***
— Тебе осталось всего-то этот год доучиться, это ещё какие-то пару месяцев, а мне звонят и жалуются на тебя! Якобы ты не тянешь! Тебе что, так сложно не причинять нам с отцом проблем?! Тебе двадцать два года, а ты так ни на что и не годен! Так ты платишь нам за то, что мы любили и заботились о тебе столько лет?! Не такого долбоеба я воспитывала! Ты знаешь, как мне стыдно было выслушивать эту суку которая г… — Осаму отодвигает телефон от уха и сбрасывает. Опять двадцать пять. Когда ж эта старуха сдохнет уже? Голова от неё болит. Хах, по-видимому эта сучка Касуми таки пошла на месть Осаму, из-за того, что после получения хорошей оценки в зачётке Дазай сразу же ушёл. Нет, ну, а на что она рассчитывала? Как вообще может встать на эту жирую телку? Ну и черт с ним. Зато оценку не испортила. У него сейчас выходят хорошие оценки по японскому и литературе, неплохо, но и не особо полезно. Сессию сдал вроде, талант включать обаяшку не пропьёшь. Пока не пропил вроде… Может даже и не вылетит раньше, чем положено. На входе в общежитие, подпирая стену, курил «главный дилер «чистых» наркотиков в Йокогаме» Мичизо, что вчера продал ему какую-то перхоть вместо героина, от которой Осаму кое-как не умер. — Тачихара, что это такое ты мне вчера продал? — Дазай подошёл к нему, пристально вглядываясь в зрачки напротив. — Чего это ты так своих постоянных клиентов травишь? Убить меня захотел? — Осаму не сильно-то хотелось ввязываться в драки, ему правда было интересно почему продающий всегда только качественный товар Тачи так поступил. Может весь порошок закончился, а деньги нужны были позарез? — Слушай, та доза, что я тебе продал, была из моей лучшей партии, поэтому хорош затирать, я тебе все самое лучшее таскаю, а ты вот как ко мне… — Мичизо, ты издеваешься надо мной?! Я чуть не слёг от этой поеботы. Ты сам-то проверял эту дрянь? — Ой, да хватит пиздеть, деньги не верну, если ты за этим. — Пиздец, ну ты и прогнил со своими бабками. — «Блять, и Мичизо туда же. Все его знакомые превратились в мелочных мразей. Да похуй на деньги твои, ты, блять, чуть не убил меня». Хуй с ним, с риском смерти, даже жаль, что жив остался, но пидорасило его, сука, не по-детски, а он этого ой как не любит. Осаму хотел уже было зайти внутрь здания, завершив диалог, как его схватили за руку. — Что? — полным раздражения и отвращения голосом спросил Дазай. — Блин, ладно, может и вправду хуйню привезли, я зря не проверил, — тихо сожалел Тачи. — Пойди короче вот в этот клуб, — парень достаёт из кармана листок с адресом и вручает его перебинтованному. — Сегодня вечером там у моих туса, этот листок как приглашение, с ним тебе предложат ассортимент. Там все точно качественно, сам проверял. — Осаму скептически обвёл взглядом парня, все же приняв извинения в качестве приглашения, запихивая листок себе в карман. — Ладно.***
Шумное помещение клуба встретило его слепящими лучами прожекторов, отчего голова начала болеть сильнее. Он пришёл к ночи, когда вечеринка была в полном разгаре, надеясь что тот, кто «предложит ассортимент» уже на месте, и что этот ассортимент содержит в себе что-то серьёзнее какого-нибудь экстази. Шатен прошёл внутрь, бесцеремонно втискиваясь в компанию подвыпивших незнакомцев, уселся рядом с какой-то девушкой, приобнимая её за талию. Девушка, будучи в хлам, казалось даже не поняла ситуации, приняв Осаму за своего парня. Она пересела тому на колени, звонко смеясь. Никто никак не отреагировал на кражу средь бела ночи, а её по-видимому