет, показался каким-то мучительным. Будто лифт снимал с них маски с каждым пройденным этажом, пока в конце концов они снова не стали теми же озлобленными и ненавидящими друг друга людьми, какими были раньше. Стоило им оказаться за запертой дверью своего номера, последние крохи их показного притворства полностью исчезли. – Тебе придется лучше стараться, – сказал Эвен. Он не стал дожидаться ответа и просто рухнул на огромную кровать, закрывая лицо руками, словно отгораживаясь от света и всего остального мира. – Каждый раз, когда я прикасаюсь к тебе, ты вздрагиваешь, как чумной, – добавил он приглушенным голосом. – Угу, – Исак согласился только потому, что знал, что это правда. – Наверное, я просто не ожидал этого. Теперь все будет нормально. Эвен издал какой-то неопределенный звук, как будто ему было все равно, а затем и вовсе замолчал. Их номер оказался намного больше, чем Исак ожидал. Сана все время бубнила о том, что бюджет департамента сокращается, поэтому он не питал никаких иллюзий, однако реальность приятно удивила его. Номер был разделен на две части – гостиную и спальню. Интерьер, безукоризненно оформленный в белых и синих тонах в соответствии с морской тематикой, каким-то образом успокаивал и не раздражал глаза. И кровать выглядела такой мягкой и удобной, что Исаку немедленно захотелось забраться на нее, лечь рядом с Эвеном и вздремнуть пару часов. Пытаясь удержаться от соблазна, он проскользнул в ванную и погрузился в фантазии о горячем душе с паром, который собирался принять, как только они обустроятся. Уставшие мышцы сводило судорогой от долгого пребывания в самолете, и больше всего на свете Исак хотел, чтобы этот день поскорее закончился. Завершив осмотр, он выключил свет и вернулся в спальню, впервые заметив сумки, оставленные коридорным возле стенки. Он сразу же подошел к своей и расстегнул молнию. – Как думаешь, Сана заметит, если мы просто полежим здесь и не будем ничего делать всю неделю? – спросил Эвен, услышав его возню. Исак бросил взгляд на кровать, отмечая, что тот все еще там, лежит, небрежно прикрыв лицо рукой. Исак пожал плечами, хотя знал, что Эвен этого не видит. – Думаю, нам все равно придется выйти, чтобы поужинать. Я умираю с голоду. При этих словах Эвен заметно оживился и отнял от лица руку, чтобы привстать на локтях и встретиться взглядом с Исаком. – Плюс, ты действительно хочешь валяться и ничего не делать со мной целую неделю? – добавил Исак. Он хотел, чтобы это прозвучало как насмешка над поведением Эвена в последние месяцы, но вышло как-то непристойно и слишком уж наводяще. Эвен, должно быть, тоже уловил это, потому что вдруг ухмыльнулся, заставив Исака отвернуться обратно к сумке, дабы скрыть проступивший румянец. Он снял кодовый замок с внешней стороны и полез внутрь, вытаскивая и беспорядочно бросая свою аккуратно сложенную одежду прямо на пол. – Вероятно, нам следует осмотреть это место, – согласился Эвен. – Посмотрим, с чем имеем дело. Поищем пути отступления, – он помолчал какое-то время, словно о чем-то задумавшись, а потом добавил: – И автомат со льдом. Исак закатил глаза и продолжил рыться в своих вещах. Вытащив со дна сумки футляр с пистолетом, он с радостью обнаружил, что тот по-прежнему заперт, а в руке ощущается знакомая тяжесть. Отложив футляр в сторону, он пошарил еще какое-то время, проверяя, осталась ли на месте еще одна вещь, которую могли бы украсть – часы, принадлежавшие когда-то его деду. Как и он сам, эти часы были привезены в качестве приманки, однако все еще лежали прямо там, где он и их оставил – засунутые в скрытый, практически невидимый карман. Удовлетворенный тем, что все осталось на месте, Исак принялся снова упаковывать одежду. – Что ты там делаешь? – поинтересовался Эвен. – Проверяю, не украл ли коридорный что-нибудь, – ответил Исак, захлопывая сумку. Он повернулся к Эвену, а затем кивнул в сторону его