***
Январь 2003 года. Магическая Британия. Норд-Райдинг. Лестрейндж-холл. Пролетело еще несколько дней. Полумне стало намного лучше. Болезнь, вызванная тяжелым отравлением, постепенно отступала благодаря хорошему лечению. Рудольфус, думая, что Луна быстрее поправится, если будет чаще встречаться с родными людьми, приглашал в поместье то Лауру, которая навещала ее почти каждый день, но не могла остаться надолго из-за маленького сына, то Ксенофилиуса. Мистер Лавгуд посещал поместье каждый день, но по какой-то причине отказывался занять гостевые покои замка. Он постоянно спешил вернуться в родной дом, словно там его что-то ждало. Луна списывала все это на привязанность отца к Андромеде. Она была рада, что Ксенофилиус и миссис Тонкс нашли в друг друге утешение после стольких бед и потерь. Но тем не менее поведение отца казалось Луне странным. Он сильно нервничал, когда видел Рудольфуса, спешил куда-нибудь отойти, если тот был поблизости. Полумна же не акцентировала на этом внимание, решив, что отец все еще не смирился с ее браком, впрочем, как и она сама. Ксенофилиус был в ужасе, узнав об отравлении дочери и, оказывается, едва не затеял ссору с Рудольфусом, обвинив во всем его. Мол, Лестрейндж не в состоянии оберегать жену, и из-за него она находится в столь плачевном состоянии. К счастью, Рудольфус не обратил внимание на выпад Лавгуда и не покалечил его, в который раз удивив жену. Полумна была рада времени, проведенному рядом с отцом. Они так давно не говорили по душам и не придумывали вместе новые статьи для журнала «Придира». К счастью, мистеру Лавгуду разрешили выпускать журнал, но все статьи перед публикацией проверялись Министерством Магии. В Магической Британии отныне царила жесткая цензура. — Я взял интервью у Рольфа Скамандера, — однажды промолвил мистер Лавгуд, сидя в кресле рядом с кроватью дочери. Та вздрогнула, отложив в сторону свежий журнал, и испуганно посмотрела на отца. Ксенофилиус прищурился, словно пытался прочитать ее мысли и понять чувства. Он знал, что когда-то Скамандер был ей небезразличен. Но Моргана, зачем он упомянул его? Усилием воли Луна подавила укол боли в сердце и спросила, словно разговор ее совсем не волновал: — И о чем же интервью? Ксенофилиус некоторое время помолчал, словно ожидал иной реакции, но все же соизволил ответить, натянуто улыбнувшись. — Он исследовал целебные свойства слюны красных колпаков, — рассказал мистер Лавгуд. Полумна выслушала его и поджала губы. Да, с вступлением в новую, взрослую жизнь она почти забыла про свое главное увлечение. Перестала интересоваться разнообразными фантастическими тварями, хотя в том же зверинце на заднем дворе Лестрейндж-холла обитали разные звери. Только Луна почти там не бывала. Может, стоит вспомнить прошлое? Того гляди, тревоги отойдут на задний план, этому Луна была бы рада. — Хорошая тема для исследования, — проговорила она бесцветным голосом. Пытаясь себя чем-то занять, Луна взяла с прикроватной тумбочки свежий выпуск журнала «Придира», открыла его на первой попавшейся странице, а потом, немного подумав, решила вспомнить прошлое. Луна перевернула журнал и начала читать статью о новом виде мозгошмыгов. Когда Полумна была маленькой, ее матушка, Пандора, сказала, что чтение перевернутых текстов помогает улучшить работу мозга, и время от времени Луна читала таким образом. Стоит ли говорить, что в школе все крутили пальцем у виска, считая ее ненормальной, однако Полумне было все равно на мнение окружающих.***
Вечер того же дня. Магическая Британия. Ирландия. Мадлена де Розир шла по светлому коридору особняка, принадлежащего Магнусу Хоулпу, и ощущала радость. Наконец-то у Магнуса появился свой дом. Он все-таки смог унять свою гордыню и попросил помощи у сестры. Мадлена долго пыталась уговорить его использовать положение Шарлотты в обществе для своего блага. Однако Магнус до последнего упирался, говорил, что не нуждается в подачках. Но несколько недель назад кто-то пожаловался в аврорат на квартиру, которую снимал Хоупл, мол оттуда доносится едкий аромат зелий. Началась проверка, и авроры обнаружили подпольную лабораторию. Магнусу выписали штраф, который он смог погасить самостоятельно деньгами, которые откладывал на открытие аптеки. Это стало последней каплей, и тогда Хоулп обратился за помощью к сестре. Леди Шарлотта, слепо любившая брата, пошла ему на встречу и очень скоро непонятно как добилась, чтобы Магнусу дали небольшой одноэтажный особняк, изъятый у магглов. Специальная бригада, присланная министерством, наложила на дом защитные заклинания, и теперь он мало чем отличался от жилищ волшебников. Магнус сразу же перевез в домик лабораторию, где теперь мог без опасений экспериментировать сутками напролет. Все-таки Хоулп был фанатиком любимого дела, мог сидеть над расчетами ночи напролет, совершенствовать те или иные составы, варить зелья. Только в лаборатории он чувствовал себя таким же, как и все. Здоровым, обыкновенным, счастливым. Мадлена же, видя его увлеченность, старалась не мешать возлюбленному. Она знала, что его в минуты вдохновения лучше не отвлекать. Хоулп, несмотря на талант к зельеварению и образованность, был не самым приятным человеком. Однако Мадлена иногда ощущала досаду, поскольку они и так мало времени проводили вместе, а теперь после близости он уходил в лабораторию и отдавался увлечению. Девушка ловила себя на мысли, что начинает ревновать любимого мужчину к котлам, пробиркам и травам. «Ну ничего, скоро все изменится», — думала она вечерами, положив руку на пока еще плоский