***
2 мая 2003 года. Магическая Британия. Норд-Райдинг. Лестрейндж-холл. Полумна сидела на софе и терпеливо ждала, когда служанка соберет ее длинные волосы в прическу. Взгляд серых глаз то и дело останавливался на букете белых роз, стоящих в вазе на небольшом столике у окна. Рудольфус в последнее время часто дарил жене цветы и другие подарки. Он, узнав о долгожданной беременности супруги, стал больше времени проводить с ней и уделять больше внимания, хотя и не забывал о работе. Полумна сперва относилась к этому настороженно, но со временем начала привыкать. К тому же из-за беременности она стала более эмоциональной и чувствительной, помимо этого периодически ее мучали слабость и тошнота. Так что забота Рудольфуса пришлась как нельзя кстати. Наконец расторопная Хельга, ставшая личной помощницей Полумны вместо уволенной Мадлены, уложила волосы хозяйки в элегантный пучок и украсила его серебряным гребнем. Полумна внимательно оглядела плоды трудов служанки и осталась довольна. Прическа ей шла, подчеркивала тонкую шею и ключицы. — Можешь идти, — равнодушно сказала леди Лестрейндж, даже не удостоив служанку взглядом. Луна не считала Хельгу человеком второго сорта, но после вероломного предательства Мадлены, которую когда-то готова была назвать подругой, Луна пересмотрела некоторые взгляды и пришла к выводу, что не всем стоит доверять. Луна критически осмотрела свое отражение в зеркале и вздохнула. Слабость терзала ее уже несколько дней, то и дело кружилась голова, но целитель уверял, что все идет как надо, беременность должна пройти без осложнений. Но Луна все равно волновалась. Она боялась, что и этого ребенка ей не удастся выносить. Видимо, не только Полумна опасалась подобного исхода. Рудольфус тоже переживал и даже велел целителю жить в замке и всегда держать при себе все необходимые снадобья. Все расходы он обещал оплатить. Полумна дотронулась до своих впалых щек. Она всегда была бледной, но из-за недомогания ее кожа стала совсем белой и теперь отдавала сероватым оттенком. Вздохнув, Луна взяла баночку с румянами и нанесла их кисточкой на щеки, чтобы придать коже более-менее здоровый вид. — Ты готова? — поинтересовался вошедший в спальню Рудольфус, облаченный в парадные одежды. Он подошел к жене со спины и, как обычно, положил руки ей на плечи. Луна сначала напряглась, а потом расслабилась, прекрасно зная, что Лестрейндж не причинит ей вреда. Беременность была для нее надежным щитом. — Мне обязательно идти? — тихо спросила Луна. Ей не очень-то хотелось строить из себя светскую леди, улыбаться незнакомым людям и находиться в приятном обществе Темного Лорда. Но увы, статус жены Рудольфуса Лестрейнджа обязывал. — Это ненадолго, Полумна, — ответил Рудольфус. — Мы посмотрим турнир Пожирателей Смерти, затем вернемся домой, — увещевал он. — Чтобы к шести вечера явиться в поместье Повелителя на бал, — перебила мужа Луна. — Я помню программу, просто опасаюсь за свое здоровье. — Тебе никто не навредит, — заверил ее Рудольфус. — Я в состоянии тебя защитить. К слову, ты помнишь, что на празднества прибудет делегация иностранных гостей? — Разве о таком можно забыть? — спросила, усмехнувшись, Полумна. — Я уповаю на твое благоразумие, Полумна, — с нажимом проговорил Рудольфус, и в его глазах промелькнул стальной блеск. Луна понуро кивнула, понимая, что ей снова придется играть отведенную роль, произносить вежливые фразочки и улыбаться. Она давно выбрала подходящую линию поведения. Притворялась маленькой дурочкой, интересы которой сужены до драгоценностей и нарядов. Полумна давно заметила, что намного проще, когда тебя не воспринимают всерьез. Помимо слабости, Полумна терзалась плохим предчувствием, которое точило ее изнутри каждый день по мере приближения праздника. Луна уверяла себя, что дело просто в большом скоплении людей, которых она тихо ненавидела, но дело было в другом. Интуиция шептала ей, что что-то случится. Помимо этого, с этим днем у Полумны были связаны не самые радостные воспоминания. День Битвы за Хогвартс, в которой погибло огромное количество волшебников, кровавыми буквами вписан в историю волшебного мира. Темный Лорд сделал этот день праздником, символом своего триумфа, днем воинской славы. На главной площади страны соберутся граждане. Трибуны будут заполнены Пожирателями Смерти и их семьями. Темный Лорд произнесет очередную речь, которую народ будет внимательно слушать… После начнутся празднества. Вот только Полумна не хотела присоединяться к этим мероприятиям. Уж слишком свежи были раны, уж слишком болезненны воспоминания. Но разве это кого-то волновало? Нет. Меньше чем через час чета Лестрейндж явилась на главную площадь страны, на которой были воздвигнуты зрительские трибуны. Полумна, опираясь на руку Рудольфуса, огляделась, чувствуя беспокойство. Вроде бы все было относительно спокойно, не считая толпы граждан, которые веселились и запускали в небо снопы зеленых искр. У трибун стояли люди в форме Пожирателей Смерти, обеспечивавшие порядок. Рудольфус и Луна тем временем дошли до самой большой трибуны, на которой висел герб Слизерина. Пожиратель Смерти, стоявший на входе, извинился, покосившись на равнодушного Лестрейнджа, проверил их личности парочкой безобидных заклинаний и пропустил. Луна, подобрав подол темно-синего платья с черными кружевами на лифе, поднялась по лестнице и вышла на просторную площадку. Да, вид открывался просто прекрасный. Вдали виднелся величественный замок Темного Лорда, на башнях которого развевались изумрудно-зеленые знамена. Лестрейнджи прошли к своим местам по правую руку от массивного трона, ожидавшего своего владыку. Полумна села на мягкий стул и снова огляделась. Рудольфус сел рядом с ней так, что место рядом с престолом Темного Лорда пустовало. Наверное, оно принадлежало Беллатрикс. Странно, что у нее был простой стул, а не трон, все же она, можно сказать, королева. Первая леди. Из размышлений Луну вырвали звонкие детские голоса, а в следующий миг она увидела двойняшек Шарлотты, которые казались довольными жизнью. Малыши, увидев дедушку, тут же побежали к нему. Луна со слабой улыбкой наблюдала за тем, как Рудольфус встречает внуков, которые пытаются поделиться впечатлениями, перебивая друг друга. Дельфини, облаченная в нарядное синее платье, активно жестикулировала, перекрикивая брата. Салазар же вел себя поспокойней, скромно улыбался и что-то тихо лепетал, смущаясь от шума, устроенного сестрой. Впрочем, очень скоро девочка потеряла интерес к дедушке… — Дельфини, не подходи к перилам, — строго проговорила Шарлотта, когда маленькая принцесса устремилась к цели. — Простите, отец, но моя дочь еще не знает, что безопасно, а что нет, — поймав дочь за руку, извиняющим тоном промолвила Шарлотта, приблизившись к отцу. Она скользнула холодным взглядом по Полумне так, что последнюю передернуло. Все же взгляд у Шарлотты был колючим и неприятным, как и она сама. К счастью, девушка переключила внимание на отца. — День добрый, сэр Лестрейндж, — поздоровался с родственником принц Сигнус, облаченный в темно-синий, расшитый серебром сюртук и черные брюки. Он, подойдя к жене, улыбнулся ей, отчего Шарлотта расплылась в счастливой улыбке. — Здравствуй, Сигнус, — кивнул