сумки, тем самым бросая ему некое подобие вызова. – Не проверишь свою? Он повел себя как придурок, просто чтобы позлить Эвена. Он знал, что последнее, что Эвен хотел бы делать в эту минуту – это вставать и работать, но Эвен ни за что не дал бы ему себя переплюнуть. Испустив разочарованный вздох, он все же поднялся с постели и взялся за сумку, которую Исак заботливо передал ему. – Ты слышал, что говорил таксист? – спросил Эвен, начав перебирать свои вещи. – Это было странно, да? Не желая признаваться, что не обратил никакого внимания на слова таксиста, Исак просто промычал в ответ, надеясь, что Эвену этого будет достаточно, и он в итоге сам все объяснит. К счастью, Эвен как раз принадлежал к тому типу людей, которым нравилось слушать собственный голос. – Похоже, он вообще не слышал о похищениях. И я не думаю, что этот мужик лгал, ведь он предупредил нас, чтобы мы держали наши ценности взаперти. В смысле, кто так вообще делает, да? Он поднял свой собственный запертый футляр с оружием в качестве доказательства, а затем бросил его обратно в сумку. Исак прислонился спиной к стене и пожал плечами. – Сана сказала, что все пытаются держать эти ограбления в секрете. – Ага. Но я понятия не имел, что она говорила настолько буквально. Я думал, что речь идет о сокрытии информации от СМИ и газет. Исак не нашелся с ответом, поэтому они снова погрузились в молчание. Это была густая, удушающая тишина, которая давила на них обоих, как смог, и Исак начал по-настоящему беспокоиться, что она может задушить его еще до конца недели. Он не любил тишину, особенно в компании Эвена. В такие моменты она слишком отчаянно напоминала ему о том, что могло бы быть между ними. – Что насчет того, что сказала менеджер на ресепшен? – спросил Исак, и глаза Эвена снова метнулись в его сторону. – Похоже, у них действительно могут быть какие-то финансовые проблемы, но Сана не упоминала ничего подобного, да и в материалах дела об этом ни слова. – Ни слова, – согласился Эвен. – Могу позвонить Мутте и попросить его проверить информацию о налогах, но если они замешаны в каких-то махинациях— – Вымогательство, например? – перебил его Исак, и Эвен вдруг улыбнулся. – Вероятно, они не настолько глупы, чтобы включать это в список активов, – Эвен вздохнул. – Думаю, у нас уже определились первостепенные задачи и главная из них – хорошенько изучить их счета. Именно это Исак больше всего ненавидел в работе под прикрытием. Он обожал планы. Ему нравилось, когда ему говорили, что делать, а потом он шел и просто делал это. Он не любил, когда его бросали в клетку со львами, вынуждая выяснять все нюансы по ходу дела. Это заставляло его нервничать, плюс, стоило признать, что никогда еще в клетке со львами не было настолько прекрасно. И это только усложняло задачу. – После обеда, – сказал он в итоге. – Я действительно голоден. Эвен выглядел более чем согласным, поэтому Исак достал из чемодана сменную одежду и пошел в соседнюю комнату собираться. Он оделся так быстро, как смог, не желая давать Эвену лишнюю причину ненавидеть его за медлительность или за занятую ванную. Однако когда Исак вернулся в спальню, то понял, что его щедрости суждено будет остаться незамеченной, поскольку Эвен не нуждался в закрытой двери или отдельной комнате, чтобы переодеться. Он уже успел надеть красивую пару брюк, но все еще не успел застегнуть их, поэтому просто стоял по другую сторону кровати, без рубашки, с расстегнутыми штанами и восхитительно растрепанными волосами. Исак солгал бы, если бы сказал, что не испытывает к нему никакого влечения. Но с этим неудобным фактом он давно смирился. Даже вспомнил на секунду, как спокойно шутил по этому поводу в ночь перед тем, как все рухнуло. ﹋﹋﹋﹋﹋﹋﹋﹋﹋﹋﹋﹋﹋﹋﹋﹋﹋﹋﹋ – Ты слишком горячий для копа, – сказал он, когда они сидели в баре у вокзала, оба только что закончившие двенадцатичасовую смену. Эвен засмеялся, все его лицо оживилось от радости, и он наклонился к Исаку, щекоча своим дыханием его щеку. – Если я слишком горячий для копа, то и ты слишком горячий для копа. Исак усмехнулся. – Это не одно и то же. Я именно тот тип привлекательности, который можно было бы ожидать от копа. А ты... ты охуенно красив. Ты должен работать моделью или...