***
— Они мне не нравятся. Я не буду их носить. — Это просто очки, тупица. Слушать оскорбления Тэхёна было уже чем-то привычным, как, например, слушать пение птиц за окном. Чимин просто не обращал внимания. Облегченно вздохнув, он опустил солнцезащитный козырек и открыл зеркальце. Тэхён получил очки, как часть шпионского оборудования, и, мать вашу, из-за их толщины он выглядел как Артур. Они были неудобными, потому что линзы в них были с диоптриями — для полной достоверности легенды — поэтому всякий раз, надевая их, Тэхёну с идеальным зрением было очень трудно не коситься. Но записывающие линзы были гораздо удобнее для сбора информации, чем скрытые камеры, спрятанные по всему телу. Когда машина наехала на лежачего полицейского, Чимин вскрикнул, чуть не ткнув себе в глаз. — И какого хуя ты так орешь? — Тэхён сердито посмотрел, сигналя обгоняющей машине. — Странно, ты был не против моих криков, когда… — Чимин заткнулся, осознав, что сказал это вслух. — Когда что? — потребовал ответа Ким. — Ничего. Сколько нам еще ехать? Сеул был незнакомой территорией, и Чимин лишь однажды был в Каннамгу. Йонсангу был абсолютно не изведан. Сейчас они были в районе Итэвон — самое сердце сеульской империи Матери. Здесь, иностранцы были основными потребителями наркотиков и секс-торговли, а максимальный оборот составлял 1.5 миллиарда вон каждый месяц — ошеломляющая сумма за всего четыре недели. Татуированные члены Гомчон-Па свободно ходили по улицам, сливаясь с татуированной молодежью, что посещала Итэвон ради ночных развлечений. Простояв пару минут на светофорах, Чимин заметил разницу между Гомчон-Па и пусанским Ён Гондаль. Не смотря на то, что у Юнги «встает на костюмы», большинство гангстеров Ён Гондаль не понимали, как это, и не хотели выглядеть по классике, совершая преступления. Им было насрать. Люди Матери были холеными и изящными, передвигаясь по улицам, словно акулы среди невинной рыбешки. Тут и там поблескивали наполированные пистолеты и брендовые очки, сверкали дорогие часы; мелькала татуированная кожа; у всех были укладки и золотые цепи. Большинство из них были уже старыми, что выдавали их животы. Чимин даже разглядел тех, кто начал лысеть. И весь этот лоск не мог скрыть старения. Какое расточительство. Он вспомнил, как Тэхён раздраженно натягивал штаны и неуклюже застегивал ремень. Как его длинные пальцы неумело завязывали галстук — завязать, конечно, получилось, но до идеала было еще далеко. А на рукавах пиджака вообще были потертости, на которые Ким даже не обратил внимания. Он бы выглядел гораздо лучше в одном из костюмов за 2 миллиона вон, которые любил чиминов отец. В этот момент, как по команде, машина с визгом остановилась, и Чимин чуть не влетел в приборную панель. — Надо пристегиваться, имбецил, — сказал Тэхён, когда вылез из машины и хлопнул дверью с силой, отчего машина затряслась. Чимин не мог понять, почему Тэ в таком плохом настроении. Возможно, из-за того, что он был поблизости. Парень заметил, что после той ночи с Юнги, он еще сильнее начал не нравиться Тэхёну. И скорее всего, Ким жалел, что взял Чимина с собой в Сеул. Но так как это была миссия-самоубийство, недовольства были совсем неважны. Неужели Тэ и, правда, ревновал? Чимин знал, что Тэхён удобно устроился среди верхушки Ён Гондаль, но ревность, которую он проявлял к Юнги была чем-то иным — доказательством чего-то большего. Тэхён переступал через две ступеньки, поднимаясь к входу в блок апартаментов, а Чимин, в силу более низкого роста, пытался поспевать за ним. Хрип в легких стал вестником того, что парень перестал следить за своим физическим здоровьем. Он никогда не был атлетом, но и хрипа в легких никогда не было. — Ан Иль Сан? — глубокий голос Тэхёна эхом ударился о стены холла, когда мужчина в темно-синем костюме встал с места. — Ты, должно быть, Ким, — сказал Ан резко, а не с снисхождением, как ожидал Чимин. — А это Пак, верно? Взгляд мужчины упал на Чимина и, наконец, появилось снисхождение. Чимин знал, на что смотрел мужчина: худощавый парень с мягкими чертами лица и еще более мягкими руками, на которых не было отметин от оружия. Парень молчал, давая право разговора Тэхёну. Чимин и в лучшие времена не был в ладах с языком, а пассивно-агрессивный сарказм — плохая тактика разговора с гангстерами. — Пройдемте, квартира на третьем этаже. Теперь это их дом на Бог знает сколько месяцев. Для обоих были придуманы новые личности. Теперь они братья — племянники Ан Иль Сана: один из них ильджин, который бросил школу, а второй — прилежный студент, которого отчислили из Сеульского университета за распространение наркотиков. И оба решили присоединиться к дядюшке для ведения «семейного бизнеса». Гадать, кому какая роль принадлежала, и не нужно. Им даже фальшивые записи арестов сделали. Все: от водительских прав и банковских счетов до читательского билета (для Чимина) было создано для правдоподобности легенды. Хан подчеркнул важность исправления речи, и избавления от извращенной смеси диалектов Тэгу и Пусана, которых Чимин успел нахвататься. Тэхён мог идеально имитировать Сеульский диалект, но до тех пор, пока не начинал злиться. А это случалось довольно часто, и Чимину было интересно, сможет ли акцент выдать его. — Я чувствую себя копом, — отметил Чимин, вертя в руках читательский билет. Все необходимые документы были выложены на грязном кофейном столике в квартире 404. Ан бесцеремонно бросил их, и сейчас был занят тем, что открывал банку пива. Чимин попытался не сморщиться от вкуса напитка и сразу отставил банку в сторону, продолжая изучать уже новое свидетельство о рождении. — Это все выглядит как операция под прикрытием. — Но более опасная, — сказал Ан. — Если вы умрете, то потащите меня за собой. И поверьте, у нас не будет похорон с почестями, а близким не выплатят пособий. Нас бросят на свалке и раскатают в ковер, пока в наших задницах будет раскалённая кочерга. И поверьте мне, когда я говорю, что гангстеры Матери любят хорошенько поиздеваться над жертвой перед смертью. — Выглядишь так, словно уже видел, как кому-то в задницу суют раскалённую кочергу, — хмыкнул Тэхён. — Я был тем, кто делал это, — сказал Ан зловеще. — Ты держишь кочергу на огне, пока она не станет красной. В большинстве случаев, многие уже наделали в штаны к этому моменту. Кочерга втыкается, прожигая всё на пути, и доходит где-то до середины кишечника. Некоторым ублюдкам не везет, и они не умирают сразу. В комнате не хватало воздуха. Или так только казалось? Чимин постарался скрыть глубокие вдохи и остаться в вертикальном положении. — Так, что, хотите кочергу в заднице? — продолжил Ан. — Это, блять, риторический вопрос? — Тэхён не отставал. Чимин увидел, как Ан сжал челюсти, и заговорил, чтобы развеять напряжение, висящее в воздухе: «Как давно ты работаешь на господина Мина? И как это совместительство сошло тебе с рук?». — Я работаю с авантюрами с низким риском и обеспечиваю высокий коэффициент оборачиваемости. Вещами, типа поставка наркотиков или секс-торговля, я не занимаюсь. В мои обязанности входит защита денег. Местные предприниматели каждый месяц выплачивают деньги для защиты от Гомчон-Па. Я же призываю их продолжать это делать. — И это то, что будем делать мы? Как племянники? — Нет, если только не хотите пару месяцев пробыть незамеченными. Я лишь ваше контактное лицо. Если вы хотите пробиться в этой банде, куда-нибудь поближе к Матери, то нацельтесь на дела крупнее. — Почему именно тебе господин Мин сказал, что мы здесь, Ан? — проговорил Чимин медленно. Что-то было не так. По краткому холодному взгляду Ана, Чимин понял, что Юнги дал этому мужчине другие указания. Сколько у Мина было сотрудников в Сеуле, о которых Чимин — да даже Тэхён — не знал? Были ли у Ана указания убить их, если миссия окажется под угрозой? Был ли Тэхён важен господину Мину или это все долбанная игра в шахматы, где единственный победитель — король? В любом случае, если Чимин проебется, то он мертв. И это единственно, в чем он был уверен на сто процентов. От неуверенности желудок неприятно скрутило, а запах пива сделал еще хуже. — Мой партнер владеет эскортом в Гомчон-Па. Одна из работниц работала когда-то на меня. А еще она работает на Юнги, поэтому если меня нет поблизости, то