Рудольфус, внимательно глядя на зятя. Он знал, что некоторое время назад отношения дочери и ее мужа натянулись, но сейчас, кажется, все пришло в норму. — Где же Милорд и Миледи? — Повелитель с матушкой задерживаются, — вежливо ответил Сигнус, улыбаясь, хотя глаза его оставались холодными. Полумне не очень нравился этот человек, хотя он не сильно ее пугал. Было в Сигнусе что-то неприятное, хотя народ очень любил принца и многие хотели бы увидеть его на троне. Темный Принц боялся этих слухов, поэтому вел себя очень тихо и спокойно, старался угодить отцу. Луна не очень любила таких людей, услужливых и лживых. — Министр Магии Германии прибыл меньше часа назад, — сообщил Сигнус, заняв место по левую сторону от престола отца, но оставил рядом с ним одно свободное. Следующими на трибуну поднялось семейство Рабастана Лестрейнджа. Рабастан и Амелия шли под руку и выглядели в меру радостными. Полумна знала их не первый год и благодаря природной наблюдательности подозревала, что в браке деверя не все гладко. Однако Амелия и Рабастан Лестрейнджи никогда не делали семейные проблемы достоянием общественности и в глазах граждан были образцом чистокровного семейства, несмотря на все слухи. — Рудольфус, какая встреча, — насмешливо протянул Рабастан, подходя к брату. — Ты настолько не хотел меня видеть? — парировал Рудольфус, усмехнувшись. Рабастан ответил ему широкой улыбкой и перевел взгляд на Полумну, которая старалась абстрагироваться от шума. — Леди Лестрейндж, беременность вам к лицу, — промолвил Рабастан, пронзив Полумну взглядом темно-карих глаз. Та смущенно улыбнулась и ответила: — Благодарю, сэр. — Луна покосилась на мужа, пытаясь понять, правильно ли она отреагировала. К счастью, Рудольфус не выглядел разгневанным или недовольным, значит, она все сделала верно. Полумна поджала губы, осознавая, что все чаще и чаще стала пытаться угодить мужу. Но дальше развивать эту мысль она не стала. Позади нее разместилась Лаура с сыном и мужем, и девушки начали негромко переговариваться, пользуясь отсутствием Повелителя. — Рудольфус, поздравляю с днем рождения, — промолвила Полумна, взглянув на сына подруги, который сидел рядом с матерью и с любопытством смотрел по сторонам. Его голубые глаза светились радостью и счастьем. Руди-младший улыбнулся леди Лестрейндж, побормотав скромно «спасибо». Луна хотела сообщить, что их с Рудольфусом подарок уже отправлен в лондонский дом Рабастана, но не успела, поскольку на трибуну взошла царственная чета в сопровождении Малфоев и какого-то неизвестного статного волшебника в классическом костюме. Полумна встала, как и все остальные, приветствуя Повелителя. Она не без удивления посмотрела на мать Драко, Нарциссу, которая шла под руку с мужем. Луна точно не знала, что совершила леди Малфой, но ходили слухи, что она предала Повелителя. Но Полумна сомневалась, что Нарцисса — предатель. Темный Лорд не прощает предательства, а леди Малфой вполне себя жива и вроде бы здорова. Впрочем, Луна без труда заметила, что женщина очень взволнована. Взгляд Нарциссы был каким-то напряженным и затравленным, словно она ждала удара. Она тяжело опиралась на руку мужа, то и дело косилась на старшую сестру, которая словно не замечала ее, и едва заметно вздрагивала от голоса Темного Лорда. — Добрый день, господа, — промолвил Темный Лорд, взглянув на самых ближайших сторонников. На трибуне помимо Лестрейнджей и Малфоев присутствовали Долоховы, отец и сын, причем Иван вновь явился с невестой и, кажется, не особо был этому рад. Мальсиберы заняли места в глубине ложи. — Позвольте представить вам господина Риттера Вольфа, министра магии Германии. Полумна, стоявшая рядом с мужем и отчаянно делавшая вид, что ее здесь нет, не совладала с любопытством и покосилась на главу волшебного сообщества другой страны. Министр Магии Германии был высок и статен, у него были иссиня-черные, пронизанные первой сединой, волосы, зачесанные назад, серо-зеленые глаза, тонкий нос и довольно приятные черты лица. — Добрый день, герр Вольф, — по-немецки промолвил Рудольфус. Помимо кровавых талантов, Лестрейндж имел и другие. Например, знал несколько языков, был увлечен политикой и охотой, прекрасно разбирался в семейном бизнесе. Временами Луна забывала, что ее супруг умен и хитер, как дьявол. — Как вам Магическая Британия? — продолжал любезничать Рудольфус, увлекая политика беседой. Пока сэр Лестрейндж расписывал красоты Великобритании гостю, Темный Лорд жестом подозвал к себе Антонина Долохова и тихо промолвил: — Усиль охрану. Ничто не должно омрачить нам праздник. — Сказав это, Волдеморт выразительно взглянул на министра магии Германии, который улыбался, беседуя с Рудольфусом. — Будет выполнено, Милорд, — сказал Долохов и ушел выполнять приказ. — Давно я не был в Магической Британии, — заняв стул по левую руку от Темного Лорда, заговорил на английском Риттер Вольф. — В последний раз, когда я был в вашей прекрасной стране, она вам еще не принадлежала. Министром Магии тогда был господин Фадж. Луна почувствовала, как напрягся сидевший рядом с ней Рудольфус. Он внимательно смотрел на Повелителя, ожидая реакции. Луна закусила губу, чувствуя, как воздух становится вязким от напряжения. — Как видите, время все расставило на свои места, — спокойно отозвался Темный Лорд и улыбнулся так, что его собеседник побледнел. Казалось, он боялся Волдеморта до дрожи в коленях, но старался быть храбрым. — Кажется, пора начинать, — промолвил Темный Лорд. Он вытащил из кармана мантии золотые часы, посмотрел на циферблат и в чем-то удостоверился. Луна украдкой наблюдала за тем, как Темный Лорд поднимается со своего трона и подходит к перилам. В воздухе повисла оглушительная тишина, хотя на площади собралось большое количество людей. Около минуты все словно замерло, настолько было тихо, пока граждане Магической Британии лицезрели своего Повелителя. Луна не в первый раз замечала, как Волдеморт действует на людей. Его боялись, ненавидели, его уважали, им восхищались. Он был великим человеком, появился из ниоткуда, попрал все законы этого мира и установил собственные. После победы Темного Лорда в стране установился кровавый диктат, хотя вроде бы жилось людям не так уж и плохо. Появилось четкое и строгое разделение на сословия. Процветал рабский труд грязнокровок, популяцию магглорожденных контролировали соответствующие лагеря. Полумна даже слышала о невольничьих рынках, но отказывалась в это верить. Средневековье давно прошло! Не считая рабского труда магглорожденных и отсутствия у них каких-либо прав, страна стремительно возродилась после гражданской войны. Темный Лорд учредил несколько дополнительных министерств, регулирующих жизнь граждан. У страны появилась регулярная армия. Полумна уже перестала удивляться, как быстро большинство людей приняли власть Темного Лорда. Если раньше Пожирателей Смерти считали маньяками и убийцами, достойными смерти, то теперь они были в почете. Молодые люди стремились вступить в организацию и пытались всячески проявить себя, но не всем везло. — Волшебники Магической Британии, — вырвал из размышлений Полумну голос Темного Лорда, усиленный заклинанием. — Приветствую вас на торжестве, посвященном пятой годовщине