ну, не знаю... порнозвездой. Улыбка Эвена стала еще шире. – Да? – спросил он тихим голосом, и Исак как сейчас помнил, как наклонился к нему всем телом. Он думал, что Эвен хочет поцеловать его. Однако их разговор был прерван радостным кличем – кто-то свалился на кожаный диванчик прямо напротив них. Подняв головы, они увидели Микаэля, чьи щеки раскраснелись от многочисленных стопок, которые они с Элиасом уже успели выпить на пару. – Что здесь происходит? – со знанием дела спросил он, хлопнув Эвена по тыльной стороне ладони. – Ничего, – твердо ответил Эвен, но было очевидно, как сильно он очарован. – Исак только что сказал, что считает меня красивым. – Оу, простите, – Микаэль изобразил удивление. – Я прервал тот самый момент? – он закатил глаза, а затем продолжил, улыбаясь уже им обоим: – Вам не полагаются моменты. Не раньше, чем через две недели – я же не раз говорил. Я полон решимости выиграть этот пул. ﹋﹋﹋﹋﹋﹋﹋﹋﹋﹋﹋﹋﹋﹋﹋﹋﹋﹋﹋ Воспоминание медленно прокрутилось в голове Исака, словно кинолента, и, может, всему виной были мысли о Микаэле, а может, просто то, что он никогда не видел этого раньше, но прямо сейчас он не мог отвести взгляд от сморщенного рубцового шрама на боку Эвена, прямо рядом с линией пресса. Исак отпрянул назад, эхо выстрелов зазвенело в его ушах. Он помнил, как прижимал руки к этой ране, когда Эвен истекал кровью. Помнил, как Эвен кричал ему, чтобы он помог Микаэлю. Помнил собственные руки, покрытые теплой алой кровью и то, как прибыли медики. Помнил, как им пришлось буквально отрывать его пальцы от Эвена, чтобы заставить его отпустить тело, не подающее никаких признаков жизни. Только когда Эвен натянул рубашку, прикрывая главное доказательство того злополучного вечера, Исак резко вернулся в настоящее. Эвен глядел на него, нахмурив брови. Он явно понял, на что Исак смотрел и все еще продолжает смотреть, но, к счастью, ничего не сказал. Исак никогда не переставал думать о том, как тяжело ему, должно быть, жить с постоянным напоминанием о той ночи, запечатленным на его коже. Исаку и так было тяжело просыпаться от кошмаров с окровавленными руками.* * *
Ужин в тот вечер был невыносимым по многим причинам, не последней из которых был факт, что ресторан при отеле был слишком шикарным, и перед Исаком лежало вилок намного больше, чем он привык видеть. Но это было еще полбеды. Хуже всего было то, что он чувствовал себя загнанным в угол, и это делало его самым настоящим параноиком. К черту клетку со львами, скорее, это было гнездо, полное шипящих и смертоносных гадюк. Кто-то мог наблюдать за ними сейчас, затаившись и отслеживая каждое движение, чтобы отыскать лучший способ вывести их из строя в дальнейшем. Когда официант, добродушный и улыбающийся парень по имени Махди, принес им еду, Исак первым делом подумал, не отравлена ли она. А позже, откинувшись на спинку своего стула и сканируя кудрявого бармена, который из обычного смешивания коктейлей умудрился устроить целое шоу, Исак поймал себя на мысли, что внимательно изучает все телодвижения парня, ожидая, что тот рано или поздно бросит в напитки что-нибудь более значительное, нежели оливки и зонтики. К концу ужина он так утомился от своей слежки и паранойи, что чувствовал себя выжатым, как лимон. Сана солгала: это совсем не похоже на отпуск. Пульс Исака так громко стучал в венах, что заглушал все остальные звуки вокруг него, но прежде чем он успел распсиховаться от собственной паники, Эвен вдруг поднял большой палец и провел им по его нижней губе под предлогом того, что вытирает остатки еды. Исак