***
20 октября 2003 года. Магическая Британия. Норд-Райдинг. Лестрейндж-холл. Полумна сквозь морок дремоты ощутила боль в чреве, которая все нарастала и нарастала. Луна не могла проснуться, но боль не отступала, и тогда она вынуждена была открыть глаза. Первое, что она увидела — это бархатный полог кровати. В покоях почему-то было очень душно, видимо, в камине в кабинете Рудольфуса горел огонь. Луна уже хотела разбудить мужа, как делала частенько в последние месяцы, когда ей не спалось и было скучно или же что-то сильно беспокоило. Лестрейндж, что удивительно, разбуженный посреди ночи, как правило не ворчал и не ругался. Он вызывал эльфа или же старался облегчить жене жизнь. Подобная забота еще сильнее растопила сердце Полумны, и она начала проникаться к мужу уважением. Помимо этого, она утвердилась в собственной неприкосновенности. Однако стоило Луне посмотреть на вторую половину кровати, как с ее губ сорвался стон досады. Рудольфус-то уехал прошлым вечером. Моргана, помоги. Луна вскрикнула от боли, кусая губы. Не понимая, почему ее съедает боль, она откинула в сторону одеяло, приподнялась в постели, и крик, полный первобытного ужаса, сорвался с ее губ. Луна лежала на кровавом ложе, подол ее белой сорочки был пропитан кровью. Видимо, из-за жара она не сразу ощутила, что лежит на влажной простыне. От страха рассудок Полумны помутился. Она совершенно не знала, что ей делать, а только сидела на кровати и беззвучно плакала, глядя на кровавую сорочку и пятно под собой. В голове мелькали чудовищные воспоминания трехлетней давности, когда она потеряла первого ребенка. Тогда все было так же, как сейчас. Но рядом был Рудольфус, который не поддался панике и знал, что делать. Сейчас же Полумна была совершенно одна. «Нужно найти палочку», — промелькнула в голове первая здравая мысль, и Луна закусила губу, ощутив очередную вспышку боли в чреве. Палочку она оставила на трельяже, до него еще надо дойти. Луна от страха почти не соображала, но все же на задворках сознания мелькнула мысль вызвать эльфа и велеть ему привести подмогу. Хлопнув в ладоши, она призвала эльфа. Тот появился незамедлительно. — Что угодно госпоже? — спросил он, поклонившись. — Позови леди Лауру. Скажи, что началось кровотечение, — скрипя зубами от боли, приказала Луна и громко вскрикнула, положив руки на живот. Ей казалось, что ее разрывает надвое, а в чреве появилась ужасная пульсация, начисто лишающая рассудка. Эльф отправился за подмогой, а Полумна откинулась на подушки, кусая губы, чтобы унять болезненные крики. Получалось плохо, ей казалось, что она вот-вот лишится рассудка от боли. Спустя некоторое время, которое показалось Полумне вечностью, послышались торопливые шаги, и в спальню влетела взволнованная Лаура. Она взмахнула палочкой, зажигая огоньки в лампах, поспешила к постели Луны и склонилась над ней. — Как же больно, — просипела сквозь пелену боли Луна, подняв брови. — Принеси таз и пеленки. Быстро, — вызвав эльфа, приказала Лаура. Когда слуга отправился выполнять приказ, она начала помогать Луне принять правильное положение: положила ей под спину подушку, скинула на пол окровавленное одеяло, ужаснувшись количеству крови. — Все будет хорошо. Рабастан вызывает целителя, — промолвила Лаура. — Где акушерка? — спросила Луна, скрипя зубами. Она схватилась рукой за запястье Лауры и с силой стиснула его, отчего та поморщилась, но руку не отняла. Накануне целитель, вызванный по приказу Рудольфуса, осматривал Полумну и заверил ее, что все в полном порядке. Ребенок развивался согласно сроку, Здоровье Полумны также не вызывало беспокойства. А слабость — это всего лишь переутомление, осень, недостаток витаминов. Целитель счел, что опасности нет и, оставив в замке молодую акушерку, удалился домой, хотя Рудольфус настоятельно рекомендовал ему остаться в замке. Послышался топот ног, в спальню забежала испуганная акушерка, которая от увиденного немного замешкалась. Леди Лестрейндж лежала на ложе, подол ее сорочки окрасился в красный, она кричала от боли, рядом сидела испуганная Лаура и держала ее за руку. — Сделайте уже что-нибудь! — вскрикнула Лаура. К счастью, помощь не заставила себя долго ждать. В покои влетели целитель Риверс и Рабастан Лестрейндж, который, увидев мечущуюся на кровавом ложе Луну, отвернулся, словно ему сделалось дурно. — Господин Лестрейндж, вам лучше выйти, — сказал целитель, подходя к постели. Он начал водить палочкой над стенающей от боли Полумной. — С радостью, — буркнул Рабастан. — Я напишу Рудольфусу. Опасности жизни ребенка же нет? — уточнил он зачем-то. — Пока нет, — донесся до Луны ответ врача. Рабастан покинул опочивальню. Лаура же, бледная и дрожащая, осталась с подругой. Целитель и акушерка помогли Полумне принять правильное положение, после чего врач что-то налил в стакан и протянул его ей. Луна была в таком невменяемом состоянии, что выпила предложенное лекарство, и тут рассудок окончательно оставил ее. Она словно абстрагировалась от происходящего, боль отошла на второй план, а разум затянуло белым туманом. Изредка через эту пелену прорывались отголоски боли, от которых чуть ли не искры из глаз сыпались. — Дыши глубже, — доносился до Луны голос целителя, который продолжал накладывать чары. Полумна посмотрела на врача и увидела, как он резко переменился в лице. — Моргана… — Что случилось? — спросила перепуганная Лаура, отчего Луна сильнее заволновалась. Да, боль была терпимой, но волнение присутствующих передалось и ей. — Ребенок неправильно лежит, — ответил целитель, вновь начиная колдовать, а в следующий миг чрево Полумны пронзила просто неимоверная боль. Луна выгнулась в спине и закричала во всю силу легких. Моргана, когда же это все закончится? Почему стало так больно?! Врач и акушерка продолжали суетиться. Лаура сидела рядом с Луной и держала ее за руку, ее лицо стало совсем бледным и испуганным. Это еще сильнее напугало Полумну, но тут ей дали очередное зелье, после которого она уже не соображала. Лишь под конец Луна услышала взволнованный голос врача. С трудом разлепила отяжелевшие веки, попыталась сфокусировать взгляд, но все плыло перед глазами. Единственное, что увидела Луна — это то, что акушерка уносила от кровати что-то, завернутое в окровавленные пеленки. «Ребенок», — промелькнула последняя адекватная мысль на задворках сознания, и Луна провалилась в беспамятство. Она даже не успела удивиться тому, что ребенок не подавал признаков жизни.***