Битвы за Хогвартс, годовщине нашей Великой Победы. Луна вспомнила тот день, когда пять лет назад в школу после долгого отсутствия вернулся Гарри Поттер. Как она помогала ему искать то, не знаю что. Как быстро летит время, как быстро все меняется. Полумна закусила губу и опустила взгляд на руки. Пять лет назад в канун битвы она вместе с другими студентами Хогвартса слушала речь Темного Лорда, вызывавшую ужас и липкий страх… Темный Лорд говорил еще что-то про величие Магической Британии, про силу духа, про чистоту крови и патриотизм, но Луна его уже не слушала, поскольку отчаянно боролась с воспоминаниями о погибших друзьях. Да, она не была виновна в их гибели, но все равно ощущение было не самое приятное. Полумна выжила, а многие молодые, сильные и здоровые погибли. Разве это справедливо? Больше всего было жалко Гарри, такого храброго, готового на все ради близких. Он был первым другом Полумны и меньше всего заслуживал смерти. Но что в итоге? Его убийца, лорд Волдеморт, сейчас стоит перед восторженной публикой и его внимательно слушают. У Темного Лорда есть жена, сын, внуки. А у Гарри Поттера даже могилы нет. Его тело сожгли на костре, и прах развеяли по ветру. — Все в порядке? — тихо спросил Рудольфус, наклонившись к жене. Та, опомнившись, выжала натянутую улыбку, положив руку на пока еще плоский живот. Лестрейндж с отчетливым волнением в глазах проследил за ее жестом. — Все в порядке, просто задумалась, — тихо ответила Луна, продолжая смотреть на площадь. Полумна глубоко вздохнула, заглушая в душе чувство гадливости. Если она начнет думать о жизни, копаться в себе, то у нее вновь начнется депрессия, а она только-только начала жить! К тому же ребенок под сердцем ясно говорил, к какой стороне Луна принадлежит отныне. Ее ребенок — Лестрейндж, и его благополучие целиком и полностью зависит от благополучия Темного Лорда, как бы ни было гадко это признавать. Лорд Волдеморт вновь занял свой трон, и началось представление. Ежегодный Турнир Волшебников, торжественные состязания. До участия допускались только избранные люди, чистокровные, молодые и сильные. Леди Беллатрикс, облаченная в платье из черной ткани, сидела по правую руку от трона супруга по соседству с Рудольфусом. Со стороны можно было подумать, что она заинтересована в участниках турнира, которые вышли на арену. Молодые люди были облачены в мантии Пожирателей Смерти, лица их были скрыты простыми серебряными масками так, что личности их можно было узнать только в самом конце состязания, когда Повелитель разрешит им снять маски. Беллатрикс равнодушно смотрела на три десятка счастливчиков, отобранных для участия в столь важном мероприятии. Они выстроились в два ряда и сперва поклонились Темному Лорду и его семейству, затем — другим зрителям. Беллатрикс поправила подол платья и покосилась на супруга, который молча наблюдал за действием. Она вздохнула, чувствуя мучительную тяжесть в груди. Ее наказание еще не исчерпало себя. Волдеморт обладал потрясающим упрямством и изводил жену, не обращая на нее внимания. Да, на публичном мероприятии он появился с Миледи, но едва ли он простил ее. Беллатрикс мысленно запасалась терпением, не зная, сколько будет продолжаться эта пытка. К счастью, Темный Лорд не покарал Антонина и Рудольфуса. Все же они верой и правдой служили Повелителю много лет, и он признавал их заслуги. Разве что Милорд больше не демонстрировал, что расположен к семьям последователей. Он молча слушал доклады Долохова, не беседовал, как раньше, с Рудольфусом, пару раз даже намекнул, что тот может потерять должность министра, если еще раз пойдет против его воли. Сэр Лестрейндж внял словам Милорда или сделал вид, что внял. Беллатрикс взглянула на невестку, которая внимательно следила за происходящим на арене, изредка поглядывая на мужа. Выглядела она вполне довольной жизнью. Видимо, Сигнус внял словам матери и наладил с женой отношения, что было хорошо. Беллатрикс не знала, к какой уловке прибег ее сын, но то, что Шарлотта с легкостью поверила ему, окончательно утвердило ее, что невестка глупа и доверчива. Сигнус же… Сигнус никогда не изменит себе и своим желаниям. Внезапно Беллатрикс почувствовала на себе пристальный взгляд. Осторожно повернув голову, она увидела, как на нее смотрит младшая сестра, Нарцисса, некогда любимая ею. Но Беллатрикс все еще не могла простить предательства. Она до сих пор боялась даже подумать, к каким последствиям это могло привести, если бы не внимательность Рудольфуса, заметившего, что Поттер дышит. Сделав вид, что не заметила умоляющих взглядов младшей сестры, Беллатрикс вернулась к созерцанию турнира. Нет. Есть вещи, которые не прощают. Она была уверена в этом.***
Светило яркое солнце, пели птицы, их звонкие голоса доносились с улицы через открытое для проветривания окно. Мир сиял яркими красками, магические улицы были полны волшебников, празднующих день победы, и только Мадлена не ощущала радости. Да и как можно радоваться жизни, когда ее мир в один миг рухнул? Девушка не знала и знать не хотела. В голове она прокручивала воспоминания о том злополучном вечере, когда потеряла ребенка. Мадлена помнила, как ей вдруг стало дурно. Заболела голова, появилась мучительная слабость, что было неудивительно. От недосыпа и волнения такое часто бывало. Она решила лечь спать пораньше и, приняв лекарство от головной боли, легла в постель, понимая, что у нее уже нет сил ждать Магнуса с очередной гулянки. А дальше ее затягивало в какую-то вязкую трясину, она пыталась выбраться, но все было бесполезно. Чем больше она сопротивлялась, тем сильнее увязала в трясине. Когда ей каким-то чудом удалось выбраться из болота, появилась боль внизу живота, страшная и пугающая. Мадлена пришла в себя, открыла глаза, не понимая, почему ей так больно. Беременность проходила хорошо, никаких болей не было, а тут ее словно кинжалом резали. Увидев взволнованную мать, которая начала осыпать ее руки поцелуями, девушка очень удивилась, но потом поняла, что живот ее стал меньше. — Что с моим ребенком? — спросила она хриплым голосом. Сара де Розир замерла, с печалью глядя на дочь, и та по взгляду матери все поняла. — Нет, прошу нет, — пробормотала она, положив руку на живот. — Я не могла его потерять. Где мой сын? Где? — Его больше нет, — с трудом сдерживая слезы, ответила Сара де Розир, погладив дочь по голове. Та замерла, широко распахнув глаза, а потом бессильно откинулась на подушки, глядя в потолок обезумевшими глазами. Уж лучше бы она билась в истерике и кричала, но Мадлена только смотрела в потолок и беззвучно плакала. Сара, как и хотела, забрала дочь на съемную квартиру, решив оградить ее от влияния Магнуса. Этот ничтожный человек и так сделал все, чтобы сломать Мадлену. Как можно было так поступать с женой, с матерью своего ребенка? Сара не понимала, впрочем, даже если бы понимала, вряд ли бы это уменьшило ее ненависть к Магнусу. Женщина не сообщила дочери, что детей у нее больше никогда не будет. Мадлена дурно переживала потерю ребенка, постоянно плакала, редко говорила, а только сидела в кресле у окна, глядя пустым взглядом на Косой Переулок. Сара понимала, что еще одна дурная весть убьет дочь, поэтому решила держать все в