парень, что отсел от неё ещё до того, как шатен пробился сквозь толпу, уже сосался с другой в паре метров от них. Мда, эти ребята совсем не в адеквате. Настолько пьяны? — Эй, принцесса, — позвал он сидящую на его коленях. — М-м-м-м, да-а? ~ — по-детски раскачиваясь в такт музыке, довольно мурлычет брюнетка. — Что ты принимала? — Я-я?.. Роды у Муськи принимала! — счастливо восклицает она. — Ясно все с тобой. — Кареглазый вздыхает и, не найдя для себя полезной информации, сбрасывает девушку с бёдер, встаёт и идёт продолжать осмотр помещения на наличие своей цели. Клуб был не особо внушительных размеров, поэтому Дазаю потребовалось не много времени, чтобы обойти его полностью. Подозрения пали на стоящего у дверей туалета крупного мужчину в тёмной толстовке с пакетом в руках. Кто по клубу с пакетом ходит? Кейс бы хоть купил. Осаму подходит к нему и протягивает бумажку, которую недавно ему всунул Тачихара. Мужчина смотрит на него, потом на бумажку, затем подходит с Осаму к столику с диванчиками и выкладывает содержимое на стол. Та-а-ак… А-а-ай блин, какая-то туфта для четырнадцатилеток, ожидаемо. Взяв у пацанёнка пару таблеток хуй знает чего, шатен поплёлся к бару за стаканом воды. Мда, свой товар лень проверить, и вместо возврата денег или качественной дозы его просто шлют танцевать под ЛСД. Веселье! Прям самое то! За барной стойкой сидели пара девушек и мужчина, который выглядел достаточно взрослым для подобных тусовок. Он, всматривающийся сейчас в свой бокал виски, никак не относился к клубным гулянкам, придя сюда просто побухать. Запив таблетку коктейлем, который утащил с подноса проходящего официанта, Осаму все же решил немного потанцевать. К пяти часам утра большинство людей вечеринки Тачихары начало отпускать, и они либо покидали клуб, либо валялись на полу в апатии. Быстро же, однако, они тут с захода солнца? Дазая всё ещё штырило, но танцы уже порядком надоели и вымотали, а на всех диванах помещения валялись горы тухлых тел, поэтому передохнуть было решено у барной стойки. Подходя к ней, шатен заметил, что мужчина с виски так и не ушёл. Осаму подсел к незнакомцу и попросил сакэ у бармена. Мужчина же продолжал смотреть в пустоту, не обратив внимания на подсевшего. Шатен повернулся в сторону синеглазого, подпёр рукой щеку, опираясь о стойку, и начал активно пялить. Такими темпами прошло минут пять. — Ф-ф-ы! — Дазай издаёт звук, но его по-прежнему не замечают. — У-у-у-й-у! — Дазай делает это громче и наконец мужчина выходит из транса, вопросительно оборачиваясь к кареглазому. — Вы это мне? — синеглазый звучит растерянно, оглядывая лыбящегося парня под кайфом. — Кому ж ещё? ~ — Вы что-то хотели? — Вы тут сидите уже давно, но сильно пьяным не выглядите. Вы один и в деловом костюме; производите впечатление состоятельного, знающего чего он хочет от жизни человека, но не домой не идёте, а остаётесь здесь уже пять часов во вторник. — Косплей на Шерлока Холмса вышел глупым, но это лишь мнение трезвых людей; Осаму же казалось, что он супер крутой детектив, который обязательно должен раскрыть это дело. — Что-то случилось? — Вопрос прозвучал скорее как утверждение. — Да, нет… Все в порядке, не переживайте. — Мужчина немного растерялся от такого внимания к свей персоне, и надеятлся лишь на то, что это не съём. — Ну-у, нет. Это ведь явно не так. Вы можете мне рассказать. Я не скажу этим прыгающим фиолетовым зайцам, честно!