Несколько дней спустя. Магическая Британия. Лондон. Октябрь 2003 года. Магнус Хоулп до конца не понимал, что он чувствует. И от этого лишь сильнее злился на себя. Временами на него накатывала страшная тоска или апатия, казалось, что он не на своем месте, что он никогда не найдет себе места под солнцем и будет обречен на вечные странствия. Долгие и мучительные. В такие моменты Хоулп ощущал полное бессилие и пытался убедить себя, что в его жизни все не так уж и плохо. Он вполне себе крепкий молодой мужчина, пусть и имеет определенный недуг. У него есть крыша над головой, и жизнь потихоньку налаживается. Магнус в течение этих месяцев не сидел на месте. Благодаря сестре он смог арендовать помещение в Косом Переулке, где собирался открыть аптеку. Но все это было в планах, поскольку без лицензии на рынке даже делать нечего. Его лавочку быстро прикроют. Опять-таки благодаря помощи сестры Магнус поступил на курсы повышения квалификации при больнице Святого Мунго. Жизнь постепенно налаживалась, Магнус делал все, чтобы получше устроиться. Он задавался вопросом, почему раньше этим не занимался? И приходил к неутешительному выводу, что фанатичная любовь к отцу долгое время ослепляла его. Из-за этой неправильной любви он потерял столько времени. Теперь же Магнус был полон решимости исправить это. Он вставал с рассветом, делал зарядку и садился за различные фолианты. Ему нужно было многое повторить для сдачи экзаменов. Дальше Хоулп отправлялся в Мунго, где проводил за партой несколько часов. В такие моменты он отчетливо вспоминал свою учебу в маггловском колледже, но, к сожалению, его прошлая попытка получить образование не увенчалась успехом. Магнус имел неосторожность ударить сыночка богатенького человека. Конечно, Хоулп не просто так сломал ему нос. Тот выродок унижал слабых и однажды попытался облить его чаем. Магнус, переживший в детстве не самые приятные времена, дал себе слово, что никто больше не посмеет его задеть и что обидчики будут получать по заслугам. Все же трудное детство сделало его крайне жестоким и мстительным. После того случая Магнус Хоулп спасался бегством. Отец того ублюдка хотел упечь его в специальное учреждение для преступников, и юноша решил не испытывать судьбу. Он понял, что люди везде одинаковы, что в магическом мире, что в маггловском. И еще Магнус уяснил, что намного ближе ему волшебный мир. После занятий в Мунго Хоулп шел домой и спешно делал домашнее задание или же варил зелья. Вечерами он отвлекался и позволял себе прогуляться по Косому Переулку и заходил в книжный магазин «Сотни миров», где работало очаровательное создание, к которому Магнус питал странную слабость. Иногда Хоулп пытался расслабиться в борделе. Все же он оставался сильным и привлекательным мужчиной в расцвете лет и был не против подобного времяпровождения. Но, к сожалению, Магнус не мог, как прежде, полностью забыться в объятиях красоток. Каждый раз стоило ему остановиться или уменьшить нагрузку, он начинал думать, думать, думать. Мрачные и жуткие мысли множились у него в голове и сводили с ума. Причина, как бы странно это ни звучало, скрывалась в девушке, в Фелиции Гамп, которая так сильно его увлекла. Магнус уже сам не понимал, как и почему вляпался во все это. Да, девушка была очень красивой и веселой. Но разве на свете мало красавиц, те же куртизанки в публичных домах? Фелиция имела характер и знала себе цену, что еще сильнее разжигало в Магнусе огонь. Он сам не понимал, как легкий интерес перешел в настоящий пожар. Хоупл чувствовал, что медленно, но верно сходит с ума. Перед глазами стояло ее лицо и лучистые карие глаза. Ему казалось, что в воздухе витает запах ее духов. В груди появилось отвратительное томление. Хотелось вырвать сердце и выкинуть в окно, чтобы не чувствовать этого мучения. «Как я мог влюбиться?» — думал Магнус, ощущая панический ужас. Он знал и видел, что с людьми делает любовь. Его отец почти тридцать лет был послушной марионеткой в руках Беллатрикс, которую любил всем сердцем. И что он получил взамен? Годы мучений и страданий. Магнус прекрасно понимал, что это Беллатрикс обнажила и довела до абсолюта худшие качества Рудольфуса Лестрейнджа. Это как мужчина должен был любить женщину, чтоб простить ей абсолютно все? Магнус не понимал этого и не хотел быть на месте отца. Да, ему было приятно чувствовать себя любимым, как в случае с Мадленой де Розир, но любить самому — нет. Это же мучительная пытка. Другой пример Шарлотта. Ей не повезло полюбить принца, и все начиналось хорошо, слишком хорошо. Свадьба, дети, семейный очаг, пока Сигнус не прозрел и не понял, что вокруг полно привлекательных женщин. Магнус не был идиотом и прекрасно понимал, что Сигнус устал от жены, что он желает свободы. Еще один печальный пример — мать Магнуса, Лина. Там тоже, вроде бы, все начиналось хорошо. Но однажды Рудольфус показал свое истинное лицо. Впрочем, в их случае глупо было ожидать иного развития событий. Отношения между хозяином и прислугой всегда идут по одному сценарию. Фелиция Гамп, наверное, не осознавала, насколько Магнус Хоулп помешался на ней. Он первое время убеждал себя, что дело в похоти, что стоит ему овладеть ею, как огонь в душе утихнет. Но проблема была в том, что чары Магнуса впервые в жизни не действовали. Он пока не шел в вероломное наступление, осознавая, что излишний пыл лишь отпугнет девушку. Вместо этого он осторожно и с хитростью пытался подобрать ключик к сердцу Фелиции и долгое время нарывался на стену полного равнодушия, что изрядно раздражало. Фелиция была безукоризненно вежлива с ним, они даже перешли на «ты», обсуждая различные произведения и стихи. Магнус знал много прекрасных творений и щедро делился ими. Мисс Гамп искренне восхищалась умом собеседника, но не более. Она называла его добрым другом, не ведая, какой Хоулп на самом деле. Временами Магнус ловил себя на мысли, что с Фелицией что-то явно не так. Она была мила и учтива с ним, открыта, много улыбалась. И Магнус долгое время не мог понять, она на самом деле такая непосредственная и чистая или умело притворяется таковой? Во время жарких споров насчет книг Фелиция высказывалась весьма метко и подчас жестоко. В целом она не казалась особой, смотрящей на мир сквозь розовые очки, но все равно оставалась ребенком. Фелиция то приближала его, то отдаляла от себя, что бесило еще сильнее. Но Магнус сдаваться не привык. Он был Лестрейнджем и многие черты характера взял от отца. В том числе и умение добиваться желаемого. Хоулп вел себя как настоящий джентльмен. Ни разу он не показал, что находится в дурном настроении, он часто улыбался, общаясь с Фелицией. Когда они гуляли или выходили в кафе, Магнус покупал для нее сладости. Вся эта гонка изрядно утомляла. Временами Магнусу хотелось все бросить, оставить как есть, а самому вновь нырнуть в пучину порока и разврата. Кажется, от него только этого все и ждут. Кто он такой, чтобы не оправдывать ожидания окружающих? Но что-то каждый раз его сдерживало. Может, то, что Хоулп в глубине души понимал, что Фелиция — его ключ к счастью? Да, это было так, Фелиция в какой-то момент стала для Хоулпа всем миром. Только с ней он забывался, только она даровала ему столь желанный покой. Глядя в ее лучистые карие глаза, Магнус ловил себя на мысли, что хотел бы, чтобы так было всегда. И спустя два месяца подобных метаний Хоулп сделал неутешительные выводы. Его сознанием овладела вовсе не похоть, как он убеждал себя, а влюбленность. Та самая, о которой пишут в книжках и которую он на словах презирал. Самое печальное — Магнус не мог с уверенностью сказать, что к нему чувствует Фелиция. Как жаль, что он не владел ментальной магией, это бы существенно упростило задачу. Осенью отношения между Фелицией и Магнусом еще больше потеплели. Особенно этому способствовали, как ни странно, родители мисс Гамп, к которым Хоулп постепенно проникался уважением. Это были удивительные, честные и добрые люди. Мистер и миссис Гамп представляли собой респектабельный средний класс, и, если верить словам их единственной и любимой дочери, поднялись они из самых низов. Оба полукровки, оба с закаленными характерами, они представляли собой пару, прошедшую сквозь огонь, воду и медные трубы. С ранней юности оба не боялись любого труда и самостоятельно зарабатывали на жизнь. Быть может, поэтому они смогли сохранить любовь и верность, поскольку у них не было времени на ссоры. Джаспер Гамп представлял собой высокого и худощавого мужчину с темно-русыми, пронизанными сединой волосами и светло-карими глазами. Ирма Гамп была