вашим контактным лицом может быть она, — мужчина вручил Чимину кожаную папку. Парень открыл ее и сдавленно вздохнул, рассматривая фотографию женщины. — Ее имя Ан Хе Джин, но предпочитает, чтобы ее звали Хваса. Она темпераментна, и, не смотря на то, что верна Ён Гондаль, может разменять стороны по свистку. Не выводите ее из себя, и она вам поможет. Но не ожидайте много от нас. Мы здесь не для того, чтобы задницы вам подтирать. — Ан… еще одна «родственница»? — Она моя жена. Короткая тишина была разрушена Тэхёном, когда он хмыкнул и выдернул папку из рук Чимина, чтобы лучше рассмотреть женщину на фото. Чимин сидел, держа руки на коленях, как провинившийся школьник. А во всем виновата она. Она выглядит точно, как мама. Это было не просто тоскливое сиротское воспоминание. Даже объективно, Ан Хваса была точной копией покойной матери Чимина. Те же высокие скулы, тот же жгучий взгляд и те же красные губы — все то, что когда-то пленило отца. — Если сможете, то даже не просите помощи, — Ан встал, поправляя пиджак. — Никто из нас двоих не хочет брать ответственность, и неважно, сколь велика плата господина Мина. Быть простым-то членом мафии Матери опасно. А уж что говорить о слежке и хищении денег и их последующем обороте в Ён Гондаль. — Этим ты занимаешься? Воруешь у нее? — глаза Чимина расширились, розовые губы приняли о-форму. — Сколько господин Мин платит тебе за это? — Недостаточно, — сказал Ан угрюмо. — Определенно недостаточно, чтобы еще и вас двоих на мою шею свесить. Постарайтесь не умереть — мой единственный совет. — Спасибо, о, мудрейший. А теперь съебись в туман, чтобы мы могли поставлять Юнги каждый месяц больше, чем жалкие сворованные деньги, — сказал Тэхён. Ан потянулся к поясной кобуре, и Чимин уже успел представить, как мужчина пристрелил Тэхёна. Перестрелки между гангстерами, в конце концов, происходили постоянно. И разница лишь в том, что если Тэхён умрет, то Чимин лишится всякого рода защиты, к тому же он не хотел переходить на сторону Матери. Юнги был его последней надеждой, поэтому предать Мина означало бы в скором времени быть изрезанным в собственной постели. Чимин успокаивающе протянул руку и улыбнулся Ану. — Спасибо, Ан, за помощь. Мы постараемся не попасть в беду, — сказал парень вежливо. Ан оглядел его и прорычал, игнорируя протянутую руку: «Вдолби своему дружку в голову, что таких, как он, здесь кастрируют. Его острый язык окажется глубоко в глотке быстрее, чем он успеет это осознать». Чимин встал и проводил Ана, прежде чем Тэхён смог открыть рот еще раз. Тэхён, хоть и был тем, кого боятся и уважают, не умел держать язык за зубами. Чимин сразу мог почувствовать опасных людей, как только видел их. Обычно такие были тихонями, а Ким подходил этому параметру только наполовину. — Молодец, вывел из себя единственного контактного в городе, — сказал Чимин, как только дверь закрылась. — Может, для тебя единственный, а для меня нет, — сказал Тэхён, закручивая длинными пальцами папиросу и поджигая конец. — Господин Мин о них знает? — Возможно. Тэхён был невероятно загадочным — без сомнений для того, чтобы поиграть на нервах Чимина. Но парень решил не вступать в полемику, а вместо этого поесть что-нибудь, чтобы заглушить неприятное чувство в желудке. Он спросил своего теперь сожителя, нужно ли тому что-либо в магазине, на что Ким ответил только лишь одно: «Алкоголь». Вместо того чтобы взять любимую выпивку Кима, Чимин решил немного отомстить и взял красное вино и шампанское. С любовью Тэхёна к пойлу, он бы точно назвал эти напитки девчачьими. Но Чимин успел заметить, что девушки пьянеют гораздо медленнее, несмотря на то, сколько всего может быть намешано в таких «девчачьих» напитках. То же вино моментально ударяет в голову, если выпить больше одного бокала. — Это что, туалетная вода? — сказал Тэхён, сразу же войдя в кухню и осматривая пакеты. Чимин посмотрел на него и увидел, что тот держит бутылку дешевого вина. — Хм, если это первое, с чем ты решил сравнить красное вино, то да. А во время месячных тебя, как, спазмы сильно не мучают? У Тэхёна отвисла челюсть, и Чимин буквально мог увидеть, как шестеренки в голове Тэ начали работать, чтобы проанализировать завуалированный подкол. И единственное, что он ответил, было: «Придурок», перед тем, как взял бутылку шампанского. — Я хотел оставить его для… — Чимин начал говорить, но Ким уже вскрыл фольгу, откупорил пробку и сделал большой глоток, прежде чем уйти в зал. — Ладно, забей. Чимин положил рыбу в морозилку и закрыл ее, припадая с тяжелым вздохом лбом к холодному металлу холодильника. Его психическое состояние в последние дни начало ухудшаться. Он не знал, что выведет его первым: постоянное нахождение поблизости Ким Тэхёна или знание того, насколько сложно украсть ожерелье Матери, не говоря уже о разрушении империи. Её ожерелье. Странно, что он привык думать в таком ключе, несмотря на то, что первой владелицей этого ожерелья была чиминова мама. Мужчина по имени Ким Сокджин как-то заполучил его, и теперь бесценное украшение было частью и без того богатой коллекции. И словно Смауг он сидел на этой горе сокровищ и охранял их. Чимин привел дыхание в порядок, напоминая себе, по чьей вине он оказался во всем этом. Ты подписался на все это три месяца назад в той больнице, когда согласился работать наркокурьером на Ким Тэхёна. А теперь, яйца в кулак и вперед.***
Чонгук не был тупым. А люди, считавшие так, быстро получали доказательство обратного, притом с разрушительными последствиями. И все равно такое происходило слишком часто. Чонгук винил во всем детское личико и то, что его глаза занимали пол-лица. И не смотря на выразительный нос в профиль, в анфас он не мог полностью вытеснить тех детских черт. Черт, даже Чимин выглядел более мужественно, когда злился, а это о многом говорило. И как бы грустно не звучало, Чонгук подозревал, что Чимин тоже считал его глупым. Незрелым, импульсивным и глупым. Ничего общего с Матерью, которая одним только существованием заставляла Чимина бояться и проявлять уважение. Было ли это извращением — хотеть хоть немного того же страха и уважения в чиминовых глазах, когда тот смотрел бы на Чонгука? Возможно. Чонгук был не самым здоровым в эмоциональном плане. Он просто знал, когда его эмоции были на пределе и старался остаться на плаву, не давая им полностью поглотить его. Чимин вызывал такие сильные эмоции, какие Чонгук никогда не переживал. Пак заполнял его разум днем и ночью. Воспоминания о его легких улыбках и пухлых нежных губах сводили с ума. Чонгук жалел, что не сильно убеждал Чимина — если бы было по-другому, для Чонгука Чимин мог бы стать первым. И теоретически, до сих пор может, если бы не был в Пусане — городе, куда Мать никогда не отпустит Чонгука без присмотра. Чиминово оправдание в виде посещения родины было сомнительным, и Чонгук пришел к выводу — Пак из страха, что отморозки Матери снова придут за ним, покинул Сеул. Итак, Чон Чонгук решил справиться с гневом и всепоглощающим горем расставания тем способом, который был самым для него подходящим. Он начал групповой чат. Лиса; Мингю; Югём; Чонгук. ЧГ: «Салон Кати», Итэвон, сегодня в семь вечера. Возьмите перчатки и самые острые ножи. Тесак или топорик тоже можно. Мы сегодня разделываем кроликов. ЧГ: Покиньте чат, как только прочтете сообщение. Затем он набрал номер Чхве — желудок скрутило от волнения. Слишком много времени прошло с тех пор, как он чувствовал нечто подобное. И ему это невероятно нравилось. — Юный господин, — Чхве монотонно ответил на вызов. — Ты с Матерью? — нервно спросил Чон. — Ты попросишь меня сделать что-то, что ей не понравится, не так ли? — Возможно. — Тогда, она сидит прямо у меня на коленках. — Чхве, она бы вырвала тебе язык, если бы услышала это. Хватит шутить. Так ты один или нет? — Да, юный господин, я один. — Отлично. Сообщи Чану, Ли и У, что Катя прикарманила деньги с борделя и отказывается выплачивать процент, который полагается нам. — Откуда ты знаешь это? — Один русский мне на ухо нашептал. — Ты знаешь, я не могу отправить их. Из всех борделей, у «Салона Кати» самый большой оборот. Предупреди Мать, и пусть она с этим разбирается. — Я хочу показать Матери, что могу и сам разобраться. — Да, но посылать этих трех