***
31 октября 2002 года. Магическая Британия
Утром следующего дня Рудольфус не отправился на работу в Министерство Магии. У него был официальный выходной. Лестрейндж расположился в своем кабинете и подсчитывал общий доход от шахт драгоценных металлов за последние три месяца, кроме того нужно было проверить расходы родового поместья за этот период. Да, этим успешно занималась Сара де Розир, назначенная на должность управляющей имением, однако Рудольфус привык все и всегда контролировать. Отец научил. Дело в том, что много лет назад, когда Сильвий Лестрейндж-старший принял обязанности главы рода, он решил проверить расходы и доходы и пришел к неутешительному выводу, что данные расходятся на огромные суммы. А управляющий в это время купил трехэтажный особняк… Выводы напрашивались сами, и сэр Сильвий пришел в ярость от осознания, что его, можно сказать, обворовали. Он на законных основаниях конфисковал домик, купленный на его средства, с позором уволил управляющего и наградил всю его семью противным проклятьем, которое не действовало сразу, а проявлялось спустя десятилетия. Эта история послужила сэру Сильвию уроком, и он с той поры никому не доверял проверку счетов и прочих бумаг, эту же привычку попытался привить и сыновьям. Если с Рудольфусом все получилось, то с Рабастаном не очень. Младший из братьев не любил подобную бумажную работу и предпочитал скинуть ее на старшего. Рудольфус же, разумеется, помогал брату, тем более ему больше по душе была нумерология и политика, а не боевая магия. Теперь же акциями Рабастана и его частью семейного бизнеса управляла Амелия и, нужно сказать, весьма успешно. У миссис Лестрейндж был мужской склад ума и, видя, как лихо она справляется с делами, Рудольфус прекрасно понимал, что Амелия очень умна и хитра. Впрочем, это не мешало ей заботиться о невестке, сыне и маленьком внуке, в котором она души не чаяла. Почувствовав, что виски начинает сдавливать тупая боль, Лестрейндж отложил в сторону папку с документами и откинулся на спинку кресла. Он работал без перерывов с раннего утра. После Азкабана у него были проблемы со сном, кошмары не давали покоя, и тень былых злодеяний, о которых он никогда не жалел и принимал их, шагала за ним по пятам. Многие узники мучились подобной проблемой, но большинство из них находили способы забыться. Беллатрикс проводила многие ночи с Повелителем, а после возвращения сына на родину кошмары перестали ее терзать, видимо, большая их часть была связана с единственным ребенком. Долохов пил не просыхая, от того и спал как убитый. К тому же, как думал Рудольфус, глядя на железного русского, его вообще ничего не могло напугать. За свою жизнь Антонин совершил немало злодеяний и уже давно пересек черту, имя которой — безумие. Рабастану было все нипочем. Он никогда не унывал и умел находить способы отвлечься, в отличие от старшего брата. Рудольфуса же каждую ночь преследовали дурные сновидения, и он то не мог сомкнуть глаз, то просыпался слишком рано. В какой-то момент устав от подобного, Лестрейндж начал проводить ночи с Элизабет, матерью Шарлотты, которую своевременно вытащил из Святого Мунго, куда ее поместили. Но едва ли Лиза могла помочь ему забыться. У нее тараканов в голове было не меньше, и рассудок помутился сильнее, чем у Рудольфуса. Впрочем, это не так уж и важно. Главное, что рядом человек, рядом с которым можно засыпать. Для Рудольфуса важно было чувствовать тело живого человека в постели. Сэр Лестрейндж нахмурился, понимая, что в последние дни слишком часто вспоминает бывшую любовницу. Наверное, это из-за сообщения, пришедшего от лечащего врача Лизы. Ее состояние снова стало ухудшаться. Вновь началось обострение. В такие моменты Рудольфус как никогда ощущал вину. Это он был виновен в том, что жизнь Лизы покатилась под откос. Лестрейндж в свое время дурно обошелся с девушкой, и из-за связи с ним она познала только беды. Впрочем, был и хороший момент. От их запретной связи на свет появилась Шарлотта, любимая дочь сэра Лестрейнджа. «Нужно отправить Шарлотту к Элизабет», — решил Рудольфус, но понимал, что та начнет упираться. Почему-то отношения с матерью у нее складывались не очень хорошо. Все-таки они были слишком разными и не имели ни одной общей черты. К тому же разлука в четырнадцать лет наложила отпечаток. И ни одна из сторон не желала преодолеть разногласия. Элизабет была слишком слаба и эмоционально неустойчива для этого. Шарлотта же банально не понимала и не хотела понимать мать. Во многих семьях, где отцы побывали в Азкабане, складывались подобные отношения. Война все-таки слишком сильно изменила всех. Внезапно раздался стук в дверь. Рудольфус криво усмехнулся, прищурившись, без особого труда поняв, кто почтил его присутствием. Полумна всегда стучала перед тем, как войти в кабинет, видимо, боялась или уважала его личное пространство. Оставалось надеяться, что второе. После стука как правило дверь приоткрывалась, и Луна нерешительно заглядывала в кабинет. Она все-таки опасалась его, поэтому вела себя тихо и смирно, отчего казалась отчужденной и даже равнодушной. Кто бы что ни говорил, но Рудольфус ощущал, как начинает привязываться к этой девчонке, которая понравилась ему еще в годы войны, когда он впервые увидел ее. Тогда Полумна привлекла его внимание спокойствием и стойкостью, когда он снимал ее с поезда, чтобы проконвоировать в Малфой-мэнор. Рудольфус ожидал истерики, криков, обвинений и слез, но Полумна повела себя благоразумно и стойко. Подобное поведение поразило до глубины души. Даже в подземельях Малфой-мэнора она не изменяла спокойствию, невольно вызывая восхищение у бывалого Пожирателя Смерти. Было в ней что-то необычное и привлекающее внимание, и Лестрейндж заметил это. Полумна вошла в кабинет и, замявшись на мгновение, приблизилась к письменному столу. Рудольфус спокойно глядел на нее, размышляя, что же ей вдруг понадобилось. — Сэр Лестрейндж, — проговорила она и запнулась, облизав губы, как делала частенько, когда волновалась. Рудольфус поморщился, услышав свою фамилию из уст жены. — Мы с тобой, вроде бы, договорились, чтобы ты называла меня по имени, — промолвил он задумчиво. Луна неловко замялась, отведя взгляд. Она все еще опасалась его и робела, когда он говорил с ней. — Рудольфус, — начала она с новыми силами. — На выходных Лаура собирается посетить Косую Аллею, можно я составлю ей компанию? — выпалила Луна на одном дыхании и закусила губу. Она часто так делала, когда волновалась. — Разумеется, можно, — промолвил сэр Лестрейндж, глядя с удивлением на жену. Она всегда спрашивала у него разрешения, когда хотела куда-то отправиться. — У тебя есть средства? — Да, с прошлого раза остались, — кивнула Полумна, прекрасно зная, что