***
Магическая Британия. Министерство Магии. Декабрь 2002 года. Прием в Министерстве Магии в честь Рождества стал своеобразной традицией нового режима, конечно, он не мог похвастаться роскошью и размахом, как, например, балы в Малфой-мэноре или же в Лестрейндж-холле, однако тоже проходил недурно. Как и всегда, на прием были приглашены члены чистокровных семейств, поддерживающие новый режим, именитые ученые и иностранные гости. Молодые люди веселились в бальном зале, на который пришлось накладывать чары расширения пространства, чтобы он вместил всех желающих. Юноши впервые прикладывались к горячившим кровь шампанскому и вину, сбивались в кучки и обсуждали квиддич или же очередной этап отбора в Пожиратели Смерти. Девушки обсуждали наряды, всячески демонстрировали красивые платья, наслаждались вниманием кавалеров. Замужние дамы уединились в отдельной комнате, где вели разговоры о детях, сплетничали или же обсуждали насущные дела. Мужчины в курилке вели разговоры о политике и экономике, вспоминали былые времена, сражения и травмы. Словом, каждый занимался, чем хотел и нашел себе компанию по душе. Полумна стояла у окна с бокалом шампанского в руке и смотрела на укрытые снежным покрывалом улицы. Настроение у нее было какое-то встревоженное и напряженное, словно она предчувствовала что-то. Вот только что? — И все-таки, я думаю, это жестоко, — негромко проговорила леди Яксли, которая все-таки смогла найти общий язык с леди Амелией и пожертвовала на благие дела кругленькую сумму золотых монет. — Что именно вы считаете жестоким, Кассандра? — устало вопросила Амелия, глядя на собеседницу спокойным взглядом голубых выразительных глаз. Она была не так молода и неопытна, как миссис Яксли, более того, Амелия имела собственное мнение и могла его отстоять при любых обстоятельствах. — Нельзя ребенка лишать семьи, — промолвила Кассандра дрогнувшим голосом. Она не обладала таким авторитетом, как леди Амелия и была новичком в вопросах благотворительности, однако всеми силами пыталась изменить это. — Даже если этот ребенок маггл. — Ваша позиция была бы понятна во времена негласного правления Дамблдора, но вы, верно, забыли, кто сейчас у власти, — жестко заметила Амелия. — К тому же всем известно отношение магглов к магии, нельзя допустить, чтобы дети, принадлежащие нашему миру, жили среди немагов. Мы действуем во благо, а для этого нужно изымать волшебных детей из маггловских семей, стирать родителям память и воспитывать магглорожденных в нашем мире, чтобы они ценили наши законы и традиции… — сдержанно проговорила Амелия, хотя ее глаза горели, как никогда. Она носила фамилию Лестрейндж, значит, разделяла позицию мужа касательно магглов. — Воспитывать, чтобы потом отправить их в лагеря, — вздохнула Кассандра Яксли и укоризненно покачала головой. — Почему же так жестоко, — усмехнулась леди Амелия. — Лагеря рано или поздно будут упразднены, когда вырастет новое поколение, и проигравшие смирятся с нашей победой. Конечно, несколько лагерей останется для контроля магглороженных, все-таки среди них есть особенно буйные. А дети, выросшие в магических приютах, смогут работать прислугой в домах чистокровных, таким образом, станут невольно приобщаться к нашим законам и учиться дисциплине. — Они будут нас ненавидеть, когда узнают, что их лишили нормального детства, — промолвила Кассандра. — А кто им скажет правду? — пожала плечами Амелия. Луна слушала эту беседу вполуха и в который раз удивлялась лицемерию присутствующих. Амелия казалась ей такой доброй и заботливой, а сейчас говорила о таких жестоких вещах. Как можно стирать детям и родителям память, изымать ребенка из семьи, словно дети — это вещь? Как же эти люди жестоки и бесчеловечны! — Леди Лаура, вы, вероятно, считаете так же, как и леди Амелия? — снисходительным тоном поинтересовалась миссис Яксли. Присутствующие уставились на жену Асентуса Лестрейнджа, облаченную в платье из светлого шелка. Девушка вздрогнула и покосилась на свекровь. Получив от Амелии утвердительный кивок, Лаура пролепетала: — Да, леди Амелия права в суждениях. Решение изымать детей из маггловских семей принесет пользу, наши миры не будут контактировать лишний раз, и мы будем в безопасности. Леди Кассандра поджала губы и покачала головой. Понятно, что от еще одной Лестрейндж она бы не услышала иного мнения. Луна внимательно выслушала подругу, но не подала виду, что ей эта тема омерзительна. Какой бы хорошей ни была Лаура, она слишком зависела от Амелии, всюду следовала за ней и считала, что ее мнение — единственное правильное. Полумна же так не считала. Но что она могла сделать? Идти против фанатичной толпы — себе дороже. Вспомнить хотя бы ее школьные годы. Луна отличалась от других школьников внешностью и суждениями, за это ее мягко говоря считали странной и ненормальной. А здесь не школьники, а взрослые люди, которым промыли мозги и уверили их, что они должны править только потому что чистокровны. Возражать им сейчас сродни самоубийству. Луна немного повернула