— Синеглазый от такого заявления прыснул в кулак, но сдался. А что, звучит надёжно. — Да так… иду с работы домой, стучу в дверь, жена открывает, смотрит на меня и резко закрывает обратно. Я спрашиваю её через дверь: «что случилось?», а она мне говорит, что я без цветов пришёл; что не люблю её; и что домой я могу больше не возвращаться. Вот так как-то. — О-у. Так вот почему вы тут сиди-и-ите. А в гостиницу пойти? Там поспать можно, чтоф… чтобы нормально на работе работать… — На стойку перед Дазаем поставили заказанный ранее напиток и Осаму принялся с опаской окунать в стакан палец, проверяя, не слишком ли горячая внутри жидкость. — У нас с финансами сейчас не очень, чтобы после каждой её вот такой выходки гостиницу снимать. А этот бар недалеко от дома. — Незнакомец улыбался, глядя на дурковатое поведение юноши, допивая содержимое своего бокала. — О-о-о, так она не в первый ра-а-аз… Сложно вам, наверное? — Ну, мне-то ладно в клубе ночевать, но Кииоши… Он сильно расстраивается, когда я не прихожу. — Сын ваш? — Да… Она иногда специально не пускает меня к нему, таким вот образом, просто закрывая дверь перед моим лицом. Мстит за какую-нибудь ерунду; знает, что Кииоши для меня важнее всех. — У-у-у, брат, как ты её ещё терпишь? Сын же это святое. — Синеглазый лишь пожимает плечами. — А сколько мальчику? — Четыре года. — Дазай улыбается, представляя собеседника, читающего книжку почти спящему ребёнку, поправляя сбившееся одеялко. И от таких уютных мыслей захотелось спать, и похер, что не от мыслей, а от того, что его начало отпускать, и не спать, а просто лечь куда-нибудь на пол. — Он вас, наверное, сильно любит. — Да, — улыбается мужчина. — Он мне недавно такое красивое солнышко нарисовал. А на днях он попросил рассказать ему о моей работе. Я работаю с архивами в больнице. Рассказываю ему о сложностях, о проблемах данной работы, не надеясь, что он усвоит хотя бы половины мною сказанного, но он все так внимательно слушал, и смотрел так… понимающе. — Дазай положил голову на барную стойку, сложив руки на манер подушки, с улыбкой слушая собеседника и ощущая, как эффект радости проходит, постепенно сменяясь чувством печали. Речь того незнакомца, чьё имя он так и не узнал, постепенно перестала восприниматься. Мужчина ещё долго вёл монолог, в то время как отстранившийся от реальности Дазай ненавидел себя за неспособность вникнуть. Когда он понял, что с ним больше никто не разговаривает, а собеседник уже ушёл, шатену в который раз за сегодня перехотелось существовать. Отходняк от наркотика усилил в сто крат плещущуюся в глазах шатена печаль. Начала болеть и кружиться голова, затошнило, появилась слабость в теле и тремор. Но это все было не важно, важно было то, что вряд-ли он когда-нибудь снова встретит этого человека, вряд-ли узнает его имя, вряд-ли хотя бы вспомнит, как он выглядел. Как жаль, ведь те минуты, возможно часы, что они сидели и разговаривали за барной стойкой, отдавали незнакомой для шатена теплотой в воспоминаниях. Следующие несколько часов стёрлись из памяти, и вот уже солнце высоко над горизонтом слепит в глаза лежащему у стен клуба Дазаю.***