демонов, чтобы они буквально вырвали ее когти из золотого рудника — не самая лучшая затея. — Конечно не самая. Именно поэтому я тоже там буду. Я просто хочу, чтобы они напугали Катю. Ничего не казнит эту суку. Но я вселю в нее божий страх. Чхве наконец согласился, хоть и неохотно. Чонгук знал Катю уже некоторое время, и деньги, которые она присваивала, были не для нее. Она переводила их на офшорный счет Чона. Никто не собирался запугивать Катю. Но она была хорошим прикрытием для того, чтобы трое мужчин появились в ее борделе. К тому же, они никогда не упустят случая поиздеваться над теми, кто не подчиняется Матери. Чхве Дон Хёк был слишком утомлен мафиозной войной, чтобы весь день быть в погоне за Чонгуком. Истории об этом мужчине были столько же увлекательными, сколько и пугающими: он был последним телохранителем прошлого босса, а теперь стал неофициальным палачом Матери. Чхве был известен жестокостью и креативностью своих пыток. Он изобрёл новые способы причинения людям боли, которых не было в учебниках истории (личное мнение Чонгука). Чонгук умолял мужчину поделиться своей мудростью, но с тех пор, как Мать приставила к Чону Чхве в качестве учителя-правой-руки, мужчина заметно успокоился. Он знал, почему получил такую должность и не возражал: его последняя пытка прошла неудачно, просто потому, что он впервые пришел в ярость. А Мать не любила тех, кто позволяет эмоциям взять верх — одной ошибки было достаточно, чтобы быть брошенным в кипяток. Чхве повезло — верность спасла его. Единственная пытка, которой он обучил Чонгука, была «Кровавый орёл» — инвазивный ужасный способ, который использовался народами Скандинавии. Чонгук практиковался на трупе, но, как ему сказали, ничто не идет в сравнение проводить эту пытку на живом человеке, когда брызги крови покрывают твоё лицо. Вероятно, некоторые не умирали до конца пытки, хотя Чон и не понимал как. Он был уверен, что если бы ему распороли спину, сломали ребра и вывернули бы легкие так, чтобы они напоминали крылья орла, то он бы точно умер от остановки сердца или шока. — Грязно. Это грязно, — бубнил Чон сам себе, устраиваясь удобнее на заднем сиденье Майбаха. На этот раз, вместо привычных худи и джинсов, на нем был непромокаемый спортивный костюм. И он знал, что выглядит максимально странно, садясь в такой одежде в машину класса люкс. Но ему было до фени. Он ведь не Мать, которая думает о внешности, о брендовой одежде и о лимитированных «Роллс Ройсах», которые она предпочитает всем другим машинам. — Что грязно? — резко спросил Чхве, поправляя зеркал заднего вида так, чтобы можно было увидеть провинившийся вид Чонгука. — Ничего, — ответил Чон. — Первое правило лжи — всегда имей готовый ответ. Никогда не отвечай односложно. — Да, Чхве, мы все знаем что ты ахуенный преступник. А теперь завались, и поехали. Чонгук почувствовал странный, опасный трепет, играя на нервах Чхве и наблюдая, выйдет ли он из себя. Ощущение, словно вот-вот поцелуешь осиное гнездо, и одна из черно-жёлтых сучек поцелует тебя в ответ. Чхве не ответил, но Чонгуку показалось, что под челюстью лопнул нерв. Чудненько. Чем злее Чхве, тем меньше он будет пытаться удержать Чона от неприятностей, а, вследствие, и гнева Матери. Чонгуку сейчас нянька не нужна. «Салон Кати» был в десяти минутах езды от места, где они попали в пробку. Салон управлялся русской мадам, что привезла в Сеул хитрости ведения бизнеса из Москвы, потому что попала в черный список местной мафии. Это была высокая, домина-блондинка, которая плохо говорила на корейском языке и не изъявляла желания учить его. Чонгук неплохо понимал ее родной язык, по крайней мере, знаний хватило для организации стороннего проекта. В отличие от Чхве и остальных приверженцев Матери, Чон не боялся того, что Мать с ним сделает, когда узнает. И ему было интересно, а сделает ли она вообще что-нибудь? Мать научила его находить слабости противника и вгрызаться в них, как питбуль. Мать не была ему врагом, но было интересно, является ли он ее слабостью? Машина остановилась на полпути вниз по улице, где находился бордель. Парень покинул салон авто и стал на один шаг ближе к нарушению условий, установленных Матерью, для владения лаборатории — он никогда, без ее ведома, не брал раздачу наказаний в одиночку. А теперь трое лучших палачей находились под одной крышей, наверное, уже пьяные и ублажаемые Катиными девочками. Чан, Ли и У были из тех, кто воспользуется ее услугами, прежде чем отрезать ей пальцы — жадные свиньи. Катя подготовила прием для мужчин, после того, как дала знать Чонгуку, что если парня поймают, то ее и близко не было. Чон не верил, что она может угрожать ему, воруя деньги, но он ничего не сказал ей. Для нее, он снова был тем мелким глупым мальчиком со слишком толстым кошельком. Лиса сидела на заброшенной автобусной остановке чуть ниже по дороге от борделя. Ее прямые светлые волосы были окрашены в кислотно-зелёный на концах, а большие глаза были подведены черной подводкой. Оранжевые штаны карго держались на отвратительно большом поясе и ужасно контрастировали с ярко-синей спортивной курткой. Но как-то ей удавалось выглядеть хорошо в этом. Она убрала изо рта косяк и, увидев приближающегося Чонгука, кивнула ему. — Я знаю, что под кайфом ты говоришь логике пока, но выделяться до такой степени — вульгарщина, — Чонгук хмыкнул. — Я тайская девчонка со светлыми волосами и чертовым ножом за поясом. Одень меня хоть во что — я буду выделяться. Почему я здесь, а не в кровати, наверстываю упущенные часы сна? — она растоптала остатки косяка и встала. Девушка была высокой: в ботинках на платформе она была почти одного роста с Чоном, и воспользовалась этим, чтобы посмотреть на него сверху вниз. По ее поведению было сложно сказать, что являлась одним из близких друзей парня. Она занималась распространением нового вида травы, которые изобретали Чонгук и Югём, и в одном только Сеульском университете завербовала около ста студентов для поддержания продаж. Плохие инвестиции означали, что не быть Чонгуку миллионером, которым он мог стать за год пребывания на рынке наркотиков, но держа поблизости эту троицу, он знал, что все пойдет в гору. Лиса, Мингю и Югём были бесценны. И, конечно же, у всех был общий интерес к насилию, за исключением только Югёма. Любимый нож Лисы был сделан из алмазной стали, и она достаточно часто им пользовалась, чтобы спокойно разгуливать с пристегнутыми к лодыжке ножнами. Девушка ловко управлялась с ним, и нож помещался в руке так, словно был еще одной конечностью. Она достала его, взглянув на Чонгука с легкой ухмылкой, и провела большим пальцем по лезвию. — Чхве, будь добр, достань сумку из багажника, — Чонгук сказал мужчине, стоявшему немного позади. — Надо же, он не закатил глаза, получив приказ, как собака, от паренька вдвое младше его, — тихо сказала Лиса, наблюдая за мужчиной. — Ты ему мозги промыл или типа того? — Хотел бы. Он не знает, почему я здесь, — прошептал Чонгук. — Не знаю, как он отреагирует. — Ну, поздно. Никто не отвлекает меня от вечерних развлечений просто так, — сказала Лиса, поворачивая голову на звук приближающегося мотоцикла — на байкере был черно-белый мотокомбинезон. Чхве бросил сумку на землю позади Чонгука, и парень в одно движение открыл ее, расстегнув молнию. Мотоцикл остановился, и Мингю снял шлем, как раз когда раскрылось содержимое сумки. — Лыжные маски, оборудование для съемок и топоры? Я знал, что будет весело! — Мингю оскалился. — Господин Чон, — кашлянул Чхве. — Да, Чхве, что такое? — рассеянно спросил Чонгук, проверяя эластичность одной из масок. — Что бы ты ни задумал, не делай этого. — Что бы ты ни сказал дальше, не говори этого. Молчи. Ты мне так больше нравишься, — ухмыльнулся Чонгук, закидывая сумку на плечо, поворачиваясь к Чхве и широко улыбаясь ему. — Не хочешь впутываться — оставайся в машине в качестве моего неофициально шофера и следи за обстановкой. — Нет, я твой телохранитель, поэтому… — Ну, тогда заткнись и охраняй моё тело! Боже! Столько болтовни от такого парня, как ты, — полный отстой. — А что, у тебя на него вставать должно, что ли? — пробубнила Лиса. С ее лица пропали все эмоции, когда Чонгук обернулся к ней с оскалом. — Где наш старик Югги? — Мингю повертел шеей, словно