голову и посмотрела на миссис Яксли, русоволосую молодую женщину с голубыми глазами и добрым лицом. Она либо слишком храбра, чтобы возразить толпе женщин, разделяющих взгляды мужей- Пожирателей, либо слишком глупа, чтобы не понимать, что ее просто раздавят, как надоедливую букашку. Луна, хоть и считала иначе, но предпочитала молчать, потому что так можно было избежать неприятностей. Если Рудольфус узнает о ее взглядах касательно магглорожденных, он будет в гневе. Хотя, чего он ожидал, выбирая в жены ее, подругу Поттера? Непонятно. Как бы Полумна ни пыталась понять мужа в этом вопросе, но каждый раз заходила в тупик. Логика Рудольфуса казалась неподвластной здравому смыслу. — А вы, леди Лестрейндж? — поинтересовалась миссис Яксли. Луна вздрогнула, и прошло более минуты, прежде чем она поняла, что вопрос адресован ей. Она никак не могла привыкнуть к этому титулу, который звучал так неправильно и дико. — Леди Амелия права, — кратко ответила Полумна, обратив взгляд на собеседницу, та только поджала губы. — А вы же раньше состояли в Ордене Феникса… — начала было Кассандра Яксли, но Луна ее быстро перебила. — В Отряде Дамблдора, — поправила она. — Какая разница? — фыркнула миссис Яксли. — Обе организации преследуются законом, но как так вышло, что вы оказались под другим знаменем? Быстро же вы предали идеалы, за которые сражались. — Я не сражалась, — промолвила Луна сдержанно. Да, она лгала. Вопрос застал ее врасплох. Она привыкла, что окружающие избегали этой темы в разговорах с ней, видимо, опасаясь Рудольфуса. Теперь же ей вновь напомнили о том, что Луна знала и так. Она — предательница. И останется ею навсегда. — Странно, а у меня немного другая информация, — дерзко заметила Кассандра Яксли. Луна сделала глубокий вдох и выдох, после чего снисходительно улыбнулась. Общество слизеринцев навсегда останется обществом слизеринцев даже за маской невинности. — Ваша информация недостоверна, мадам, — с нажимом проговорила Полумна. — Прошу меня простить, но я обещала Рудольфусу танец, мой супруг не любит ждать, — промолвила она, найдя самый нестандартный выход. Впервые Полумна сознательно пользовалась громким именем мужа, которое наводило страх и трепет абсолютно на всех. Столь невинной фразой она словно напомнила, кому приходится женой, и что с ней лучше не связываться. Яксли сразу же прикусила язык, и Луна злорадно на нее посмотрела. После чего отпила немного шампанского и, сжимая бокал в руке, направилась к выходу. Да, она солгала лишь бы избавиться от неприятных вопросов. Все-таки болезненно слышать от кого-то горькую правду. Выйдя в коридор, Полумна замешкалась на мгновение. Она не знала, куда ей идти. Рудольфус, должно быть, занят и ему не до нее. И, если честно, не очень хотелось находиться в его обществе. Луна двинулась по коридору до картинной галереи. Она размышляла о друзьях и врагах и пыталась успокоить проснувшуюся так не вовремя совесть. Полумна вошла в галерею, залитую светом свечей, и усмехнулась. Некоторые картины в этом помещении были написаны ее рукой и принесли ей известность. Луна подошла к портрету леди Беллатрикс. Эту картину рисовала не она, но Полумну восхищало мастерство художника. Он смог грамотно передать черты лица Миледи, немного омолодив ее. Беллатрикс с картины высокомерно посмотрела на юную леди Лестрейндж и искривила губы в презрительной ухмылке. Луну передернуло — как настоящая. Художник прекрасно передал портрету черты леди Беллатрикс, отчего становилось жутко. Миледи с портрета не была похожа на кровожадную убийцу. Скорее, напоминала светскую даму. — Красивая картина, — услышала Луна негромкий, смутно знакомый мужской голос. Она вздрогнула и замерла, боясь пошевелиться. Этот голос она узнала без труда, хотя всеми силами надеялась забыть. — Не думал, что увижу тебя вновь. — Рольф… — сорвалось с губ Луны. Она одеревенела, руки ее задрожали, а ноги начали подкашиваться. Полумна боялась пошевелиться, поскольку не верила в реальность происходящего. Ей казалось, любое неосторожное движение, и видение исчезнет, как жалкая иллюзия. Собравшись с мыслями, она обернулась, и судорожный вздох сорвался с ее губ. В нескольких метрах от Луны стоял Рольф Скамандер, облаченный в костюм-тройку из темно-коричневой ткани и белую выглаженную рубашку, на его плечах лежала черная мантия. Полумна посмотрела в лицо мужчины, и сердце ее пропустило удар. Моргана, она и забыла, какой он красивый… На его смуглое лицо легла тень грустной улыбки, а светло-карие глаза светились теплотой. — Здравствуй, Луна, — со все той же улыбкой промолвил Скамандер, делая шаг вперед. Полумна вздрогнула и отступила, понимая, что внезапное появление Рольфа в ее жизни до добра точно не доведет. Когда-то она добровольно отказалась от всего во имя отца, отказалась от побега, пытаясь сберечь близкого человека, но все эти годы Полумна отчаянно пыталась забыть возлюбленного, успокоить бушующие в сердце страсти, но день ото дня понимала, что это бесполезно. Она смотрела в лицо ненавистного