— Чё ж, сука, холодно то так. — ворчит Дазай. — А что ж, ты, долбоёб, в майке в плюс десять выперся? — Соседи по комнате стояли во дворе и курили. Первые пару дней Осаму казалось, что прожить без пальто не так уж трудно, особенно когда жить вообще долго не собираешься. Отморозив жопу окончательно, Дазай решил, что проще вернуться в клуб, где он предположительно оставил потерянную вещь, нежели покупать новую, чем он и собирается заняться, вместо того, чтобы терпеть придурка, во всю сейчас угарающего над ним. Сейчас только начало вечера, поэтому в клубе людей ещё не так много. — Извините, я тут у вас пальто на днях оставил. Чёрное. — Осаму обратился к бармену. Бармен, быстро кивнув, удалился, по-видимому, на склад, и вернулся через пару минут. Он протянул скомканное пальто хозяину, а тот, в свою очередь, горько вздохнув, уселся за барную стойку. Раз пришёл, так ещё и пропажу вернул, самое время отметить. Заказав сразу двойную порцию виски, Осаму погрузился в раздумия. В компании алкоголя Осаму провёл несколько часов, наблюдая, как за окнами темнеет; унимая настырных, настойчивых дам, ой, нет, простите, шлюх, куртизанок, проституток, шаболд выкрашенных, путан, в конце-то концов, которые ежесекундно донимали его. Очередная прилипшая девушка перекрывала Дазаю обзор на соседней место перед стойкой. Отодвинув от себя докучающую мебель, Осаму заметил, что рядом сидит он. Парень, с которым Дазай общался пару дней назад, находясь не совсем в адеквате, выглядел уставшим. Осаму посмотрел на человека, прищурившись. — Прав ли я в своих догадках? Мужчина поглядывал на Дазая последний час, но не обратился к тому, потому как был уверен, что этот парень его даже не вспомнит. Да и все его внимание было обращено к пристающим девушкам, хотя студент, по-видимому, даже не был настроен на общение с ними. Ну надо же, бывает и такое. — Вы это мне? — Кому ж ещё. — Дазай, на удивление, даже смог в точности воспроизвести их первый диалог, усмехаясь. — Я так и не узнал ваше имя. — А вы точно не скажете его фиолетовым зайцам? — улыбнулся Ода.***
Заваливаясь в квартиру к Сакуноске, два обнявшихся друга стукнулись о ближайшую стену. — Дазая! — хихикая, к ним выбежал мальчик четырёх лет, кидаясь в объятия к не совсем трезвому шатену. — Кииоши, правильно «Дазай» — засмеялся отец ребёнка, слегка покраснев и жалея о том, что недавно в шутку сам так называл товарища. Они так и топтались втроём в коридоре, и Одасаку казалось, что он в сказке, пока Дазай трепал Кииоши по голове, спрашивая, как его дела. — Опять припёрлись сюда?! Кто вам, блять, разрешал ребёнка трогать, алкашня? — платиновая блондинка вошла в прихожую. — Опять обвоняете тут все. — Ш-ш-ш-ш — зашикал Ода, приставив палец ко рту жены. — Выметайся отсюда! — отталкивая Сакуноске, визжит крашенная дура. — И дружка своего забирай! И так шляешься с ним где-то сутками, так ещё и домой тащишь! На меня всё, окончательно хуй положил?! — Ритуальные оры у порога, здравствуйте. Ода печалился лишь из-за того, что его супругу никогда не волнует фильтровка собственной речи. И как ещё ребёнок за все эти четыре года не разу не произнёс бранного слова? По крайней мере в присутствии отца. Как этот ребёнок ещё с ума с ней не сошёл? К несчастью, прекратить крики жены можно лишь одним способом: уйти спать на улицу. Приходя сегодня с другом, Сакуноске надеялся, что жена ещё не вернулась из солярия, и им удастся прокрасться в детскую и заснуть у кровати Кииоши, но конечно же данный план пошёл по пизде. Кииоши все это время обхватывал Дазая за руку, грустно поглядывая за происходящим. Когда мать мальчика начала гнать Оду тряпками, что-то крича про то, что они пидоры, Осаму быстро отвёл ребёнка в комнату, и, чмокнув в лоб, вместе с Одасаку покинул квартиру.***