женщиной невысокого роста, плотного телосложения, со светло-голубыми глазами и светлыми волосами. Магнус, впервые увидев старших Гампов, прекрасно понял, что их единственная и поздняя дочь Фелиция взяла от родителей только лучшее. Чертами лица она пошла в отца, унаследовала его карие глаза, но цвет волос и отчасти нрав у нее был от матери. Магнус с интересом наблюдал за Гампами. Было в них что-то настоящее и неподдельное, что с трудом можно было встретить у тех же Лестрейнджей. Такая искренность в любви и в ненависти, пожалуй, заслуживала уважения. Еще Гампы весьма тепло относились к нему, как к другу их дочери. Магнус очень удивился, что они записали его в друзья, хотя Хоулп часто посещал магазин, чтобы увидеть Фелицию. Во время одного из таких визитов между Магнусом и матерью Фелиции состоялся крайне интересный разговор. В тот день Магнус, как обычно, решил заглянуть в книжный магазин, желая увидеть объект обожания. Он любил за ней наблюдать. Фелиция, наверное, даже не подозревала, какая она была красивая, когда занималась своими делами и ее никто не видел. Девушка часто напевала что-то себе под нос, когда раскладывала новые книги по стеллажам. Еще она любила комментировать свои действия, что со стороны выглядело как беседа с самой собой. Но Магнус не обращал внимания на подобные странности. В книжном уже не было посетителей, что Хоулпу было на руку. Можно было поймать Фелицию и поговорить один на один, без лишних ушей. Ему нравилось с ней беседовать, задавать каверзные и спорные вопросы, разжигать в ней огонь. Вот и теперь Магнус огляделся в поисках девушки и нахмурился. В магазине было очень тихо, словно все вымерли. На кассе никого не было, что удивительно. Впрочем, время шло к закрытию магазина. Может, дело в этом? — Вы ищете мою дочь? — раздался сухой мужской голос. Магнус обернулся и увидел Джаспера Гампа, который стоял на лестнице с газетой в руках. Насколько знал Магнус, Гампы жили в этом же доме, над магазином. — Да, сэр, — вежливо ответил Магнус, улыбнувшись. Он был облачен в темные брюки, рубашку и свитер, на плечах у него лежала потертая, но добротная мантия. Вьющиеся рыжие волосы Хоулп собрал в хвост и перетянул лентой. Иными словами, в этот вечер Магнус выглядел безукоризненно и мог сойти за представителя среднего класса. — Она занимается зельеварением, — ответил Гамп, оценивающе глядя на Магнуса. Тот нахмурился, ничего не понимая. Вроде бы Фелиция никогда не выказывала тяги к этой науке. С чего бы она заинтересовалась? — Желает стать колдомедиком, — фыркнул мистер Гамп. — Хотя ее ждет управление магазином. Магнус про себя усмехнулся. Все понятно, вечный конфликт отцов и детей. Родители желают своим детям лишь лучшего, а на самом деле загоняют их в клетки, из которых не каждый человек находит выход. — Если мисс Гамп желает стать колдомедиком, то почему бы и нет? — пожал плечами Магнус, вспомнив, как его любимая сестренка мечтала стать Пожирателем Смерти. Как жаль, что она оставила свою мечту, выбрала семью и любовь. — Я говорю мужу то же самое. — На лестницу вышла Ирма Гамп, облаченная в темно-коричневое платье. Она с улыбкой на губах взглянула на Магнуса и, встав рядом с мужем, положила руку ему на плечо. Джаспер Гамп нахмурился, но не возразил. — Я желаю для нее лучшего, — проворчал он. — Я тоже, и именно поэтому она сама должна решать, — с нажимом произнесла Ирма Гамп, после чего перевела взор с мужа на Магнуса. — Полагаю, вы пришли к Фелиции. Она говорила, что вы разбираетесь в зельях. Не могли бы вы ей помочь? — спросила Ирма. Магнус на мгновение замер в удивлении, а потом быстро взвесил все плюсы и минусы. Да, у него было не так уж и много свободного времени, но если убрать визиты в бордели, то оно появлялось. К тому же у него появится возможность еще сильнее сблизиться с мисс Гамп и узнать ее получше. — С радостью, — ослепительно улыбнулся Магнус Хоулп, глядя на миссис Гамп, в светлых глазах которой зажегся хитренький огонек, но мужчина не придал этому значения. С той поры, с сентября, Магнус два раза в неделю занимался с Фелицией зельеварением, объясняя ей тонкости столь сложной науки. Он задавался вопросом, с чего это вдруг мисс Гамп решила стать колдомедиком, и однажды все же спросил девушку об этом. — Я хочу помогать людям, — ответила Фелиция тогда, глядя чистыми карими глазами в глаза своего нового учителя. Магнус думал, что она скажет о плате за труд или каких-то льготах, предоставляемых государством или же о почете. Однако Фелиция ответила честно и просто, отчего Магнус начал питать к ней тень уважения. — Я в этом году окончила школу, и родители дали мне год на выбор профессии, — поделилась мисс Гамп тогда, и Магнус внимательно ее слушал. Они редко говорили о прошлом друг друга, и такие моменты были на вес золота. Все же Хоулпу хотелось получше узнать объект обожания. — Отец желал, чтобы я получила экономическое образование или же в области юриспруденции. Он хочет, чтобы я управляла магазином, когда он отойдет от дел. Но это не для меня, — объяснила Фелиция. — Твоего отца тоже можно понять, — промолвил тогда Магнус, задумчиво глядя на собеседницу, которая в этот день отдала предпочтение темно-синему платью с длинными рукавами и белым кружевным воротником. Волосы Фелиция собрала в небрежный пучок, так, что несколько прядей выбивались из него и добавляли образу очарования. Мисс Гамп казалась такой чистой и невинной, что у Магнуса возникало желание защитить ее от всего на свете. — Книжный магазин — его мечта, его детище. Он долгое время шел к его открытию. Мистер Гамп не хочет, чтобы его труд пропал зря, — объяснил Хоулп свою позицию. Фелиция нахмурилась, отчего между бровей у нее залегла складка. Она закусила губу, как делала всегда, когда о чем-то напряженно размышляла. — Всегда можно нанять управляющего, — сказала мисс Гамп. — Но ему нужно платить, — ответил Магнус, снисходительно улыбнувшись. Фелиция кивнула, признавая его правоту. — Я понимаю чувства отца, но это моя жизнь, и я хочу сама ею распоряжаться. Хвала Моргане он хотя бы не настаивает на браке, — фыркнула девушка, упомянув брак как бы между делом. Магнус напрягся, поскольку вспомнил свою неудачную женитьбу и смерть молодой жены. Однако он предпочел не погружаться в свои мысли. Зачем, если рядом с ним столь очаровательное создание? — Ты хочешь замуж? — спросил зачем-то Магнус, с грустью понимая, что по сути не может дать ей того, что хочет среднестатистическая женщина. Дом, семью, детей. Он сквиб, а это приговор. Его дети могут унаследовать недуг. В этот момент Хоулп ясно ощутил отвращение к себе. Чем больше он узнавал Фелицию, тем сильнее понимал, что она достойна самого лучшего. Того, чего он не может ей дать. — Пока нет, — не замечая резкой смены настроения собеседника, промолвила мисс Гамп. — Семья — это большая ответственность, я пока не готова к этому. Но, думаю, однажды я захочу стать матерью и женой. — Последние слова девушка произнесла голосом, полным нежности и тепла. — Твое желание обязательно исполнится, — глухо ответил Магнус, а про себя добавил: «Увы, не со мной». В тот день он покинул Фелицию в смешанных чувствах. Даже отказался от любезного предложения миссис Гамп попить с ними чаю, настолько Хоулп был ошарашен внезапными мыслями, посетившими его бедовую голову. Вернувшись в пустой дом, Магнус заперся в лаборатории, но не спешил начать варить какое-либо снадобье, хотя заказов было достаточно. Он метался, как зверь в клетке, не понимая, что происходит. Почему