тайне. По крайней мере, до тех пор, пока состояние Мадлены не улучшится. Но об этом пока не шло речи. Прошло уже две недели, а девушка все еще была раздавлена потерей и вела себя не совсем адекватно. Сара даже наняла врача, чтобы тот периодически осматривал девушку и выписывал сильные успокоительные, без которых Мадлена была похожа на пациентку психиатрического отделения Мунго. Сара вошла в комнату дочери, которая, сгорбившись, сидела в кресле и смотрела в окно отупевшим взглядом серо-голубых глаз. Женщина поставила поднос с тарелкой бульона на деревянную тумбочку и, подойдя к креслу, провела рукой по грязным, спутанным волосам дочери, которая никак на это не отреагировала. Это была не ее малышка Мадлена, а ее жалкая тень. Мадлена была другой, доброй, нежной, чуткой, верила во все хорошее. Теперь Сара ощущала горькую вину. Это она не досмотрела за дочерью, это она не заметила, что Мадлена попала под чары Магнуса, это она позволила случившемуся случиться. И как теперь жить с этим? — Милая, тебе нужно поесть, — промолвила Сара, но та даже не пошевелилась, продолжая смотреть в окно. Женщина потерла переносицу, не зная, что ей делать. Она хотела вернуться во Францию, но пока Мадлена в таком состоянии, о переезде не могло быть и речи. Сара подошла к тумбочке, взяла с подноса тарелку с бульоном и ложку. Каждый день она силой кормила дочь, чтобы у нее были хоть какие-то силы жить. — Почему он не приходит? — раздался в тишине надломленный шепот. Сара вздрогнула, посмотрев на дочь. Та сидела, опустив голову так, что темные волосы закрыли ее лицо. Мадам де Розир поставила тарелку на поднос и подошла к дочери. — Мадлена, девочка моя, — прошептала она, убирая от ее лица волосы. — Почему он не приходит? — вновь спросила Мадлена, начиная раскачиваться. — Он так мне нужен, так нужен, — всхлипнула она. Кажется, это была очередная истерика. — Тише, тише, — не зная, как успокоить раздавленную горем дочь, прошептала Сара, гладя Мадлену по голове. Она внезапно обняла мать, прижавшись щекой к ее животу. — Мне так больно, так больно, — бормотала она в перерывах между всхлипами. — Все образуется, милая, станет легче, — говорила Сара, она хотела бы в это верить, но видя состояние Мадлены, сомневалась в своих словах. Ох, помоги им Мерлин пережить это испытание. Ненависть к Магнусу, виновнику всех бед, только крепла в душе Сары. — Магнус меня ненавидит, и он прав, — неожиданно сказала девушка, отстранившись от матери. Она безумно посмотрела на матушку, и в ее глазах ясно горела одержимость. — Магнус не хотел детей, он даже зелье для меня сварил, но я так хотела стать его женой, что однажды не приняла снадобье. Он с самого начала не желал этого ребенка, а после того, как я его предала, возненавидел меня… — заикаясь, говорила Мадлена, размазывая по лицу слезы. Сара ужаснулась словам дочери. Даже если она права, не может быть такого, что в случившемся виновата только Мадлена. Магнус должен был думать головой, он старше и умнее, но его хватило только на подлость. Сара, работавшая несколько лет в Лестрейндж-холле, безусловно слышала, что Хоулпа подозревают в смерти Сильвия Лестрейнджа, племянника Рудольфуса. Но почему-то никто не провел расследование, наверное, сэр Лестрейндж боялся в глубине души узнать правду о сыне. Сара, вспомнив об этом, подозревала, что Магнус приложил руку и к смерти своего ребенка. Он талантлив в зельях, без труда смог бы сварить какой-нибудь отвар и добавить его в чай ненавистной жене. Этот вероломный и подлый человек способен на все. Мадлена как безумная смотрела на мать. В ее глазах стояли слезы, губы потрескались, лицо осунулось, кожа побледнела. Выглядела девушка не лучшим образом, но Сара больше беспокоилась за душевное состояние дочери. У нее налицо расстройство нервов. Все это время Мадлена раз за разом обдумывала ситуацию, гоняла мысли по кругу, вспоминала все обидные слова, сказанные мужем, и убедила себя в том, что во всех бедах виновата лишь она одна, что Магнус прав, ненавидя ее. Сара снова обняла дочь, размышляя, как бы ей разорвать этот прочный круг, пока положение дел еще сильнее не ухудшилось. Мадлена прижалась к матери и зажмурилась, ее била мелкая дрожь.***
Магнус Хоулп тем временем, не обремененный глубокими моральными принципами, вышел из таверны и, наслаждаясь весенним теплом, направился пешком в сторону Косого Переулка. Он совсем не переживал от потери ребенка, которого никогда не хотел. Он сумел убедить себя, что все сложилось как нельзя лучше для него. Еще один ребенок-сквиб не обречен на жалкое существование и выживание в жестоком мире. К Мадлене Магнус питал тень жалости, вот только ненависть была в нем сильнее. Она предала его, а предатели не заслуживают милосердия. Так считал Хоулп. Избавившись от ненавистной жены, Магнус продолжил жить так же, как и всегда. В его жизни мало что поменялось, разве рядом не было никого, на ком можно было выместить гнев и ненависть, бурлящую у него в душе. Хоулп дошел до Косого Переулка и скривился, увидев шумную толпу, слоняющуюся по магической улице. Люди, которые ненавидели Темного Лорда, праздновали его победу. Скривив губы в презрительной усмешке, Магнус хотел пройти к ближайшей аптеке, чтобы посмотреть на ценники. Мало ли, вдруг он свои зелья слишком дешево продает, но тут его внимание кое-что привлекло. Точнее, кое-кто. Магнус стоял у книжного магазина «Сотни миров» с прозрачными витринами так, что ему было прекрасно видно юную девушку с русыми волосами, которая раскладывала книги по стеллажам. Она была весьма хороша собой, чем и привлекла его внимание. Магнусу этого было вполне достаточно, чтобы заинтересоваться таинственной незнакомкой. Некоторое время он, словно зачарованный, наблюдал за девушкой, пока она не скрылась за книжными шкафами. «А почему бы нет?», — подумал Хоулп и вошел в магазинчик. Звякнул колокольчик. Послышались торопливые шаги, и вот чудесное видение приблизилось к нему. У нее были ярко-карие глаза, овальное личико, на щеках горел румянец, и вообще девушка выглядела так, словно сошла со страниц сказки о прекрасной принцессе. Магнус заметил, как солнечные лучи, проникавшие через витрину, играют в ее волосах, и как они наливаются золотом. Выглядело это волшебно. — День добрый, вам подсказать что-нибудь? — спросило небесное создание с милейшей улыбкой на губах. Да, она была очень красива и выглядела эфемерной. Магнус поймал себя на мысли, что уже больше минуты бестолково на нее таращится. — Эм… Да, я хотел бы посмотреть книги по алхимии, — ляпнул первое, что пришло ему в голову, Магнус. — О, у нас их достаточно, — мило улыбнулась девушка и жестом велела Магнусу следовать за ней. — А вам для чего? — поинтересовалась она, взглянув на Хоулпа, который шел за ней. — Интересуюсь алхимией, — уклончиво промолвил он, продолжая наблюдать за собеседницей. Та задумчиво покивала и подвела Магнуса к большому книжному шкафу, в котором хранилось собрание книг по алхимии самых известных авторов. Магнус не глядя взял первую попавшуюся книгу и открыл ее на первой странице. «Яды и противоядия», — прочитал он. В свое время он выучил этот фолиант от корки до корки. Память у него была блестящая. — Мне не очень нравится это