***
Константин искренне ненавидел больницы, холодные стены с обшарпанным кафелем, острый запах медикаментов, хмурые равнодушные лица врачей, измученные нищенской зарплатой, ненормированными сменами и нечеловеческими нагрузками. Какая тут эмпатия? Серёжа сидит на узкой кровати, беспокойно наблюдая, как врач чёткими быстрыми движениями бинтует голову его старшего друга. Впрочем, Волков никакого видимого дискомфорта не показывает, равнодушно изучая стены палаты. Разумовского уже успели осмотреть врачи, к счастью мальчик отделался легким испугом. У Олега обнаружили небольшую рану на голове, вероятно, мальчишка ударился при падении о камень. Подозрение на лёгкое сотрясения. Впрочем, на головокружение или тошноту мальчишка не жаловался, стойко снося все медицинские манипуляции. Не дернулся, даже когда засохшую на затылке рану очищали от крови и обрабатывали зелёнкой. Медсестра не особо с ним церемонилась, не маленький, потерпит. Хотя ребёнку от силы девять исполнилось. Константин мельком взглянул на сбитые в кровь костяшки, синяки и ссадины и маленький, криво прилепленный пластырь поперек носа. Похоже, Волков и правда часто дрался. Защищал своего младшего друга? — Любовь Васильевна, здесь новых привезли, куда их? — Да, блять! — женщина тихо материлась себе под нос, вспомнив о присутствии детей. Гром непонимающе поднял бровь. — Санаторий «Берёзка», массовое отравление, кишечная инфекция. — устало поясняет врач. — С самого вечера везут детей, взрослых. Руки бы поотрывать тем, кто этих идиотов на работу принял. Нам уже пациентов девать и класть некуда! Еще и эти… — она бросает короткий взгляд на мальчишек, — придётся в коридоре положить. Серёжа бросает на дядю Костю жалобный взгляд. — Вы связались со службой опеки? — А толку, — устало вздыхает врач. — А что вы на меня смортите, вы и так меня подняли посреди ночи. Не могу я их сейчас в реабилитационный центр определить. Этот вопрос решится не раньше завтрашнего дня. — возмущается дама средних лет, которую явно выдернули прямо из постели и то потому, что она имела неосторожность поднять трубку. — Послушайте, не нужно ругаться. Я могу забрать детей к себе, пока вы решите все организационные вопросы. — А ваша супруга вас на порог пустит если вы притащите домой двух маленьких оборванцев? — дама из службы опеки смерила Константина презрительным, недоверчивым взглядом. — Моя жена умерла. — холодно отрезает Гром, — я один воспитываю сына, он как раз возраста Олега. Так что я знаю как заботиться о детях. Квартира трехкомнатная, еще от родителей осталась. Места для всех хватит. Думаю, за выходные вы решите все организационные вопросы. — Ладно, под вашу ответственность. Я подпишу документы. — женщина усмехается, радуясь что успешно скинула проблему, — Я к вам загляну на выходные, проверю условия. Разумовский украдкой переглядывается с Олегом, пряча торжествующую улыбку.***
В такси Серёжа прислоняется щекой к холодному стеклу, молча любуясь огнями ночного Питера. Через несколько минут мальчишка зевает, прикрывая глаза, прижимается к плечу Олега. Темноволосый мальчуган украдкой гладит его по волосам, смотря на младшего с щемящей нежностью. Майор видит, как взгляд хмурый и нелюдимый Волков смягчается, теплеет, словно светится изнутри. Из него бы получился хороший старший брат, отстраненно думает Константин. Гром тихо открывает дверь ключом, стараясь не создавать лишнего шума, выпуская мальчишек в коридор. Старая дверь противно скрипит, надо бы смазать. Щёлкает выключатель. — Пап, ты дома? — взъерошенный мальчишка сонно трёт глаза, выползая из комнаты. — Я думал ты сегодня уже не придешь. — с легкой обидой бросает ребёнок. — Игорёк, познакомься — это Олег и Серёжа. Эти ребята погостят у нас несколько дней, — слегка виновато добавляет отец. — Беда у них случилась. Ты их не обижай, сынок. Игорь перевёл растерянный взгляд с отца на двух стоящих в коридоре детей, окончательно стушевался, втянув голову в плечи, стоило только зацепить хмурое лицо сероглазого детдомовца. Последнее замечание Грома-старшего явно было лишним. Игорь хоть и был ровесником Волкова, был хилым ребенком, выглядел нервным, потухшим и каким-то зашуганным. — Вы, наверное, проголодались? Для ужина конечно поздновато, но будем считать это ранним завтраком. Ну, что встали, малышня, быстро мыть руки