мужа и пыталась увидеть в его чертах любимого мужчину, но тщетно, потому что Рольф совершенно другой. Он добрый, благородный и честный, а не жестокий убийца, тиран и интриган. Спустя годы брака с ненавистным человеком, неспособным на сострадание, Луна заключила большие чувства в глубины души, где они начали постепенно умирать, и теперь, когда она почти смирилась со своей участью, он вернулся, ворвался в ее жизнь, словно ветер в окно. — Ты не рада меня видеть? — спросил Скамандер, как ни в чем не бывало. Полумна молчала, глядя в его смуглое лицо, а в ее глазах начали собираться злые слезы. — Неожиданная встреча, мистер Скамандер, — понимая, что даже у стен есть уши, пролепетала плохо слушающимся языком Луна. — Зачем так официально? — удивился Рольф будто бы в насмешку, словно не понимал, где находится, что времена изменились. — Я жена Рудольфуса Лестрейнджа, боюсь, он не одобрит, если я буду называть постороннего мужчину по имени, — уже тверже и увереннее промолвила Луна, хотя эти слова дались ей мучительно трудно. Моргана, она назвала его чужим. Но разве он чужой? — Ах, — покачал головой Скамандер, будто внезапно вспомнил что-то. — Вы всегда спрашиваете мнения мужа? — спросил он с расстановкой. — Да, — кивнула Луна и нервно улыбнулась. — Прошу меня простить, но мне пора, — промолвила она и удалилась прочь, пытаясь унять бушующие страсти. Она быстро завернула в длинный, узкий коридор, чувствуя, как к глазам подступают предательские слезы, а в душе вздымается ураган из боли и почти что убитой любви. Не ведая, куда идет, Луна внезапно остановилась и огляделась. Коридор был абсолютно пуст, и, кажется, она удалилась достаточно далеко от дамского салона и картинной галереи. Возвращаться назад было абсурдом. В галерее Рольф, а в салоне лицемерные дамы. Полумна, чувствуя страшную дурноту, оперлась рукой о стену и пошатнулась, прикрыв глаза. К горлу подкатила мучительная тошнота, а голова закружилась от переживаний. К тому же не хватало воздуха, проклятый корсет слишком сильно сдавливал грудную клетку. Чувствуя, как рассудок туманится, а ноги подкашиваются, Луна приоткрыла глаза, но взгляд ее был расфокусированным, а тело налилось мучительной слабостью. Не сумев даже что-то прошептать, Полумна осела на пол в глубоком обмороке. Министерство Магии. Бальный зал. С течением времени количество гостей немного поубавилось. Молодые люди решили продолжить веселье в другом месте. Некоторые дамы вернулись в родовые поместья, поскольку у кого-то из них были маленькие дети, или по каким-то иным причинам. Шарлотта, проведя почти весь вечер в компании Пэнси Малфой и Дафны Гринграсс, вошла в бальный зал, чувствуя, как почти мгновенно взгляды многих гостей обратились к ней. Она с трудом сохраняла спокойствие, поскольку взоры эти были отнюдь не добры. Ей многие завидовали, ее многие ненавидели и презирали. Подумать только, незаконнорожденная девчонка так быстро поднялась к вершине. Шарлотта не стремилась к власти, в отличие от большинства, самое главное, что ей нужно было — это благополучие семьи. Она переживала за мужа, ставшего замкнутым и скрытным, хотя Сигнус и раньше не был открытым человеком. Больше всего угнетало, что он не хотел делиться тревогами с ней, с женой. Однако Шарлотта не лезла в его дела, хотя и пыталась его отвлечь. Они жили в замке Темного Лорда почти два месяца, и эти дни стали для девушки невыносимыми. Она чувствовала, что находится на пороховой бочке, ожидала удара, хотя все были с ней вежливы и учтивы. Ах, как Шарлотта мечтала вернуться в Блэк-хаус, который считала домом, где было безопасно и уютно, где не было злых языков и презрительных взглядов окружающих, где мало кто знал, кто она. Однако Темный Лорд, видимо, решил, что им лучше побыть рядом с ним. Но почему? Сигнус полагал, что отец желает дать ему должность, как и многим верным людям. Сэр Лестрейндж стал Министром Магии, Антонин Долохов — главой регулярной армии, Рабастан Лестрейндж возглавил отдел магических происшествий и катастроф. Разве он, Сигнус, его сын и наследник, не заслуживает подобной милости? Но почему-то Темный Лорд медлил с назначением. Складывалось впечатление, что он присматривался к отпрыску и опасался, что, даровав сыну должность, получит соперника. Но все это были домыслы Шарлотты. Она не питала к Волдеморту большой привязанности, конечно, она восхищалась Правителем и уважала его, но не любила, как Сигнус любил отца. Привязанность сделала Сигнуса слепым и мешала ему увидеть в действиях отца дурной смысл, а Шарлотта его замечала. И каждый раз ей становилось дурно от того, какие взгляды Лорд Волдеморт бросал на наследника. Вот и теперь, идя к Сигнусу через большой зал, она увидела, как Темный Лорд, стоявший в кругу верных соратников, среди которых был и сэр Рудольфус, смотрит на сына, который стоял в компании извечных друзей. — Леди Шарлотта, какая неожиданная встреча, — приторно сладким голоском пропела молодая красивая девушка со светлыми волосами и голубыми глазами, в которой