Югём спрятался за двумя другими. В этот же момент послышался топот внизу улицы. Приближающееся размытое пятно стало очертаниями высокого парня с черными волосами и невероятно красным лицом. Он нагнулся и прохрипел: его глаза красные от сеанса расслабления, который проходил до того, как он прибыл сюда. Остальные молча смотрели, как он приводит себя в порядок. Югём почувствовал напряжение и моментально постарался заглушить хриплые вздохи, доставая из переднего кармана ингалятор. — Простите, отвлекся, — сказал Югём. — Полагаю, на новый продукт? — сказала Лиса, обнюхивая его с выражением отвращения на лице. — Господи, как оно воняет. — Согласен. Надо как-то это исправить, — скривил лицо Чон. — Югём, ты оператор. — Почему я каждый раз оператор? Вы что, думаете, у меня кишка тонка? — заскулил парень. — А ты бы хотел распороть Чану спину, сломать его ребра и вынуть наружу легкие? — Чон наклонил голову вбок, игриво улыбаясь. Югём тяжело сглотнул — его адамово яблоко нервно дернулось. Он покачал головой, подходя к сумке с оборудованием и поднимая ее. Чхве зашел в заведение первый. Один взгляд на самодовольное выражение лица Кати, и кулаки мужчины сжались. Чонгук знал — Чхве не глуп, и догадался, что Катя была частью этого. — Комната готова? — Чонгук прошептал ей. — Была. Эти три ублюдка слишком рано пришли, — сказала она на хриплом русском. — Я напоила их шампанским, и когда они дошли до маленького сюрприза на дне, то сразу же отключились. Уже привязаны и в ожидании тебя. — Кэт, ты золотце, — Чон расплылся в улыбке и поцеловал женщину в щеку. Бордель со скрытым лифтом в котельной — необычное явление. Все они спустились на нем вниз — в затхлый подвал, который был больше самого помещения и захватывал территорию соседнего стрип-клуба. Пол был сделан из бетона, в котором через каждые 2 метра были темные зловещие отверстия-сливы. В центре под освещением тусклой лампочки стоял стол, на стенах висели цепи и другие штуки, напоминающие приспособления для БДСМ. Определенно комната использовалась для других целей, чем для того, подо что ее отвели сегодня. Массивное тело с мешком на голове было заковано в цепи, что были на потолке, стенах и полу. Руки были вытянуты немного в стороны, колени связаны, а лодыжки и шею обвивали тяжелые оковы. Чонгук сделал небольшой победный жест кулаками, а вслед за ним от радости в ладоши захлопал Мингю. Лицо Чхве выражало полное отвращение от их поведения, словно они маленькие дети и вот-вот получат порцию десерта. — Итак, я предполагаю, что на повестке дня у нас «Кровавый орел», исходя из твоего описания ранее, — Лиса уже натягивала перчатки, концами резинок ударяя по запястьям. От ее голоса один из мужчин поерзал и застонал. Ли. Чонгук сразу узнал сиплый голос. Парень выпил половину бутылки воды, а другую половину вылил за металлический ошейник Ли, наслаждаясь удивленным взвизгом мужчины. — Джентльмены, снимите с голов мешки, — прикрикнул парень. А затем рассмеялся — громко, от души, и хлопнул в ладоши. — Ах, да, я совсем забыл. Ваши руки немного связаны. Мингю, не окажешь честь? Мингю не был погружен в театральность данной ситуации, как Чонгук. Он, не церемонясь, сдернул мешковину, и взгляду престали побитые лица Чана, Ли и У. По всей видимости, девочки Кати тоже решили не упустить шанс мести. Сегодня девочки будут стонать громче, чем обычно, ублажая клиентов и своими стонами заглушая звуки кровавой расправы, что происходила где-то внизу. Чонгук взял нож, предлагая его Чхве, но мужчина отказался: «Если ты не против, молодой господин, я постою в стороне и понаблюдаю». — Правильно, посмотри, как ученик превосходит учителя, — Чон презрительно усмехнулся, проходя острием ножа по тонкой ткани рубашки Чана. Он прорезал ее сверху вниз и подал сигнал Лисе и Мюнги чтобы те встали сзади Ли и У. — Добро пожаловать, ребятня, на мастер класс по выполнению «Кровавого орла». Мингю попытался не рассмеяться, когда Ли сильно дернулся в оковах, стараясь сбежать. Но наркотики в крови делали его движения медленными и неуклюжими. Рубашка Чана была изрезана в клочья, а идеальная кожа на спине была словно холстом для развлечения, ради которого жил Чонгук. — Мой все еще в отключке, — недовольно сказала Лиса. Из заднего кармана она достала серебряную фляжку с неразбавленной водкой и залила в рот У. Он очнулся моментально, широко раскрыв глаза и хватая ртом воздух, попутно давясь слюной от шока. Лиса похлопала его по плечу и улыбнулась. — Привет, милый. Добро пожаловать на вечеринку. — Нам нужно работать быстро и проделать большую часть пытки, прежде чем они осознают всю боль и впадут в шок, — сказал Чонгук. — Я хочу, чтобы они почувствовали, как раскалываются ребра, прежде чем их легкие будут вытащены. Но для начала… джентльмены, кто из вас сможет догадаться, что будет происходить сегодня? — Мать наконец-то кастрирует свою маленькую сучку, насколько мне известно, — выплюнул Чан. — Подумай ещё раз хорошенько, прежде чем сделать то, что собираешься. Обещаю быть нежным, когда получу приказ взяться за твоё воспитание после этой выходки. — Чан, я шокирован. Не ожидал, что ты будешь столь разговорчив, — сказал Чон удивленно. — Видишь ли, когда Чимин сказал мне, что избив его, вы даже не вызвали скорую, я сразу представил себе отсталых неразговорчивых придурков. Но определенно, когда дело доходит до мольбы о пощаде, то сразу вдруг ты стал красноречив. — Для меня это звучало как вызов, а не мольба, — сказала Лиса. — Согласен с Лисой, — подал голос Югём, устанавливая камеру. — Кстати, ребят, хоть я и буду смотреть на все это сквозь пальцы, но обещаю вам, что это разлетится по всему даркнету. Там есть целые форумы, помешанные на средневековых пытках. Это видео туда идеально впишется. — Ты серьезно не помнишь Чимина? — Чонгук до сих пор был сосредоточен на трёх узниках. Все, что он увидел на лице Ли — замешательство, и парня накрыло волной ярости. — Кто, блять, такой Чимин? — Ли проворчал. — Ради всего, бля, святого… низкий, симпатичный паренёк со светлыми волосами и пухлыми губами. Как можно забыть такое лицо?! Лицо У выразило эмоцию, близкую к пониманию: «Перед твоим домом? Тот парень, с которым, как сказала Мать, ты трахался? Ха! Я его помню. Он так славно кричал». Ли прерывисто хмыкнул. И снова его недооценивали: Чонгук знал, что никто из них не верил в способность парня на такую пытку. Троица смеялась в лицо непередаваемым словами мукам и, несомненно, смерти. Вести разговор больше не было смысла. Чхве закусил нижнюю губу, видя, как в чёрной бездне чонгуковых глаз, освещаемых одной только лампочкой, разгорается огонь. Мужчина неодобрительно покачал головой и скрестил на груди руки, но не сказал ни слова, решив, что молчание — лучшее решение на данный момент. — Ножом не получится, — внезапно заговорила Лиса. — Сначала нужно топором. — Они в сумке, — пробормотал Чонгук, надевая лыжную маску и подавая сигнал остальным сделать то же самое. Как только лицо парня было полностью закрыто, Югём нажал на кнопку записи на камере. В сумке с масками была куча колюще-режущих, которые можно было бы найти в лавке мясника. Лиса взяла самый острый топор, а двум другим дала мясные тесаки, понимая, что и они прекрасно подойдут. Кровь отлила от лица Чана, когда он увидел приспособления. Наконец, до него дошло, насколько серьёзен был Чонгук в своих намерениях. Но даже сейчас мужская бравада была словно щит. — Серьезно, парень, ты полный долбоеб, если думаешь, что тебе сойдёт это с рук. Остановись сейчас, и я не скажу об этом Матери. — Остановись сейчас, и я не скажу об этом Матери, — передразнил его Чон. Улыбка сошла с его лица. Он взмахнул топором в воздухе, будто пытался приноровиться к весу орудия. Затем, точным ударом, который парень много раз тренировал, вонзил топор в спину Чану. Звук был глухой и столь удовлетворяющий, переходящий в гармонию со звуком, который издал Чан. Дрожь от этого прошла по телу Чонгука. Одновременно прозвучали влажные звуки ударов, когда такое же действие повторили Лиса и Мингю. У был достаточно громким, что заставило Лису заткнуть ему рот тряпкой, смоченной в водке, чтобы он не откусил себе язык и не впал в шок быстрее, чем она закончит. Это было так просто. Кровь уже забрызгала костюм