и за стол. Игорёк, проводи мальчиков на кухню. Маленькая, светлая кухня выглядит по-домашнему уютной. Пахнет малиновым вареньем и травяным чаем. Серёжа, лукаво сверкая голубыми глазами, довольно уплетает большой бутерброд с сыром, тянется к вафлям, украдкой наблюдая за сыном Константина Грома. Волков тоже смотрит, скорее по привычке оценивая возможную угрозу. Точнее, её полное отсутствие. Слушая вполуха болтовню Грома-старшего, который явно изо всех сил старается разводить гнетущую обстановку, окончательно убеждаясь в своих выводах. Опущенные плечи, чуть сгорбленная спина, даже в домашней обстановке в позе ребенка чувствовалось скрытое напряжение. Словно он привык ожидать удара. От Игоря так и фонило кисло-горьким запахом детской обиды, унижения и страха. Олег прекрасно помнил этот затравленный взгляд. Такой же был у Серёжи пока Волков не стал его защитником и единственным другом. Щемят его другие дети, да? Что не удивительно: маленький, застенчивый и добрый мальчик. Заучка-отличник, чемпион городских школьных соревнований по шахматам, к тому же сын мента. Таких в классе не любят. Да и последнее обстоятельство наверняка сыграло немаловажную роль в многолетней травле, догадался детдомовец. Глядя на хрупкую, тощую фигуру мальчишки и тонкие длинные руки Волков понимает: Игорь никогда не дрался, предпочитая спасаться бегством после уроков от хулиганов или на перемене прятаться в школьном туалете. Впрочем, это не слишком спасало мальчика от частых избиения. Идеальная груша для битья. Волков про себя хмыкает, теряя всякий интерес к сыну мента, вгрызаясь в бутерброд с колбасой. — А теперь спать. — Константин проводит детей в комнату с большой кроватью, на всякий случай оставляя ночник включенным. Этой спальней не пользовались долгое время, понимает Серёжа. После смерти жены Константин так и не решился сделать в ней ремонт и выбросить старые вещи. — Иди сюда, волчонок, — Серёжа довольно разлегся в позе звездочки на мягкой кровати, похлопал по покрывалу рядом с собой. Волков скинул тапочки и быстро улегся рядом. Мягкий матрас приятно ощущается под спиной, по сравнению со скрипучей узкой кроватью, к которой они привыкли в детском доме. Словно его убаюкивали теплые волны. Олег закрыл глаза быстро проваливаясь в сон, ощущая под боком привычное, родное тепло.***
Серёжа просыпается рано утром, прислушиваясь как Константин гремит посудой на кухне. Уличив момент, когда Гром-старший уходит в ближайший супермаркет за продуктами, рыжий ребёнок бесшумно выходит в коридор и незаметно проскальзывает в комнату майора. У него мало времени. Разумовский воровато оглядывает более чем скромную обстановку. На старом заваленном разным хламом столе, обнаруживается громоздкий, допотопный компьютер и какие-то документы. Брезгливо поморщившись от пыли, бегло запомнив расположение предметов чтобы не вызвать подозрений Серёжа сразу приступает к поискам. Тихо улыбается, открывая одну из пыльных папок. Ему даже не пришлось ничего искать на компьютере, как и предполагал Сережа, Константин был слишком архаичен и предпочитал хранить распечатки дел в отдельной старой папке, изредка делая записи от руки на полях. Рыжий мальчишка бегло пробежался по содержанию досье, хмуря тонкие брови: «Трое детей сгорели в лодочном сарае» «Очередной несчастный случай в детском доме «Радуга»: воспитательница погибла напоровшись на ножницы…» «Монахиня попала в аварию, став очередной жертвой нападения диких ворон. Орнитологи бьют тревогу из-за участившихся случае нападения птиц на человека» «Легенды и придания народов восточной Сибири» «Свартжель и современные последователи культа Кутха» Серёжа закрывает папку, быстро выскальзывает из комнаты майора, осторожно прикрывая за собой дверь, заслышав детские шаги в коридоре. — Что ты здесь делаешь? — растерянно спрашивает Игорь, прикрывая рот рукой, сонно зевая. — Я искал ванную, — «смущённо» признается Серёжа, опуская глаза, — прости, если разбудил. — Ничего страшного, я всегда рано встаю, — тараторит Игорь, — ванная там, прямо в конце коридора. — Ого, какая большая! — восхищается рыжий детдомовец. — Душ как душ. — пожимает плечами Игорь, явно не разделяя причину чужого восторга. — И горячая вода всегда есть? — Есть. — Можно я у вас душ приму? — Серёжа смотрит на Игоря с робкой надеждой, — у нас душевые кабины общие были и стены с плесенью, — на грани слышимости добавляет детдомовец, — и ещё часто на голову неожиданно холодная вода лилась. — Конечно. Купайся сколько хочешь. Я сейчас принесу новое полотенце. — Игорь смущенно отвернулся, когда Серёжа потрогав пальцами струю горячей воды, начал радостно скидывать с себя одежду, совершенно не стесняясь чужого присутствия. В детдоме было как-то не до личного пространства.***