живот. Несмотря на все усилия Магнуса и прием противозачаточного зелья, Мадлена все же забеременела. Теперь у нее под сердцем росла его частичка, плод их с Магнусом любви. О, счастью Мадлены не было предела, когда она узнала о ребенке. Ее несколько дней тошнило, тело наливалось слабостью, кружилась голова, это не считая других признаков. Девушка грешила на отравление, но потом решила обратиться к врачу в Мунго, и целитель сообщил ей прекрасную новость. Не описать словами то счастье, которое обрушилось на Мадлену, когда она услышала заветные слова. Она словно воспарила над землей, тело налилось легкостью и весельем, словно она была под действием веселящего зелья. Мадлена мечтала о ребенке от Магнуса. Она любила его до помешательства, сделала центром Вселенной, возвела на пьедестал и желала, чтобы он любил ее так же. Мадлена мечтала стать женой Магнуса, но их отношения длились почти четыре года, и Хоулп отчего-то не спешил делать ей предложение. Может, его намерения были несерьезны? Нет. Эту мысль Мадлена отмела почти сразу. Вряд ли бы он стал в этом случае встречаться с ней. Ребенок должен был подтолкнуть Магнуса к более решительным действиям и еще сильнее сблизить родителей. Мадлена представляла рыжеволосую и зеленоглазую девочку, унаследовавшую яркую внешность отца и его острый ум. Она желала, чтобы ребенок был похож на отца. Все же сама мисс де Розир, по ее убеждению, не отличалась привлекательностью. Но кое-что портило всю радость. Страх. Да, именно он. Она хорошо помнила ночной разговор с Магнусом, когда он весьма четко выразился, что не желает иметь детей. Хоулп боялся, что передаст недуг ребенку, не хотел обрекать невинное дитя на мучения. С одной стороны, это было благородно, но с другой — ребенок может родиться волшебником, все же Магнус принадлежал к древнему роду, кто бы что ни говорил. Мадлена тоже была чистокровной, но посредственной волшебницей. А если что-то пойдет не так, рядом с малышом всегда будут родители. Они постараются, чтобы дитя выросло счастливым и добрым человеком. Так утешала себя Мадлена, скрывая беременность от возлюбленного. На раннем сроке избавиться от плода слишком просто, а на позднем затруднительно. Магнус не сможет убить своего ребенка и точно не сможет оттолкнуть Мадлену. Она знала, что благородство не позволит ему так поступить. Мадлена остановилась у простой белой двери и робко постучала, затаив дыхание. Если Магнус сейчас очень занят, то он может разозлиться. Однако Мадлена надеялась, что сможет в случае необходимости усмирить его гнев. — Войди, — послышался голос Хоулпа. Дважды повторять не пришлось. Мадлена отворила дверь и прошмыгнула в лабораторию. В нос тут же ударил неприятный запах зелья, кипящего на котле. Терпкий аромат заполнял комнату, даже открытое окно не помогало выветрить этот запах. Но Магнус, кажется, ничего не замечал. Он, даже не удостоив взглядом любовницу, продолжал стоять у стола рядом с кипящим котлом и делал какие-то пометки на пергаменте. Выглядел Хоупл крайне сосредоточенным, хмурил густые брови, закусывал от напряжения губу. Мадлена, закрыв рот рукой, ощутила приступ тошноты. Да, чувствительность к запахам — очередной признак беременности. Она взглянула на напряженного Магнуса и в очередной раз подавила приступ дурноты. Неужели он не ощущает этот запах? Понимая, что не вынесет тошнотворного аромата, а покидать общество любимого ей не хотелось, — когда она еще получит возможность побыть с ним, — Мадлена вытащила волшебную палочку, намереваясь наколдовать слабый ветерок, но вдруг ей сделалось совсем дурно. Мучительная тошнота подкатила к горлу, живот скрутило, и она успела только согнуться, прежде чем расстаться с содержимым желудка. Ноги ее подкосились, и Мадлена упала на колени. От рвотных позывов болел живот, а в глазах заискрились слезы. Ощущение было премерзкое. Магнус, увидев состояние любовницы, обеспокоенно нахмурился и, потушив огонь под котлом, подошел к Мадлене и, взяв ее за локти, рывком поставил на ноги. Но она, видимо, слишком ослабла. Ноги ее не держали, Мадлена пошатнулась, и Хоулп вынужден был придержать ее за талию. Она обессиленно прикрыла глаза и откинула назад голову. Ее волосы, собранные в косу, растрепались и теперь обрамляли бледное лицо. — Что с тобой, ты здорова? — спросил Магнус. В голосе его слышалось волнение, что согрело Мадлене душу. — Здесь неприятно пахнет, — пробормотала она едва слышно, но Хоулп, к счастью, ее прекрасно понял. Он без особого труда подхватил Мадлену на руки так, что та лишь обессиленно откинула голову, борясь со слабостью. Хоулп покинул лабораторию, пинком отворив дверь. Он отнес Мадлену в свою спальню, поскольку только там была кровать, осторожно положил ее на темно-серое покрывало. Мадлена открыла глаза и посмотрела в лицо возлюбленного мутным взглядом. Магнус щелкнул пальцами, призывая верного домовика. Домовушка Полли появилась мгновенно. — Принеси воды, — приказал Хоулп, даже не взглянув на нее. — После этого вымой пол в лаборатории. Дважды повторять не пришлось, эльф отправился выполнять поручение, а Магнус хотел отойти за укрепляющим зельем, но внезапно Мадлена схватила его за руку. — Не уходите, — промолвила она слабым голосом, подняв брови и сделав максимально жалостливый вид. Что удивительно, Магнус повиновался ее просьбе и присел рядом на край кровати. — Тебе нужно к врачу, запах в лаборатории был слабый, удивительно, что ты его почувствовала, — с сомнением проговорил Хоулп, сузив зеленые глаза. Он внимательно смотрел на борющуюся с дурнотой