Чона, однако он не обращал на это внимания, продолжая усердно рубить. Он умудрился отделить плоть, не сломав ни одной кости. Рвота Чана смешивалась на коленях с мочой. Один из троих обделал себя — запах смешался с металлическим запахом крови, отчего Югём, укрыв лицо свободным краем куртки, попытался сдержать рвотный рефлекс. Каким-то образом лыжные маски помогли подавить вонь. — Отломите рёбра от позвоночника, — сказал Чонгук, наблюдая, как Мингю мучается, потому что у Ли уже начались конвульсии. — Мингю, быстрее, он скоро отключится. — И все это реально необходимо? Лишь потому, что они избили твоего бойфренда? — пробурчал Мингю. — Не будь тряпкой или брось все сейчас, — прорычала Лиса, освобождая Чонгука от необходимости отвечать. Руки Мингю напряглись, когда он стал разрубать рёбра — отвратительный звук треска костей. Удерживать топор становилось труднее, из-за того, что рукоять покрылась кровью и ошметками мяса. Факт того, что Чан, Ли и У все ещё были в сознании, был показателем их физической выносливости, но, скорее всего, они сейчас жалели, что были излишне храбрыми. Чонгук не замечал, что его руки трясутся, пока он случайно не задел сломанное ребро и не порезался. Боль была незаметной, а его кровь смешалась с потоком крови Чана. И сейчас, когда мужчина был буквально раскрыт, он был не человеком, а лишь куском мяса, не более. Это помогало Чону сосредоточиться и продолжать. Лиса тяжело выдохнула, совершив ту же ошибку — ее рука соскользнула. — Блять! — злостно вскрикнула девушка, просунув руку глубже, пока конец правого легкого У не оказалось в ее ладони. Она тяжело дышала, словно пробежала марафон. — Ещё немного, и меня саму стошнит. — Вытащите легкие в стороны и не дайте им вернуться обратно, — прорычал Чонгук, сжимая левое легкое Чана. Он был уверен, что мужчина был на грани смерти, не понимая, что вообще уже происходит. Но звук выходящего кислорода, вырвавшегося из легкого, а потом и рта, было крайне приятно слышать. Если только бы все это зрелище не вызывало столь сильного рвотного рефлекса. С последним тяжелым вздохом, словно художник, что завершил долгую и изнуряющую работу над своим шедевром, Чонгук отступил. Его глаза были широко раскрыты и сияли от ужаса и ликования, когда он смотрел, как огромные воздушные мешки торчали из спины Чана и расширялись, словно жуткие крылья Ангела смерти. Югём вытаращился на отвратительное зрелище и неподвижно стоял, держа в руках трипод. Отверстие в спине Чана была столь искусным, что Чхве гордился бы парнем, увидь он это. У Мингю же было месиво: Ли умер в первые десять минут, и лишь страдал от посмертных судорог, когда парень доставал его легкие. Лиса поддерживала жизнедеятельность У смоченной в водке тряпкой, и если поначалу алкоголь подавлял боль, то под конец у мужчины началась сильнейшая агония. Юная троица была покрыта кровью и тряслась. Чхве нарушил тишину первым. Он встал — его костюм чист, а вот ботинки испорчены: «Придется вызывать клининговую компанию сюда». — Нет! — сказал Чонгук, — Мать… — Узнает, да, — вежливо продолжил Чхве. — Чан не шутил, она узнает. И это неизбежно. У этой троицы было много врагов, но никто бы из них не рискнул провернуть такое. Все их боялись. И, пожалуйста, не говори мне, что ты думал, что это сойдет тебе с рук. Чонгук поник. Лиса выронила из рук нож — алмазное лезвие оказалось неоценимой вещью при расколке ребер — дернулась и посмотрела на Чхве. — И что, все остальные тоже попадут под раздачу? — спросила она. — Кто-нибудь из вас подумал о последствиях, прежде чем следовать за Чонгуком? — спросил Чхве, скептически скривив верхнюю губу. Чонгук провел рукой по волосам, поморщившись от хлюпающего звука. Возможно, он недооценивал всепоглощающее качество крови. Но он не возражал, просто это было… удивительно. Парень достал еще одну бутылку воды и вымыл руки, прежде чем подойти к камере. После небольшого пересмотра отснятого видео, он похлопал Югёма по спине. — Скинь мне потом видео, — прошептал он. — Мы по уши в дерьме, не так ли? — Югём прошептал в ответ. Чонгук взглянул на Чхве, который о чем-то с кем-то говорил по телефону. А под ногами, словно рекой, кровь стекала в канализацию. И конца этой реке не было. Да, они и правда, по уши в дерьме. Он поплатится за эту выходку, но какой ценой — зависит от настроения Матери. Мать никогда не наказывала друзей Чона, если он попадал в передрягу — она всегда нацеливалась только на него. Она знала, что ему все равно на друзей, и смысла их тогда наказывать не было — парень не почувствует вины. Его последним наказанием была изоляция без солнечного света и питание только хлебом и водой на протяжении двух недель. И что-то щелкнуло в мозгу Чона, после этого. Однако, единственное, что Мать никогда не делала — ранить так, что нельзя помочь, или же убить. Чонгук гадал, какой кусочек пазла здравомыслия Мать украдет на этот раз.***
Чимин только удобно устроился в кровати, как стук в дверь заставил парня оторвать голову от подушки. Было удивительно, как быстро сон разомкнул свои объятия. Наконец, Чимин стал спать так крепко, что собака могла бы лаять ему на ухо — он бы не проснулся. Парень доковылял до двери и открыл ее с утомленным вздохом. — Что? — спросил он, даже не подняв взгляд. На Тэхёне все еще были штаны и пиджак, но вот рубашка отсутствовала. Он только что помылся: капельки воды падают на плечи с его волос, которые были убраны назад узорчатой банданой. Упругая, загорелая кожа покрывала его, как карамель, стекающая вниз по подтянутому телу. От него пахло цитрусом и жасмином — то, как пах гель для душа в их ванной. Парень облизал губы — привычка — и закусил нижнюю губу, повторяя действие с верхней. Чимин бесконтрольно повторил за ним, словно в трансе. Сон сняло как рукой. — Юнги звонил, — сказал Тэхён, проходя в комнату. — Зачем? — пробормотал Чимин, потирая сонные глаза. Тэхён сел на кровать, наклоняясь вперед с выражением раздражения. Он сделал это, чтобы скрыть совершенно иное чувство. Чимин видел, как Ким, не шевельнув ни одной мышцей на лице, осматривает его с ног до головы, медленно раздевая взглядом. И внезапно Чимин понял, почему Юнги позвонил в столь поздний час. Тэхён потянулся к очкам, которые Чимин откинул в сторону чуть ранее в этот же день, и нажал на маленькую кнопку записи на внутренней стороне оправы. — И что теперь? Он будет снимать любительскую порнушку и получать за это прибыль? — спросил Чимин с горечью. — Любительскую? Ну, может, ты и любитель, — хмыкнул Тэхён. — Он хочет подрочить на то, как мы трахаемся. Всё не так сложно. Он просит — я поставляю. Ложь. Видео пойдет в архив и будет преследовать Чимина в тот момент, когда он меньше всего этого ожидает. Но даже если и не так, то сила манипуляции была велика. Я владею тобой. Я могу заставить свою собачку трахнуть тебя, и ты не можешь отказать. Ты мой. Юнги уже владел Тэхёном, и Чимин был полностью уверен в этом. И определенно у Юнги были сомнения по поводу Чимина. А тэхёновы 18 сантиметров в заднице Чимина были лишь подтверждением полного контроля и повиновения. И Чимин еще посмел назвать Чонгука собственником. Тэхён откинулся назад на локти, наблюдая, как Чимин стоит и размышляет. Интересно, что Ким молчал — он никогда не молчит. Возможно, ему тоже не нравилась эта идея. Но потемневшие глаза, когда Чимин потянулся к завязкам на штанах, говорили об обратном. Чимин медленно подошел к кровати и, хватаясь за простыни, залез на нее. Глаза парня были словно темная бездна, в которой отражался Тэхён. Тэхён двинулся внезапно, заставляя Чимина вскрикнуть, и инстинктивно попяться назад, прежде чем он уткнулся в изголовье кровати. Губы парня были зажаты губами старшего, дыхание у обоих было прерывистым. Прикосновения Тэхёна были такими же требовательными и несдержанными, как в тот раз, когда Чимин был с ним в одной кровати. Но теперь рядом не было Юнги, который мог защитить бы его. Парень оторвался от губ Кима и посмотрел на прикроватную тумбочку, где лежали очки, за что получил смачный шлепок от Тэ. — Чем больше ты сопротивляешься, тем жестче буду я, — промурлыкал Ким между поцелуями, грязно и мокро играя с чиминовым языком своим. Все, что мог произнести Чимин, было: «Блять!» — прежде чем Тэхён уткнулся в его шею и