Шарлотта без труда узнала Лавинию, бывшую фаворитку принца. — Я так рада вас видеть. — Взаимно, мадам Флинт, — усилием воли подавив раздражение, промолвила Шарлотта, посмотрев на поверженную соперницу, и поджала губы. Лавиния, несмотря ни на что была красива и сияла, как ночная звезда. Три года назад, сразу после заключения брака с Шарлоттой, Сигнус разорвал все отношения с мисс Розье, и благодаря усилиям леди Беллатрикс Лавинию выдали замуж за Маркуса Флинта, некрасивого, наглого и временами грубого волшебника. Маркус входил в состав одной из Британских команд по квиддичу и часто бывал в отъездах, его юная супруга, которая так и не познала в браке счастья, иногда сопровождала его. В последний раз Шарлотта видела Лавинию год назад, до ее отъезда вместе с мужем в Италию. — Надеюсь, вы счастливы в браке? — спросила миссис Флинт обманчиво добрым голосом, посмотрев на Сигнуса, который о чем-то в полголоса говорил с Блейзом Забини. — Впрочем, не обольщайтесь, на чужом несчастье счастье не построишь, — процедила Лавиния, снова посмотрев на Шарлотту. В свете свечей ее глаза воинственно сверкнули, но Шарлотта лишь надменно усмехнулась. Да что она может? Слабая, униженная и брошенная, вынужденная жить с нелюбимым мужчиной? — По себе судите? — спросила Шарлотта, прекрасно зная обо всех прошлых похождениях супруга. Сигнус вернулся на родину после освобождения матери из Азкабана с красавицей-невестой из знатного рода Германии, но был буквально ослеплен красотой мисс Розье, которая сразу начала крутиться вокруг него, разорвал все отношения с бедняжкой и выслал ее на родину, чтобы получить красивую игрушку. — К тому же я не боюсь ваших угроз, вы не более чем призрак прошлого… Сказав это, Шарлотта самоуверенно улыбнулась, прекрасно зная, что давно превзошла соперницу. — Очень зря, призраки прошлого весьма опасны, — криво усмехнулась Лавиния Флинт, глядя в спину удаляющейся собеседницы. — Особенно, когда они живы, — цинично добавила она, наблюдая за тем, как рыжеволосая красавица подходит к Темному Принцу и, улыбаясь, что-то начинает ему говорить. Ее сердце, прежде верившее в любовь и счастье, вновь тоскливо заныло, а в душе взметнулась ненависть и черная, удушающая зависть. Одному Мерлину известно, как Лавиния их ненавидела. Временами, засыпая рядом с нелюбимым мужем, которого больше интересовал квиддич, а не жена, Лавиния не могла разобраться, кого из них ненавидит сильнее. Темный Принц Сигнус, наследник престола, когда они встретились, был не более чем бастардом, хотя Рудольфус Лестрейндж утверждал, что он — его сын. Но уже тогда в нем было высокомерие, жестокость, самовлюбленность и алчность. Нет, Сигнус — принц не Магической Британии, а принц пороков и грехов. Он всегда превыше всего ставил собственные желания и страсти, взращивал в душе пороки и питался ими. Непонятно, почему его так полюбили Пожиратели Смерти, ведь он намного хуже отца. Темный Лорд превыше всего ставил государство, а Сигнус — себя. Лавиния всегда знала, что Сигнус падок на женщин. Даже во времена их романа наследник крутил интрижки на стороне, но, к счастью, ни к чему серьезному это не приводило, и он всегда возвращался к ней. Девушка по глупости верила, что сможет его изменить, укротить его страсти, однако они погубили ее, растоптали и сожгли. Лавиния часто задавала себе вопрос, как она не увидела в Шарлотте угрозу, как не заметила ее? До сих пор она корила себя за это. Когда Лавиния увидела угрозу в дочери сэра Рудольфуса, стало слишком поздно. Шарлотта отняла у нее все: любовь, положение в обществе, счастье. О, Лавиния ненавидела ее всем сердцем, потому что Шарлотта украла ее жизнь, оставила ни с чем. Шарлотта тем временем даже не подозревала о мыслях, крутящихся в голове у бывшей соперницы. Она выиграла, отняла у нее все, Лавиния повержена, именно поэтому Шарлотта была столь спокойна. — О чем беседуете? — поинтересовалась Шарлотта, приблизившись к мужу. Тот прервал разговор с Забини и, взглянув на жену, улыбнулся. Взгляд его смягчился, стоило ему посмотреть в ее глаза. — Тетушка Блейза привезла из Италии прекрасные картины, — промолвил Сигнус. — И Блейз подарил мне книгу. — Он вытащил из кармана мантии уменьшенную в размерах книгу и, взмахнув палочкой, вернул ей первоначальный размер. — Это трактат по Темной Магии? — спросила Шарлотта с любопытством, оглядывая придирчиво кожаную обложку. Забини внезапно негромко рассмеялся. — Круг интересов Пожирателей Смерти сужен не только до Темных искусств, мадам, — улыбнулся Блейз. Голос у него был веселый с льстивой ноткой, а черные глаза лукаво блестели. — Это труд флорентийского философа Николло Макиавелли, — пояснил Сигнус с улыбкой, впрочем, сказанное никак не помогло Шарлотте что-то понять. — «Государь». — Как славно, что ты интересуешься подобной литературой, сын мой. Присутствующие вздрогнули и побледнели. После этого все склонились в поклоне. Шарлотта по привычке схватилась рукой за локоть Сигнуса, который, в отличие от остальных, не склонился в