муж все равно даст ей деньги на любые прихоти. Рудольфус кивнул сам себе, после чего жестом подманил ее к себе. Хотя Луну каждый раз охватывало напряжение, она повиновалась и приблизилась к его креслу. Рудольфус окинул задумчивым взглядом хрупкую фигурку жены и довольно усмехнулся, словно нашел игрушку годной к использованию. Луне очень не нравились подобные взгляды. С одной стороны, Рудольфус одаривал ее подарками, а с другой, не считал за отдельную личность. Полумна устала от подобного, однако возразить не могла, поскольку страх создавал некие рамки, а Луна была адекватным и здравомыслящим человеком, хотя и пыталась скрыть это за мечтательной улыбкой. Она понимала, что рамки дозволенного пересекать не следует, иначе последствия будут ужасными. Рудольфус Лестрейндж был и остается Пожирателем Смерти, на счету которого десятки жизней. Рудольфус, протянув руку, положил ее на талию жены, после чего усадил ее себе на колени. Луна замерла, хотя сидела крайне неудобно. Она кинула нерешительный взгляд на лицо супруга и заметила в его глазах плотоядный блеск. Уже зная, что дальше будет, Луна обреченно вздохнула, но не предпринимала попыток вырваться. Супруг всегда шел напролом, склоняя ее к близости, и, что удивительно, все еще не пересек черту, за которой начиналось откровенное насилие. Скорее он давил на нее, и Луна раз за разом прогибалась под этим давлением. Если смотреть правде в глаза, Рудольфус был хорошим любовником, у которого имелся определенный опыт, благодаря чему Луна не испытывала дискомфорта и ощущала удовольствие. Раз за разом Лестрейндж развращал юную супругу, и временами Полумна сама себя презирала за то удовольствие, которое получала в его объятиях. Мучительный стыд охватывал Полумну каждый раз, когда дурман удовольствия рассеивался, и оставалась реальность, в которой она — предательница. Луна по сути продалась за спасение отца, однако мысли о родителе успокаивали ее. Он жив, а все остальное неважно. Полумна посмотрела в лицо Лестрейнджа, который задумчиво за ней наблюдал, по-хозяйски положив руку на ее колено. В памяти Луны в один миг вспыли воспоминания о вчерашнем ужине. Невилл, ее давний друг, ранен, Долохов его покалечил. Многие убиты, а те, кто выжил, наверное, завидовали участи мертвых. В стране установилась диктатура Темного Лорда. Режим был жестким и не терпящим неповиновения. Магглорожденных клеймили, как животных. Многих казнили за членство в Ордене Феникса, к счастью, школьников это обошло стороной, но иногда лучше принять смерть, как спасение. Магглорожденных, предателей крови и всех несогласных распределили по лагерям, в которых правили жестокие и страшные люди. И Роули, управлявший лагерем, в котором была Луна, невинная овечка на фоне этих личностей. Конечно, некоторым повезло выбраться, как Невиллу, Гермионе, Джинни и ее братьям. Еще в девяноста девятом году в одном из лагерей, в котором содержались мужчины, вспыхнул бунт, узники завладели палочками, убили управляющего и охрану и сбежали. Спустя несколько месяцев они напали на лагерь, во главе которого стоял Роули, и освободили пленников. Однако свободой это не назовешь. С той поры все беглецы были объявлены вне закона, на них открыли самую настоящую охоту, и они вынуждены скрываться в лесах, перекочевывая с места на место в надежде, что смогут выжить. Думая об участи преданных ею друзей, Луна ощущала отвращение к себе за то, что так быстро предала идеалы, в которые верила. Каждый раз, глядя в глаза мужа, она видела погибших в битве за Хогвартс детей. И как после этого можно смириться с этим браком? Хотя Полумна пыталась всеми силами, Рудольфуса в глубине души она все еще ненавидела. — Ты давно должна понять, моя дорогая, что в гражданской войне нет добра и зла, — негромко заметил Рудольфус, видимо, прочитав мысли жены. Луна застыла, боясь пошевелиться. От вкрадчивого голоса супруга по спине пробежали мурашки, а во рту пересохло. — Обе стороны вымазаны в крови от макушки до пят. Благо для одной стороны — горе для другой. Во всех войнах так. И тебе повезло оказаться на стороне победителей, может, пора перестать жалеть о том, что исправить нельзя? — проговорил Рудольфус с нажимом. Он всегда так делал, когда хотел, чтобы Луна в чем-то согласилась с ним. — Вы правы, — тихо проговорила Луна, понимая, что этот разговор может привести мужа в раздражение. А в гневе он опасен, так что нужно отвлечь его. Именно поэтому Полумна во всем соглашалась с ним, не желая нарываться на конфликт, однако всегда оставалась при своем мнении. Понимая, что Рудольфус все еще раздражен, и опасаясь последствий столь смелых мыслей, Луна осторожно накрыла его руку своей ладонью. Он вновь взглянул на нее, после чего погладил по голове, как собачку. Полумна напряглась, ожидая капельки боли. Почему-то Лестрейнджу нравилось ее периодически пугать, должно быть, чтобы она не забывала, с кем имеет дело. Рудольфус положил руку ей на затылок и впился требовательным поцелуем в дрожащие губы. Луна затрепетала в его объятиях и попыталась отстраниться, когда Лестрейндж ощутимо прикусил ее губу, однако его рука на затылке помешала. Луна обреченно замерла, понимая, что избежать того, что произойдет дальше, невозможно. Лестрейндж всегда получал желаемое и его не всегда волновало, что чувствует жена. Он словно использовал ее. Рудольфус тем временем углубил поцелуй, его язык бесстыдно скользнул в рот Полумны, одной рукой он задирал подол бежевого платья, желая добраться до сокровенного места. А вторая его ладонь все еще лежала на затылке Луны. Полумна, задыхаясь, попробовала отстраниться и на этот раз у нее получилось. Она, покраснев до корней волос, дернулась, попытавшись вскочить с колен мужа, но он удержал ее. — Не так быстро, милая, — хрипло проговорил Рудольфус, когда наконец разобрался с многослойными юбками платья и, отодвинув трусики, начал круговыми движениями пальцев ласкать ее. Луна, мучительно покраснев до корней волос, сильнее сдвинула ноги, но Рудольфуса это не остановило. Он смотрел на нее заинтересованным взглядом, и ему нравилось ее смущение. Когда умелые пальцы скользнули внутрь, Луна дернулась, и стон сорвался с ее губ. Ответом ей послужил негромкий смех. — Давно пора признаться, что тебе это нравится, — промолвил со смешком Лестрейндж, продолжая бесстыдно ласкать Полумну. Она, кусая губы, упрямо сдерживала стоны, чувствуя, как пылают щеки от стыда. Одно дело заниматься сексом в полумраке спальни, когда ничего толком не видно, а совсем другое — при свете дня. Именно поэтому Луна опасалась подходить к мужу днем, мало ли, что ему взбредет в голову. Вот и теперь она проклинала собственную неосмотрительность. Можно было и вечером спросить позволения посетить Косой