ему вдруг стало так жаль Фелицию, почему он захотел отступить от задуманного? Хоулп всегда получал желаемое, и чувства окружающих его никогда не волновали. Но, скорее всего, дело было в том, что Магнус впервые испытывал настоящие чувства к кому-либо и осознавал, что будет в ответе за вероятные последствия. Он не сможет сделать Фелицию счастливой. Возможно, дело было не только в мисс Гамп, но и в ее родителях. Они относились к нему как к живому человеку, были добры и полны уважения. Если Джаспер Гамп сперва относился крайне насторожено к новому другу дочери, то со временем, после начала дополнительных уроков по зельеварению стал доброжелательнее. Ирма Гамп была участлива и внимательна. Она всегда угощала Магнуса чем-нибудь вкусненьким и словно пыталась заботиться о нем. Простая человеческая доброта обезоруживала Магнуса. Он смотрел на этих обычных людей, не наделенных властью и богатством, и осознавал, что они намного богаче тех же Лестрейнджей. Их чувства настоящие, и поэтому Гампы заслуживают только лучшего для себя и своей дочери. Магнус же был уверен, что он — далеко не лучший вариант. Он порочен, он жесток, он вспыльчив и неуравновешен. Он не сможет сделать Фелицию счастливой. Она ничего о нем не знает, не знает его мрачного прошлого, не знает чудовищного настоящего. «Добрый друг», — так наивная мисс Гамп его называла. Магнус усмехался про себя, слыша это до странности не подходящее для него прозвище. Фелиция считала, что разбирается в людях, а до сих пор не разглядела темной сущности Хоулпа. Она по сути всего лишь маленький ребенок. Ей лишь летом исполнилось восемнадцать, что она знает об этом мире? Переполненный благими намерениями, мистер Хоулп исчез из жизни Фелиции Гамп. Он пытался бороться с чувствами, возникшими у него в душе, и с ужасом понимал, что огонь в его душе уже не потушить. Это пламя обжигало, причиняло боль. Поддаваясь ему, Магнус раз за разом желал наведаться к Гампам, упасть перед Фелицией на колени, взять ее за руку и припасть к нежной коже долгим трепетным поцелуем. Хоулп хотел отдать свою судьбу в руки возлюбленной, а потом, приходя в себя, понимал, что все это бесполезно. Фелиция не чувствует к нему ничего. А если чувствует, то под влиянием суровой реальности иллюзия влюбленности рассеется, не оставив после себя ничего. Она не будет счастлива с Магнусом. Он осознал это и понял, что не может погубить объект обожания. Хоупл прекрасно знал, что самая сильная ненависть — это ненависть, выращенная из любви, а Магнус точно не сможет вынести ее презрения и ненависти. Таким образом Магнус Хоулп начал бороться с собой. Он занимался аптекой, собирал необходимые документы, бегал по чиновникам, пару раз даже написал сестре, чтобы облегчить бумажную волокиту. Кроме того, ночами Магнус работал над зельями, намеренно загружая себя до такой степени, чтобы времени на раздумья не оставалось. Он сражался сам с собой и проигрывал. Стоило Хоулпу остановиться хоть на мгновение, получить минутку передышки, как он снова начинал думать о ней. Мысли сводили с ума, боль становилась почти физической, но Магнус боролся. Но его силы воли хватило только на две недели. Всего лишь на две недели. Хоулп осознавал тщетность своих попыток, когда, приходя в бордель, искал подходящую девушку. Раньше он без труда выбирал куртизанку и развлекался с ней ночь напролет, сейчас же Магнус просто не мог выбрать. У кого-то глаза были недостаточно карие, у кого-то волосы не отливали золотом, кто-то казался слишком тощей, кто-то — полной. Сумасшествие Хоулпа дошло до такой степени, что он даже начал искать девушек с большими передними зубами, как у Фелиции. Тогда-то Магнус осознал, что ему не хватает мисс Гамп. Не хватает ее улыбки, не хватает звука ее голоса, не хватает взгляда ярко-карих глаз. Хоулп прекрасно запомнил то словно оглушенное состояние, когда он лежал на развороченной постели в номере борделя и курил сигару. Рядом с ним лежала обнаженная светловолосая девица, которая гладила его по рыжим волосам. Магнус курил и смотрел в потолок, осознавая, что больше так не может. Он умел очаровывать так, что бедняжки теряли головы. Хоулп словно пытался количеством случайных связей доказать себе, что достоин любви. Вот только случайные и скоротечные связи не делали его хоть капельку счастливым. Да, они утоляли его раненое самолюбие, но счастья не приносили. Фелиция же была девушкой, которая чем-то тронула его сердце. Благодаря ей мир Магнуса преобразился, заиграл новыми красками. Он нашел такой источник сил, что готов был горы свернуть, но для этого ему нужна была мисс Гамп. Впервые открыв для себя столь глубокие чувства, Магнус желал любить и быть любимым. Но любит ли его Фелиция? Если его чувства хоть немного взаимны, то он сделает все, чтобы она была счастлива с ним. Да, у них не будет детей, но всегда можно усыновить малыша. Детские дома после войны переполнены. Тогда-то у них будет настоящая семья. В ту ночь Хоулп спешно оделся и покинул публичный дом, хотя оплатил куртизанку до утра. Его хватило всего на пару раз. Он просто не мог расслабиться. Вернувшись домой, Магнус принял душ, после чего отправился спать. Впервые за долгое время Хоулп спал как убитый. Ему не снились ночные кошмары, и призраки прошлого не отравляли его разум. Утром, проснувшись в прекрасном расположении духа, Магнус привел себя в порядок, сходил в душ, сбрил трехдневную щетину, облачился в лучший свой костюм, купленный еще лет семь назад, когда его отец сбежал из Азкабана. Тогда ему написала Шарлотта и сообщила, что он пойдет с ней на встречу с отцом. Магнус потратил почти все сбережения на подходящий костюм, желая произвести на отца хорошее впечатление. Как наивен он тогда был! Рудольфус давно относился к нему предвзято и даже не пытался впустить сына в свою жизнь, а Хоулп постоянно на что-то надеялся. Магнус вызвал Полли и велел ей стащить в какой-нибудь маггловской цветочной лавке букет алых роз. Он еще не знал, какие цветы любит Фелиция, но решил исправить такое недоразумение. Уже через полчаса Хоулп был в Косом Переулке и решительно направлялся к магазину «Сотни миров». В нем разгоралась такая уверенность, с которой было впору идти на штурм крепости. Магнус вошел в книжный магазин и огляделся. Он сжимал в руках букет алых роз и надеялся, что такой жест тронет сердце Фелиции. Так как было утро, посетителей было еще мало. Навстречу Магнусу вышла Ирма Гамп, облаченная в закрытое темно-синее платье. Увидев Магнуса, она нахмурилась и приняла грозный вид. — Здравствуйте, миссис Гамп, — как младший по возрасту, начал приветствие Магнус. — Здравствуйте, молодой человек, — официальным, сухим тоном ответила Ирма. — Могу я увидеть Фелицию? — нетерпеливо спросил Хоулп, поглядывая в сторону лестницы, ведущей на второй этаж, где располагались хозяйские апартаменты. — Она приболела, и ей прописан постельный режим, — ответила миссис Гамп, глядя на Магнуса, сердце которого пропустило удар. — Надеюсь, ее здоровью ничто не угрожает? — с искренним страхом спросил он, и такое волнение в голосе мужчины заставило Ирму смягчиться по отношению к нему. — Всего лишь простуда, — ответила миссис Гамп. — Если вам понадобятся лекарства и другие зелья, буду рад помочь, — заверил Магнус, желая отблагодарить Гампов за тепло и доброту. Ирма лишь снисходительно улыбнулась и поправила светлые волосы в прическе. — Я учту это. — Она скользнула взором по фигуре мужчины и остановила взор на цветах. — Прошу, передайте Фелиции цветы с пожеланиями