поклоне, а только наклонил голову. Она опасливо покосилась на Темного Лорда, который, не изменяя традициям, облачился в этот праздничный вечер в черные одежды, словно других цветов не существовало. Рядом с Повелителем, как обычно, была леди Беллатрикс, которая охраняла покой Правителя, как дракон охраняет сокровища. — Жаль, что она тебе не пригодится, — как ни в чем не бывало промолвил Темный Лорд, глядя в встревоженные глаза сына. Шарлотта в который раз удивилась про себя, насколько отец и сын отличались друг от друга. Один напоминал воплощение тьмы, второй — воплощение света. Но едва ли Сигнус был ангелом, Шарлотта прекрасно знала, что муж ее не безгрешен, что ему уже довелось омыть руки в крови, как и всем мужчинам в этом зале. — Разумеется, мой Повелитель. Однако полезно узнавать что-то новое, — промолвил Сигнус сдержанно. — Верно, — покивал Темный Лорд, оглядев равнодушным взглядом присутствующих. — Но кто знает, куда могут привести знания. — Сказав это, Волдеморт удалился, оставив после себя лишь гнетущую, жуткую тишину. Сигнус смотрел ему вслед и видел, как мать что-то торопливо начала говорить, интересно, что? Сигнус вздохнул, не понимая, к чему была эта глупая беседа. Хотя едва ли слова Правителя можно посчитать глупыми, в каждом слове имелся скрытый смысл, неуловимый, как дуновение ветерка, но был. Осознание этого обожгло душу не хуже пламени. Неужели отец не доверяет ему? Но почему?***
Рудольфус вошел в курилку, где знатные джентельмены вели неспешные беседы. Брата он застал за разговором с хитрым лисом Люциусом Малфоем. Неподалеку Асентус и Драко играли в карты, изредка переговариваясь. Почему-то Асентус неплохо смотрелся в компании младшего Малфоя, и был с ним более близок, чем с тем же Иваном. Подобное положение вещей не устраивало ни Рабастана, ни Рудольфуса, однако Асентус игнорировал их мнение. Рудольфус встал у окна и, взяв с подноса бокал белого вина, немного пригубил его. Несмотря на праздник, он, как обычно, не мог расслабиться. По всей стране плелись интриги и заговоры, нужно было смотреть в оба, чтобы члены семьи не ввязались в эту паутину. За брата Рудольфус не особо беспокоился. Ему хоть и не хватало терпения и осторожности плести интриги, но все конфликты Рабастан решал на дуэлях. Едва ли существовал человек, способный навредить Рабастану там, где он превзошел брата. Безопасность Шарлотты тоже была гарантирована. Она жена наследника престола, едва ли найдется человек, способный навредить ей. Леди Амелия сама может кого угодно оплести сетями интриг и толкнуть в пропасть. Рудольфус больше не питал иллюзий касательно невестки. До восемьдесят первого года миссис Лестрейндж была юна и глупа, однако по прошествии лет она сильно изменилась, стала сдержанной и осторожной, пусть Амелия скрывалась за маской спокойствия и уверенности, но Лестрейндж не сомневался, что при необходимости она сможет постоять за семью. Способы Рудольфуса не волновали. Оставались самые слабые члены семейства Лестрейндж. Лаура с сыном, Полумна и Асентус. Лаура была слишком увлечена собственными чувствами и переживаниями, не понимая, в какое общество попала. Полумна все еще не могла привыкнуть к переменам в жизни. А Асентус словно нарочно нарывался на неприятности. Мальчишка был слишком самонадеян, слаб и глуп. За год службы в отделе транспорта он не продвинулся ни на одну ступень выше. Неужели он настолько ничтожен? Глядя на племянника, Рудольфус с горечью понимал, что в Асентусе от Лестрейнджей только фамилия, но фамилия не сможет защитить его от самого себя. Рабастан закончил беседу с Люциусом Малфоем, который, кивнув Рудольфусу, покинул курилку. Младший Лестрейндж приблизился к брату. — Настроение так и не улучшилось? — спросил Рабастан, посмотрев в мрачное и сосредоточенное лицо брата, который недобро поглядывал на Роберта Пиритса, сидящего в кресле. Недруг беседовал с Уолтеором Крэббом и Роули. — Расслабься, брат, ты так себя до могилы доведешь. — Я предпочел бы довести до могилы их, — очень тихо процедил Рудольфус и усмехнулся. — Только так смогу спать спокойно. — А что мешает? — поинтересовался Рабастан небрежно. Старший Лестрейндж смерил его усталым взглядом и промолвил: — Темный Лорд. — Рудольфус скривил губы в презрительной усмешке. — Они нужны ему. — Да уж. Неприятная ситуация, — промолвил Рабастан только для того, чтобы хоть что-то сказать. — Ты выяснил, зачем Уилкинс вернулся на родину? — спросил Рудольфус, немного погодя, когда братья покинули курилку. — Соскучился по родному дому, — ответил сразу же Рабастан. — Весомый повод, не так ли? — И почему он не мог скучать за пределами Британии? — задал риторический вопрос сэр Лестрейндж. — Не понимаю, почему ты так на него взъелся. Мальчишка тебе в сыновья годится, неужели ты опасаешься его? — прямо спросил Рабастан, который не замечал всех уловок и тонкостей политиков. Он внезапно остановился и смерил брата раздраженным и уставшим взглядом. — Лучше переоценить противника, чем недооценить, — промолвил он