девушку, в душу которой закралось опасение. Мадлена хотела еще потянуть время, когда живот станет более заметен, и срок не позволит избавиться от ребенка. Тогда у Магнуса не останется выбора. Но проклятая слабость дала о себе знать совершенно внезапно, будь она неладна. Что, если он догадается? Хотя откуда ему знать симптомы беременности, учитывая то, что она вроде как предохранялась. Мадлена вздохнула. Дурнота никак не проходила и туманила рассудок. — Со мной все в порядке, не волнуйтесь, — вымученно улыбнулась Мадлене, продолжая сжимать холодную ладонь Магнуса, словно боялась, что он исчезнет. Вернулся домовой эльф со стаканом воды. Хоулп забрал у домовика стакан, после чего мягко высвободил руку из цепкой хватки Мадлены и помог ей сделать глоток спасительной жидкости, придержав ее за голову. Мадлена почувствовала облегчение. Дурнота все еще застилала рассудок, но забота Магнуса грела душу. «Он не может меня не любить, стал бы он обо мне заботиться?» — подумала она, когда Магнус отставил на прикроватную тумбочку стакан и встал. Эльф отправился убираться в лаборатории, видимо, Магнус хотел продолжить работу. У него был довольно важный заказ, за который обещали неплохо заплатить. Мадлену такое положение дел не устроило, она приподнялась на локтях, старательно заглушая дурноту. Чувства застилали ей взор, дурманили, тело наливалось слабостью, к тому же забота Магнуса была словно бальзам на душу. Девушка окончательно поверила во взаимность чувств, не желая знать иной правды, словно ее не могло существовать в природе. Собравшись с мыслями, Мадлена негромко проговорила: — Магнус, я хотела кое-что тебе рассказать. — Она никогда не общалась к нему на «ты», всегда разговаривала с большим уважением, все же он был сыном Рудольфуса Лестрейнджа, ее хозяина. Мадлена возвела его на пьедестал, но не понимала, что таким образом провела между ними непреодолимую черту. Теперь же она словно пыталась стать ближе к нему. Магнус остановился уже у выхода. Он медленно обернулся и смерил девушку ничего не понимающим взглядом. Мадлена смотрела на него широко распахнутыми серо-голубыми глазами, словно надеялась, что он прочитает ее мысли. Но увы, Магнус не владел лигилименцией, как и любой другой магией. — Я весь внимание, — приподняв темные брови, проговорил он, возвращаясь к кровати. Магнус встал у изголовья и смотрел немигающим взором на замолчавшую любовницу. Взгляд его жег не хуже пламени, пронзал душу, как кинжал. Мадлена поежилась, словно ей сделалось жутко, но решила не отступать. Она нервно облизала пересохшие губы и, глубоко вздохнув, выпалила: — Я в положении. Время замерло. Магнус стоял и смотрел на Мадлену, словно не понимал смысла ее слов. Она, пользуясь его замешательством, взяла его за руку и положила ее себе на живот, накрыв своими маленькими ладонями. С ее души словно камень упал, одной тайной стало меньше, вот только реакция Магнуса, точнее, отсутствие таковой, пугало. — Повтори, — таким тоном прошипел Хоулп, что по спине Мадлены пробежали мурашки. Взгляд Магнуса сделался холодным и жестким, черты лица тоже ожесточились и теперь больше напоминали отталкивающую и пугающую маску. — Я… Б-беременна, — заикаясь, пролепетала Мадлена, ее уверенность начала стремительно таять, что весьма пугало. Магнус резко отнял руку от ее живота и отшатнулся, словно увидел боггарта. Его глаза расширились в шоке, он помотал головой, отчего прядь его чуть вьющихся рыжих волос упала на высокий бледный лоб. — Нет, нет, нет, — пробормотал он встревоженно. — Быть такого не может, ты пила зелье… — Оно могло дать осечку, — заметив взгляд Магнуса, обращенный на нее, прошептала Мадлена, словно оправдание. — Я сам его модифицировал, если только… — в его зеленых глазах промелькнуло понимание. Он резко подскочил к кровати, на которой все еще полулежала Мадлена и так резко и грубо схватил ее за плечи, что она едва не вскрикнула от боли. — Ты точно принимала зелье?! Не пропускала приемы? — спросил он, глядя немного безумным взглядом в напуганные светлые глаза. Мадлена пискнула от боли. В пылу безумия, объявшего его разум, Магнус слишком сильно стиснул ее плечи. — Отвечай, — прорычал он неадекватным голосом, от которого по спине Мадлены пробежали мурашки. — Да, я принимала зелье после каждой встречи, — вскрикнула она, борясь со слезами. Ей казалось, что он переломает ей кости. Такая сильная у него была хватка, что никак не вязалось с его обликом. К счастью, Магнус ее отпустил и отошел назад. Взгляд у него был едва ли не напуганный, словно случилось нечто по-настоящему страшное. Он некоторое время сверлил дрожащую Мадлену мрачным взглядом, после чего спросил: — Какой срок? — В его голосе проскользнула странная надежда, словно он уже нашел выход из ситуации, и это серьезно напугало Мадлену. — Примерно четырнадцать недель, — ответила она, рефлекторно накрыв живот рукой, словно пытаясь защитить ребенка от опасности, исходящей от его отца. — Проклятье, — прорычал Магнус. — Но по социальным показаниями можно, вроде бы, до двадцать второй недели… — расслышала Мадлена невнятное бормотание. Что он хочет сделать? — Да, пожалуй, это единственный выход. — Магнус подошел к шкафчику, открыл его и вытащил оттуда какой-то увесистый мешочек. — Тебе придется избавиться от ребенка, — промолвил он, закрыв шкафчик. Голос его, холодный и резкий, звучал как похоронный марш для всех надежд Мадлены. Обида так обожгла, что она, невзирая на слабость, одолевавшую ее еще минуту назад, вскочила с кровати и с болью в глазах уставилась на Магнуса. — Но