удивленно поднял брови. – Тебе нужно успокоиться, – полушепотом объяснил Эвен. И хотя голос его был спокойным, улыбка отчего-то казалась несколько вымученной. – Мы просто ужинаем. Вот, попробуй кусочек. И с этими словами он насадил кусок рыбы на вилку и протянул ее Исаку. Не зная, что еще сделать, Исак на автомате обхватил вилку губами и проглотил предложенную еду. Рыба действительно была вкусной – восхитительно вкусной – и механическое жевание неожиданно успокоило его нервы настолько, что он позволил себе расслабиться. – Лучше? – спросил Эвен. Исак кивнул. Положив вилку на тарелку, Эвен сделал маленький глоток заказанного им красного вина и закинул свободную руку на спинку стула Исака, будто был полон решимости прикасаться к нему каждый раз, когда вокруг собирались зрители. – Раньше у тебя получалось лучше, – резонно заметил Эвен. Исак не смог сдержать вырвавшийся удивленный смешок. Да, раньше у него получалось лучше. По правде говоря, если бы прямо сейчас рядом сидел кто-то другой, он снова мог бы стать лучшим, но прикосновения Эвена попросту выбивали его из игры. – Слушай, – сказал он, отодвигая тарелку от себя. Он почти ничего не съел, потому что желудок, скрученный узлом, не давал проглотить больше одного кусочка. – Нам нужно поговорить об этом. Лицо Эвена сразу же потемнело, а рука исчезла со спинки стула. – Исак, теперь уже не— – Не о том, – перебил Исак. – Я хотел поговорить о...прикосновениях. – Прикосновениях? – Эвен с удивлением вскинул брови. Исак почувствовал, как щеки покрываются жарким румянцем, но решил не заострять на этом внимание. Свет в ресторане был приглушен – их столик освещался только пламенем одинокой свечи, стоящей в центре, – так что он надеялся, что Эвен ничего не заметит. – Мы женаты, Исак. Мы должны касаться друг друга. – Я знаю, – ответил Исак, отмахиваясь от него. – И это нормально. Просто... я чувствую себя странно, прикасаясь к тебе без твоего разрешения. Поэтому мне нужно, чтобы ты прямо сказал мне, что все в порядке. Он ненавидел спрашивать, ненавидел вспоминать о том, как они касались друг друга в прошлом – небрежно, без всякой осторожности. Но также он знал, что Эвен думает, будто бы Исак отнял у него что-то в том заброшенном доме год назад, и Исак не хотел отнимать у него независимость тоже. Эвену явно было немного неловко от его просьбы, и это заставило Исака почувствовать себя еще более нелепо за то, что он вообще поднял эту тему. – Все в порядке, – наконец произнес Эвен. – Я не возражаю. – Он помолчал, а потом добавил: – А ты? Не будешь возражать, если я буду трогать тебя? – Нет, – поспешно ответил Исак. – В смысле, ты уже это делаешь, так что... все нормально. Эвен выглядел слегка потрясенным и долго смотрел на Исака широко раскрытыми глазами. – Мы должны были поговорить об этом намного раньше, – понял он. И пусть это не было похоже на извинение, но Исак чувствовал, что это именно оно и было. Его пронзила волна уверенности и облегчения и, чтобы не успеть передумать, Исак протянул руку и положил ее на колено Эвена так, как хотел это сделать еще в такси. Эвен на секунду напрягся под его ладонью, но довольно быстро расслабился. Исак ощутил странное удовлетворение оттого, что впервые за весь день такой обычно непоколебимый Эвен по-настоящему растерялся. Он уставился на руку Исака, говорящую саму за себя больше, чем когда-либо, и ему понадобилась целая минута, чтобы собраться с мыслями, прежде чем он проглотил все, что чувствовал и вернулся к своей тарелке. – Может, возьмем десерт? – спросил он хриплым голосом. – Сана угощает. Чуть позже они покончили с ужином и, взявшись за руки, вернулись в свой номер. Легли в постель, стараясь держаться друг от друга на почтительном расстоянии и погасили свет. И хотя Исак услышал, как Эвен в конце концов задремал после нескольких неуютных часов молчания, сам он не смог сомкнуть глаз до самого рассвета.