Переулок… Тело с жаром отзывалось на ласки Рудольфуса, по нему расходились волны удовольствия, а внизу живота появилась мучительная тяжесть. Луна, откинув голову назад, глухо застонала и неожиданно сама подалась вперед на пальцы Лестрейнджа. Тот довольно ухмыльнулся, прекратил изводить ее и столкнул с колен. Луна пошатнулась, чувствуя, как дрожат ноги. Рудольфус поднялся следом и, отодвинув в сторону бумаги, бесцеремонно повернул Полумну к себе спиной и толкнул к столу. Она оперлась о столешницу, а в следующий миг почувствовала, как Лестрейндж начинает задирать юбки платья. Оставалось порадоваться, что она не видит его лица в этот момент. Он спустил кружевные трусики так, что ему открылся вид на аккуратные ягодицы. Не удержавшись, Рудольфус провел рукой по нежной коже, заставив Луну сжаться, после этого торопливо расстегнул ширинку и медленно вошел в горячее лоно жены. Полумна закусила губу, чтобы сдержать стон. Ей казалось преступным получать удовольствие от подобных вещей, однако раз за разом Лестрейндж доводил ее до помешательства. Толчки, сначала медленные и осторожные, постепенно начали усиливаться и ощущались все глубже и глубже. Рудольфус надавил на поясницу Полумны, чтобы она выгнулась, после чего, ускорившись, ощутимо шлепнул по ягодицам, отчего Луна вскрикнула, почувствовав боль. Впрочем, эта боль вскоре стала незаметной. — И не говори, что не нравится, — запыхавшимся голосом промолвил Рудольфус, наклонившись вперед так, что его дыхание обожгло висок Луны. Она только громче застонала, уже не пытаясь сдержать стоны. Лестрейндж удовлетворенно усмехнулся, снова замедлив темп. Положив руки на талию жены, он с силой стиснул ее и насаживал Луну на естество. Полумна зажмурилась, чувствуя, как пелена заволакивает сознание, а ноги от каждого толчка подкашиваются. Наконец она громко застонала, перед глазами появились разноцветные вспышки… Лестрейндж излился немногим позже, глухо зарычав. После этого он навалился на супругу, вдавил ее в стол. Луна хватала ртом воздух, пытаясь прийти в себя. Она прислонилась виском к столешнице, ощущая исходящую от камня прохладу, которая хоть немного отрезвляла. Наконец Рудольфус отстранился, надел белье и брюки и сел в свое кресло, откинувшись на спинку. Луна же, ощущая мучительный стыд, выпрямилась, быстро надела трусики и поправила юбку. Она хотела убежать из кабинета, лишь бы не видеть крайне довольное лицо Рудольфуса, который с видом триумфатора наблюдал за ней. Однако Лестрейндж схватил ее за запястье и, притянув к себе, снова посадил на колени. — Если бы ты приняла все как есть и перестала себя жалеть, то стала бы счастливой, — проговорил Рудольфус, взяв ее за подбородок и глядя тяжелым взглядом в глаза жены. Луну только передернуло. Она все еще не могла привыкнуть к новой жизни, хотя пыталась адаптироваться. К счастью, Лестрейндж больше ничего не говорил, обнимая Полумну. Он восстанавливал силы и о чем-то размышлял. Луна же никак не могла унять сердцебиение и прийти в себя. Появилось мерзкое ощущение, что ее использовали и вытерли об нее ноги, и она никак не могла отделаться от этого чувства. Хотелось поскорее скрыться в ванной и смыть с себя все следы близости. Хотя отмыться вряд ли получится. Рудольфус, кажется, прочитал ее мысли, или же у него были дела, поэтому он сказал: — Приведи себя в порядок, скоро начнут собираться гости. — Дважды повторять не пришлось, Полумна вскочила с его колен и, не оглядываясь, побежала в уборную. Рудольфус Лестрейндж проводил ее задумчивым взглядом и улыбнулся. Да, Луна ему нравилась, иначе он не выбрал бы ее. Что-то в ней было такое, что привлекало внимание. И это что-то заставляло его заботиться о жене. Правда, это были мимолетные, ничего не значащие жесты, которые Луна, наверное, и не замечала. Впрочем, для Лестрейнджа это уже была победа. За годы войны и Азкабана он разучился жить и чувствовать. Не знал, как показывать чувства. Вечер того же дня. Норд Райдинг. Лестрейндж-холл. Ноги немного гудели от непривычно высоких каблуков, но несмотря на это, Луна как никогда ощущала легкость и спокойствие. Впервые за год она была сама собой и это несказанно радовало. Полумна станцевала несколько танцев с мужем, наслаждаясь всеобщим вниманием. Еще бы, ведь ее наряд затмил абсолютно всех. Платье из белого шелка подчеркивало изгибы юного тела, на талии красовался серебряный пояс, полупрозрачные белые рукава создавали дымку при каждом движении. Волосы Луна завила в крупные локоны, голову ее венчало особенное украшение, сделанное в форме рога единорога и украшенное самоцветами. Многие смотрели ей вслед и шептались, и, что удивительно, Луна не обращала на эти шепотки особого внимания. Она вспоминала реакцию мужа на столь необычный костюм и улыбалась. Впервые Рудольфус не смог отправить ее переодеваться, поскольку это всего лишь костюм на Хэллоуин. Сам Лестрейндж не счел нужным придумывать к празднику что-то особое. Он был в церемониальном облачении Пожирателя Смерти — тяжелой мантии их черного бархата с глубоким капюшоном, расшитыми рунами рукавами и кованой серебряной маске с черным узором у глаз и рта. За годы брака с Рудольфусом Луна узнала, что подобные одежды воины Темного Лорда надевали только на важные церемонии вроде суда или же принятия кем-то Темной Метки. Во время битв Пожиратели Смерти надевали легкие черные мантии, в которых летом не жарко, а зимой не холодно, рунные вышивки создавали необходимые условия для комфорта. Маски тоже отличались. Они были наколдованными иллюзиями, однако узоры, благодаря которым можно было узнать положение Пожирателя Смерти в иерархии, имелись и на них. Полумна окинула скучающим взглядом бальный зал и в который раз остановилась на Темном Лорде, восседающем на троне, да, это был именно трон, большой и массивный, подчеркивающий статус Владыки. Рядом с его троном стояли еще два стула, один — тот, что побольше, — предназначался для Сигнуса, который сейчас стоял в компании Ивана Долохова, Драко Малфоя и Теодора Нотта и что-то вполголоса с ними обсуждал. На втором месте, рядом с Повелителем, сидела леди Беллатрикс, облаченная в темно-бордовое платье и перчатки в тон. Луна в который раз удивилась красоте этой женщины. Она прошла две войны и Азкабан, а осталась такой же стройной, как и в юности, лицо ее, хоть и выглядело иссушенным и немного уставшим, но все еще было красивым. А с каким непринужденным видом она носила самые тугие корсеты! Рудольфус направился прямиком к Правителю, отчего Луна невольно замедлила шаг. Она до ужаса боялась Темного Лорда, помня, что это за человек. За прошедшие годы она неоднократно сопровождала Рудольфуса на приемы и званые вечера, наподобие того, что был накануне, и видела там Темного