Сакуноске монотонно стукал по клавиатуре, загоняя очередные документы в архив. Время обеда и наконец можно расслабиться, отвлекаясь на чашечу кофе. Но все мечты рушит внезапный стук в дверь. — Опять ты тут работаешь? — смеясь, обращается к другу глав.врач больницы Мори Огай. — Ну раз работаешь, работай. Я вот тебе ещё мукулатуры принёс. – Огай кладёт принесённые документы на стол и садится рядом на кресло. Этого черноволосого мужчину Ода знает давно. Работая в одной больнице не первый год, кадровик и глав.врач неплохо сдружились за неимением альтернатив. Остальные же работники персонала больше походили на трупов, нежели на живых людей. Казалось, их никак не интересует ни своя профессия, ни свои коллеги. Работали они приемлемо и даже хорошо, но вот разговаривать с ними было бессмысленно. Сначала такое отношение кажется странным, и можно даже подумать, что эти люди сбежали из морга, но потом как-то привыкаешь и уже думаешь, как бы самим таким не стать с такой-то огромной нагрузкой и количеством работы. Мори до последнего не верил, что среди всего этого «мертвого» персонала нет ни одного живой души. Мёртвые души его не интересовали, Огай банально пытался не сойти с ума в этих бесконечных криках больных, бездушных лицах подчинённых и завалах работы, выискивая человека, с которым можно было отвлечься на что-то большее, чем пустые диалоги о работе. Так он нашёл работника больничных архивов Оду. Мужчина оказался интересным собеседником и хорошим человеком, благодаря чему зародилась дружба. Ода принялся копошиться в только что принесённых бумагах, вызывая у глав.врача полупечальный, полураздраженный вздох. — Оставь ты эти бумажки наконец, пошли в Старбакс, у нас обед. — Чёрт, опять не успеваю в сроки, — вздыхает Сакуноске, всё также рассматривая листки. — Да пойдём, начальство разрешает. — Начальство не только разрешает, оно ещё само и выпинывает, и спорить с ним, конечно, нет смысла, поэтому приходится повиноваться. Вытаскивая временами друг друга из кабинета, коллеги спасались от натиска проблем в заведениях общепита. В отличие от Оды, Мори был одинок, но отношения с работой полностью это компенсировали, забирая почти все свободное время. В глазах же Оды читалось, что ему лучше с работой отношения иметь, чем с женой. Так он, конечно же, вслух не скажет, но оно и не надо. Из его рассказов и так все понятно. И Мори правда сочувствует невезению друга; предлагает финансовую помощь, но Сакуноске все отмахивается от него, мол: «не надо». Не человек, а ангел. Как его небеса не ищут? Время, отведённое на обед, подходило к концу, поэтому друзья расплатились и вышли из кафе, встав около урны недалеко от входа. Вторая сигарета уже подходила к концу, когда Ода увидел до боли знакомый силуэт, садящийся в салон какой-то белой, дорогой на вид, машины. Автомобиль тронулся и скрылся за поворотом. Мори, по-видимому, также узнавший в этом силуэте жену Сакуноске, не без удивления наблюдал за происходящим, поглядывая на товарища. Сакуноске же удивлённым не выглядел. Он лишь измученно вздохнул, достал телефон и принялся звонить кому-то. Через пару секунд этот «кто-то» взял трубку. — Алё, — звучит детский голос из приёмника. — Кииоши, привет. Ты дома? — Ага. — А мама? — Мама ушла куда-то. — То-есть ты один? — Угу. — Ладно, я сейчас приеду, жди меня. — Хорошо! — радостно отвечает мальчик. Ода кладёт трубку и умоляюще смотрит в глаза глав.