резко. Всегда, когда сэр Лестрейндж начинал злиться или раздражаться, голос его начинал звенеть, а глаза загорались недобрыми огоньками. — Продолжи слежку. — Хорошо, — кивнул Рабастан. Он хотел еще что-то сказать, как вдруг к мужчинам приблизилась взволнованная Пэнси Малфой, облаченная в зеленое платье с широким поясом. — Сэр Лестрейндж, простите за беспокойство, — учтиво промолвила молодая женщина, откинув ото лба завитый локон темных волос, выбившийся из высокой прически. — Ваша жена… Рудольфус переглянулся с братом, и в его глазах Рабастан ясно прочитал: «Я же говорил». — Она упала в обморок в одном из коридоров, — пояснила миссис Малфой, глядя встревоженно на Рудольфуса. — Где она теперь? — только и спросил он, все еще удерживая на лице маску спокойствия, но волнение выдавали его глаза. — В дамском салоне, — ответила Пэнси, после чего Рудольфус и Рабастан поспешили в помещение, обустроенное под дамский салон. Едва они вошли, на них уставились встревоженные женщины, которые начали рассказывать о случившемся, перебивая друг друга. Отовсюду слышались вздохи и причитания, что Рудольфус едва сдержался, чтобы не скривиться. Моргана, дай ему сил, самый настоящий курятник. Вокруг небольшого диванчика столпились женщины, но, к счастью, большинство из них все еще боялись Рудольфуса, поэтому расступились. Когда Лестрейндж приблизился к диванчику и увидел на нем бесчувственную жену, которая пребывала, очевидно, в глубоком обмороке, сердце его пропустило удар. Настолько она была бледна и хрупка. — Я вызвала целителя, — промолвила Амелия, поднимаясь с диванчика. До прихода деверя она, скорее всего, пыталась привести Полумну в чувство, но безрезультатно. — Хорошо, но направьте его в Лестрейндж-холл, — промолвил Рудольфус, после чего, как ни в чем не бывало, поднял супругу на руки и направился к выходу. — Благодарю за заботу, — бросил он на прощание. Рабастан переглянулся с Амелией, впервые за все годы брака они беспокоились об одном и том же. Идя по коридорам Министерства Магии с бесчувственной женой на руках, сэр Лестрейндж встречал волшебников, которые провожали его напуганными и заинтересованными взглядами, к счастью, никто не решился задавать вопросов, чему Рудольфус был рад. Лестрейндж знал, что многие из его окружения думают, что он поднимает на жену руку и палочку, издевается над ней. Наверняка после сегодняшнего инцидента вновь поползут гнусные сплетни о его жестокости к жене, но лучше бы они за собой так следили. Кое-как добравшись до камина, Рудольфус вместе с ценной ношей на руках покинул Министерство и перенесся прямиком в собственный кабинет в Лестрейндж-холле. Там он самостоятельно донес жену до кровати и положил ее на постель, с беспокойством вглядываясь в побледневшее лицо Полумны. Скорее всего, это просто обморок. Версию с отравлением Рудольфус отмел сразу. Нужно быть глупцом, чтобы отравить леди Лестрейндж при Повелителе. Но что послужило обмороку? Может, Полумна беременна? Окрыленный внезапной мыслью, Рудольфус едва заметно улыбнулся, чувствуя, как в груди расползается приятное тепло. О, как же он отвык от этого чувства счастья и радости! Лестрейндж присел на край кровати рядом с женой и осторожно убрал прядь волос с ее лица. Он провел рукой по ее щеке и вздохнул, испугавшись собственной сентиментальности. За годы службы у Темного Лорда Лестрейндж, как он сам себя уверял, разучился чувствовать и предпочел ни к кому не привязываться, прекрасно зная из личного опыта, что до добра подобное не доводит. Еще раз наступать на те же грабли как-то не особо хотелось. Хотя, чем больше времени он проводил с женой, тем сильнее понимал, что она ему дорога. Отбросив прочь сентиментальность, Лестрейндж поднялся с кровати и поспешил к камину. С минуты на минуту должен был явиться целитель из Святого Мунго. К счастью, ждать долго не пришлось. Едва Рудольфус пересек порог кабинета, как в камине взметнулось зеленое пламя, и в нем появился доктор Фоули, мужчина преклонных лет с седыми волосами до плеч и пронзительным взглядом голубых глаз, сверкающем из-за очков. — Мое почтение, сэр Лестрейндж, — поздоровался Дэмиен Фоули, выходя из камина. — Здравствуйте, доктор, — вежливо кивнул Рудольфус. Фоули уже почти шестьдесят лет заботился о здоровье членов его семьи, за это Лестрейндж бесконечно уважал старого и мудрого врача. — Мне сказали, что вашей супруге стало дурно, — промолвил Фоули, приблизившись к Лестрейнджу. — Да, она упала в обморок во время приема, — сказал Рудольфус и жестом повелел врачу идти за ним. Мужчины вошли в супружескую опочивальню. Фоули сразу же приблизился к постели, на которой возлежала юная леди Лестрейндж и, поставив чемоданчик на прикроватную тумбочку, склонился над паценткой. — Ранее обмороки были? — спросил он, начиная накладывать специальные диагностические чары. — Только во время беременности, — промолвил Рудольфус, скрестив руки на груди. Он неотрывно наблюдал за манипуляциями доктора, жалея, что совсем ничего не понимает в медицине. — Она, возможно, в