начал оставлять засосы на коже. Поцелуи становились жестче до тех пор, пока Чимин не начал глотать воздух, словно вот-вот задохнется. Он даже не думал сопротивляться — его тело просто физически сейчас не способно на это. Никто не трогал его так страстно. Это было, словно Тэхён с каждым прикосновением пытался проникнуть под самую кожу и коснуться глубже. Чимин ощущал его вкус во рту: от самых гланд, до кончика языка. Не заняло много времени, чтобы Чимин начал постанывать: мягкие, столь сладкие звуки одобрения, когда Тэхён прикусил кожу на шее. Чимин уже чувствовал, насколько твердым был второй: каждый раз, двигая бедрами вверх, Ким проводил выпуклостью на штанах по чиминовому животу. Его собственный член был в полуэрегированном состоянии, на штанах — мокрое пятно от предэякулята. Изголовье кровати впивалось Чимину в спину, и он поерзал, пытаясь избавиться от давящего на него веса, но взамен получил лишь укус от Кима. — Ты меня раздавишь! — Чимин тонко простонал, ударившись больно головой об изголовье. Наконец, Тэхён ослабил хватку, и Чимин сполз вниз по матрасу, словно пытаясь убежать. Кровать была чуть больше одинарной, но это сейчас было такой мелочью. Чимин снова взглянул на очки: ему было интересно, смотрел ли это Юнги сейчас с ничего не выражающим лицом, или тугость в штанах затуманила бы его сознание и довела до румянца на щеках, как тогда, когда Чимин отсасывал ему. Тэхён зацепил зубами резинку штанов и потянул вниз, заставляя Чимина забыть о Юнги. Одной рукой Ким залез во внутренний карман пиджака, чтобы достать тюбик со смазкой, а другой стягивал нижнее белье Пака. — Сядь на меня сверху, — хрипло сказал он, откидываясь на подушки и заставляя Чимина оседлать его. Чимин сделал это без особого сопротивления, и налил немного смазки на ладонь, повторяя то, что делали той ночью Юнги и Тэхён. Ким не проронил ни звука, когда маленькая чиминова ладошка коснулась его члена, но немного сжав ее, Чимин услышал низкий, глубокий стон. И, чтобы быть уверенным, что он не проснется с болью на следующее утро, как в первый раз, Чимин нанес немного прохладной субстанции на себя. Легкий вскрик сорвался с опухших губ парня, когда он растянулся, впуская член Тэхёна в себя. Руки старшего надавили на бедра, заставляя полностью опуститься. Этот толчок заставил Чимина пискнуть, но внезапная заполненность была такой всепоглощающей. Губы парня раскрыты, и он облизал их, двигая бедрами вперед, вбирая тэхёнов член настолько глубоко, насколько это возможно. Чимин позволял Тэхёну подталкивать его, обвивая руками шею Кима, продолжая двигать бедрами. — Бля, малыш, ты заставишь кончить меня слишком быстро, — прорычал Ким, когда движения Чимина стали более энергичными — он понятия не имел, откуда такой прилив сил. И если бы он знал, насколько секс хорош, он бы точно начал заниматься им раньше. — Я не малыш, — прорычал в ответ Чимин сквозь стиснутые зубы, и ударил Тэхёна в грудь, впиваясь в кожу ногтями. Тэхён моментально выпрямился и впился зубами в шею Чимина, больно прикусывая кожу. Чимин ударил его в плечо, чтобы остановить, и когда ничего не получилось, схватил Тэ за каштановые шелковистые волосы, и укусил в ответ, рыча, как дикое животное. Тэхёну снесло крышу. Голова Чимина дернулась в сторону, когда ладонь старшего соприкоснулась с его лицом. И, прежде чем он успел что-то сделать, Ким повалил его на спину, с такой силой, что шея и спина Чимина немного хрустнули. Тэхён набросился на него, прижимая к матрасу и, вгоняя член обратно по самое основание. Чимин полностью потерял связь с реальностью, и теперь был лишь месивом стонов и вздохов, когда Тэхён трахал его до потери сознания. — Блять, я сейчас кончу, заставь меня кончить… не останавливайся! — умолял он, задыхаясь. Чимин прогнулся в спине, двигая бедрами навстречу Тэхёну. Его член был зажат между их телами — предэякулят покрывал внутреннюю часть бедер и живот. Он хотел прикоснуться к себе — отчаянно хотел — но Тэхён зажал его руки над головой, и все, что мог делать Чимин — всхлипывать от подавляемой боли всякий раз, когда он задевал членом тэхёново бедро. — Да? Ты сейчас кончишь? Сожмись вокруг меня, сучка… — прорычал Тэхён, хватая парня за ноги, и прижимая их к его плечам. У Тэхёна явно был кинк на унижение, но Чимину было плевать. По факту, ему это казалось даже сексуальным, когда такие грязные словечки выходят из красивого тэхёнового рта. И Чимину было плевать, если ненависть и правда была настоящей. Внизу живота начало приятно тянуть, когда Тэхён входил глубже и глубже. Никакое количество смазки не могло ослабить трение, и все, чего сейчас хотел Чимин — быстрее кончить и отвлечься от мысли, что на следующее утро он не сможет ходить. С огромным усилием он высвободил руку и просунул между телами. Передернуть пару раз — все, что было ему необходимо. Тэхён высунул, когда Чимин достиг оргазма — его глаза закатывались назад, когда горячая белая тягучая жидкость стекала вниз по члену. — Блять! — Тэхён тяжело дышал, слегка ударяя членом по растянутой розовой дырочке, когда еще немного спермы брызнуло из чиминового члена, пачкая низ живота и простыни. Пальцы на ногах Чимина загибались, и он был уверен, что плакал, разве что это не были остатки мокрых тэхёновых поцелуев на щеках. Чимин лишился дара речи, прогнувшись в спине и замерев так. Его рот открыт в безмолвном крике; пальцами он впился в волосы, неприятно оттягивая их, чтобы хоть как-то прийти в сознание, но ничего не вышло. Это было неописуемое ощущение. Он был на седьмом небе, что даже не почувствовал, когда Тэхён еще пару раз вошел. — Ух, посмотри на это прелестное личико, посмотри на это блядское личико, — рыкнул Тэхён и схватил младшего за подбородок, засовывая язык глубоко в чиминов рот. Другой рукой он потянулся в сторону, схватил очки и надел их, давая Юнги увидеть все от первого лица. И даже сквозь жалостливое хныканье, Чимин рассмеялся от того, как изменили эти очки Тэхёна — словно его жестко трахал горячий молодой профессор, в обмен на хорошую оценку. Тэхён высунул и, разводя широко ноги Пака, сполз вниз. Он снял очки и снова отбросил их на тумбочку. — Тэхён, о, Господи Боже! — простонал Чимин, когда старший провел языком по мошонке. Втянув щеки, он посасывал и целовал нежную кожу до тех пор, пока Чимин не запустил пальцы в его волосы, и не притянул ближе к промежности. Тэхён не сопротивлялся, наоборот, старательно выводил языком незамысловатые узоры, разжигая новое пламя внизу чиминового живота. Греховный язык Тэхёна опустился вниз, найдя чувствительное место между мошонкой и анусом, и облизал там. Рукой он водил по члену Чимина, большим пальцем проходя по каждой венке и неровности. И заводило больше всего не само ощущение, а звук и вид этого действа. Чимин наблюдал за ним из-под опущенных век, и у него сперло дыхание. В отличие от Юнги, Тэхён не был утонченным: он был словно голодный зверь, но хаотичность, которую он создавал, была впечатляющая. Тоненькая ниточка слюны и спермы соединяла его губы и член Чимина, но, блять, даже так он был горяч. И ему даже не надо было сосать, чтобы заставить Чимина кричать вновь. — Дааааа, кончи для меня, — зарычал Тэ, когда Чимин вскрикнул, и снова кончил, изливаясь на высунутый язык Тэхёна. Чимин не думал, что сможет кончить во второй раз. И определенно, Тэхён был настроен на большее количество стояков и оргазмов, когда потянулся к своим штанам. Он достал маленькую коробочку, в которой лежал пакетик с белым порошком и серебряная кокаиновая ложечка. Чимину не хватало ни сил, ни смелости сказать «нет». Тэхён занюхал первым, и Чимин занервничал, размышляя насколько еще увеличится энергичность этого ублюдка от наркоты. А затем серебряная ложечка оказалась у него под носом. Тэхён зажал за него одну ноздрю и сказал: «Давай». Чимин надул губки, прежде чем послушаться и сделать. В конце концов, он поперхнулся и начал кашлять так, что покраснел. У Пака даже не было времени отойти, когда его вновь повалили на спину и развели ноги. На этот раз Тэхён был медленнее, заводя ноги Чимина так, что они согнулись в коленях, и раздвигая его ягодицы. Дразня, он некоторое время водил языком по анусу парня, пока тот не заскулил, и тогда он вновь перешел на мошонку. — Ох, ох. мой… бог. бля, — тяжело