Лорда, однако привыкнуть никак не могла. Каково это смотреть на человека и знать, что он убил твоего самого первого друга? Каково чувствовать исходящую от него темную силу, которая в одно мгновение может погубить тебя и других волшебников? Но Луна держалась, несмотря ни на что. Она оставалась сильной и стойкой, хотя временами ей хотелось сломаться. — Повелитель, — с почтением поклонился Рудольфус. Луна присела в реверансе, боясь в лишний раз пошевелиться и привлечь к себе внимание. Однако Темный Лорд даже не взглянул на нее, видимо, не считал нужным замечать. Конечно же, это принесло Полумне облегчение. — Как вам прием? — Все прекрасно, Рудольфус, — промолвил Темный Лорд, посмотрев на Лестрейнджа. — К слову, Ричард Уилкинс возвращается на родину, — добавил он. Луна почувствовала, поскольку держала Рудольфуса за локоть, как он напрягся, однако ничем не выдал раздражения или же неприязни. — В самом деле? — с нотками притворства спросил Лестрейндж. Темный Лорд кивнул, а Рудольфус посмотрел на Беллатрикс, словно пытался что-то прочитать в ее глазах. Они по-прежнему понимали друг друга без слов, что казалось удивительным. Но Беллатрикс едва заметно качнула головой. — И какова же его цель? — Верно служить Темному Лорду, — раздался за спиной Рудольфуса негромкий мужской голос. К беседующим волшебникам приблизился молодой мужчина. Он учтиво поклонился Правителю и его жене, после чего взглянул на чету Лестрейндж. — Рад нашей встрече, сэр Лестрейндж, — улыбнулся он непринужденно. — Взаимно, мистер Уилкинс, — кивнул Рудольфус. Хотя говорил он спокойно и уверенно, Луна заметила, как искры вспыхнули в глазах мужа. Опомнившись, Рудольфус произнес: — Позвольте представить вам мою жену, леди Полумну. — Луна, как и полагается, кивнула незнакомому привлекательному мужчине. Тот совершенно неожиданно взял ее за руку и оставил на тыльной стороне ладони легкий поцелуй. Полумна поспешила убрать руку и покосилась на остававшегося спокойным мужа. Слава Мерлину, она все сделала верно. — А где же ваша супруга? Я слышала, вы женились, — промолвила Беллатрикс, наблюдая за Ричардом с подозрением в темно-карих глазах. Она явно не ждала от его приезда ничего хорошего. — Кларисса еще не оправилась от родов, миледи, — учтиво проговорил мистер Уилкинс, пригладив иссиня-черные волосы, блестящие в свете свечей. Он был красив и умел очаровывать людей, однако Рудольфус помнил, чей он сын. — И кем же пополнился ваш род, сэр Уилкинс? — поинтересовался Темный Лорд. — Род Уилкинсов получил наследника, Повелитель, — ответил тот с почтением. — Надеюсь, он добьется того, чего не смог достичь мой отец. — Произнося, казалось бы, невинную фразу, Ричард посмотрел на Рудольфуса, но тот лишь сухо кивнул ему, мастерски скрывая эмоции за маской. — Полумна, почему бы тебе не отдохнуть, ты, должно быть, устала, — с намеком промолвил сэр Лестрейндж, взглянув на жену. Дважды повторять не пришлось, тем более Луна не особо желала слушать беседу мужа о политике и экономике, которая кого угодно могла усыпить. Она покинула бальный зал и, поднявшись по лестнице, вошла в дамский салон, в котором замужние дамы вели неспешные беседы о благотворительности, поэзии и, конечно же, детях. Луна почти сразу увидела Лауру, сидящую рядом с мадам Яксли. Они о чем-то с улыбками говорили, а их сыновья играли на ковре. Тут же присутствовала Шарлотта, облаченная в изумрудно-зеленое платье с тугим корсетом. Девушка с несвойственной ей улыбкой наблюдала за возней своих обожаемых близнецов. Она была так увлечена игрой с детьми, что не заметила появления Луны. — Леди Лестрейндж, приветствую вас, — улыбнулась леди Яксли. Луна, вздохнув, приблизилась к дамам и села на софу. Наконец-то она сможет немного отдохнуть. От каблуков ноги немилосердно болели. Однако расслабляться не следовало. Луна уже знала, что высшее общество — это своеобразный суд, любое слово будет извращено и использовано против тебя. — Здравствуйте, леди Яксли, — кивнула без особого интереса Полумна и улыбнулась. Она предпочитала притворяться дурочкой, чтобы ее не мучили вопросами и назойливым вниманием. Многие дамы надеялись набиться к ней в друзья. Конечно, только из-за социального статуса Полумны. Ее муж — Министр Магии, он в фаворе у Повелителя, в родстве с ним. С Лестрейнджами выгоднее дружить. И лучше всего заслужить доверие юной и неопытной Полумны. Однако Луна это прекрасно понимала и ограждалась от ненужных знакомств. Она просто не понимала, что полезные знакомства могут понадобиться ей. — Как поживает ваш супруг? — спросила Кассандра Яксли, все так же улыбаясь. — С ним все в порядке, — ответила Луна, оглядывая присутствующих. Комната была просто огромной. Молодое поколение с детьми расположилось у большого камина, а старшее — у большого книжного шкафа. — Леди Лаура, я слышала, госпожа Амелия собирается открыть еще один приют? — спросила Кассандра. Лаура, которая вообще не следила за ходом беседы, вздрогнула и посмотрела на Кассандру будто бы с удивлением. Она с самого утра размышляла о новых похождениях мужа, который никак не хотел успокоиться. Да, на пару лет его измены прекратились, Асентус получил должность в Министерстве и с головой ушел в дела, однако теперь все начиналось заново. Эх, рано Ларуа расслабилась. Видимо, мужу не хватало свободы, а семейный быт его угнетал. — Да, это так, — кивнула Ларуа, покосившись на Амелию, сидящую на диване в другом конце комнаты. Свекровь за прошедшие годы стала для нее опорой и поддержкой в чужой стране с суровыми нравами. Только благодаря помощи Амелии Лаура держалась. Миссис Лестрейндж всегда находила правильные слова, чтобы утешить невестку, именно поэтому Лаура ее любила. — Я бы хотела сделать пожертвование, — промолвила леди Яксли. — В таком случае, вам необходимо обратиться к леди Амелии, — посоветовала Лаура, желая поскорее отделаться от вынужденной беседы. В этот момент ее маленький сын прекратил игру с мальчиком Яксли и приблизился к Дельфини, которая самозабвенно играла с фигурками рыцарей под чутким наблюдением леди Шарлотты. — Дай. — Руди-младший без разрешения взял одну из фигурок в рыцарских доспехах, однако Дельфини, заметив это, встала и резко вырвала игрушку из рук мальчика. Тот, ничего не понимая, обернулся на мать, оттопырив губу. — Дельфи, нужно делиться, — посоветовала Шарлотта, желая погасить конфликт, но какой там, девочка собрала игрушки и отошла от Рудольфуса. Салазар тут же последовал за сестрой, виновато поглядывая на маленького Лестрейнджа. Луна усмехнулась. Да, с детьми непросто, особенно с родственниками Темного Лорда, их даже наказать нельзя, поскольку принадлежат близнецы не Шарлотте, а царственному семейству, Повелителю. Маленький Руди, обиженно