почему?! — вскрикнула она первое, что пришло в голову. Хоулп лишь криво усмехнулся, что еще сильнее преобразило его ожесточившиеся черты. Он казался таким злобным и пугающим, что это лишало всякой надежды. — По-моему, я весьма ясно ответил на твой вопрос, я не хочу иметь детей, — заметил он с раздражением в голосе. — Я не настолько жесток, чтобы обречь на страдания своего ребенка. Мадлена с обидой посмотрела на Магнуса, который неспешно приблизился к ней и глядел с холодом и толикой сочувствия. Она закусила губу, чтобы не расплакаться. Мадлена никогда не считала себя сильным человеком, жила мечтами о светлом будущем, о взаимной любви и семье. Хотела, чтобы у ее детей было то, чего не было у нее. Полная семья с любящим отцом. Когда Мадлена встретила Магнуса, она потеряла голову, любовь затуманила рассудок. Никто кроме него ей не нужен был. И теперь он хладнокровно вершит судьбу собственного ребенка, прикрываясь каким-то благородством. — Он будет волшебником. Вам не о чем тревожиться, — промолвила Мадлена, не сумев скрыть дрожь в голосе. Ей казалось, что земля уходит из-под ног, а на плечи свалилась непосильная ноша, причиняющая адскую боль. — А может родиться сквибом, и что тогда его будет ждать в этом грязном мире? — начиная закипать, вопросил Магнус. Он все-таки был вспыльчивым, хотя и пытался прятаться за маской холодности. — У него будем мы, — пискнула Мадлена, не желая отступать. Несмотря на кажущуюся слабость, она умела стоять на своем и всегда добивалась желаемого, пусть не сразу, а со временем она достигала поставленной цели. Даже если на это ушло бы много времени. Вот и теперь Мадлена была уверена, что сможет переубедить Магнуса, и все у них наладится. Она сделала ставку на любовь и привязанность. — Да, если не умрем, — резко и гневно рявкнул Магнус, сверля Мадлену напряженным взглядом. — Сквибы вообще не должны жить в этом мире, это слишком жестоко, — продолжил он в том же тоне. — О, значит, по-вашему, вы недостойны жизни?! — спросила, повысив голос, Мадлена, хотя раньше не смела говорить в подобном тоне с возлюбленным. Но сейчас в душе теплилась надежда достучаться до Магнуса, но он, как всегда, возвел вокруг себя неприступные стены… — Выходит, что так, — угрожающе заметил Магнус. — Я не хочу нести ответственность за недуг другого человека. Ты молода, родишь себе нормальных детей. — Я хочу детей от вас! — вскрикнула Мадлена, ощущая, как в носу колет, а к глазам подступают предательские слезы. — Их не будет, — коротко рассмеявшись, заметил Магнус. — Потому что я жалею, что вообще с тобой связался, — понимая, что она не отступит, промолвил Хоулп. — Ты мне безразлична. Мадлена замерла, открыв-закрыв рот, словно выброшенная на берег рыба. Она в ужасе смотрела на любимого мужчину, на того, которого сделала центром Вселенной, и чувствовала, как ее мир рушится, словно карточный домик. Неужели все было зря? — Ты избавишься от ребенка, — приказал Магнус, после чего резко взял ее за руку и всунул в ладонь мешочек с деньгами. — Этого должно хватить на операцию в Мунго. Советую поторопиться, — холодно промолвил он и, не дождавшись ответа, покинул комнату и направился в лабораторию. Мадлена выронила мешочек с деньгами и осела на пол. Слезы застилали глаза, от всхлипов не хватало воздуха. Она закрыла рот ладонью, не желая, чтобы он услышал ее рыдания, и зажмурилась от внутренней боли. Моргана, как же тяжело. Каждый вдох причинял боль. Мадлена проклинала тот день, когда впервые встретила Магнуса. Вот почему природа наградила его такой яркой внешностью, но поскупилась на душу? Слова Магнуса, как набат, звучали в голове, все еще обжигая душу. Мадлена открыла глаза и уперлась мутным взглядом в мешочек из черного бархата. Вот она — цена жизни их ребенка. Как же жестоко… Что же ей теперь делать? У Мадлены не было никого, кроме матери. Та придет в ужас, узнав, что дочь понесла вне брака. Возможно, сама заставит избавиться от плода любви. Выхода не было. Она в ловушке. Но, что хуже того, Мадлена понимала, что, несмотря ни на что, все еще любит Магнуса. Она все еще хотела быть с ним. Мадлена вздохнула, не в силах унять слезы боли и обиды. Находясь в удушающем дурмане собственной боли, она взяла в руки мешочек и поднялась на ноги. Воспаленное сознание билось, словно птица в клетке в поисках выхода, но бесполезно. Объятая эмоциями Мадлена, пошатываясь, вышла в коридор и устремилась к выходу, не обращая внимания на грохот, доносившийся из лаборатории. Видимо, Магнус в припадке чувств разносил комнату. Но сейчас Мадлену это совсем не волновало. Она вышла на улицу и только тогда вспомнила, что забыла мантию. Однако возвращаться в дом не очень-то хотелось. Она спустилась по ступеням крыльца, игнорируя и порывы ветра, и пронзающий холод, глубоко вздохнула и аппарировала в Лестрейндж-холл. Она не знала, что ей делать, к кому обратиться за поддержкой и помощью. Мать точно убьет ее, узнав, что она понесла вне брака и от кого, от сквиба и бастарда. Мадлена ощущала только страшную усталость и жуткую боль, ей хотелось поскорее оказаться в своей комнате на этаже для прислуги и дать волю чувствам. Может, завтра туман развеется, или Магнус передумает? Магнус тем временем смел с полок почти все книги. Он хотел уже потянуться к стеклянной химической посуде, но рука у него дрогнула. Он не смог уничтожить то, на что копил долгое время. Магнус оперся руками о стол, его рыжие волосы растрепались и безобразно торчали во все стороны, зеленые глаза застилала злоба и ярость, на виске вспухла венка, крылья узкого