врача. — М… — начинает тот, но его тут же перерывают. — Конечно. Иди. Не спрашивай даже. — Мори хлопает друга по плечу. — Спасибо. Через полчаса Ода был уже дома. Как оказалось, эта женщина ушла, даже не покормив ребёнка. Ну вот как на неё малыша оставлять? И такое уже не в первый раз. То не кормит весь день, то одевает его очень легко в холод, то во время прогулки оставляет на несколько часов на детской площадке без присмотра. Будто ей вообще плевать на своего сына. Ода злился на жену и никак её не оправдывал. Оставался с ней ради Кииоши. Он работает целыми днями, и ребёнка, в случае развода, не с кем будет оставить. И в детский сад возить его тоже не имеет смысла, ведь он начинается позже, чем когда ему надо на работу, и заканчивается раньше, чем заканчивается работа Оды. А позволять себе опоздания и уходы с работы раньше он, конечно же, не может. Вот и приходится терпеть. Накормив сына, Сакуноске сел с ним смотреть мультики. Мальчик забрался к нему на колени и обнял. Бедный, соскучился. — А можно к нам сегодня Дазай придёт? — Сакуноске гладит сына по голове и улыбается. — Ну хорошо, давай позвоним ему. И вот Дазай наконец закончил учёбу. Сказав шараге «оревуар», он также распрощался со свои жильём и из статуса «студент» перетёк в статус «безработный и бездомный». Осаму уже заканчивал собирать вещи и прощаться с Шичиро, когда услышал телефонный звонок. Приглашение на чайную посиделку от любимых мальчиков сподвигло Дазая выхватить из рук соседа упаковку печенья для Кииоши и быстро, под возмущённые крики, покинуть общежитие. Открывается дверь и в руки Дазая с разбегу влетает Кииоши. Получив любимых людей и пачку печенья, малой, светясь от счастья, уселся между друзьями на диван, хрумкая вкусняшку. Через час мальчик уже спал на коленях Дазая под тихие разговоры взрослых. Отнеся мальчика в его кроватку, друзья отправились на кухню готовить еду. — Кстати, чего ты с вещами, тебя выселили уже? — Ода разбивает о сковороду пару яиц. — Н-да… Не знаю теперь на какие деньги жильё снимать. Ещё столько работать, чтоб хотя бы на несколько месяцев хватило… Можно, конечно, к родителям напроситься, но лучше уж бомжевать, чем у них… Да и не пустят они меня. — Ладно тебе, не ной. У меня поживёшь первое время. — А… — Дазай только хотел возразить, но его перебивают. — А с женой я разберусь. — Спасибо, — улыбается Осаму. — Не за что. Лучше копи деньги, а не на наркотики спускай. Объебанным домой не пущу, — грозит Ода, а Дазай смеётся. — Договорились. Через некоторое время в квартиру врывается белобрысая, застав мужчин за ужином. Женщина явно бесится, швыряя клатч на комод, агрессивно разуваясь. — Чё, хаваешь? — Ну, как видишь, — отвечает Ода. — Да ты!.. — женщина запинается, краснея от возмущения. — А знаешь, где я была сегодня? — Нет. — Тебе вообще всё равно?! — Абсолютно. Блондинистая топает ногой и выскакивает в спальню. Слышится грохот падающих предметов, а за тем на кухню вылетает чемодан. — Знаешь что?! Мне надоело! Ты меня не ценишь! Ты так относишься ко мне! — Блондинка верещит, вытаскивая одежду из шкафа, комкая её в чемодан. — Я долго терпела, а теперь я ухожу. И даже звонить мне не пытайся! Всё! Слышишь, всё?! — Ода благодарит всех богов за избавление его, наконец, от этих страданий, надеясь проводить и не увидеть её больше на этом пороге. — Я нашла мужчину намного лучше. Он уж точно позаботиться обо мне. И завтра мы едем на Мальдивы, а ты оставайся гнить здесь со своим дружком и этим мелким. — Истеричка уже подуспокоилась и стояла с чемоданом у двери. — Что б у вас не стояло друг на друга, пидорасы! — хлопая дверью, пожелала женщина. В квартире ненадолго воцарилась тишина. Мужчины отдыхали от криков. Через пару минут Ода обратился к безработному: — Ну, вот теперь можешь хоть переезжать.