скорейшего выздоровления, — опомнился Магнус, протягивая женщине букет. Она с готовностью приняла его и улыбнулась, увидев пять прекрасных роз. — Где же вы были, молодой человек? — с напускной строгостью спросила Ирма, внимательно глядя на Магнуса, который в этот день даже принарядился. Было видно, что он старался произвести хорошее впечатление. — Возникли небольшие трудности с аптекой, которую я хочу открыть. Я был вынужден заняться делами, — солгал, не моргнув глазом, Хоулп. Да, лучше им думать, что он занимался делами, а не пытался забыться в публичных домах. Впрочем, он и аптекой занимался. — Прошу прощения, что не предупредил. Надеюсь, Фелиция на меня не гневается? — спросил Магнус, внимательно взглянув на Ирму. Та усмехнулась. — Она переживает, что пропало несколько занятий по зельеварению, — ответила миссис Гамп, прижимая букет к груди. — Полагаю, мы сможем продолжить наши занятия, когда мисс Гамп поправится. Передайте ей мои наилучшие пожелания, — довольно улыбнувшись, промолвил Магнус, склонив голову вправо. — Непременно, — ответила Ирма Гамп, и Хоулп, попрощавшись, покинул магазин. Конечно, он был огорчен, что не увидел Фелицию и не смог с ней поговорить, но, узнав о ее болезни, заволновался. Главное, чтобы она поскорее поправилась. Выйдя на улицу, Магнус Хоулп улыбнулся. Светило солнце, впервые за несколько недель не было дождя. Жизнь налаживалась. Казалось, что впереди много теплых дней. Он отошел от магазина, а потом, поддаваясь какому-то порыву, обернулся, взглянув на второй этаж над магазинчиком. В окне одной из комнат он увидел Фелицию, которая смотрела на него, кутаясь в голубой плед. Хоулп помахал ей рукой и улыбнулся. Девушка ответила ему тем же, что несколько обнадежило Магнуса. Он, ощущая непривычный восторг, продолжил путь, а мисс Гамп задумчиво смотрела ему вслед, хмуря брови. Фелиция сама не понимала, что чувствует. Ее «добрый друг» был приятен в общении, участлив и вежлив. Еще его забота умиляла девушку. Он ей, наверное, нравился, но… Но сердце не ускоряло ритм, когда она его видела, мысли не путались, ладони не потели, а ноги не подкашивались. Словом, мисс Гамп не ощущала на себе все симптомы влюбленности. Влюблена ли она? Фелиция не понимала. Однажды она уже ошиблась в любовных делах и не хотела повторить ту же ошибку снова. Но в том, что во время ее первой влюбленности ее чувства были подлинные — Фелиция не сомневалась. Ей хотелось почаще видеть объект воздыхания, разговаривать с ним, она пыталась оказаться поближе к нему. Но Джеймс, так звали первую любовь мисс Гамп, не ответил ей взаимностью, когда девушка призналась ему в чувствах. После первого столь неудачного опыта Фелиция прорыдала несколько дней, но, к счастью, она слишком любила себя, чтобы долго страдать по тому, что было не ее. Но мучительное чувство одиночества и ненужности настолько сильно въелось в ее память, что мисс Гамп отныне старалась держать чувства под контролем. Может, поэтому она не понимает, дорог ли ей Магнус? Может, стоит прислушаться к голосу сердца, а не разума? Кинуться в омут с головой? Из размышлений Фелицию вырвал стук в дверь. Обернувшись, она увидела матушку, которая вошла в комнату, лукаво на нее глядя. К груди она прижимала букет красных роз. Мисс Гамп некоторое время смотрела матери в глаза, пока та не заговорила. — Твой добрый друг приходил. Я сказала, что ты больна, — сказала Ирма. — Он передал тебе цветы с пожеланиями скорейшего выздоровления. — С этими словами женщина передала дочери букет. Фелиция с готовностью приняла его и вдохнула сладковатый аромат роз, лукаво улыбнулась, радуясь такому вниманию. Он не забыл о ней! — Магнус говорил, почему так долго не появлялся? — спросила мисс Гамп с деланным безразличием. — Он был занят, — ответила Ирма Гамп. — Я принесу вазу. — Сказав это, женщина удалилась. А ее дочь снова подошла к окну, прижимая к груди заветный букет. На ее губах сияла идиотская улыбка, и она ощущала удовлетворение и радость. Все же внимание всегда приятно. Спустя некоторое время вернулась мисс Гамп с хрустальной вазой. Она поставила ее на прикроватную тумбочку, взмахом палочки наполнила водой и посмотрела на довольную дочь. В последние дни Фелиция была чем-то огорчена, что проявлялось раздражением. И Ирма прекрасно осознавала причины переменчивого настроения дочери. Скорее всего, на нее так влияет влюбленность, хотя мисс Гамп еще не осознавала, что попала во власть этого прекрасного, но и опасного чувства. Оставалось надеяться лишь на благоразумие мистера Хоулпа и на ум дочери. Фелиция поставила цветы в вазу и с улыбкой провела пальчиком по алым лепесткам. Ирма направилась к выходу из комнаты, размышляя над тем, как бы уберечь дочь от опасности. Уже у выхода она остановилась и посмотрела на сияющую Фелицию. — Милая, помни, что мужчины не ценят легких побед. — Сказав это, Ирма удалилась, оставив дочь один на один с собственными мыслями. Магическая Британия. Замок Темного Лорда. Шарлотта гуляла в саду вместе с детьми. Маленький Салазар, как обычно, не отходил от матери, держа ее за руку. Принцесса Дельфини и маленькая Арлетта Малфой, крестница Шарлотты, радостно скакали впереди. Изредка Шарлотта их окликала, чтобы девочки не убегали слишком далеко. Тогда малышка Лета послушно возвращалась к крестной, а Дельфини все было нипочем. Она редко слушалась мать, и власть над ней имели только отец да бабушка. Миледи Беллатрикс стояла у французского окна в кабинете Повелителя и задумчиво смотрела на внуков. Салазар казался ей слишком слабым и тихим. Он был скорее больше похож не на мать, а на дедушку по материнской линии. Беллатрикс помнила Рудольфуса в детстве. Тогда он тоже был тихим, робким и нелюдимым. Старался сделать так, чтобы его не замечали, или же пытался пробраться в кабинет отца, чтобы хоть немного побыть с ним. Конечно, Беллатрикс уважала Рудольфуса и относилась к нему как к достойному чистокровному волшебнику, но так было не всегда. Когда-то ей казалось, что она его люто ненавидит. Просто в то время Белла думала, что брак с Лестрейнджем лишит ее счастья с Повелителем. Однако Рудольфус отошел в сторону, поняв, что в жизни жены он — третий лишний. Беллатрикс была благодарна бывшему мужу за это, однако она редко задумывалась, что чувствовал Лестрейндж в те далекие дни. Каково ему было ощущать себя ненужным и гореть в огне ревности? Наверное, он действительно очень сильно ее любил, раз прощал ей самые страшные преступления. Теперь же, видя, как растет ее внук, Беллатрикс ясно видела в нем черты бывшего мужа и в глубине души надеялась, что он не повторит судьбы дедушки. Мальчик был до того похожим на Рудольфуса и на свою мать, что Белла временами думала, что он больше Лестрейндж, чем Слизерин. Даже на Блэков он не тянул. Другое дело Дельфини… Глядя на внучку, Беллатрикс видела в ней себя. Пусть принцесса была совсем еще маленькой, но уже у нее были зачатки сильного характера. Как говорится, победителя видно на старте. Дельфини ждало великое будущее, и Беллатрикс прекрасно понимала это. Только Шарлотте не особо нравился характер дочери, раз она безуспешно пыталась слепить из нее маленькую леди, как будто бы она сама ею когда-либо была. Только брак с Сигнусом заставил Шарлотту оставить былые увлечения и мечты о сражениях. Значит, не слишком сильными были ее мечты. — Любуешься внуками? — раздался спокойный голос Повелителя. Беллатрикс обернулась и склонилась в поклоне. Темный Лорд прошел вглубь кабинета и, встав рядом с женой, посмотрел