На завтрак Гром-старший готовит детям блинчики с мёдом, выкладывает на стол купленные в супермаркете апельсины и шоколадные конфеты. И даже обещает погулять с ними по парку после обеда. — Спасибо, дядя Костя! — на лице Серёжи сияет счастливая улыбка. В парке Гром-старший покупает всем детям большое мороженое с разными шариками и взбитыми сливками, такое они разве что в кино видели. А после даже разрешает пару раз прокатись на колесе обозрения. После парка Серёжа уговаривает Грома-старшего отвести их в Третьяковскую галерею. Всю дорогу домой рыжий мальчишка не отлипает от Игоря ни на минуту, висит на его руке, с восторгом рассказывая о своих любимых итальянских художника эпохи возрождения: Тициане и Боттичелли. Олег идет позади них, сверлит спину Игоря недобрым взглядом. Стоило им оказаться в доме этого мента, как Разумовский казалось сразу потерял к старому другу всякий интерес, активно стараясь привлечь внимание нелепого мальчишки. Целый день только и делает, что вьётся вокруг него, ходит повсюду хвостиком как привязанный, робко в глаза заглядывает, смеется, что-то рассказывая про историю Средневековой Европы. Олег невольно сжимает кулаки, волк внутри него отчаянно скулит и воет. «Не трожь, моё.» Будь его воля, он бы давно в глотку Игоря вцепился и сердце вырвал. Чтоб не смел так даже смотреть в сторону его единственного друга. «Нельзя быть таким кровожадным, волчонок.» Раздается насмешливый голос внутри черепной коробки. Обида и жгучая ревность разъедает его сердце, словно серная кислота. «Почему?! После всего, что я для него сделал Серёжа так просто забыл обо мне, как о старой, ненужной игрушке?»***
— Можно посидеть с тобой? — рыжий мальчишка выглядывает из-за двери, лукаво поглядывая на нового друга. — Мне очень скучно. — Конечно, заходи, — застенчиво улыбается Игорь, откладывая в сторону книгу. Серёжа вприпрыжку вбегает в комнату, незаметно прикрыв за собой дверь, с любопытством оглядываясь по сторонам. Птица прекрасно знает, что Грома-старшего ненадолго вызвали в управление, но осторожность все равно не помешает. — Любишь Достоевского? — Сережа рассматривает внушительную коллекцию русской классики, стоящую на верхней полке, прямо над кроватью. Игорь запоздало кивнул. — А мне больше Гоголь нравится, — шкодно смеётся Серёжа, склоняясь к лицу своего нового друга. Щеки Игоря предательски горят, на мгновение ему кажется, что он видит янтарные всполохи на дне лазурных глаз. — Знаешь, Николай Васильевич был Тёмным, — лукаво улыбается рыжий, понижая голос, словно рассказывает забавный секрет. — Что значит «Тёмный»? — осторожно спрашивает Гром-младший, — этот разговор ему не нравится. Хотя звонкий голос Серёжи звучит обманчиво-беззаботно и радостно, Игорь внутренне напрягается, чувствуя неуловимую перемену. Мальчик не может это объяснить; словно в друге ощущалось что-то жуткое, потустороннее присутствие. Как если бы сквозь его глаза сейчас смотрел кто-то другой. — Гоголь мог видеть присутствие тьмы, — снисходительно-надменно поясняет Разумовский — А ты её чувствуешь? — Чувствуешь, как над городом сгущается тьма? — Серёжа недобро прищурился, глядя в испуганные глаза Игоря. — Словно огромный ворон расправляет свои чёрные крылья, — янтарные глаза вспыхивают опасным огнём. «Видишь?» И Игорь видит: как лицо Разумовского преображается, меняется, приобретая хищные, острые, черты. Птица наконец отбрасывает надоевшую, опостылевшую маску. Серёжа голодно облизывается, обнажая кончики острых белоснежных клыков, янтарные глаза полыхают демоническим огнём, аспидные зрачки вытягиваются, окончательно теряя человеческий вид. Страх парализует разум, лишая воли, но Игорь не может даже пошевелиться, он не может даже нормально дышать. Словно его тело превратилось в живую статую, смотрит перед собой абсолютно пустыми глазами, содрогаясь от ужаса. И Птица чувствует абсолютную эйфорию от полного