дышал Чимин, ожидая момента, когда ствол его члена исчезнет между этими идеальными губами. Тэхён взглянул вверх: длинные ресницы затрепетали, когда он облизал нижнюю часть члена, прежде чем провести языком по щелке. — Твою…. Я обожаю т-твой я-язык… — прохныкал Чимин, пытаясь не дернуть бедрами. Кокаин подействовал быстро, и он почувствовал, что вот-вот кончит. Он сдерживался, потому что хотел большего. Было что-то невероятно эротичное, когда его член исчезал сантиметр за сантиметром во рту Тэхёна. Это давало ощущение контроля, хотя он знал, что это чувство обманчиво. Доказательством этого было то, с какой легкостью Ким уложил его в эту позицию. Тэхён сильно схватил парня за ягодицы, а затем сильнее прижал чиминовы бедра, что коленки оказались у самых висков, и полностью взял член в рот. Тэхён старательно сосал, с каждым движением рта вверх развязно заглатывая предэякулят. Стараясь сдержать оргазм, Чимина начало трясти, как в агонии: конечности его начали сильно дрожать, а на лбу выступил пот. Он провел рукой по стороне лица, зажимая между губами мизинец, и бросил взгляд на тумбочку, где лежали следящие очки. И если Юнги не кончил до этого, то сейчас самое время. — ААААХХХХ! Тээээ. аааххх… — он заглушил крик подушкой, зажимая в зубах ткань наволочки. Тэхёновы пальцы были внутри, он загибал их, двигал ими туда-сюда, массажировал простату до той поры, пока Чимин не потерял контроль над самим собой. Парень сжался вокруг пальцев, и по горлу Тэхёна начала стекать белая солоноватая сперма. Но Ким не убрал лица, а наоборот нагнулся еще ниже, заглатывая глубже, и остался в таком положении, пока не проглотил все. Когда он отодвинулся с довольным стоном, он шлепнул чиминов член в отместку за укус и улыбнулся, когда Пак дернулся и пискнул. — Хватит, малыш, пожалуйста, больше не надо… — Чимин выдохнул, потянув старшего за руку к себе. К счастью, Тэ не стал сопротивляться и пополз вверх чиминового тела, попутно целуя его в тазовые косточки, проводя губами по линиям пресса, иногда закусывая кожу. Чимин непроизвольно застонал, когда Тэхён загорелыми руками провел по жемчужно-светлой коже, оставляя красноватые отметины от пальцев. А на коже Чимина так легко появлялись синяки — с утра таким будет все тело. Чимин раскрыл рот, вздыхая, когда тэхёнов язык коснулся левого соска, и Ким обернул губы вокруг него. Чимин закинул ногу на тэхёнову талию — откуда-то из грудины раздалось удовлетворительное урчание. Простыни под ними промокли насквозь, а член Тэхёна терся о чиминов, и парень поражался выдержке и самообладанию старшего. — Детка, да ты милашка, — хрипло проговорил Ким, кусая чиминову нижнюю губу. Горячее дыхание обжигало кожу, пока она не покраснела. — Взаимно, — прошептал Чимин в ответ, жадно целуя его губы, и пробуя свою же сперму, покрывающую их. Он не знал, откуда взялась вдруг эта фальшивая симпатия, но решил не думать об этом — слишком жаркий момент для размышлений. Да и Тэхён не был против, что значило — он продолжит вытворять такие вещи своим языком, от которых Чимин будет дергаться, прогибаться в спине и кричать так, словно над ним проводят обряд экзорцизма. Он не смог сдержать смешок, когда увидел коварную ухмылку на тэхёновом лице. Но в следующий момент Ким стянул бандану с головы, и без предупреждения засунул в рот Чимина. Чимин простонал, когда Тэхён провел рукой к члену и слегка сжал вокруг пальцы, прежде чем слегка ударил парня по щеке. Невозможность сказать «стоп» из-за потери речи была одновременно пьянящей и пугающей. Следующее, что оказалось в теле парня — тэхёнов член, но Чимин был не против такого проникновения. Смазка все еще покрывала стенки ануса с последнего раунда, отчего толчки были быстрые и приятные. Тэхён начал прижимать его к матрасу раньше, чем все тело Чимина напряглось. — Да, тебе нравится это… нравится, не так ли, маленькая шлюшка? — напевал Тэхён этим греховно низким голосом. Он быстро и резко двигал бедрами, с каждым толчком растягивая Чимина все больше. От недостатка звуков, что Чимин мог издавать, и от нехватки кислорода, он почти всхлипывал. Громкие, дрожащие всхлипы были попытками сделать глоток воздуха, но каждый раз он терпел неудачу. Когда Тэхён нагнулся, чтобы укусить за шею, Чимин содрогнулся. Между попытками закричать, что мешал сделать кляп, Чимин взглянул вниз: большой, скользкий от смазки член входил и выходил из него; с каждым выходящим движением на стволе пульсировали вены — зрелище, от которого Чимин чуть не потерял сознание. Несмотря на то, что Тэхён держал его, парень начал дрожать еще сильнее, когда почувствовал, что еще один оргазм вот-вот накроет его. Пот стекал по тэхёновому лбу и падал на лицо Чимина, когда второй откинул голову назад и прогнулся в спине, замерев от экстаза. Его пальцы загибались до боли, но было все равно. Чимин настолько сильно сжался вокруг члена, что Тэхён не смог больше сдерживать свой оргазм. Пак все еще кончал, когда Тэхён толкнулся вперед, находясь на пике вместе. Ким вжался бедрами в Чимина, бессвязно ругаясь между глубокими, похотливыми стонами. Его волосы прилипли ко лбу, и, черт, если это вообще возможно, так он выглядел еще сексуальнее. Придя в себя, Тэхён вытащил кляп изо рта Чимина, отчего парень облегченно вздохнул, хватая так много воздуха, как только мог. Он всё еще отходил от этих ощущений. Тэ все еще был над ним. Грудь его тяжело вздымалась, а глаза прикрывались веками. По инстинкту, Чимин потянулся поцеловать его везде, где мог: сторона лица, линия подбородка, шея. Сейчас он жаждал почувствовать золотистую потную кожу на своем языке. — Трахни меня еще… еще. пожалуйста… — он даже не узнавал свой голос. Это была мольба вызванная кокаином, чтобы хоть как-то успокоить вызванный кокаином стояк и хоть немного поспать. Но это прозвучало так жалко и сабмиссивно — почти плач — что какая-то часть его сознания сжалась. Но это сработало. Губы Тэхёна нашли его, и тело Кима вновь было между чиминовых бедер — там, где он так этого желал.***
Кофемашина вышла из строя третий раз за последние две недели. Намджун почувствовал особенно горький вкус горячей жидкости и мысленно проклял человека, что должен был заменять фильтр каждую неделю. Работа этого человека была такой простой, и даже ее он не мог выполнить нормально. Намджун снял крышку со стаканчика и был готов вылить жидкость в цветочный горшок, но остановился. Вся та злость и все то негодование, скопившиеся за неделю — не причина вредить невинным растениям. Он вернулся в полицейский участок, и в общей комнате вылил недокофе в раковину, после, выкинув стаканчик в мусорное ведро. — Ким! Можешь, пожалуйста, подойти ко мне? — голос сержанта отчетливо прозвучал в гулком шуме офиса. На мгновение все стихло. Намджун осмотрелся и нахмурился, встретившись взглядом со своим напарником Дином. Его настоящее имя было Квон Хёк, но он настаивал на использовании английского имени, по непонятным для Намджуна причинам. Он всего год прожил в Штатах, а уже вдруг стал «американцем», и «Квон Хёк» уже в прошлом. Дин слегка улыбнулся Намджуну из-за монитора компьютера — на его щеке появилась небольшая ямочка. Но это никак не уменьшило напряжения Намджуна. — Закрой дверь, Ким, — сказал сержант Хван, поглядывая на парня из-под очков. Намджун сделал это и попытался проглотить комок нервов, нарастающий в горле. Когда Хван жестом пригласил его, Намджун сел: сначала сцепил ладони в замок и положил их на колени, затем скрестил руки на груди и выпрямил ноги — все, чтобы хоть как-то почувствовать комфорт. Но ничего не помогало. Хван постучал стопкой бумаг по столу, ровняя их, а затем аккуратно отложил. Он взял папку, что лежала на углу стола, и дал ее Намджуну. — Сегодня на складе 13 по восточной стороне реки были найдены три тела. Судмедэксперты выяснили, что они какое-то время были уже мертвы, когда их перетащили на тот склад. И сделано это было по одной из двух причин: простая лень или послание. — Послание? — вопросительно моргнул Намджун. Открыв папку и увидев фотографию, его чуть не стошнило. — Гангстерские разборки. Послание банде. Гомчон-Па, — Хван встал и подошел к пробковой доске, на которой висело множество фотографий, соединенным между собой красными ниточками. Он ударил