в окно. Беллатрикс же чувствовала, как от восторга и радости начинает кружиться голова. Да, она давно на нем помешалась, и даже время не изменило этой простой истины. Вот и теперь женщина начала украдкой наблюдать за правителем, все еще не веря, что ей посчастливилось стать его женой перед магией и людьми. Она фактически королева Магической Британии, пожалуй, только этого титула достойна женщина из рода Блэк. — Дельфини такая хорошенькая, прям как наш Сигнус когда-то, — с тенью сожаления промолвила Беллатркис. Как обычно в присутствии Темного Лорда мысли начинали путаться, а голова шла кругом. В такие моменты она ощущала себя школьницей. — Дети так быстро растут. — Да, быстро. Скоро пойдут в школу, а там уже нужно будет подыскивать для Дельфини жениха. Салазар, само собой, вступит в организацию на радость Рудольфуса и Шарлотты, — задумчиво промолвил Повелитель. Беллатрикс кивнула, пытаясь мысленно представить внуков взрослыми. Дельфини она представляла очень красивой молодой волшебницей, с молочно-бледной кожей, точеными чертами лица, иссиня-черными кудрями и выразительными серыми глазами. Девочка обещала стать настоящей красавицей. Салазар наверняка будет таким же видным молодым человеком, как и Рудольфус в молодости. Какой же будет их судьба? Беллатрикс этого не знала, но надеялась, что они не познают в жизни таких испытаний, как она или Рудольфус. — Боюсь, я не смогу отдать Дельфини за кого-то, не смогу с ней расстаться, — улыбнулась Беллатрикс, которая всегда в глубине души мечтала о дочке, но судьба даровала ей только сына. — Она в первую очередь принцесса, Белла, — промолвил Темный Лорд. — Рано или поздно она должна будет исполнить свой долг перед Родиной, — с нажимом проговорил он, что очень не понравилось Беллатрикс. Но она предпочла промолчать, чтобы не портить момент. Повелитель большую часть времени был очень занят, они нечасто могли просто поговорить, как сейчас. Беллатрикс ценила такие моменты. К тому же в этот день Темный Лорд, кажется, был в хорошем расположении духа. — Шарлотте это не понравится, — зачем-то сказала она, глядя на невестку, которая зачем-то подняла сына на руки. Мальчик обнял мать за шею и прильнул к ней. Слишком сильно Шарли его размягчает. — А кто ее спросит? — спросил Повелитель с кривой усмешкой. — Кстати, где Сигнус? — поинтересовался он. — В Министерстве, — ответила сразу же Беллатрикс, вспомнив, как сын заходил к ней утром. — Мне нужно с ним кое-что обсудить, — сказал Темный Лорд, и в глазах миледи сразу же вспыхнул неподдельный интерес. Он ничего не ответил, вместо этого снял дорожную мантию и, вызвав домовика, отдал верхнюю одежду эльфу. После чего занял место за письменным столом, указав жене на кресло напротив него. Беллатрикс, изнемогая от интереса, прошла к этому креслу и села, уставившись на мужа с нетерпением. Темный Лорд некоторое время молчал, словно собирался с мыслями. Он внимательно смотрел на жену взором багряных глаз и прикидывал, какова вероятность того, что она откажет ему в осуществлении его замысла. Но эта вероятность близилась к нулю. Для Беллы желание Темного Лорда всегда и везде было незыблемым законом. — Как ты знаешь, я отлучался по важным делам. В банк доставили редкий и древний фолиант по Темной Магии. Ты прекрасно знаешь, какой темой я интересуюсь, — начал говорить Повелитель, продолжая смотреть в глаза жене. Та с готовностью кивнула, подавшись вперед. — Я его изучил и теперь знаю, что должен делать для достижения поставленной цели. — И что же, мой Лорд? — спросила Беллатрикс низким голосом. — Для начала мне нужен ребенок, потомок Слизерина, — сказал он, а увидев, как вытягивается лицо жены, усмехнулся. Она, наверное, подумала, что он желает еще ребенка помимо Сигнуса. — Вы… — начала бы Беллатрикс, очевидно, решив, что он хочет завести себе очередную фаворитку для определенных целей. Такого гордая и спесивая Беллатрикс вынести не могла. В ее глазах вспыхнули огоньки гнева, губы скривились в презрительной усмешке. — Нет, Белла, я не собираюсь становиться отцом вновь. Опыт с Сигнусом говорит, что я не создан для подобных вещей, — проговорил Темный Лорд, усмехнувшись. Беллатрикс, кажется, вздохнула с облегчением, но все равно продолжала настороженно смотреть на супруга. Темный Лорд же достал из выдвижного ящика стола сложенный вдвое лист пергамента и протянул его жене. Беллатрикс с готовностью приняла его, развернула и нахмурилась. Это было письмо, написанное рукой Повелителя. Женщина принялась торопливо его читать, и по мере чтения в ее глазах мелькало изумление вперемешку с ужасом. Закончив чтение, Белла дрожащей рукой положила письмо на стол, потерла виски, словно от прочитанного у нее разыгралась мигрень, и воззрилась на правителя с неописуемым ужасом. — Ты хочешь возразить? — спросил Волдеморт, откинувшись на спинку кресла. Беллатрикс покачала головой, словно лишилась дара речи. В ее карих, широко распахнутых глазах царил настоящий ужас вперемешку с неверием. — Я не посмею, милорд, — пробормотала странно слабым голосом Белла. — Но это… жестоко, — поморщившись, сказала она. Темный Лорд лишь усмехнулся. — Цель оправдывает средства, Белла. Ты прекрасно об этом знаешь, — жестко заметил Повелитель. — Я всегда поддерживала вас в любых начинаниях, милорд. Поддержу и в этом, — решительно проговорила леди Беллатрикс, взяв себя в руки. Для нее всегда и везде на первом месте был Темный Лорд, она давно сделала свой выбор, и если столь жестокий план поможет ему, то она согласна на любые жертвы. — Твоя задача поговорить с Сигнусом и убедить его осуществить мой замысел. Вы оба дадите мне непреложный обет. Шарлотта не должна ни о чем знать, она — мать, она не позволит осуществить этот план, — приказал Повелитель уверенным голосом. Беллатрикс оставалось лишь кивнуть. Она отгоняла прочь сомнения и страхи, убеждая себя, что цель оправдывает средства. Какая разница, что случится с ее внуком, если это поможет Темному Лорду? — Как вам будет угодно, милорд. Руквуд точно рассчитал подходящую дату? — спросила она. — Ошибки быть не может, — ответил Темный Лорд, довольный, что очередной его долгосрочный план претворится в жизнь. Значит, он снова станет неуязвимым. Беллатрикс же судорожно перебирала в голове подходящие слова. У нее должен был состояться сложный разговор с сыном. Оставалось надеяться, что будущего сына Сигнус любит меньше, чем отца, иначе план Милорда провалится. И более того, отказ Сигнуса помогать отцу в столь темном замысле Волдеморт может расценить как бунт. О таком раскладе Беллатрикс даже думать не хотела, поэтому она должна убедить сына помочь Повелителю.***