издание, — неожиданно сказала девушка. Магнус посмотрел на нее. Заметив его взгляд, она пояснила: — Слишком заумные слова. — Заумные? Просто их поймет только зельевар, вот и все, — ответил Хоулп, ставя книгу на место. Он взял с полки вторую книгу, которую по стечению обстоятельств тоже когда-то читал и даже выучил самые интересные рецепты отваров. — Вы не похожи на зельевара, — пожала плечами девушка, задумчиво глядя на Магнуса. Он усмехнулся и спросил: — А на кого я похож? — На уставшего и одинокого человека, — пожав плечами, ответила девушка, даже не подозревая, что попала в самую суть. Но Магнус даже не подал виду. Он умел держать себя в руках в нужные моменты и прятаться за масками. — Прошу меня простить, но я вынуждена отлучиться, — промолвила волшебница и, не дождавшись ответа, скрылась между книжными шкафами. Магнус же бестолково смотрел ей вслед, сраженный красотой незнакомки. «Интересно, как ее зовут? — думал он. — Я был бы не против познакомиться с ней поближе», — усмехнулся Магнус, понимая, что снова попал во власть влечения. Вечер того же дня. Магическая Британия. Замок Темного Лорда Волдеморта. Леди Нарцисса Малфой стояла рядом с любимым мужем и никак не могла с ним наговориться. Она еще в девяносто восьмом году была сослана в ссылку в дальнее поместье Малфоев без права видеть сына и мужа. Сперва Нарцисса малодушно думала, что это не такое суровое наказание. Смерти она боялась намного больше, но потом леди Малфой начала понимать, что Темный Лорд обрек ее на мучительное существование в глуши, без права видеть близких людей. Дни тянулись ужасно медленно и, хуже того, были похожи один на другой. А еще больше напрягало отсутствие информации из внешнего мира. Как там Люциус, жив ли, здоров? Как поживает Драко? Нарцисса боялась за близких и осознавала, что Темный Лорд будет медленно изводить Люциуса и Драко, как это было после провала в Отделе Тайн. Женщина лишилась покоя, мрачные мысли лезли в ее голову, и страх отравлял разум. Со временем наказание смягчили. Теперь ей можно было раз в две недели получать письма от членов семьи и раз в полгода видеться с близкими. Нарцисса должна была быть благодарна за такую милость, но этого было ничтожно мало. Она желала большего. Даже пыталась надавить на жалость старшей сестры, но Беллатрикс осталась непреклонна. Она все еще не простила ей предательства, и Нарцисса сомневалась, что когда-либо простит. Люциус Малфой делал все, чтобы поскорее вернуть жену из ссылки, но его интриги не давали результата, что очень злило мужчину. Но он не привык так быстро сдаваться. Уж кто-кто, а Малфой обладал дьявольским терпением. Нарцисса тоже не теряла времени зря. У нее было достаточно знакомых, через которых она узнавала события внешнего мира. Леди Малфой даже заключила союз с леди Амелией, которая в свое время пыталась расстроить свадьбу сэра Лестрейнджа и Полумны Лавгуд, однако интриги Амелии и Нарциссы не имели результата. Получив компрометирующие снимки от неизвестного источника, Рудольфус не предпринял ровным счетом ничего, что очень удивило женщин. Нарцисса удрученно вздохнула, отпив из бокала белое вино, и обвела задумчивым взглядом бальный зал. Она находилась на территории Темного Лорда, и это вызывало у нее в душе липкий страх. Повелителя она всегда боялась до дрожи в коленях. — Скоро мы будем вместе, Цисси, — уверенно промолвил Люциус Малфой, глядя на жену. Она посмотрела ему в глаза и слабо улыбнулась. Глаза мужчины горели решительным блеском. Он не привык давать пустых обещаний, оставалось гадать, когда наступит это «скоро». — Уповаю на это, дорогой, — ответила с улыбкой Нарцисса. Она устала ждать. Пять лет! Пять долгих лет вдали от родных и близких, пять лет одиночества и страха за жизни любимых людей. Когда же этот кошмар закончится? — У тебя есть план? — спросила шепотом Нарцисса, пригладив волосы, собранные в элегантный пучок. — Есть у меня одна идея, — неопределенно отозвался Люциус, и глаза его лукаво блеснули, что говорило о том, что он что-то задумал. Малфой обвел взглядом зал и остановил его на коренастом Роберте Пиритсе, который вместе с сыновьями стоял у столика с напитками и о чем-то с ними перешептывался. Нарцисса же нашла в толпе гостей старшую сестру. Беллатрикс в этот вечер выглядела восхитительно: платье из черного бархата, украшенное на лифе вышивкой из золотой нити, сидело на ней как влитое. Иссиня-черные кудрявые волосы, пронизанные сединой, собраны в высокую прическу. В них сияла алмазами тиара, стоившая огромных денег. Но самое главное сокровище Миледи — орден Темного Лорда первой степени на изумрудно зеленой ленте… Беллатрикс была хозяйкой вечера, обходила гостей, следила, чтобы они не заскучали. Вот только Малфоев она игнорировала и даже не смотрела в их сторону, что очень огорчало Нарциссу. Леди Малфой помнила, как в детстве любимая старшая сестра защищала ее, покрывала ее проделки. К сожалению, детство закончилось, и очередное деяние сестры Белла так и не смогла простить. Полумна, станцевав с мужем вальс, отошла к окну и присела на софу. Рудольфус был рядом с ней. Он, к слову, вообще не оставлял ее ни на минуту и следил, чтобы она не сильно уставала или напрягалась. Впервые в жизни Луна была ему искренне благодарна. Рудольфус своим видом отпугивал от Луны светских дамочек, и они не приставали к ней с разговорами. Полумна разгладила складки на юбке синего платья и вздохнула. Торжество было в самом разгаре, от обилия ярких нарядов и роскоши начинала побаливать голова, а завистливые взгляды изрядно раздражали. И как Лестрейнджи это терпят? Рудольфус отлучился на мгновение к столику с напитками. Луна остановила взор на Флоре Кэрроу, которая о чем-то беседовала с Асторией Гринграсс, младшей сестрой Дафны. Полумна в который раз удивилась, насколько разные сестры Гринграсс. Дафна напоминала снежную королеву холодной красотой и характером. Она держалась отчужденно и нрав имела довольно мрачный. Астория же в противовес сестре всегда улыбалась и казалась легкомысленной глупышкой. Вот и теперь, переговариваясь с мисс Кэрроу, Астория бросала заинтересованные взгляды на компанию молодых людей, стоящую у окна. — Твой лимонад, — промолвил вернувшийся от столика с напитками Рудольфус. Он протянул жене стакан с чуть желтоватой жидкостью. Та с благодарностью приняла его и слегка пригубила. — Спасибо, — натянуто улыбнулась Полумна. — Извини, но я вынужден тебя оставить, — внезапно проговорил Лестрейндж, проведя правой рукой по предплечью левой. — Милорд активировал мою метку. — Рудольфус удалился в сторону трона Повелителя, у которого стояли Пожиратели Смерти старшего поколения. Не успела Луна обрадоваться, что избавилась от общества супруга, как рядом с ней в кресло села леди Амелия Лестрейндж. Женщина выглядела ухоженной и довольной жизнью. Синее платье с тугим корсетом подчеркивало ее стройность и цвет ее глаз и смотрелось весьма недурно. У миссис Лестрейндж был хороший вкус. — Как вам вечер? — вежливо, с напускным интересом спросила Амелия, взглянув на Луну. Та ответила, натянув улыбку на губы: — Замечательно, мадам. — Было что-то дикое в том, что к ней, Полумне, двадцатидвухлетней девчонке, многие люди обращаются с большим