носа раздувались от гнева. Как так вышло, когда он лично готовил зелье для Мадлены? Оно не могло дать осечки, не могло. Состав был примерно такой же, как в зелье для Полумны, даже более того, он за эти годы усовершенствовал его, сделал безопаснее, и теперь оно не вызвало бы уродств. Но все зря. Все было зря. Осознание этого убивало. Зелье дало осечку. Мадлена в положении. Морагна, это же его, Магнуса, ребенок, частичка его души, его сердца. При других обстоятельствах он был бы рад, но проблема в том, что других обстоятельств просто не существовало. Именно поэтому нужно избавиться от плода сейчас. Если ребенок родится сквибом, то ответственность целиком и полностью ляжет на плечи Магнуса. Он не перенесет этого. Совесть его съест. Нет, он поступил правильно, дав деньги на прерывание беременности. Так будет лучше для всех. Магнус утробно зарычал и покачал головой, пытаясь отогнать отголоски прошлого, от которого бежал всю жизнь. Но от прошлого не скрыться, оно преследовало его каждый день, терзало по ночам в виде кошмаров, сжигало разум, отравляло. Хоулп чувствовал, что начинает сходить с ума. Вот и теперь перед глазами проносились картины того, о чем он хотел забыть. Ему пять, и у него на глазах погибает мать, а он рыдает навзрыд над ее безжизненным телом. Ему пять с половиной, и отец оставляет его в злосчастном пансионе, где над ним каждый день издеваются старшие воспитанники, а он, маленький сопливый мальчишка, верящий в сказки, каждый день ждет, что любимый отец придет за ним и заберет домой… Ему почти семь, и он все еще ждет отца, плачет ночами, в минуты печали прижимает к груди сорочку покойной матери, которая все еще хранит ее запах. Как же хочется, чтобы все стало как раньше, когда мама была жива, и отец каждую неделю приходил домой с дорогими подарками для него. Но реальность раз за разум разрушает все иллюзии. Магнусу семь, и приходит весть о заключении Лестрейнджей в Азкабан. Мальчик осознает, что отец никогда за ним не придет, что он остался один. Ощущение, словно мир, возведенный с таким трудом, рухнул на голову, в ушах звенит, а душа объята отчаяньем. Кажется, что хуже быть не может, но он ошибался. Магнусу восемь. Ему стерли память, но сделали это как-то криворуко, и отправили в маггловский детский дом при церкви. Магнусу снятся необычные сны про крылатых лошадей и магию, он почти не разговаривает и рисует необычные рисунки. Для других детей он — лакомый кусочек. Они старше, злее и очень, очень жестоки. Магнус познает это на личном опыте, когда его, восьмилетнего щуплого мальчика с бледной кожей и затравленным взглядом зеленых глаз несколько ребят постарше подкарауливают в переулке у приюта. Они бьют его ногами, кровь хлещет из разбитого носа, под глазом синяк, губа разбита. От каждого удара в душе что-то ломается, боль застилает сознание, а запертые воспоминания начинают высвобождаться. Магнус до сих пор помнил, как лежал в грязи после избиения и беззвучно плакал, глядя стеклянным взглядом на мерцающие в небе звезды. Он вспомнил все: смерть матери, пансион, отца и жестокость, которую перенес из-за диагноза. Он осознает, что все это происходит с ним только из-за того, что он сквиб. Казалось бы, ад пройден, но как же он ошибался. В десять лет он имел неосторожность задержаться допоздна в библиотеке, а, поняв это, поспешил в приют, но не успел убежать. Его увидел сторож библиотеки — здоровенный мужчина с большим брюхом, от которого несло табаком. У него была лысоватая голова, желтые, подгнившие зубы, и Магнус до сих пор помнил, как омерзительно воняло из его рта и как тошнотворно пахло потом в его каморке. О, великий Мерлин, Магнус многое бы в жизни отдал, чтобы не допустить встречи с этим моральным ублюдком, разделившим его жизнь на до и после. Вспоминая все эти ужасы, Хоулп понимал, что не хочет такой судьбы своему ребенку. Он даже не хотел допустить вероятность такого исхода. Жаль, что он не мог всего рассказать Мадлене, слишком уж некоторые моменты его биографии мрачны и омерзительны. Уняв гнев и ярость, что совершенно внезапно его обуяли, Магнус вышел из лаборатории и устремился к спальне, желая вновь поговорить с любовницей, но Мадлены в комнате не оказалось. Мешочек с деньгами тоже отсутствовал. Облегчение завладело душой Хоулпа. Похоже, Мадлена согласилась избавиться от ребенка.***
Мадлена тем временем, объятая эмоциями, переместилась в Лестрейндж-холл. Она никак не могла поверить в то, что Магнус велел ей убить их ребенка. Осознание этого причиняло невыносимую боль, но, несмотря на это, Мадлена все еще любила Хоулпа. Он стал для нее всем, и держалась она за него не ради каких-либо благ. Для нее цель быть с ним стала определяющей. Вот только Магнус не оценил ее усилий и от этого становилось невыносимо тоскливо. Мадлена, утерев слезы, поднялась по черной лестнице на этаж для прислуги. Там, войдя в свою комнатушку, она заперла дверь и, прислонившись к ней спиной, сползла на пол и тихо заплакала от бессилия и обиды. Она не хотела убивать своего ребенка. Она уже его любила и надеялась, что Магнус тоже полюбит. Однако он ее чувств не разделял. Подтверждение этому — мешочек с деньгами, который Мадлена сжимала в руках. Подумать только, Магнус оценивает жизнь своего ребенка деньгами. Поддаваясь вспышке злости, хотя это чувство было не характерно для Мадлены, она швырнула мешочек в стену. Послышался звон монет, и этот звук был хуже смерти. Мадлена поднялась на ноги и, пошатываясь, направилась в уборную. Ее снова тошнило, а тело налилось ужасающей слабостью. Но