насупившись, вернулся к матери и, обняв ее, положил черноволосую голову ей на колени. Лаура погладила ребенка по голове, желая утешить, однако в его голубых глазах уже начали собираться слезы. Рудольфус явно собирался зареветь. Но внезапно к Лестрейнджам подошел Салазар и, смущенно улыбнувшись, протянул Руди игрушку. — Что нужно сказать? — спросила Лаура ласково, глядя на сына, сжимающего в ручонках заветную игрушку. — Спасибо, — едва слышно ответил трехлетний мальчик. После этого трое мальчишек, среди которых рыжеволосый Салазар был самым маленьким, начали играть вместе, в то время как Дельфини довольствовалась одиночеством, но это ее вроде бы не смущало. Шарлотта, наблюдая за дочерью, хмурилась. Малышка до того на нее не походила ни внешностью, ни характером, что она не знала, как реагировать на поведение дочери. Дельфини была очень самостоятельной и будто бы отчужденной. Шарлотта не раз замечала в Дельфини черты, несвойственные детям, и порой эти черты пугали, однако она успокаивала себя, что это из-за крови Блэков. Все-таки все Блэки странные личности. Пестрая компания женщин пополнилась с приходом Пэнси Малфой с ее маленькой дочерью и Дафны Крэбб. — Вечер добрый, — улыбчиво проговорила миссис Малфой, ласково покачивая на руках светловолосую девочку в белом платье, состоящем, казалось, только из лент и кружев. Дафна ограничилась скупым кивком, обе дамы прошли к диванчику, на котором сидела Шарлотта, и разместились там. — О, Дельфини, как же ты подросла, — умиленно проговорила Пэнси, глядя на дочь подруги, на что девочка смерила ее таким холодным взглядом, что миссис Малфой подавилась следующей фразой и поежилась. Пэнси покосилась на Шарлотту. — Она стеснительная, — с извиняющей улыбкой заметила та. Пэнси покивала будто бы своим мыслям и улыбнулась, поудобнее усаживая на коленях свою дочь. Арлетте Малфой было полтора года, но, взглянув на нее лишь однажды, можно было сказать, что она — Малфой. Девочка унаследовала от родственников отца платиновые, почти белые волосы, которые немного вились, как бабушки Нарциссы, у нее были серые глаза и удивительно спокойный нрав. Шарлотта, глядя на крестницу, лишь улыбнулась и покосилась на спокойно играющую дочь. Ей оставалось порадоваться, что сегодня Дельфини удивительно спокойна, обычно она носилась по дому с криками, пугая домовиков и слуг. — Как ты, Дафна? — спросила Шарлотта у второй подруги, которая была до того погружена в свои безрадостные мысли, что вздрогнула, услышав собственное имя. — Выглядишь болезненно. Дафна несколько раз моргнула, глядя на Шарлотту, а после покосилась на Пэнси, которая ободряющее ей улыбнулась. Брак Дафны не был счастливым. Уолтер Крэбб оказался жадным, подлым и, что хуже всего, жестоким человеком. Он винил в собственных неудачах кого угодно, но не себя и часто срывал гнев на жене. В последнее время основным поводом для ссор стало то, что Дафна никак не могла забеременеть. Мистер Крэбб, потерявший в Битве за Хогвартс единственного сына и переживший самоубийство жены, жаждал получить наследника как можно скорей. Многие в обществе догадывались о том, что у них в браке не все гладко, но едва ли кто понимал, что каждый день терпит Дафна рядом с этим ужасным человеком. Она бы непременно наложила на себя руки или же утонула в пучине отчаянья, но, к счастью, у нее была Пэнси. Именно миссис Малфой поддерживала ее в столь трудное время. И леди Крэбб держалась ее, прекрасно понимая, что в противном случае не выдержит. — Мне нездоровится, — проговорила Дафна немного потерянно и натянуто улыбнулась. Она устала притворяться, что ее устраивает такая жизнь, но выбора не было. Ради семьи она должна терпеть. — Может, тебе следует выйти на свежий воздух? — спросила Шарлотта взволнованно. Она прекрасно знала, что Дафна неравнодушна к ее отцу, и хотела использовать ее, чтобы доставить неприятностей Полумне, но замужество подруги изменило планы Шарлотты. К тому же Рудольфус после женитьбы ни на кого больше не смотрел, проводя ночи только с женой. По крайней мере, никаких слухов не было. Луна тоже наблюдала за бледной и нервной миссис Крэбб и чувствовала к ней горькую жалость. Ходили слухи, что Уолтер Крэбб хотел наследника, впрочем, и без слухов это было понятно. А Дафна никак не могла родить и, должно быть, страдала от давления со стороны мужа. Полумна лишь малодушно порадовалась, что Рудольфус на нее не давит, хотя иногда, как бы между делом, говорит о будущем сына. Ребенка еще не существовало, а он уже расписал всю его жизнь, от этого на затылке у Луны волосы дыбом вставали. Ее будущий сын станет Пожирателем Смерти, пойдет по стопам отца и принесет славу роду Лестрейндж. Полумна же не хотела, чтобы сын пошел по кривой дорожке, однако кто ее спросит? Тем временем Рудольфус Лестрейндж, выловив младшего брата из круговорота танцующих пар, отвел его чуть в сторону и, оглядевшись, спросил: — Что там с нашей птичкой? — Рабастан усмехнулся, прекрасно понимая, что он имеет в виду Изольду Гринграсс. — Пиритс пытается завербовать Крэбба, — промолвил Рабастан очень тихо, скользнув взглядом по бальному залу и остановившись на внушительной фигуре Уолтера, стоящего у столика с закусками. — Понятия не имею, зачем. Он слаб и глуп. — Не спорю с тобой, но Уолтер имеет деньги и голос в совете, — заметил Рудольфус, наблюдая за танцующими парами. — Пытается укрепить позиции, скорее всего, попробует лишить меня поста министра. — Я посмотрю на его жалкие попытки, — ухмыльнулся Рабастан, поглядывая на юную и хорошенькую мисс Гиббон, стоящую у колонны. — Не стоит недооценивать противника, — посоветовал Рудольфус. — Ты вообще меня слушаешь? — Разумеется, — не отрывая взора от прелестницы, отозвался Рабастан. Рудольфус с трудом удержался от того, чтобы не закатить глаза. Годы идут, а брат ни капли не изменился. Пора бы повзрослеть, но он все так же тратит деньги, гуляет и играет. Впрочем, это не мешает ему служить Повелителю и участвовать в военных операциях. Рабастан не нагулялся в молодости, провел лучшие свои годы за решеткой, как и многие в этом зале, а выйдя на волю, принялся наверстывать упущенное, и его не смущали ни возраст, ни что-либо еще. — Что ты думаешь по поводу Ричарда? — спросил так же тихо Рудольфус, пользуясь тем, что все были заняты праздником. К тому же в зале не было никого, кому он не мог доверять. Пиритс, к счастью, не принял приглашение, иначе пришлось бы следить за ним в оба, мало ли какую гадость он организует. — Ничего, решил вернуться на историческую родину, — отмахнулся Рабастан легкомысленно. Рудольфус вздохнул, брат был блестящим военным стратегом, но в интригах не мыслил ни капли. С Асентусом такое было проще обсуждать, он намного больше его понимал. — Он может узнать, — сказал сэр Лестрейндж, сделав паузу. Рабастан только хмыкнул. — Руди, как говорит Тони Долохов, не делай из мухи слона, — со вздохом, посмотрев брату в глаза, промолвил младший Лестрейндж. — Береженого Бог бережет, так, кстати, тоже Долохов говорит, — парировал Рудольфус, но Рабастан уже его не слушал. Он ушел, взяв с подноса бокал вина, и в несколько глотков осушил его. Сэр Лестрейндж смотрел на беззаботного брата и думал, что, возможно, он перегибает палку. Ему в последнее время везде мерещатся заговоры и опасность. Наверное, стоит немного отдохнуть. Рудольфус покачал головой. Нет, он не мог расслабиться, враги только этого и ждут, чтобы навредить ему и его семье.***