уважением. Впрочем, уважение это было лживым. Многие ее ненавидели, считая, что малолетней соплячке просто повезло, и все ее влияние держится только на имени мужа. Луну подобные шепотки не обижали, поскольку на правду не обижаются. — Вам не понравился наш с леди Лаурой подарок? — поинтересовалась Амелия, и в ее голубых глазах вспыхнул интерес. — Очень понравился. Амулет потрясающий, просто я постоянно забываю его надеть, — с извиняющей улыбкой отозвалась Полумна, глядя на собеседницу. — Жаль, он поможет вам лучше перенести беременность, — с улыбкой заметила миссис Лестрейндж. — Прошу меня простить, но нужно проконтролировать, чтобы мой внук не объелся сладкого. — С этими словами женщина встала и ушла. Луна смотрела ей вслед и не понимала, к чему вообще был этот разговор. Неужели Амелия так хочет, чтобы она носила ее подарок? Хорошо, будет так. Иван Долохов стоял рядом с принцем и вполуха слушал разговор, который тот вел с кузеном, Драко Малфоем. Юноши вели дискуссию о причинах и последствиях войны гоблинов. Драко придерживался версии, что гоблинам заплатили извне, чтобы пошатнуть положение Магической Британии на мировой арене. Принц Сигнус же считал, что гоблинами двигала жажда власти и мести. Иван Долохов старательно делал вид, что слушает, но мысли его постоянно утекали в другом направлении. Он то и дело окидывал взглядом бальный зал, мечтая увидеть хозяйку своих дум и тревог. Происходящее с каждым днем больше напоминало безумие, но Иван ничего не мог с собой поделать. Каждый день он думал о ней, мечтал быть рядом, касаться волос цвета пламени, смотреть в зеленые глаза. Даже во сне навязчивые мечты о леди Шарлотте не оставляли его. Иван многое бы отдал, чтобы оказаться на месте своего господина, чтобы быть рядом с возлюбленной, чтобы видеть ее улыбку, обнимать ее. Долохов точно был уверен в том, что сделал бы все, чтобы она никогда не грустила, чтобы часто смеялась, и жизнь ее была легкой и беззаботной. Но вместо этого он вынужден был довольствоваться малым: редкими встречами, короткими разговорами. Долохов уже не мог избавиться от чувства, поселившегося в его душе, но и жить с ним не мог. Ему казалось, что он сходит с ума, и только верность клятвам и совести не давала ему наделать глупостей. Иван все чаще и чаще ловил себя на мысли, что безмерно завидует принцу Сигнусу. У него самая лучшая жена на свете, любящая его до помешательства. У него двое чудесных детей, но он не ценит этого, раз ищет приключений на стороне. Иван Долохов был хранителем тайн Темного Принца. Он знал его, как себя. Знал, но не понимал. Сигнус имел очень многое, но никогда не ценил этого. Шарлотта была для него чем-то повседневным и обыденным. Он не заботился о ее чувствах, изменял ей. Иван знал, что некоторое время назад в семье господина были трудности. В глубине души он надеялся, что эти трудности приведут к разрыву между принцем и его женой, но тут же ругал себя за такое предательство. Узнав, что отношения Сигнуса и Шарлотты наладились, Иван испытал двоякие чувства. С одной стороны, он был рад, что у Шарлотты не будет поводов для грусти. С другой, испытывал досаду от осознания, что она никогда не будет принадлежать ему. Впрочем, Долохову было известно, что принц никогда не сможет отказать себе в маленьких удовольствиях. Он всегда был беспринципным и распутным. Неизвестно, как Сигнус убедил Шарлотту, что между ним и Лукрецией все кончено, но рано или поздно он снова начнет смотреть по сторонам. — У тебя такой взгляд, словно ты хочешь кого-то убить, — заметил негромко Сигнус с тихим смешком, взглянув на друга. Тот вздрогнул и натянуто улыбнулся. — Я просто задумался, — ответил он. — Прошу меня простить, мне что-то душно. Я выйду на балкон, — сообщил Долохов и стремительным шагом покинул бальный зал. Шарлотта отвела детей в детскую комнату, где сейчас играли представители чистокровных семейств Магической Британии. Дельфини и Салазар порядком утомились за время торжества, но выглядели до неприличия довольными и счастливыми. Войдя в детскую, Шарлотта сразу же увидела Пэнси Малфой, которая поправляла белый бант в светлых волосах дочери. Рядом с миссис Малфой стояла Дафна Крэбб, облаченная в закрытое платье из светло-голубой ткани. Маленький Салазар тут же подбежал к мисс Малфой. Дельфини же устремилась к веселящимся детям, не обращая внимания на брата и мать. Пэнси закончила с бантом дочери, и Шарлотта с изумлением наблюдала за тем, как ее сын берет дочку Малфоев за руку и увлекает ее в сторону шкафа с игрушками. — Быстро растут, не так ли? — спросила с улыбкой Пэнси, глядя на дочь. — Да, еще вчера были такими крошечными, — ответила Шарлотта, с любовью глядя на сына. Дафна поджала губы и отвела взгляд. Она все еще не могла стать матерью, из-за чего получала насмешки и оскорбления от мужа, что сильно огорчало ранимую в душе девушку. — Скоро наш отряд пополнится, — с торжеством в голосе произнесла миссис Малфой, положив руку на плоский живот. — Пэнси, неужели… — ахнула Шарлотта. Ее подруга радостно кивнула и рассмеялась. — В начале января я снова стану матерью. На этот раз точно будет сын. Я чувствую, — уверенно изрекла миссис Малфой, улыбаясь. Шарлотта снова поздравила подругу. Дафна, пробормотав поздравления, отвела взгляд, чтобы никто не увидел в ее голубых глазах зависть. Подруги, переговариваясь, покинули детскую и вошли в бальный зал. Подойдя к столику с напитками, они взяли по бокалу. — Представляешь, я видела Лавинию Флинт, — промолвила Пэнси, как обычно все замечающая и знающая. Шарлотта не уставала удивляться внимательности подруги и лишь хмыкнула. Она не очень-то любила вспоминать о бывшей пассии мужа, словно ее до сих пор сжигала ревность страшной силы. Хотя было бы к кому ревновать. Лавиния — пройденный этап. Она давно проиграла. Шарлотта пригубила напиток. Пэнси тоже отпила из бокала и поморщилась, почувствовав горький вкус вина, но она не придала этому значения. — Прошу прощения за вторжение в ваше личное пространство, дамы. — К волшебницам подошел Драко Малфой, облаченный в белоснежный сюртук, расшитый золотой нитью. Малфой обворожительно улыбнулся, глядя на жену с нежностью. — Я украду у вас Пэнси ненадолго, не возражаете? — спросил он с лукавым блеском в светлых глазах. — Не возражаем, — ответила Шарлотта, и Малфой увлек жену в водоворот танцующих пар. — Как же ей повезло, — тихо прошептала Дафна так, что Шарлотта ее услышала. — Муж любит ее и пылинки сдувает. Дочь радует глаз, в деньгах нет недостатка, а скоро будет второй ребенок, — перечислила Дафна с оттенком светлой зависти. Эх, хотела бы она иметь хотя бы половину того, что имеет Пэнси Малфой. Шарлотта собиралась что-то ответить, как вдруг ее внимание привлекла какая-то суматоха на танцевальной площадке. Почему-то столпились люди, из-за которых ничего толком не было видно. Шарлотта, чувствуя волнение, поспешила к толпе. Звуки музыка стихли, и раздался до смерти перепуганный голос Драко Малфоя: — Лекаря, позовите лекаря! Немедленно! Когда Шарлотта прошла через толпу людей, стремясь понять, что происходит, ее взору открылась ужасающая картина: Пэнси, здоровая пять минут назад, лежала на паркете, голова ее покоилась на коленях мужа, который держал