положении, — предположил он. Уж слишком сильно ему хотелось увидеть наследника. Врач на миг прервался и смерил Лестрейнджа немигающим взглядом голубых глаз. У Рудольфуса возникло ощущение, что Фоули знает все его мысли и страхи. Врач продолжил работу, а потом, убрав палочку, подошел к тумбочке и начал копаться в своем чемоданчике. Некоторое время тишину нарушал только звон склянок с лекарствами. Сэр Лестрейндж, не выдержав, приблизился к кровати и обеспокоенно уставился на доктора. — Я знаю, что вы желаете услышать, господин Лестрейндж, — промолвил немного погодя доктор Фоули, которому от немигающего взгляда Пожирателя Смерти стало не по себе. — Однако ваша супруга не в положении. Это просто обморок, вызванный переутомлением и слабостью. Разочарованный вздох сорвался с губ Рудольфуса. А он-то размечтался! Лестрейндж сжал губы и мотнул головой, словно желая отбросить прочь лишние мысли. — Я выпишу зелья, — проговорил врач, вытащив из чемоданчика какой-то стаканчик. Не дождавшись ответа от Рудольфуса, Фоули начал смешивать в стаканчике порошки и зелья, а после вновь склонился над кроватью и, взмахнув палочкой, привел Полумну в чувство. Она дернулась и застонала, положив руку на лоб, затем приоткрыла глаза, но взгляд ее казался невменяемым и расфокусированным. — Тише, тише, выпейте, — промолвил Фоули терпеливо и поднес к губам леди Лестрейндж стаканчик с лекарством. Полумна была слишком слаба, чтобы задавать вопросы, и покорно выпила лекарство, поморщившись. После этого она откинулась на подушки и прикрыла глаза в изнеможении. — Она проспит до утра, и тогда вы скажете ей принимать это зелье три раза в день после еды, — сказал целитель немного погодя, протягивая Рудольфусу флакончик с зельем. — Благодарю, — кивнул Рудольфус, принимая из рук Фоули флакончик. Целитель, взяв чемоданчик, направился к выходу из супружеской спальни. Лестрейндж последовал за ним в свой кабинет. Там Рудольфус поставил пузырек с лекарством на стол и, открыв ящик стола, вынул оттуда мешочек с деньгами. Подойдя к врачу, Лестрейндж протянул ему оплату за услуги. Фоули покорно, не возражая, принял плату и направился к камину. После ухода доктора Рудольфус по привычке наложил чары на камин, а потом звонком колокольчика вызвал служанку Полумны, Мадлену, и домового эльфа, чтобы они переодели леди Лестрейндж ко сну.***
Беллатрикс весь вечер провела, как на иголках, хотя был праздник. Она с тревожным нетерпением ожидала прихода Эммы Боул и ее маленького сына. За прошедшие недели Миледи не удалось узнать ничего о веселой вдове, как гостью иногда называли при дворе. Вообще, за последние месяцы много волшебников вернулось на историческую родину, но к добру ли? Рудольфуса беспокоил юный Уилкинс, который представлял из себя глупого пижона и вертлявого мальчишку, разве он может представлять опасность? Однако сэр Лестрейнж с вступлением в должность стал очень подозрительным, а после покушения и вовсе лишился покоя. Впрочем, Беллатрикс было не до страхов бывшего мужа, хотя раньше она была уверена, что Рудольфус ничего не боится — в годы войны он проявлял поистине чудовищное и пугающее бесстрашие и хладнокровие. Однако мирная жизнь, похоже, наложила отпечаток. Или наличие семьи заставляет смотреть в оба? Раньше Рудольфусу нечего было терять, кроме Беллы, но она могла за себя постоять. В этот вечер Беллатрикс хотела окончательно удостовериться в подозрениях касательно вероятной фаворитки и начать готовить план по ее устранению. Не то чтобы Миледи не доверяла бывшему мужу, однако у него и без нее проблем было достаточно. Можно обойтись своими силами. Раз Рудольфус посоветовал действовать без кровавого месива, значит, его не будет. В мире, к счастью, существует достаточно ядов, как маггловских, так и магических. Однако Эмма Боул так и не появилась на приеме. Видимо, почуяла угрозу, исходящую от Беллатрикс, и затаилась. Ну, ничего, думала Миледи. Если она действительно стала любовницей Повелителя, ее никто и ничто не спасет. Ревность леди Беллатрикс подобна урагану, сметет все на своем пути. После приема царственное семейство вернулось в замок Темного Лорда, где теперь обитало в полном составе. Шарлотта тут же побежала к обожаемым детям, чтобы проверить, спят ли они. Как бы Беллатрикс ни относилась к девчонке, матерью она была хорошей, однако излишне опекала сына. Мальчик казался слишком слабым и тихим, что настораживало. Однако с годами кровь Блэков и Темного Лорда должна взять свое. В конце концов Сигнус тоже в первые годы был странно тихим, а потом его как подменили. Он везде лез, влипал в неприятности и к пяти годам успел подмять под себя сверстников, которые признали в нем безоговорочного лидера. Впрочем, так ситуация складывалась и по сей день. После бала Беллатрикс наконец сняла дорогое облачение, стоившее целое состояние. Платье домовушка сразу же унесла в гардеробную, Беллатрикс сняла золотую тиару с крупными рубинами и тяжелое колье. Драгоценности ее не прельщали, все-таки она с детства