Беллатрикс, обойдя гостей, вернулась к трону Темного Лорда и заняла почетное место рядом с ним. Она все еще улыбалась над шуткой Антонина, которую он поведал ей, поэтому настроение у женщины было на редкость беззаботным. — Вижу, ты счастлива, — негромко заметил Волдеморт, порядком уставший от бесконечных гостей, которые постоянно подходили к нему, желая составить компанию. От вереницы гостей начинала побаливать голова, их пестрые наряды привлекали слишком много внимания. — Разумеется, Повелитель, я счастлива, — непривычно ласково промолвила Беллатрикс. — Вы и наш сын рядом, все живы и здоровы… — Да, все живы и здоровы, — отозвался как-то странно Темный Лорд, посмотрев на сына, стоящего в компании извечного друга Ивана Долохова. Они уже который час что-то обсуждали, и вокруг Сигнуса собирались молодые чистокровные волшебники. Темный Лорд не был слепым и глухим, он слышал, что говорят о Сигнусе. Он видел, что вокруг сына собираются молодые и амбициозные волшебники, мечтающие изменить мир. Когда-то и с ним было так же, и к чему это привело? К войне. Многие хотели бы увидеть на троне Сигнуса. Он молод, неопытен и человечен. К счастью, пока Принц подчиняется отцу то ли из верности, то ли из страха за собственную семью, но что будет дальше? Сигнус, почувствовав взгляд отца, обернулся и склонил голову в знак почтения. На губах его играла живая улыбка, что ему очень шло. Давно Беллатрикс не видела улыбку сына. Из размышлений Темного Лорда вырвала черноволосая женщина, облаченная в платье из золотой парчи. Она приблизилась к трону, держа за руку мальчика лет десяти. Он жался к юбке матери и широко распахнутыми глазами смотрел на Волдеморта. — Мое почтение, Повелитель, — сделала реверанс женщина. На вид ей было около тридцати, уже не девочка, но еще молода и свежа. — Позвольте представить вам моего сына Дэмиена, он так хотел с вами познакомиться, — промолвила она. Темный Лорд посмотрел на тоненького мальчика и растянул губы в ухмылке. Он знал, как выглядят дети, мечтающие с ним познакомиться. Люциус Малфой невинно улыбался при знакомстве, Беллатрикс с неадекватным восторгом в глазах таращилась. Рабастан попросил наколдовать адский огонь. Рудольфус начал расспрашивать о инфералах… Дэмиен Боул явно не напоминал восторженного ребенка. Он мелко подрагивал, глядя широко распахнутыми темными глазами на Повелителя. Его личико так побелело, что была видна сеточка вен. С одного взгляда становилась ясно, что мальчик предпочел бы что угодно знакомству с Повелителем. Скорее всего, это его глупая мать придумала повод приблизиться к трону государя. — Дэмиен Боул, здравствуй, — промолвил Темный Лорд, решив подыграть. Он нечасто обращал внимание на детей, но, как правило, таланты были видны еще в детстве. Было интересно, кто придет к нему на службу лет через десять. Рабастан в его возрасте обладал прекрасной способностью сеять хаос одним только взмахом палочки. Рудольфус был хитер и осторожен, очень любил нумерологию и интересовался темной магией. Беллатрикс поражала дикими выходками и несдержанностью. Дэмиен Боул же казался напуганным и пустым. Он молчал, таращась на Темного Лорда, а мать мальчика сжимала его руку, словно удерживая его на месте. Беллатрикс растянула губы в ухмылке, глядя на Эмму Боул, женщину, которая уже несколько месяцев опутывала чарами Повелителя. Конечно, несмотря на возраст и дела, Темный Лорд оставался мужчиной, сильным и влиятельным. К счастью, благодаря магии волшебники долго не старели. Но иногда Беллатрикс жалела об этом. Рядом с Повелителем всегда было много женщин, но после ее появления в его жизни их количество заметно поубавилось, однако они не исчезли совсем. Так что периодически приходилось отстаивать свое право на место рядом с Милордом. И вот теперь настал подобный момент. Беллатрикс не знала наверняка, какие отношения связывают Темного Лорда с вдовой Боула, но уже не хотела терпеть подобное. — Какой хорошенький мальчик, — умиленно улыбнулась Беллатрикс, посмотрев на ребенка. Тот вздрогнул и прижался к матери. Беллатрикс при желании могла кого угодно напугать, даже бывалые авроры страшились ее фирменного оскала, не говоря уже о ребенке. — Можно я покажу ему замок? — Белла, — одернул жену Темный Лорд. Оставалось только добавить «сидеть». Она лишь ухмыльнулась, впившись взглядом в лицо соперницы, которая во многом была похожа на нее: черноволосая, кареглазая, с соблазнительными формами и, что хуже всего, моложе больше чем на двадцать лет. Утро следующего дня. Лондон. Лютный Переулок. Солнечный свет проникал в небольшое окно, освещая мягким желтым светом комнату, приспособленную под лабораторию. Небольшой столик был завален бумагами, на которых виднелись какие-то расчеты. На втором столе стояло оборудование. В помещение вошел высокий и худощавый мужчина с чуть вьющимися волосами, зачесанными назад. Он допил кофе из чашки и поставил ее на подоконник, взглянув в окно. Вид не отличался красотой. Магнус Хоулп жил в самом бедном магическом квартале Лондона, унылые постройки находились близко к друг другу и выглядели до того убого, что держались, наверное, только на магии. А теперь во время постоянных дождей и слякоти вид был еще более удручающим. Всего несколько лет назад Магнус жил в другом месте, однако время изменилось. В послевоенные годы никто не обращал на него внимания, все были увлечены собственными чувствами, планами на будущее, зализывали раны после кровавых потрясений. А когда жизнь вошла в привычную колею, все изменилось. Начались гонения на сквибов и прочий сброд. Кроме этого, Магнуса выселили из квартиры, которую он снимал за жалкие копейки. Хозяева в спешке сбежали из страны и сдавали ее по дешевке, но вот они вернулись и пришли в ужас от того, что в их квартире организовали незаконную лабораторию. Магнус снова вынужден был искать жилье и нашел его. Квартира находилась в двухэтажном ветхом доме и состояла из двух комнат. В одной Магнус организовал лабораторию, во второй — спальню. Заново пришлось