Норд-Райдинг. Лестрейндж-холл. Полумна открыла глаза и поморщилась от яркого солнечного света, проникающего в окно. Портьеры были распахнуты, и солнечные лучи заливали всю опочивальню. Луна некоторое время смотрела на резной столбик кровати, словно пыталась вспомнить предшествующие этому события. Ужин, затем они с Лаурой зашли в детскую малыша, посмотрели приготовленные пеленки… ребенок! Как она могла забыть об этом, наверное, от боли и зелий ей совсем память отшибло! Полумна начала судорожно щупать живот, но с ужасом поняла, что он стал значительно меньше. Ее ребенок, что с ним? Ему еще рано было рождаться, что, если он… Полумна мучительно застонала, страшась собственных мыслей, которые множились у нее в голове. Она готова была начать молиться, чтобы с малышом все было в порядке, настолько был велик страх потерять его. Луна кое-как села и огляделась, боль в чреве усилилась, видимо, она получила разрывы или еще что-то. Нутро горело огнем, но Луна хорошо умела абстрагироваться от реальности. Она огляделась, кусая губы от боли. Никого не было. Она одна. Где все? Страх нарастал, но Луна, прошедшая войну и лагерь, прекрасно понимала, насколько опасно идти на поводу у страха. Страх делает нас рабами, страх толкает на безумства. Но панические мысли о том, что ее ребенок погиб, никуда не исчезали. Как же она переживет очередную потерю? Хоть бы она ошиблась. Пожалуйста! Луна приподнялась, пытаясь встать, но тут же глухо застонала от боли. Из глаз словно искры посыпались, на лбу проступила испарина. Когда она, жмурясь, приходила в себя от приступа боли, в спальню тихо вошел Рудольфус. — Зачем ты встала? — спросил он строго, приблизился к жене и помог ей снова лечь. Луна была в таком затуманенном состоянии от боли, что поддалась ему. Она открыла глаза и взглянула в лицо супруга, впервые в жизни настойчиво ища его взор. Кажется, Лестрейндж не зол и не огорчен. Значит ли это, что все с ребенком хорошо, и он доволен? Луна плохо разбиралась в нраве мужа, поскольку он чаще всего скрывался за масками. Но Луна помнила, как подавлен был Рудольфус после потери первого их дитя. Лицо Лестрейнджа расплывалось, и он, видимо, поняв, что Полумну одолевает боль, взял с тумбочки какой-то флакончик, откупорил его и влил лекарство в рот жены. Луна закашлялась, но все же смогла проглотить горькое зелье. Прикрыла глаза, надеясь, что лекарство поскорее подействует. Рудольфус же сел рядом с ней, взял одной рукой ее за руку, а второй погладил по волосам. Так они просидели минут пять, пока у Луны не появились силы задать главный вопрос: — Что с нашим ребенком? — Полумна сама удивилась тому, что в ее голосе, несмотря на слабость, появились стальные нотки. Она открыла глаза и посмотрела на мужа. — У нас девочка, — ответил Лестрейндж, поджав губы. Кажется, он был не очень рад этому, поскольку жаждал сына. — Почему ее не принесли мне? — спросила Луна, которая была так напугана мыслями, что снова потеряла малыша, что вероятное недовольство супруга ее мало беспокоило в этот момент. — Она слишком слаба. Ее разместили в детской, за ней приглядывают врачи, — продолжая гладить жену по волосам, говорил Лестрейндж. Луна судорожно пыталась думать, но получалось плохо. Зелье туманило рассудок. Одно было предельно ясно — малышка слишком слаба. Неудивительно, она родилась почти на два месяца раньше срока. — Я хочу ее увидеть, — промолвила хрипло Луна, облизав искусанные губы. Она снова попробовала сесть, но Лестрейндж схватил ее за плечи и не дал ей осуществить это. Полумна с возмущением уставилась в глаза супруга, попыталась сбросить его руки со своих плеч. — Я. Хочу. Увидеть. Дочь, — чеканя слова, промолвила Луна, глядя в глаза супруга. — Ты еще слаба, — возразил он. — Мне все равно, — отмахнулась она, несмотря ни на что, пытаясь вырваться из хватки супруга. — Я хочу ее увидеть! — немного визгливо вскрикнула Луна, не понимая, почему он ей препятствует. Она хорошо себя чувствует, ничего с ней не случится. Почему Рудольфус просто не хочет отвести ее в детскую, может, с малышкой что-то не так? Луна вспомнила, что у первого ее ребенка были какие-то внешние дефекты, и внутри у нее все похолодело от страха. Моргана, нет… — Она здорова? — спросила Луна упавшим голосом, прекратив на некоторое время попытки встать. — Она очень слаба, с трудом дышит, — ответил Лестрейндж, мрачно глядя на жену. Он, кажется, сам сильно переживал. Глаза его покраснели от недосыпа, под ними залегли серые тени. — А внешне?.. — заикнулась было Луна, но осеклась под взором мужа, страшась услышать ответ. — Она красавица, — улыбнулся Рудольфус, и камень упал с души у Полумны. — У нее твои волосы, об остальном я не могу сказать. Она вся красная и припухшая. Глаза, вроде, светлые и больше похожи на голубые. Непонятно в кого только, — рассказал Рудольфус, и Луна с замиранием сердца его слушала. — У большинства детей глаза в первый месяц жизни голубые, — ответила Луна непонятно зачем. — Я хочу ее видеть. Немедленно, — немного резко сказала она, и пользуясь тем, что Рудольфус убрал руки с ее плеч, попробовала вскочить, но пошатнулась. Лестрейндж, что удивительно, ничего не ответил на резкий и командный тон жены, а вместо этого лишь закатил глаза и взмахом палочки призывал из-за ширмы теплый халат супруги персикового цвета, бережно накинул его ей на плечи и помог встать. Луна закусила губу от боли, опираясь на руку мужа. Видимо, обезболивающее не до конца подействовало. Лестрейнджи в тишине покинули опочивальню, направившись в детскую. Луна торопила время и хотела поскорее увидеть своего ребенка. Она успела так переволноваться, что с трудом держала себя в руках. Слова о том, что девочка слишком слаба, очень пугали ее… Когда супруги вошли в детскую, Луна уставилась на колыбель, но ребенок сейчас был не в ней. Малышка лежала на пеленальном столике, и вокруг нее крутилась молодая женщина, облаченная в лимонного цвета халат. Лестрейнджи приблизились к столу, женщина поклонилась и продолжила манипуляции с ребенком. Она распеленала малышку, и детскую огласил писк. Луна увидела своего ребенка и замерла, как громом пораженная. Девочка была такой крохотной и беззащитной, что сердце Полумны затопила нежность и приступ любви к этому существу. Луна поймала себя на том, что даже дыхание затаила, глядя на ребенка. — Госпожа хорошо покушала, — отчиталась медсестра, опасливо поглядывая на чету Лестрейндж. Женщина перепеленала ребенка, а Луна продолжала смотреть на малышку. Она была ошеломлена новыми ощущениями, чистейшей любовью, которая заполняла все ее существо, что просто молчала, опираясь о руку мужа. — Можно я ее подержу? — спросила Луна полушепотом, когда к ней вернулся дар речи. Девочка продолжала тихо пищать, видимо, не могла кричать громко и яростно. Луна взглянула с надеждой на мужа, тот лишь усмехнулся. — Конечно, это же твоя дочь, — ответил Рудольфус и отвел супругу к креслу. Помог ей сесть, после чего вернулся к медсестре и забрал из ее рук дочь. Луна со смешанными чувствами наблюдала за Рудольфусом и словно не верила в происходящее. Подумать только, Рудольфус Лестрейндж, кровавый Пожиратель Смерти, держит на руках свою дочь, их новорожденное сокровище. Лестрейндж с ребенком на руках произвел на Луну неизгладимое впечатление. Он, придерживая девочку за головку, принес ее жене, бережно передал ее ей в руки. Полумна прижала к груди свое дитя и почувствовала, как в носу начало колоть от подступающих слез. Она вгляделась в припухшее личико и шмыгнула носом. Глаза жгло от едва сдерживаемых слез. Вот и все. Она — мама, это ее, Полумны, ребенок. В голове не укладывалась эта простая истина. — Наша Пандора настоящий боец, — промолвил Рудольфус, глядя на дочь. Луна подняла на него взгляд и заметила, что он улыбается. По-настоящему улыбается. — Пандора? — спросила она, смутившись. — Да, Пандора Белинда Изабелла Лестрейндж, наша дочь, — кивнул с гордостью Рудольфус. — Вы так хотели сына, а я родила дочь, — тихо произнесла Луна, виновато глядя на супруга, словно в произошедшем целиком и полностью была ее вина. Полумна сама не понимала, почему желала одобрения со стороны Рудольфуса. Наверное, она понимала, что целиком и полностью зависит от благосклонности мужа. — У нас еще будет сын, — ответил Лестрейндж, погладив жену по голове, как послушную собачку. Тут-то нервы Полумны не выдержали, и она беззвучно расплакалась. Слишком сильными были чувства, бушевавшие у нее в душе, слишком велик был страх потерять этого ребенка. Луна задыхалась от беззвучных рыданий, глядя на крошечную дочку, которая заснула и во сне причмокивала губами. Как она могла когда-то думать, что сможет отказаться от своего ребенка? Как она могла думать, что бросит свое сокровище? Какая она мать после этого? — Ну, тише, тише, — промолвил Рудольфус, видя, что Полумна задыхается от слез. Он не знал, как ее утешить. Обычно, когда плакали его женщины, Лестрейндж предпочитал этого не замечать, а тут ему впервые хотелось утешить ее. В конце концов она его жена и мать его дочери. Рудольфус хотел забрать малышку из рук жены, но она просто вцепилась в ребенка и покачала головой, давая понять, что не отдаст Пандору супругу.***