жену за плечи и что-то ей шептал. — Держись, тебе помогут, прошу держись, — расслышала Шарлотта тихое бормотание Драко. Но Пэнси только сильнее бледнела, хватала ртом воздух, из ее носа потекла струйка крови, и очень скоро девушка начала кашлять, сплевывая кровь. Она пыталась сделать вдох, но были слышны только отвратительные булькающие звуки. В ее глазах царил такой неописуемый ужас, словно она не понимала, что происходит. — Где врач?! — с отчаянием вскрикнул Малфой, обведя толпу людей безумным взглядом серых глаз. Он снова посмотрел в лицо бледной жены, губы которой начинали синеть. Гости в ужасе смотрели на происходящее, но никто не знал, что делать. Только одна девушка стояла в стороне и равнодушно наблюдала за происходящим, сжимая в руках бокал с вином. Она сверлила взглядом жертву и кусала губы, понимая, что план ее в очередной раз провалился. — Прошу, нет, Пэнси, смотри на меня… — как напуганный ребенок шептал Драко. Волна судорог тем временем прошла по телу Пэнси. Она в ужасе вытаращила каре-зеленые глаза, схватилась за сюртук мужа, заляпанный ее кровью, после чего бессильно откинула назад голову, и взгляд ее постепенно остекленел. — Пэнси! — рявкнул Драко не своим голосом, как следует встряхнув жену, но только волосы взметнулись. Миссис Малфой была неподвижна. — Драко, сынок, — подбежала к сыну леди Нарцисса. Она положила руку ему на плечо, но тот лишь отмахнулся от матери, продолжая трясти жену, как безумный. Он выглядел невменяемым, то повышал голос, то срывался на едва слышный шепот. — Она не могла умереть… Она не могла, — говорил, как заведенный, Малфой, бережно гладя мертвую супругу по темным волосам. — Мама, она не могла меня оставить, — подняв взгляд на леди Нарциссу, потерянно пробормотал Драко. — Пэнси в лучшем мире, сын. — К Драко приблизился Люциус Малфой. Он держался собранно и спокойно, только в его серых глазах царило волнение. Мужчина взял отпрыска под руку, желая помочь ему встать, но Драко вывернулся и, обняв бездыханное тело супруги, прижал ее голову к своей груди и то ли закричал от бессилия, то ли разрыдался. Впрочем, через мгновение стало ясно, что Малфоя душит смех. Полумна, ставшая свидетельницей трагедии, во все глаза смотрела на происходящее, и ее охватила мелкая дрожь. Не в первый раз она была свидетельницей смерти, не в первый раз чувствовала рядом с собой ее холодное дыхание. В девять лет став свидетельницей гибели матушки, Луна лишилась покоя и до помешательства боялась старухи с косой, хотя была ребенком. Затем в годы войны она, отбросив прочь страхи, выбрала, как она думала тогда, правильную сторону. И снова были смерти. Сириус Блэк, крестный Гарри Поттера, погиб в битве в Отделе Тайн. Дальше были мелкие диверсии, когда в последний год войны в школе установился диктат Снейпа. Казалось бы, хуже быть не может, но потом было пленение и несколько месяцев жизни в подземелье Малфой-мэнора. Тогда Луна боялась засыпать, поскольку ей казалось, что она уже не проснется. Про Битву за Хогвартс, в которой погибло большое количество волшебников с обеих сторон, даже вспоминать не хотелось. После победы был лагерь, в котором узников содержали как животных, ослабленных и озлобленных. В лагере постоянно кто-то умирал, и Луна всегда чувствовала, что смерть где-то рядом. Больше всего на свете она боялась, что она придет за ее отцом, но спасение пришло, откуда не ждали. Неожиданно кто-то взял Полумну за руку. Она вздрогнула и попыталась вырваться, но, повернув голову, увидела Рудольфуса, бледного и взволнованного. Луна смотрела на мужа с отчаянием, и липкий страх оплетал паутиной все ее существо. А ведь несколько месяцев назад она сама едва не умерла от яда. Ее спас Рудольфус. Он знал, что делать. Поддаваясь неизвестному порыву, Полумна сделал шаг к супругу и обняла его, словно он обещал ей спасение. Сэр Лестрейндж на мгновение оторопел, удивленный реакцией жены, но все же заключил ее в объятия. Луна, уткнувшись носом в сюртук мужа, зажмурилась. — Ты вся дрожишь, — промолвил Рудольфус, гладя жену по спине, чтобы успокоить. — Нам лучше вернуться домой. «Домой». Полумна была согласна с мужем. Ей не хотелось быть в этом замке, где совершенно внезапно оборвалась жизнь молодой и здоровой волшебницы. Она позволила Рудольфусу взять себя на руки и только обвила его за шею, все еще испытывая страх. Лестрейндж понес ее в гостиную, где имелся большой камин, через который можно было попасть в Лестрейндж-холл. Вернувшись в родной замок, Рудольфус отнес супругу в их спальню и, положив ее на кровать, сел рядом и взял ее руку в свою. — Как внезапно все случилось, — пробормотала Полумна, часто моргая, чтобы не расплакаться. Сэр Лестрейндж тяжело вздохнул и потер переносицу. — Я даже опомниться не успела, — всхлипнула Луна и тут же закусила губу. Она старалась не плакать при муже, пыталась быть сильной, но сейчас нервы у нее сдали, и Луна боролась с эмоциями. — Тише, — прошептал Рудольфус, гладя ее по руке. — Ты не пострадала, успокойся, — немного цинично заметил он, отчего Луна еще сильнее расплакалась, понимая, что на месте миссис Малфой могла быть она. Осознание этого внушало ужас. Понимая, что по-другому жена не успокоится, а ей требуется покой, Лестрейндж бережно обнял ее и прижал к своей груди. Луна вопреки его ожиданиям обняла его в ответ, намертво вцепившись в сюртук мужа. — Хельга принесет тебе успокоительное, — промолвил Рудольфус, понимая, что должен оставить на время жену. Его наверняка ждут в замке Повелителя, как верного слугу. Несчастье, случившееся в резиденции Темного Лорда в такой праздничный день, может дурно сказаться на положении страны на политической арене. Все же в замке было полно гостей из других стран. Мало ли что они подумают. Сэр Лестрейндж, когда Луна немного успокоилась, отстранил ее от себя и хотел уже встать, чтобы переместиться посредством камина в поместье Повелителя, но Полумна неожиданно вцепилась в его руку и с мольбой посмотрела на мужа. — Нет, не оставляйте меня, — плаксиво попросила она, шмыгая покрасневшим от слез носом. Ей было очень страшно. Смерть Пэнси так потрясла Луну, что она не могла прийти в себя. Ужас захлестывал ее сознание от понимания того, что старуха с косой вновь подкралась слишком близко. Почему-то в этот момент Полумна желала, чтобы ее покой охранял Рудольфус, словно его присутствия будет достаточно, чтобы спугнуть смерть. Сэр Лестрейндж некоторое время смотрел на жену, испытывая противоречивые чувства. С одной стороны, им двигал долг. Нужно было отправиться в замок Повелителя и позаботиться, чтобы убийцу нашли. С другой, он переживал за беременную жену, к которой, пожалуй, был привязан. В иных обстоятельствах выбор Рудольфуса был бы очевиден. Он всегда превыше всего ставил службу, но не в этот раз. Рассудив, что в замке Повелителя сейчас полно верных Пожирателей Смерти, и убийцу точно поймают, Рудольфус решил остаться с женой. Он лег рядом с ней на кровать, обнял ее. А Полумна, Полумна, которая всегда его побаивалась и шарахалась, неожиданно прильнула к его груди и обняла, закрыла глаза, пытаясь успокоится. Очень скоро ее сморил сон, а Рудольфус лежал на кровати, обнимая супругу, и задумчиво перебирал пальцами ее светлые