контроля чужого тела и сознания. Серёжа научился проделывать такие трюки сравнительно недавно, а это значит с каждым днём он становится сильнее. — Чувствуешь, как время начало обратный отсчет? — зловеще шепчет Птица, опаляя ухо Игоря своим горячим дыханием. — Наша встреча была предназначена пророчеством. Это — начало конца. — обманчиво-ласковый шёпот ядом втекает в уши. — Ты меня не остановишь, — Птица склоняется к лицу испуганного ребенка, слизывая горькие слёзы, бегущие по щекам непрерывным потоком, словно самое изысканное лакомство. Мальчик видит как за спиной Разумовского распахиваются огромные аспидные крылья. Собственные лопатки начинают мучительно болеть. — Я бы мог убить тебя прямо сейчас. Вырвать белое перо из твоей груди, — маленькая ладонь, с острыми черными ногтями ложится на грудь ребенка и Игорь задыхается от острой боли. Словно он действительно умирает, но он не может даже кричать. — Но это было бы слишком скучно, — холодный смех Птицы застывает в воздухе, режет слух, словно осколки битого стекла. — Я погашу твой внутренний свет. Всех кого ты любишь, кого ты мог бы полюбить — я уничтожу. «Забудь.» Игорь делает судорожный вздох, потерянно оглядываясь по сторонам, не понимая что только что произошло. Он словно выпал из реальности, совершенно утратив нить разговора. — Игорь с тобой все в порядке? Ты какой-то бледный? — встревоженно спрашивает Серёжа, в голубых глазах отражается самое искренне беспокойство. — Да, я… Кажется, задумался просто, — мотает головой Игорь. — Ты обещал меня научить играть в шахматы, — лукаво улыбается рыжеволосый мальчишка. — Хорошо. — Игорь тянется верхнему ящику стола, доставая потрепанную коробку, принимается раскладывать фигуры на шахматной доске.***
Олег просыпается посреди ночи, чувствуя на себе любопытный, немигающий взгляд янтарных глаз. «Кажется, я почти приручил тебя, волчонок.» Дом давно погрузился во тьму, Олег прислушивается: чувствительный слух оборотня улавливает ровное биение чужого сердца за стеной. Стены здесь достаточно прочные, Волков спокоен, что их никто не сможет услышать. — Ревнуешь, волчонок? — задорно улыбается Разумовский. Рыжий мальчишка вытянулся на груди Олега, положив голову на руки, весело покачивая ногами в воздухе. — Нет, — поспешно огрызается Волков, отворачиваясь, — просто ты слишком быстро себе нашел нового друга. И чем тебе так это Игорь нравится, я понять не могу? — раздраженно выплевывает Олег, избегая пытливого взгляда янтарных глаз. — Он мне не нравится. — холодно смеется Птица. — Я изучаю его, только и всего. — А выглядит так, словно ты из кожи вон лезешь, чтобы с ним подружиться. — Игорь не друг мне. — А кто тогда? — Он мой враг. — странно улыбается Разумовский. Взгляд янтарных глаз становится нечитаемым, тёмным как непроглядная мгла за окнами. — Носитель белого пера, впрочем как и его отец. — Я не понимаю… — растерянно шепчет Олег. — Держи своих друзей близко, а врагов — ещё ближе, — задорно смеётся Птица. — Ты поэтому все это устроил… Ну чтобы он нас к себе забрал? — Верно. Мне нужно было выяснить что ему известно. Константин Гром, — нараспев шепчет Птица, словно пробуя имя на языке, как сладкую конфеты, — Он знает слишком много и продолжает копать. Это может стать проблемой. — беззаботно-весело продолжает «Разумовский», махая ногами в воздухе. Олег напрягается, почти физически ощущая скрытую угрозу исходящую от хрупкого, рыжего ребёнка. — Ты же не собираешься… — Тише, волчонок, — Птица прикладывает палец к его губам. — Не волнуйся, я обо всем позабочусь. Янтарные глаза вспыхивают в темноте опасным огнем.***
Молодая сотрудница службы опеки горячо благодарит Константина за оказанное содействие. Майору даже немного жаль расставаться с ребятами, за несколько дней он успел немного привязаться к этим странным детям. Правда теперь он может быть спокоен: для Серёжи и Олега нашли свободное место в современном приюте «Восход». Детей никто разлучать не собирался, к тому же приют находится в центре Питера да и условия там на порядок лучше. Константин даже думает навестить их на ближайшее время, как только разберется с завалом на работе. — Не забывай меня, Игорёк. Когда мы вырастем мы обязательно еще сыграем в шахматы, — Серёжа оборачивается у самой двери, одаривая Грома-младшего задорной улыбкой, машет рукой на прощание.