выбора не было. Леди Полумна отпустила ее только до вечера. Мадлене еще нужно отнести мадам чай и помочь переодеться ко сну, как будто она сама не справится. Пытаясь сдержать слезы, Мадлена умылась, причесалась и облачилась в темно-синее платье для прислуги с белым фартуком и чепчиком. Еще раз утерев слезы с глаз, она посмотрела в зеркало и закусила губу. В зеркале перед ней предстало жалкое зрелище. Лицо опухло от слез, в глазах стояли непролитые слезы, губы дрожали, а покрасневший нос смотрелся просто отвратительно. Несколько раз глубоко вдохнув и выдохнув, Мадлена покинула комнату и направилась на кухню, чтобы взять и отнести поднос леди Лестрейндж. Она старалась не смотреть на коллег, немного сгорбилась и опустила голову, чтобы не встречаться взглядом с кем-либо. В глубине души таилась надежда, что мать заметит ее состояние и спросит, что случилось. Так хотелось кому-то излить душу. Но Сара де Розир была увлечена работой и, мельком взглянув на дочь, вернулась к своему занятию. Она расположилась за столиком и подсчитывала расходы поместья за последний месяц. Безусловно, от цепкого взгляда управляющей замком не скрылся вид дочери, но Мадлена всегда была ранимой и сентиментальной, не отличалась жизнерадостным характером, поэтому женщина не обратила на дочь внимания, о чем впоследствии сильно сожалела. Мадлена, взяв на кухне поднос с чаем и фруктами, направилась в сторону главных покоев замка. Она шла словно в белесом тумане, а в голове звучали слова Магнуса, отчего становилось практически невыносимо. Девушка, остановившись у нужной двери, постучала и вошла. Для прислуги в главных покоях имелась отдельная неприметная дверь, чтобы работу слуг нельзя было увидеть. Войдя в спальню Лестрейнджей, Мадлена огляделась и увидела молодую хозяйку, которой немного завидовала. Леди Полумна, уже вполне оправившаяся от отравления, сидела на кровати и до прихода служанки что-то читала. Об этом красноречиво говорила книга, которую она держала в руках. Приглядевшись, Мадлена поняла, что книга в руках хозяйки перевернута. В иных обстоятельствах она бы непременно удивилась, но не в этот раз. Мадлене было так худо, что она не обратила на это внимания, увлеченная собственными переживаниями. Вновь подумав о Магнусе и том, что их отношениям, очевидно, пришел конец, она едва слышно всхлипнула и, наступив на подол собственного платья, потеряла равновесие и упала, опрокинув при этом поднос. Горячий чай обжег руки, Мадлена тихо пискнула то ли от боли, то ли от неожиданности. Упав, она больно ударилась коленом об пол и, что хуже того, по дорогому полу расползалось пятно от чая, а фрукты рассыпались по полу. — Ты в порядке? — спросила леди Полумна, встав с кровати. Она была облачена в легкое светло-голубое платье, отчего ее восковая бледность стала еще больше заметной. Мадлена начала вставать, но снова, наступив на подол платья, осела на ковер и, не в силах сдержать чувства, тихо расплакалась. Полумна, удивленно глядя на служанку, приблизилась к ней. Что могло случиться, чтобы девушка так убивалась? — Ну, что стряслось? — спросила осторожно Луна. Слова госпожи и тревога в ее голосе еще больше задели Мадлену. Ее хозяйка такая добрая, а она так подло поступила с ней. Чувствуя себя ужасно, Мадлена не выдержала и произнесла дрожащим голосом: — Простите меня, прошу! На лице у Полумны появилось удивление. Леди Лестрейндж явно не поняла, что происходит, и почему служанка просит прощения. Полумна нахмурилась, подумав, что девушка переживает из-за разлитого чая и запачканного ковра. — Ничего страшного, не переживай, — попыталась подбодрить служанку Луна, но та только сильнее заплакала. Кажется, у нее началась истерика. — Я так перед вами виновата, мадам, так виновата, — в перерывами между всхлипами бормотала Мадлена, вводя Полумну в еще большее замешательство. — Прошу, помилуйте! — с искренним отчаяньем вскрикнула она. — Я не хотела этого делать. — С этими словами Мадлена совершенно внезапно вцепилась руками в подол ее платья и обратила взор заплаканных и совершенно невменяемых глаз на леди Лестрейндж. Полумна потеряла дар речи. Моргана, что это с ней? Что она успела натворить? От изумления Луна не могла и слова вымолвить. Она смотрела на стоящую на коленях Мадлену и осознавала, что совсем ничего не понимает. — Что произошло, объясни внятно, — попросила Луна, после чего взяла служанку за руку и помогла ей подняться с колен. Ту била мелкая дрожь, словно ее одолела какая-то лихорадка. В глазах царило прямо-таки безумное отчаянье, отчего Луне сделалось не по себе. — Пообещайте, что меня не казнят и не будут пытать, — прошептала, не сдерживая слезы, Мадлена, с мольбой глядя на Полумну. Луна нахмурилась. Так, значит, девица совершила что-то незаконное, за что могут покарать смертью. Но что? Полумна понятия не имела, что совершила ее служанка, но точно знала, что никто не имеет права лишать человека жизни. В конце концов Мадлена была совсем безобидной, тихой и скромной. — Обещаю, — кивнула Полумна. — А теперь объясни мне, что ты совершила, — потребовала она неожиданно твердым голосом. Мадлена побледнела пуще прежнего, не до конца осознавая, во что ввязалась. Она все еще туго соображала и не ведала, что творит, ослепленная чувствами. — Х-хорошо, — запинаясь, пролепетала она. Тогда Полумна взяла ее за руку и подвела к пуфику, стоящему у окна. Мадлена села, что было весьма кстати, к горлу опять подкатывала тошнота. Полумна села на второй пуфик и выжидательно уставилась на служанку. — Я вся внимание, — промолвила Луна. Мадлена