привыкла к роскоши и богатству, к тому же Беллатрикс больше нравилось облачение Пожирателя Смерти. Однако нужно соответствовать статусу. Она взяла гребень и начала расчесывать густые кудри цвета воронова крыла, задумчиво смотрела в зеркало и с сожалением замечала признаки старения. Да, ее лицо было по-прежнему красиво, но не так, как в дни далекой юности. Тогда ее называли воплощением красоты, а покойный отец, не чаявший в дочери души, сравнивал ее со звездой, в честь которой Беллатрикс была названа. Мысли о давно уже покойном отце, которого сгубило родовое проклятье Блэков, больно уколола сердце, но Беллатрикс усилием воли загнала ее в глубины сознания. Что толку от болезненных воспоминаний? Они не вернут к жизни мертвых, но причиняют боль. Беллатрикс не была свойственна сентиментальность, она никогда не являлась романтичной натурой, как Нарцисса или Андромеда. Она предпочитала мечтам действие, хотя в юности у нее, как и у многих молодых девушек, была мечта, но она в корне отличалась от того, чего желали ее сестры. Во снах Беллатрикс, с детства любившая рассказы отца о Темном Лорде, видела поле битвы, на котором она, Белла, сражалась плечом к плечу с Повелителем. Тогда она видела в нем живого бога, воплощение рыцаря без страха и упрека, того, кто выше всех живых и мертвых. Прошли годы, и сны ее стали явью. Беллатрикс стала тенью Темного Лорда, которого любила до помешательства. Она сама не понимала, когда именно детское восхищение перешло в слепое обожание, но Лорд Волдеморт был для Беллы важнее всего на свете. Она нуждалась в нем, как в воздухе. Приведя себя в порядок и убрав остатки макияжа, Беллатрикс встала и, еще раз посмотрев в зеркало, направилась в личный кабинет Повелителя. Он, несмотря на поздний час, снова занялся делами. Войдя в кабинет, Беллатрикс почти бесшумно подошла к столу супруга, обошла его и, встав за спиной Темного Лорда, положила руки ему на плечи. Он на мгновение напрягся, но тут же расслабился. Беллатрикс довольно улыбнулась. Она хорошо знала привычки Темного Лорда и то, что ему нравится. Вот и сейчас женщина поняла, насколько он устал. — Вам стоит отдохнуть, Повелитель, — проговорила Беллатрикс, без труда поняв его настроение. Темный Лорд оставался бесстрастным и спокойным, значит, ничто его не злило и не раздражало, значит, можно было говорить, не опасаясь гнева. — Позже, Белла, — железным тоном промолвил Волдеморт, вчитываясь в очередной отчет. Он бы сам хотел отдохнуть, все-таки на приеме в Министерстве особо не расслабишься, особенно, когда у тебя под боком разворачивается война за власть. Пиритс вновь что-то замышляет, да и Рудольфус не сидит сложа руки. Темный Лорд прекрасно знал, насколько хитер Рудольфус. У него на каждый случай был запасной план, а его шпионская сеть раскинулась на всю страну. Не зря же Волдеморт сделал ставку на Лестрейнджа. Должность Министра — это не только награда за то, что он когда-то уступил ему любимую женщину, но и показатель, что лучше Лестрейнджа с обязанностями Министра не справится никто. — Что вас беспокоит, государь? — спросила Беллатрикс некоторое время спустя, начиная осторожно массировать плечи Темного Лорда. Тот на мгновение прикрыл глаза и откинулся на спинку стула, значит, ему были по душе действия жены. — Италия по-прежнему не желает иметь с нами ничего общего, — ответил Волдеморт. — У меня есть одна идея, — негромко сказала Беллатрикс, вспомнив о сыне, у которого наблюдались перепады настроения. В кругу друзей он улыбался, шутил, однако стоило ему оказаться в стенах родного замка, как Сигнус становился мрачным и задумчивым. Беллатрикс все эти годы очень не хватало сына, она исправно писала ему длинные письма, навещала его раз в неделю, чтобы проверить, все ли в порядке, делала все, чтобы он поскорее вернулся в замок. Однако стоило ей добиться желаемого, как она поняла, что что-то не так. Сигнус медленно менялся, и перемены эти были не очень хорошие. Раньше Беллатрикс не замечала отклонений в поведении отпрыска, все же он был рядом, а после разлуки эти перемены стали заметны. — И какая же? — заинтересовался Темный Лорд. — Нам нужно отправить в Италию посла, — улыбнулась Беллатрикс, обнимая со спины мужа. Волдеморт некоторое время помолчал, а потом внезапно заговорил с усмешкой на губах: — Под посланником ты, разумеется, подразумеваешь Сигнуса? — Белла на мгновение напряглась, но потом отбросила прочь сомнения. — Да, лучше него с этой ролью никто не справится, — ответила она. — В конце концов он ваш сын, он предан вам так же, как и я… — Я тебя понял и подумаю над твоим предложением, — ответил Правитель, снова возвращаясь к работе. — Если ты не желаешь отдохнуть, то помоги мне, нужно просмотреть отчеты Нотта, но ты же знаешь, у меня аллергия на его писанину, — насмешливо заметил Волдеморт. Беллатрикс, усмехнувшись, заняла кресло напротив Повелителя, который тут же вытащил из ящика стола увесистую папку и протянул ее жене. Беллатрикс, глядя на нее, поняла, что ночь предстоит бессонная.