волосы. На душе почему-то вопреки трагическим событиям воцарился покой. Спустя три дня. Магическая Британия. Погода царила солнечная и ясная. Небосвод был высок и светел, не виднелось ни единого облачка. Солнечные лучи проникали в большие окна часовни, расположенной на землях, принадлежащих Люциусу Малфою. Пели птицы, их трель раздавалась с улицы. Погода торжествовала, что никак не вязалась с мрачной обстановкой, царящей в часовне. Полумна сидела на широкой скамье, глядя прямо перед собой. Виски сдавливала тупая боль, которую Луна списывала на волнение. Девушка поправила юбку черного траурного платья и дотронулась пальцем до амулета, подаренного леди Амелией. Моргана, сколько еще похорон будет в ее жизни? Луна не знала, но всем сердцем надеялась, что немного. Она снова посмотрела на возвышение, на котором стоял гроб из темного дерева. Крышка его была открыта, и присутствующие могли видеть лицо умершей. Луна ощутила приступ дурноты. Ее все еще мучал токсикоз, а волнение явно не шло на пользу. Нужно было захватить с собой зелье от тошноты, иначе она не выдержит. Внимание леди Лестрейндж привлек Драко Малфой, облаченный в траурные одежды. Его она знала еще со школьной скамьи как надменного, самоуверенного и самовлюбленного человека, но то, что видела сейчас Луна, не вязалось с прежним образом Малфоя. За эти несколько дней Драко сильно осунулся, плечи его теперь немного сгорбились, глаза ввалились, под ними залегли серые тени, а черты лица заострились. Движения у Малфоя были какие-то нервные и резкие, словно он плохо владел телом. Одного взгляда на него хватило бы, чтобы понять — у него расстройство нервов, и потеря не прошла для него бесследно. Полумна была наблюдательна, она видела, что Малфои счастливы в браке. Но она думала, что это игра на публику. Оказалось, что нет. Разве человек, не знавший искренней взаимной любви, будет так оплакивать потерю? Нет. Драко Малфой искренне любил жену, как и она его. Луна снова посмотрела на тело миссис Малфой и вновь ощутила сожаление, отравляющее ее существо. Полумна вспоминала школьные годы и то, как Гермиона обзывала Пэнси мопсом за курносый нос. Сама же Луна нейтрально относилась к межфакультетской вражде и в любом случае не желала никому смерти. Миссис Малфой была слишком юна, чтобы так внезапно умереть. Как несправедлив этот мир! — Полумна. — К ней подошел Рудольфус Лестрейндж. — Нам пора возвращаться домой, — промолвил он, протянув жене руку. Луна снова взглянула на гроб и увидела, как его закрывают крышкой, а Драко стоит и мрачно наблюдает за процессом. Он словно пытался запомнить каждую черточку лица любимой женщины, словно боялся забыть ее. Полумна встала с лавочки и, обвив рукой локоть мужа, прикрыла на мгновение глаза, ощущая дурноту. Кажется, ей нужно больше отдыхать. Лестрейнджи покинули часовню. Выйдя на улицу, Рудольфус и Полумна встретили Рабастана и его супругу. Амелия, скользнув взглядом по Луне, заметила прикрепленный к лифу амулет и улыбнулась. После этого она сослалась на то, что ей нужно переговорить с леди Яксли, и удалилась. — Как идет расследование? — спросил мрачно Рудольфус у брата, когда леди Амелия отошла на приличное расстояние. Рабастан выглядел напряженным и мрачным, что не очень вязалось с его веселым нравом. Он вытащил из кармана мантии портсигар, открыл его, предложил сигару брату, но тот отказался. — Повелитель поручил расследование Долохову, — заметил младший Лестрейндж, закурив. — Никаких зацепок. Даже подозреваемых нет. Скорее всего, враги Малфоев дали о себе знать, — предположил Рабастан, выдыхая клубы дыма. — Как знать, — задумчиво произнес Рудольфус, о чем-то размышляя. — Нам нужно смотреть в оба, у меня дурное предчувствие, — промолвил он серьезно. — А чутью я привык доверять. — Как скажешь, — пожал плечами Рабастан, во всем соглашаясь с братом. Вечером того же дня Нарцисса Малфой укладывала маленькую внучку спать. Девочка капризничала, звала мать, но она почему-то не приходила. Леди Малфой пыталась объяснить внучке, что мамы больше нет, но малышке не было и трех лет, и она не осознавала ужаса происходящего. Наконец Нарцисса укачала маленькую Арлетту, взяв ее на руки и расхаживая по детской комнате. Она немного поплакала, после чего затихла и провалилась в чуткий сон. Леди Малфой, удостоверившись, что внучка спит, осторожно положила ее в постель и укрыла. После чего с нежностью провела рукой по ее светлым, как и у отца, волосам. Нарцисса вспомнила, как укладывала сына спать, когда тот был совсем маленьким. Драко тоже спал чутко и, просыпаясь в детской в одиночестве, спешил в спальню к родителям, прекрасно зная, что матушка его не прогонит. Нарцисса до помешательства любила сына. В этом, в способности любить, она была похожа на старшую сестру. Люциус в такие моменты ворчал, что Нарцисса слишком сильно размягчает сына, но этим ограничивался. Он любил Драко не меньше и многое позволял ему. — Спит? — раздался тихий мужской голос. Нарцисса вздрогнула и повернула голову. Увидев мужа, вошедшего в детскую, женщина слабо улыбнулась ему. — Только уснула. Капризничала, — промолвила Нарцисса. Люциус приблизился к жене со спины и положил руки ей на плечи. Она была такая хрупкая и слабая, но Люциус всегда во всех делах опирался на нее. Ее поддержка даровала ему силы, ее поддержка заставляла верить в себя. Люциус Малфой ничего не боялся в этой жизни, но, чтобы быть сильным, ему нужна была Нарцисса рядом. Она — его лекарство от всех бед, а теперь, когда они так редко видятся, Малфой чувствовал, как силы его покидают. Переполненный нежностью, охватившей его сердце, Малфой наклонился и коснулся губами волос жены. Та улыбнулась. — Как Драко? — спросила Нарцисса, вздохнув. — Он ведет себя странно, — с сомнением промолвил Люциус, тщательно подбирая слова. — Видимо, кровь Блэков в нем сильнее крови Малфоев. — Только на первый взгляд, — возразила Нарцисса, вставая с кровати, чтобы не потревожить разговорами внучку. Супруги покинули детскую, держась за руку. — Драко любил Пэнси, она всегда была рядом с ним. Надеюсь, он придет в себя. У него есть ради чего жить. — Да, тем более, что нужен наследник, — мрачно заключил Люциус, за что был награжден немного разгневанным взглядом жены. Все-таки в ней иногда мелькали черты Блэков, но сэр Малфой уже привык к этому. — Жаль, что я снова вынуждена вас покинуть, — вздохнула Нарцисса, потерев переносицу. Уже завтра утром она снова покинет Малфой-мэнор и уедет в дальнее поместье, ставшее за последние годы ее тюрьмой. — Я пытался поговорить с Милордом, но он не изменил решение, — поделился сэр Малфой, и его жена грустно улыбнулась. Они тем временем дошли до супружеских покоев и вошли в них. Свечи в канделябрах тут же вспыхнули благодаря магии. — Ничего страшного, я уже привыкла ко всему. Главное, чтобы с тобой и с Драко все было хорошо, в остальном я даже ад вынесу, — заметила Нарцисса, садясь на диван перед камином. Люциус сел рядом с ней, обнял за плечи, и Нарцисса прикрыла глаза от удовольствия. Как же хорошо рядом с ним. Спокойно и уютно. — Не переживай ни о чем, милая Цисси, — уверенно произнес Люциус, сжимая рукой ладони жены. — Скоро мы будем вместе, и никто больше нас не разлучит.