вздохнула, собираясь с мыслями, которые никак не хотели складываться в единую картину, и промямлила, запинаясь: — Я знаю, почему вы не можете родить сэру Лестрейнджу сына. — Полумна замерла, после чего нахмурилась. Моргана, о чем это она? — Магнус Хоулп велел мне подливать вам в еду противозачаточное зелье. — Голос Мадлены задрожал и сорвался. Она опустила голову и вновь расплакалась, как маленький и обиженный ребенок. Полумна смотрела на ревущую девушку и словно не осознавала смысла ее слов. Магнус подливал ей противозачаточное зелье. Вернее, подливала Мадлена по приказу Магнуса. Понятно, почему Полумна никак не могла забеременеть и родить. Но у нее был выкидыш, она думала, что не может понести из-за него. Кстати, о первой беременности, которая внезапно прервалась без видимых причин… Что, если причины были? — Значит, ты травила меня по приказу Магнуса, — с пугающим хладнокровием проговорила Полумна, глядя на плачущую служанку. Та, громко всхлипнув, кивнула и посмотрела на госпожу с надеждой в светлых глазах. — Как тебя угораздило с ним связаться? Если он тебя заставил, ты могла во всем признаться сразу, — напустилась на Мадлену Луна. Она не понимала, что чувствует. Проклятие, она могла давно выполнить условия сделки и не трястись от страха перед родовой магией. — Нет мне прощения, госпожа, но прошу, пощадите меня… Я имела неосторожность полюбить этого человека, я ношу под сердцем его ребенка, — давясь слезами, говорила Мадлена. Полумна ее выслушала и поморщилась. Почему-то на смену хладнокровию, объявшему разум, приходило раздражение. Ее, Полумну, опаивали зельем, а она терпела близость мужа, чтобы продолжить его род. — И почему же ты сейчас пришла ко мне? — спросила Луна, ощущая чудовищный спектр эмоций, но ненависти среди них почему-то не было. Все же она была доброй и отзывчивой девушкой. — Неужели Магнус тебя бросил? — спросила она, не осознавая, что попала по самому болезненному месту. Мадлена с новыми силами зарыдала, размазывая по опухшему и покрасневшему лицу слезы. — Я не хотела, мадам, мне очень жаль, — прошептала Мадлена, опустив глаза в пол. Она понимала, что не сможет посмотреть на молодую хозяйку, которая всегда была к ней добра, после такого проступка. Но Мадлена знала, что у леди Лестрейндж доброе сердце и надеялась, что доброта победит злость. — Я вынуждена сообщить мужу, — понимая, что не сможет ничего решить сама, промолвила Луна. В любом случае Рудольфус должен знать правду. Мадлена задрожала и неожиданно схватилась за живот, чувствуя противную боль. — Что не так? — обеспокоенно спросила Луна, против воли ощутив жалость к этой слабой и глупой девушке, ставшей жертвой такого коварного человека, как Магнус. — Все в порядке, уже прошло, — сказала Мадлена. — Госпожа, я молю вас о защите… Мне так страшно, так плохо. Полумна же вспомнила, как пасынок подарил ей яд в день свадьбы, который она все еще хранила в шкатулке для особого случая. Да, Магнус действительно не особо добрый человек. Луна с жалостью посмотрела в заплаканные, полные слез голубые глаза служанки и поняла, что не сможет обречь ее на большие страдания, что бы та ни совершила. В конце концов Мадлена в положении, ее ребенок ни в чем не виноват. — Не беспокойся, — промолвила твердо Полумна. — Мой муж сейчас в библиотеке, когда он вернется, ты все ему расскажешь. Я же постараюсь сделать так, чтобы гнев Рудольфуса тебя не коснулся, — с пугающей расстановкой сказала Полумна, и в ее серых глазах промелькнула решимость. Луна не могла долго кого-то ненавидеть или злиться из-за чего-то, поэтому решила помочь. Оставалось надеяться, что она сможет унять бешенство Рудольфуса. Главное, чтобы не пострадала Мадлена и ее ребенок. Магнус же, как зачинщик этого безумия, заслуживал наказания. Мадлена же, когда истерика немного угасла, более-менее пришла в себя и… пришла в ужас от того, что натворила под гнетом чувств. О, она всегда плохо собой владела, но сегодня окончательно лишилась рассудка. Магнус теперь ее точно не простит. Он ее уничтожит, если это не сделает его отец, узнав правду. Мадлена вновь всхлипнула, понимая, что будет. Она подставила под удар любимого человека. Девушка с надеждой посмотрела на леди Луну, желая, чтобы этот разговор остался между ними, но не рискнула ни о чем простить, поскольку на лице у мадам Лестрейндж властвовали решимость и злость, так не свойственные ее характеру. Оставалось малодушно радоваться, что гнев ее направлен не на нее, а на Магнуса. Полумна же, испытывая раздражение, была полна жажды мести за погибшего по вине Магнуса ребенка. Почему-то в ее душе царила уверенность, что выкидыш у нее случился из-за зелья пасынка. Луна вызвала домовика и велела ему позвать хозяина. Сама же подошла к прикроватной тумбочке, на которой, помимо лекарств, стоял стакан и графин с водой. Наполнив стакан, она вернулась к Мадлене и протянула ей воду, понимая, что служанка должна хоть немного прийти в себя для беседы с ее мужем. Луна смотрела на эту глупую и совершенно разбитую девушку, и сердце ее наполнялось жалостью. Как же она угодила в эту ловушку, как ее угораздило? Мадлена с благодарностью приняла из рук леди Полумны стакан с водой и сделала несколько глотков, пытаясь унять дрожь в теле. На смену боли пришел страх. Страх перед неизвестностью и сэром Лестрейнджем. Мадлена более-менее пришла в себя и осознала, что находится в тупике. Как раз в этот момент скрипнула дверь, и в спальню вошел сэр Рудольфус Лестрейндж. — Полумна, что-то случилось? — спросил он, скользнув взглядом по