Асентус Лестрейндж волновался, и ему казалось, что он впервые в жизни переживает настолько сильно. Но, скорее всего, так оно и было. Он часто ощущал на себе груз ответственности. Мать желала видеть его наследником рода, он должен был быть везде первым и самым лучшим. Асентус долгое время всеми силами старался оправдывать ее ожидания. Он блестяще учился в Ильвермони, с отличием закончил школу и вошел в пятерку лучших выпускников за последние десять лет. Рабастан Лестрейндж желал видеть в сыне сильного и бесстрашного война, готового на все во имя семьи и одобрения Повелителя. Отец желал, чтобы Асентус был похож на сильного и беспринципного Сильвия. Да, Асентус любил брата и до сих пор хранил его письма в шкатулке, но тем не менее он не был таким, как Сильвий. Тут-то и возникли разногласия. Рабастан пытался найти в сыне хоть что-то хорошее, а Асентус пытался переломить себя и оправдать надежды отца. Возможно, у него что-нибудь да получилось бы, если бы не смерть Сильвия у него на глазах. И вот теперь Асентус вспоминал все свои неудачи и пытался привести мысли в порядок. Страх перед провалом был просто огромным, он полыхал в сердце неугасимым пламенем. Конечно, внешне это никак не проявлялось. Внешне Асентус Лестрейндж выглядел образцом спокойствия. Перед началом конференции, на которой ему нужно было выступать вместо дяди, Асентус вошел в уборную, чтобы окончательно прийти в себя. Он просто не мог провалиться и подвести свою семью, Повелителя. Рудольфус сорвался домой, впервые проигнорировав приказ Милорда, если Асентус провалит задание, возложенное на Лестрейнджей, их семью ждет опала. Нет, на кону стоит слишком много, чтобы он боялся и трусил. Лестрейндж он или нет? Асентус включил кран, умылся. Прохладная вода привела его в чувства. Он пригладил растрепавшиеся темные волосы, утер с щек холодную воду, взмахом палочки высушил лицо и мрачно посмотрел в зеркало. Асентус не сразу себя узнал. Бледный, взволнованный с мрачным взором голубых глаз. «Ты должен, значит, сможешь», — сказал он себе, несколько раз глубоко вдохнув и выдохнув. В конце концов Рудольфус оставил ему основные тезисы, объяснил, в какое направление нужно склонять участников конференции. В маггловском мире вспыхнул очередной военный конфликт. Казалось бы, волшебники здесь ни при чем, но в ходе боевых действий пострадал магический квартал в одном из городов. Нужно было убедить участников конференции в необходимости контроля над популяцией магглов и над их вооружением. Асентус помогал дяде готовить доклад, для примера были взяты несколько видов современного оружия, и Лестренджи были в настоящем ужасе. Магглы словно не понимали, что творят. Боевые отравляющее вещества, ядерное оружие, различные ракеты. Сколько пройдет лет, прежде чем простецы обнаружат волшебников? И какова вероятность того, что они не применят свое оружие против волшебников, раз они создают его для уничтожения себе подобных? Понимая, что на кону благополучие семьи, Асентус взял себя в руки и, когда он покинул уборную, уже ничто не напоминало о его неуверенности и страхе. Лестрейндж решительно вошел в зал для заседаний, поздоровался с участниками, перекинулся парой фраз с Министром Магии Германии, разумеется, на немецком языке, занял свое место за столом, стараясь держаться уверенно и твердо, как его дядя. Присутствующие чиновники смотрели на него как стая волков на беззащитного ягненка, однако Асентус давил в себе страх. Нельзя бояться. Он должен быть достойным своей фамилии. Конечно, все эти люди в костюмах желали увидеть на его месте сэра Лестрейнджа, Министра Магии, который одним своим видом наводил на многих из них страх. А вместо этого явился какой-то мальчишка, и его не посчитали конкурентом. Асентус смотрел на всех этих людей и мысленно прикидывал, откуда ждать вопросов. Все присутствующие ему не особо нравились, поскольку в их взглядах читалось пренебрежение. Ну ничего, пусть лучше недооценивают его. Конференция началась в назначенное время, Асентус усилием воли задвинул дурные мысли куда подальше и заставил себя сосредоточиться на поставленной цели. Он внимательно слушал делегатов, делал пометки в блокноте, чтобы потом задать каверзные вопросы. Разумеется, как племянник министра магии и образованный человек, Асентус знал правила этой нечестной игры и готов был их принять, чтобы потом обернуть в свою пользу. Когда наступил его черед, Асентус прошел к трибуне, даря присутствующим дамам улыбки. Конечно, он знал, что очень привлекателен внешне и, когда желал, пользовался природным обаянием. Щелкнули вспышки колдокамер, и на следующее утро несколько снимков Асентуса Лестрейнджа украсили первые полосы газет. Лестрейндж начал выступление, выискивая у слушателей слабые места. Он еще со школьной поры уяснил, что, если хочешь кого-то убедить в своей правоте, нужно смотреть этому человеку в глаза, поскольку глаза лгать не могут. Через некоторое время Асентус все же установил зрительный контакт с нужным человеком. Если он не ошибся в наблюдениях и расчетах, этот пожилой волшебник в строгой мантии имеет огромный авторитет и власть. Если он выступит на его стороне, то победа будет в руках Асентуса. В какой-то момент пожилой сухощавый мужчина — глава одного из древнейших чистокровных родов Европы — начал едва заметно кивать, слушая доклад Асентуса, который в красках описывал вероятное будущее волшебного мира, если магглы продолжат размножаться в таких количествах и создавать все новое и новое оружие. Лестрейндж даже взмахами палочки наколдовал пару иллюзий, показывая образцы уже существующего оружия. Присутствующие были в ужасе — это было заметно по их лицам. Закончив доклад, Лестрейндж глубоко вздохнул и поблагодарил слушателей за внимание, при этом приветливо улыбаясь. Посыпался шквал вопросов, но все они были несложными и простыми. Асентус хорошо разбирался в теме и ответил на них. — Неужели риски войны с магглами настолько высокие? — спросил кто-то. — Я думаю, они переоценены, — качала головой симпатичная молодая женщина, глядя в упор на Асентуса, но тот лишь тонко ей улыбнулся. К счастью, ему не нужно было ей что-то объяснять. Это за него сделали делегаты. — Война нам не грозит. В нашем распоряжении величайшая сила — магия, — уверенно говорил какой-то мужчина. — Магглы совершенствуют свое оружие и измерительные приборы. Скоро мы не то что в уборную сходить не сможем, а вздохнуть… Когда вопросы иссякли, Лестрейндж вернулся на свое место. Началось голосование, и спустя полчаса Асентус Лестрейндж вышел из Большого Зала Заседаний в прекрасном настроении. Да, он впервые оправдал надежды дяди, и от осознания победы душу переполняли щемящая радость и удовлетворение.