обустраивать лабораторию, пытаться обезопасить новое пристанище от воришек, все же с отсутствием магии непросто жить в волшебном мире. К счастью, у Магнуса был домовой эльф, который оберегал жилище хозяина. Пожалуй, только это и радовало. Но, к сожалению, на этом злоключения Хоулпа не заканчивались. Он никак не мог найти, кому продавать зелья. Больница Святого Мунго отказалась от зелий Магнуса, потому что у него не было официального образования и диплома. Крупные аптеки не желали идти на сотрудничество по той же причине. Единственное, что получилось у Магнуса — это договориться на поставки в маленькие аптеки, но ему за работу платили вдвое меньше, чем должны были. Приходилось тайком варить яды и продавать их, чтобы выжить. Кроме того, цены на ингредиенты для снадобий резко возросли, чтобы хоть как-то сэкономить Магнус иногда покупал лекарственное растительное сырье у магглов, но чаще всего необходимые ингредиенты тайком воровала Полли. Да, нечестно и подло, но выживать нужно было. Таким образом, Хоулп покупал только магические ингредиенты. Но видимых результатов это пока не принесло, и Магнус по-прежнему с трудом сводил концы с концами. Однако он не сдавался и целенаправленно добивался своего, ища новых клиентов. Обычно сквибы занимали самое низкое положение в иерархии волшебников, жили в темных, убогих местах, поскольку в большинстве своем так и не смогли привыкнуть к миру магглов. Они принадлежали к волшебному миру и не хотели с ним расставаться, однако мир магии был им не очень рад. Сквибов принимали только на самую грязную работу, которую без помощи магии невозможно выполнять, но люди до того хотели выжить, что готовы были на все. Магнус тоже был готов на все, однако не спешил устраиваться в цех по выделке драконьей кожи или еще куда-нибудь. Он неплохо работал мозгами и, к счастью, имел настоящий талант к зельеварению, правда этот талант никто не замечал и помочь ему не спешил. Потерев переносицу, Магнус отогнал прочь дурные мысли, после чего подошел к лабораторному столу, вытащил из шкафчика пучок лекарственного растительного сырья и принялся быстро крошить его в котел… За работой он всегда забывал о проблемах, воистину, только зельеварение приносило ему желаемый покой, только когда Магнус варил зелья, он ощущал себя полноценным. Зельеварение его утешало в некотором смысле. Если бы Магнус был полным сквибом, то магические снадобья у него не получались бы, однако он варил их с легкостью, недоступной для среднестатистического волшебника. Значит ли это, что он все же волшебник, пусть и слабый? Ах, как бы Холуп хотел этого, но он познал слишком много разочарований, чтобы верить в подобное. Закончив варить отвар только после обеда, Хоулп посмотрел на часы и вздохнул, ощущая слабость и тупую головную боль. Вентиляция в импровизированной лаборатории была ужасной, даже открытое окно не помогало, поэтому Магнус ежедневно дышал парами снадобий, что сказывалось на его самочувствии. Магнус подошел к креслу и плюхнулся на него, ожидая, когда отвар остынет и его можно будет профильтровать во флакон для отпуска. Он потер глаза в очередной раз и тупо уставился прямо перед собой. Сегодня должна состояться встреча с Мадленой, пожалуй, только она поддерживала с ним отношения все это время. Конечно, была еще сестра, но Шарлотта после замужества уехала вслед за мужем, а с недавних пор общение со сквибами — дурной тон. На Магнуса и раньше никто не обращал внимания и многие плевали ему вслед, но были исключения из правил. Принц Сигнус, что удивительно, не верил в предрассудки, и они часто могли обсуждать многие темы, начиная от трудов алхимиков, заканчивая поэзий и искусством, но после окончания войны Сигнуса объявили наследником престола, и он оборвал с Магнусом все связи. Еще и на Шарлотту повлиял. Впрочем, Хоулп не мог их винить в этом, все-таки общество создавало определенное давление. Шарлотта, к счастью, находила способы передавать письма, и тогда у Магнуса был настоящий праздник. Письма сестры поддерживали его в трудные времена, и он был благодарен ей за заботу и поддержку. Виделись они крайне редко. Сестре нечасто удавалось ускользнуть из-под контроля мужа и слуг. В такие минуты Магнус еще больше жалел, что она выбрала в мужья Сигнуса, таким образом, добровольно заключив себя в золотую клетку. К назначенному времени Магнус переоделся в спальне, так же бедно обставленной, как и остальная квартира. Да, в нем текла кровь Лестрейнджей, которая давала о себе знать упрямством, гордостью и храбростью, но помимо этого он любил роскошь, однако не мог себе позволить лишние затраты. Ему едва хватало на ингредиенты и самое необходимое, чтобы покупать ненужные по сути вещи. Облачившись в маггловские брюки, рубашку и вязаный свитер, Магнус накинул на плечи мантию, понимая, что в магическом мире лучше не выделяться маггловской одеждой. После победы по новому указу Правителя все волшебники носили только традиционную одежду. Хоулп покинул квартиру, накинув на рыжеволосую голову капюшон. Он торопливо спустился по лестнице и вышел на улицу. Воздух был влажным и противным. Магнус посильнее запахнул мантию, жалея, что отправил Полли за ингредиентами в маггловский мир. Он не очень-то любил ходить пешком по этому неблагополучному району, особенно вечерами, когда у закоулков собирался всякий сброд. Магнус привычно сжал рукоять кинжала в кармане, готовый ко всему. Он быстро пересек улицу, избежав опасных контактов. Косой Переулок встретил его яркими вывесками, чистотой и порядком. Даже дождь не портил картину. Просто поразительно, как отличались два переулка. Лютный больше напоминал картину средневекового города, там воняло нечистотами, дома были серы и постоянно казалось, что кто-то выльет из окна содержимое ночного горшка. К счастью, там жили волшебники, знающие бытовые заклинания вроде «Эванеско». Косой Переулок изменился с окончанием войны. Многие магазины и кафе, раньше принадлежавшие грязнокровкам, были закрыты, а на их месте открылись новые. Магазин Умников Уизли расформировали, и теперь там висела вывеска «Все для охоты». На многих кафе и ресторанах имелись надписи «Домовикам и магглам вход воспрещен». Магнус, читая это все, остро ощущал, что чужд этому миру. Проблема была и в том, что мир магглов тоже ему не подходил. После заключения отца в Азкабан в тысяча девятьсот восемьдесят первом году, Хоулпу стерли память и отправили в маггловский приют. Именно там он познал ад на земле, и отныне питал к магглам страшную ненависть и презрение. Желая отогнать дурные мысли, Магнус мотнул головой, отчего с него слетел глубокий капюшон, явив миру его уставшее и раздраженное лицо. Он поспешил снова скрыться за капюшоном, и дело было не в холоде, царившем