костяшками пальцев по трем фотографиям. Чан Ки Хён, Ли Бён Чхоль и У Док Су. Намджуну хорошо были известны эти лица. Слишком часто он видел их в своих ночных кошмарах. — Удалось опознать тела: Чан, Ли и У — известная троица Матери. А теперь они мертвы. — Я надеюсь, мы не будем активно искать убийцу, потому что ему бы Нобелевку выдать за такое, — Намджун хотел звучать более уверенно, но голос его подвел. Фотографии были поистине отвратительными. И он был слишком молод, чтобы сдержать свои чувства при взгляде на эти кадры. — В том-то и дело. Даже если бы мы попытались, это было бы невозможно. Мы думаем, это внутренние разборки, — сказал Хван. — Смута среди шестерок Матери. Кто-то извне оставил бы символ банды, доказательство принадлежности к другим и то, что они против Гомчон-Па. Но все, что есть у нас: три изуродованных тела и никаких следов гангстерской войны. Мать же сама молчит. — Когда их нашли? — Вчера вечером. Обычно она мстит в течение часа. — Вы хотите, чтобы я занялся бумажной работой по этому делу, сэр? Сказав это, Намджун в душе глубоко и тяжело вздохнул. Он только начал доказывать, что для своего возраста был потрясающим детективом, но его же возраст, в конце концов, и подводил. На него постоянно взваливали бумажную работу, когда старшие по званию не хотели этого делать. Дин и Намджун уже месяц не раскрывали настоящих дел из-за уже пылящейся стопки бумаг на их столах. Иерархия в полиции уступала только армейской, и Намджун уже испытал на себе радости последней. Поэтому из двух зол он предпочитал меньшее. — Если тебе не составит это труда, — кивнул Хван. — Но еще кое-что. Помнишь детектива Лима? — Из Пусана? — Да. Я не просил тебя рассматривать то дело, которое он нам отправил, но помню, что ввел тебя в курс событий. — Да, я помню, — медленно проговорил Намджун, попутно вспоминая детали. — Дело об убийстве полицейского информатора из Пусана. Жертва какое-то время проживала в Сеуле, поэтому Лим пытался накопать что-то у нас. Хотя в этом и смысла не было, потому что там все было и так понятно. Парочка недовольных гангстеров Ён Гондаль убила его, потому что тот оказался копом. — Экс-полицейским — Чон Хосок разменял стороны. Это было обнародовано во всех полицейских кругах — Пусанская полиция не может справиться со своей местной мафией, — Хван был суров. — В то время, детектив Лим подозревал, что Хосок мог нарваться на неприятности с криминальными кругами Сеула. Однако позже выяснилось, что Хосок никак не пересекался с Гомчон-Па. Но теперь… Хван протянул руку и открыл папку, которую Намджун положил на стол. Он провел пальцем по очертаниям вынутых легких жертв, которые торчали в стороны, словно кровавые раскрытые крылья. — Кровавый орёл. Не могу даже сказать тебе, сколько времени заняло выяснение названия этой пытки. Я никогда не видел ничего подобного. Но ясно одно, что история корнями уходит в Скандинавию. И кто бы это ни сделал — у него глаз положен на самые болезненные методы убийства. По заключению коронера, жертвы были живы до момента вырывания легких. Намджун подавил желание содрогнуться, но лицо его побелело, а в глазах так и читалось отвращение. Это был садистский гедонизм — самая совершенная его форма, которой он никогда прежде не видел. Кто бы ни убил трио, он определенно ненавидел каждую их клеточку. Список их врагов не имел конца, но парень не мог назвать ни одного имени, кто мог бы такое сотворить. — Я позвонил детективу Лиму, чтобы уточнить детали его закрытого дела. Он сказал, что Чон Хосок был убит точно так же. В то время необычный способ убийства не вызвал вопросов у Пусанской полиции, что опять-таки говорит об их профессиональной некомпетентности. Они просто пришли к выводу о том, насколько сильно Ён Гондаль ненавидит полицию. Это дело стирает все, что мы знаем об убийстве Чона. И я хочу, чтобы ты провел расследование по нему. У Намджуна отвисла челюсть еще на самом первом предложении, и до сих пор не закрылась. И, казалось, физически закрыть рот было невозможным. Хван строго осмотрел его и добавил: «Ты один из наших лучших детективов. И, думаю, пока с тебя хватит бумажной работы. Ты доказал, что тебе не трудно в некоторых ситуациях склонить голову и раскаяться. Я поговорю с суперинтендантом о закрытии последнего твоего дела. Но Дин будет прикрывать тебя по новому делу, и хочу предупредить, чтобы ты не ходил на задания волком-одиночкой, как в прошлый раз. Ты меня понял? — Д…да, — заикнулся Намджун, не веря в то, что сейчас слышит. Он резко встал, ударившись коленками о стол и чуть не опрокинув его. Хван вовремя отступил и сжал челюсти. — Я… Мне жаль. Обещаю, что не разочарую Вас, сэр! — Надеюсь. Я поставил на кон репутацию и карьеру, чтобы выдать вам это дело. Введи Дина в курс событий, и передайте все нынешние бумажки временному секретарю. Намджун не мог просто выбежать из кабинета, но зато он понял, почему Дин улыбался. Видимо, он знал, что их ждет дело, но не знал какое. — Он тебе сказал? — прошептал Дин, подкатываясь на стуле к намджуновому столу. — Да! Твою мать! Чувак, мы снова в игре! — прошептал Намджун в ответ, сжимая кулаки, чтоб не затрястись от счастья. — Ну, расскажи же тогда! Я все утро кружил вокруг да около, потому что Хван и слова не сказал мне. Намджун кивнул и поднял ладонь, показывая, что сделает это, как только соберется с мыслями. Чем спокойнее и тише он становился, тем лучше работал его мозг. Ему потребовалась минута, чтобы сопоставить все факты вместе, а затем он щелкнул пальцами. В момент, когда Хван раскрыл то, как был убит Чон Хосок в Пусане, Намджун из-за потрясения не мог составить логическую цепочку всех событий, что начало его раздражать. Он быстро, насколько это вообще физически возможно, пересказал Дину все, не давая напарнику даже шанса на осмысление и переваривание информации. — Мне нужно, чтобы ты нашел кое-что, — сказал Джун. — И что это? — Мне нужно местонахождение этого человека. У парня есть мой номер, но он никогда не звонил, поэтому у меня его номера нет. Мне нужно, чтобы ты нашел и его. — О ком мы говорим? — нетерпеливо спросил Дин. И правда, о ком он говорил? — Кто-то, у кого есть ключ к ответам, если он тот, кем, как я думаю, он является. — Подожди… тот самый паренек, из-за которого ты чуть не поставил под угрозу последнее расследование? К нему же ты тогда поперся окольными путями, чтобы попытаться раскрыть дело, которого нам даже не дали? Иисусе, Намджун, ты этой гребанной выходкой чуть наши карьеры не угробил! — Но это пригодилось. Потому что я знаю, что он как-то замешан во всем этом, — Намджун ударил кулаком по коленке, всем телом он вдруг яро захотел доказать, что прав. Дин узнал этот взгляд — взгляд человека, что идет по тропе победы. И ведь Намджун раскрыл прошлое дело, вопреки своей опрометчивости. — Ладно. Как его хоть звали? — нахмурился Дин. Он выглядел так, словно был готов ударить Джуна. — При нашей последней встрече, он поведал, что собирается сбежать в Пусан от слишком назойливого бывшего… ну, так он сказал. Он так и не ответил четко на мой вопрос, был ли он частью Гомчон-Па, но Чан, Ли и У довольно сильно избили его — неудивительно, что он молчал. А затем внезапно он в Пусане? Паренек, без каких либо навыков и рабочих перспектив? Определенно, перебежал от одного бандитского альянса в другой. И самая большая банда в Пусане — Ён Гондаль, которая замешана в убийстве Чон Хосока, экс-копа-информатора. И метод убийства Чон Хосока совпадает с методом убийства Чана, Ли и У. Так что да, парень в центре событий, а знает он что-то или нет — это я выясню. Намджун опять ударил по коленке, а на щеках его от улыбки, словно он познал нирвану, выступили ямочки. Дин пялился на него и медленно моргал. Он прокашлялся, прочищая горло, и со вздохом откинулся в кресло. — Что? — нахмурился Намджун. — Я почти раскрыл половину дела. — А я все еще на первом пункте. Но если ты соизволишь дать имя этого парня, то, может быть, Ватсон угонится за Шерлоком, смекаешь? — сказал Дин, качая головой, как это делают при разговоре с детьми. — А, да, точно. Прости. Конечно, — рассмеялся Намджун, ударяя себя по лбу. — Я думаю, он должен быть в базе данных. Уверен, что его арестовывали за мелкие правонарушения. Его зовут Чимин. Пак Чимин.