опочивальне. Мадлена почувствовала подступающий ужас, когда взгляд сэра Лестрейнджа остановился на ней. Магическая Британия. Поместье Темного Лорда. Антонин Долохов всегда считал себя сильным и стойким человеком. Он имела право так считать. Ему было около шести лет, когда после революции в России казнили отца, а на дом обрушили адский огонь, в котором погибли пять его братьев и сестер. В первые годы ночами он слышал их крики, но со временем отголоски прошлого перестали его терзать. Вся обида и боль в конечном итоге обратились в какую-то ужасающую ненависть к этому миру и чудовищную выносливость. Он вцепился, словно хищник, в жизнь и старался взять от нее все. После смерти родных мальчика усыновили дальние родственники, переметнувшиеся на сторону победителя. Они прикрывались милосердием, взяв на попечение несчастного сиротку, думали, что он ничего не понимает. Но Антонин все прекрасно понимал. Взрослым кажется, что дети ничего не смыслят, но зачастую ребенок может увидеть то, что не каждый взрослый заметит. Долгие годы Антонин жил с теми людьми, поступил в Дурмстранг, правда, так и не смог его закончить. Имел неосторожность ввязаться в дуэль и применил к одному из студентов Круциатус. Спасаться ему пришлось чуть ли не бегством. Долохов начал странствовать по миру, зарабатывал на жизнь ставками на показательных дуэлях, сам участвовал в таких мероприятиях и однажды познакомился с волшебником, который служил у Гриндевальда. Так начался путь во тьму. В семнадцать лет, в тысяча девятьсот сорок втором году, Антонин Долохов стал служить Гриндевальду и попал в карательный отряд. Там-то и раскрылись его таланты. Но очень скоро состоялась дуэль Дамблдора и Гриндевальда, который проиграл и оказался узником собственной тюрьмы. На его сторонников началась охота. Долохов успел вовремя скрыться и вел подпольную жизнь, все так же играл, дрался на дуэлях. Прошло несколько лет, и в Албании мужчина познакомился с талантливым молодым человеком на пару лет младше него, одного взгляда на которого хватило, чтобы понять — за ним будущее волшебного мира. Это был Лорд Волдеморт. С тех пор Антонин Долохов верой и правдой служил Темному Лорду, которому понадобились его ужасающие таланты. В стане Пожирателей Смерти Антонин обрел семью. Были времена, когда он, Повелитель и Сильвий Лестрейндж считали друг друга друзьями, Антонин и сейчас так считал. Долохов вошел в тренировочный зал замка Повелителя и снял с головы капюшон простой черной мантии. Он был по-военному строгим человеком и не любил излишества. Привык к лишениям. Мужчина оглядел просторное помещение с мягкими стенами, разнообразными манекенами для отработки заклинаний и шкафчики, в которых хранились аптечки на случай непредвиденных обстоятельств. Тренировочный зал восхищал, как и любое другое помещение в замке Темного Лорда. Каждый Пожиратель мечтал когда-нибудь потренироваться в этом зале, но в последнее время не было таких лиц. Мирная эпоха наложила на все свой отпечаток. Война закончилась сокрушительной победой лорда Волдеморта, власть целиком и полностью принадлежит ему. Страна процветает. Антонин видел перемены и осознавал, что Темный Лорд — это лучшее, что случилось с Британией. (Если забыть про трудовые лагеря для грязнокровок, рабство и повстанческое движение). Так или иначе, но в тренировочном зале теперь периодически упражнялась Беллатрикс или же принц Сигнус, чтобы не потерять навыки. Антонин думал, что леди Шарлотта тоже любит провести время в этих стенах, но по слухам девушка, в которой когда-то горел яростный огонь, теперь ведет исключительно мирную жизнь. Антонин вытащил из кармана мантии часы и взглянул на циферблат. Беллатрикс почему-то задерживалась. Мужчина не знал, зачем она назначила ему встречу, но чувствовал, что дело срочное, поэтому и явился в замок. Миледи просто так не назначит встречу. Долохов размышлял, что же произошло, к чему такая срочность и конспирация. Он явился в замок в вечерних сумерках, когда Повелитель куда-то отбыл. — Извини за опоздание, Антонин, — раздался от дверей женский голос. Долохов порывисто обернулся, взглянув на Беллатрикс, которая взмахом палочки заперла дверь и наложила звукоизолирующие чары. — Здравствуй, — постукивая палочкой по руке, промолвила Беллатрикс, приближаясь к боевому товарищу, которого считала едва ли не братом. — Здравствуй, Белла, что-то случилось? — прямо спросил Антонин, не понимающий намеков. Он не любил словесную игру и интриги, не смыслил ничего в политике. В этом мужчина был похож на Рабастана Лестрейнджа. — Видишь ли, одна личность не дает мне покоя, — с кривой усмешкой на губах проговорила Беллатрикс, взгляд у нее помрачнел. Только вблизи Долохов заметил, что Миледи выглядела очень уставшей, словно не спала несколько дней. — Я бы поручила это дело Рудольфусу, но у него своих проблем хватает. Слышал, что леди Полумну отравили? — спросила она. — Да, слышал, — кивнул Долохов сосредоточенно. — На днях виделся с Рабастаном, он ведет расследование, но пока никаких зацепок… — Это, безусловно, печально, но я позвала тебя не семейные проблемы Рудольфуса обсудить, — сказала Беллатрикс, посмотрев внимательно на мужчину. — Дело в том, что нужно установить слежку за одним человеком. — Имя и фамилия, — не задавая лишних вопросов, спросил Долохов. — Эмма Боул, — мрачно прошипела Беллатрикс, яростно сверкнув темно-карими глазами. Долохов кивнул, понимая, что Боул, кажется, в чем-то сильно провинилась, раз удостоилась внимания леди Беллатрикс. В таком случае, ей можно только посочувствовать.