на улице. Просто не хотелось встретить неприятности. Магнус подошел к маленькой забегаловке в самом конце Косого Переулка, одной из немногих, вход в которую был разрешен полукровкам. Подойдя к столику в углу, Магнус снял мантию, отодвинул стул и сел. На столе лежало меню, не отличавшееся разнообразием. Вскоре к Магнусу приблизился домовой эльф, и Хоулп велел принести чай. Пока Магнус ждал свой заказ, он оглядел людей, сидящих за столиками. В основном это были представители рабочего класса, но внезапно его внимание привлекла юная девушка, сидящая у окна. Она была так красива и чиста, что выделялась на фоне серой действительности. Хоулп, прищурившись, откинулся на спинку стула, начиная внимательно наблюдать за посетительницей. На вид ей было лет шестнадцать-семнадцать, волосы цвета расплавленного золота собраны в слабую косу, несколько вьющихся прядей обрамляли красивое лицо. Девушка читала какую-то книгу, изредка хмурясь, и закусывала губу. Интересно, почему она не в школе в это время года? Может, отпросилась на каникулы? Тогда где ее родители? Магнус оглядел помещение, но не заметил никого, кто мог напомнить родственника столь прекрасной особы. Девушка тем временем, очевидно, почувствовала его немигающий взгляд и, повернув голову, посмотрела прямо на Магнуса, который вздрогнул, ничего не понимая. Да, незнакомка была красива и юна, но за свою жизнь Магнус видел немало привлекательных особ. Но почему же сердце помимо воли ускорило ритм? — Привет! — вырвал Магнуса из размышлений веселый женский голос. Хоулп сфокусировал взгляд на Мадлене, которая широко и ясно улыбалась ему, отчего ее черты слегка смазались. Девушка сняла простую мантию и, повесив ее на спинку стула, села. — Здравствуй, — холодно кивнул Хоулп любовнице. Она ему не нравилась, и к ней он не ощущал ничего, что хотя бы отдаленно напоминало любовь, однако за прошедшие годы Магнус привык к девушке. Она стала его привычкой, как, например, кофе по утрам. Мадлена, не замечая ничего вокруг, улыбалась, а после накрыла ладонью руки Магнуса, лежащие на столе. Хоулп вздрогнул, не понимая, почему так взволнован, однако ему хотелось посмотреть в сторону прекрасной незнакомки, которая так поразила его красотой. — Как вы? — спросила Мадлена, которая за прошедшие годы не изменяла привычки обращаться к Хоулпу вежливо. Эльф тем временем принес заказанный чай. Магнус не спешил отвечать на вопрос любовницы, поскольку был слишком увлечен незнакомой девушкой, все еще наблюдавшей за ним. — Все в порядке, — привычно, не жалуясь, ответил Холуп, не замечая, как Мадлена поджала губы. За годы романа она так и не смогла в достаточной степени сблизиться с ним, что очень ее задевало. Магнус возвел вокруг себя неприступные стены, преодолеть которые не представлялось возможным. Магнус, не замечая ничего и никого вокруг, пригубил чай и поморщился от отвращения. Чай был ужасным, больше напоминал подслащенную дождевую воду с щепоткой каких-то гадких трав. И за это он должен платить? Впрочем, не было ничего удивительного в том, что в этом заведении все оставляло желать лучшего. Привилегированная публика обычно не посещала эту забегаловку, все чистокровные и богатые ходили в крупные и респектабельные рестораны, а в кафе, подобных этому, коротали время в ожидании хозяев слуги. — Как прошел прием? — спросил как ни в чем не бывало, Магнус, когда Мадлена сделала заказ. — О, прекрасно, — восторженно отозвалась она, и ее глаза весело заблестели. — Столько волшебников собралось, что глаза разбегались от их пестрых нарядов, а салют был восхитительным, — промолвила Мадлена, но тут же погрустнела. — Впрочем, я его не видела, работала на кухне. Магнус вздохнул, жалея, что не может попасть на подобное мероприятие, даже если его устраивает родной отец. Высшее общество накладывало ограничение. Признаться, что у тебя бастард — позор, а если этот бастард еще и сквиб… Раньше, когда рядом с сэром Лестрейнджем была Шарлотта, она могла убедить отца пригласить сына на семейное мероприятие, чаще всего Рудольфус отказывал дочери, но тогда Шарлотта проявляла своенравие, как это было в день свадьбы Рудольфуса. Магнуса отец не приглашал на торжество, однако Шарлотта пожелала, чтобы он присутствовал. Во время свадьбы и последующего бала Хоулп слонялся по дому и старался не пересекаться с людьми. Лишь под конец праздника он спустился в бальный зал, чтобы в очередной раз поздравить леди Луну. Не удержался от соблазна так сказать. — Леди Шарлотта такая красивая, — с завистью вздохнула Мадлена, глядя на собеседника. Магнус улыбнулся, прекрасно зная об этом. Они оба — Шарлотта и сам Магнус — унаследовали яркую красоту отца, только Шарлотте это принесло счастье, а Магнусу разочарование. — Леди Полумна тоже, представляете, у нее была заколка в виде рога единорога! — восторженно заметила мисс де Розир. У нее была привычка восхищаться абсолютно всем, даже время не смогло это изменить. Магнус, услышав про мачеху, как всегда, ощутил прилив раздражения. О, как же она его раздражала! Глупая, никчемная, жалкая девчонка, добившаяся за несколько месяцев того, о чем он даже представить не мог в самых смелых мечтах. Хотя сама по себе Полумна ничего не представляла, глупая кукла, получившая власть благодаря смазливому личику… Впрочем, Магнусу было плевать на чары, которыми девчонка оплела его отца. Самое главное, он боялся, что она окончательно отнимет у него родителя. — Единорога? — чтобы поддержать разговор, спросил Магнус негромко. Мадлена тут же закивала, спеша поделиться впечатлениями. Хоулп только фыркнул, он слышал, что у леди Лестрейндж ужасный вкус, но чтобы настолько… После того, как они допили чай, и Мадлена почти поминутно пересказала Магнусу прием, молодые люди покинули заведение. Хоулп старательно играл роль джентльмена, помог надеть Мадлене мантию, придержал дверь, когда они выходили, а сам ощущал на себе взгляд красивой девчонки. И это несказанно льстило практически задушенному самолюбию. — Куда пойдем теперь? — спросила Мадлена немного лукаво. Она остановилась и посмотрела в красивое лицо спутника. Магнус некоторое время молчал. Ему было стыдно каждый раз приводить любовницу в убогую квартиру. Но выбора не было. Не посещать же родовое поместье для этих целей, тем более там сейчас нет Шарлотты, а значит, и повода для посещения замка. Магнус не хотел, чтобы хоть кто-то догадался о его интрижке со служанкой. Его давно не беспокоили слухи и репутация развратника и лжеца, но на планах это могло сказаться. Все-таки никто не должен подозревать о его связи со служанкой леди Полумны, иначе это нарушит все планы. — Пойдем ко мне, — сдался Магнус. В конце концов Мадлена влюблена в него по уши и ее не волнует его статус.