***
В Хосоке было что-то пленительное. Сначала Чонгук не поверил, что они с Тэхёном друзья. Никогда он не видел, чтобы Тэхён с кем-то тесно общался, именно поэтому прозвище «волк-одиночка» приобрело более глубокое значение. Но чем дольше Чонгук разговаривал с Хосоком, тем больше он понимал. Глаза Хосока были цвета мелассы, а с каждой широкой улыбкой на щеках кремового цвета появлялись ямочки. Он слушал внимательно, словно собеседник был центром вселенной. Было не трудно понять, почему Тэхён был к нему привязан, хотя в этой привязанности не было той странной, территориальной привязанности к Чимину. Чонгук очень быстро представил Хосока Намджуну и другим своим друзьям, кроме Лисы, которую отец по неизвестным причинам увез в Таиланд. — Вы оба копы под прикрытием… были. И мне кажется, у вас будет много тем для разговоров, — сказал Чонгук с явно злорадной ухмылкой. Тем для разговоров не было. Они неловко сидели, а врожденное обаяние Хосока так и не появлялось. Чонгук знал, что в какой-то степени виной тому является его присутствие, но он все равно удобно уселся в кресло между бывшими полицейскими и широко расставил ноги. После жестокого налета людей Матери в тот день, когда забрали Чимина, квартиру Чонгука отремонтировали, и все выглядело, как прежде. Намджун не смотрел им в глаза, вместо этого он смотрел на поверхность стола. Хосок нервно поглядывал на дверь, словно ожидал, что в любой момент зайдет Тэхён и вытащит его отсюда. Чонгук же посмотрел сначала на одного, потом на второго, и чуть не расхохотался. — Инсамджу? Оно с грушевым вкусом, — предложил парень, рукой пару раз стукнув по подлокотнику. К бокалам и бутылке на столе так и не притронулись. Намджун и Хосок согласились, скорее, лишь из вежливости. Чонгук разлил вино, передал первый бокал Хосоку, потом Намджуну, а затем поднял свой: «Ган бей!». Никто не ответил. Хосок немного отхлебнул, после чего хотел вздрогнуть, но не стал, а лишь улыбнулся, притворяясь, что ему понравилось. С чонгукового лица исчезла ухмылка, и он залпом осушил бокал. Затем, подождал, когда Намджун сделает то же. Но когда старший этого не сделал, Чонгук со стуком поставил бокал на стол и слегка довольно рыкнул. — Что ж, Намджун. Похоже, ты новый фаворит Матери. И чем же ты приглянулся ей? Ты ее выебал? — внезапно спросил Чонгук. Хосок замер, быстро переводя взгляд то на Намджуна, то на Чонгука. Младший же продолжал улыбаться — других эмоций на лице не было, но вот глаза его горели как два черных уголька. Намджун посмотрел на младшего — холодный, как лед, взгляд. — Я не гей. — Все мы так говорим, но я спросил не это, — сказал Чонгук. — Нет, ничего не было, — спокойно ответил Джун. — Видишь, знал я, что есть причина, почему ты мне нравишься. Но осторожнее. Если ей от тебя не нужен трах, то нужно что-то другое. Намджун понимающе кивнул. Чонгуку нравилась в Намджуне эта черта. Младший хоть и знал, что коп выказывать уважение безответственному пареньку, младше него самого, не будет, но Ким очень хорошо умел притворяться. Однако когда-нибудь этот кивок тихого почтения станет искренним. — Чонгук? — голос Хосока звучал нежно и нерешительно одновременно. Он немного подождал, когда получатель вопроса обратит на него внимание, прежде чем продолжить. «А этот прекрасно знает, как вести себя с альфами стаи» подумал Чонгук. — Тебя связывают родственные узы с Матерью? Чонгук отрицательно покачал головой: «Моя мама была близка с семьей Ким. Мой дедушка был крупным банкиром, пока не потерял все деньги на плохих инвестициях и не совершил самоубийство. Ким Су Джун взял ее под свое крыло». — А что о твоем отце? Чонгук заерзал, а напыщенная брутальность начала куда-то испаряться. — Она влюбилась в типа, который не отвечал взаимностью. Забеременела от него, а после он ее бросил. Я люблю свою маму, но всегда считал ее шлюхой. Думаю, большинство матерей шлюхи. Они унижаются перед мужчинами, которые этого не стоят, и ради чего? Любовь? Деньги? Кольцо? Моей же не досталось ничего из этого, так что не очень-то хорошей шлюхой она была. Намджун прокашлялся, чтобы хоть как-то нарушить неловкую тишину, повисшую после. Чонгук трясущимися и побелевшими пальцами сжимал бокал. — Я видел фото твоей мамы. Ты очень на нее похож. Других черт я в тебе не вижу, — сказал Джун. Чонгук хмыкнул: «Не надо гладить меня по головке, как младенца, чтобы успокоить. Уже давно наплевать. Даже если бы я выглядел как ублюдок, что ее бросил, ничего бы не изменилось. Она совершила самоубийство из-за него, а он нашел, что лучше. А у тебя что?». Вопрос не был адресован кому-то конкретному. Хосок заговорил первым: «У меня или у него?». Чонгук пожал плечами: «Не знаю. Если уж мы делимся дерьмовыми историями из прошлого, то добровольцы вперед. Мне похуй». Он прижал к виску холодный бокал и закрыл глаза, вдыхая запах напитка. Чимин любил грушевое вино. Чимин любил многое, что Чонгук тоже научился любить. Чертов Чимин. — У меня была вполне обыкновенная семья. Мама, папа, старшая сестра и собака. Знаете, как с картинки, — сказал Хосок. — И все же ты здесь, — пробормотал Намджун. Впервые он обратился напрямую к Хосоку, без принуждения Чонгука. Они смотрели друг на друга в упор. Хосок улыбнулся первым — такое безобидное выражение, которое могло бы растопить самые холодные сердца. На Намджуна это не возымело эффекта — он так и продолжил смотреть сквозь маску безразличия. — Да, я здесь. Жизнь — забавная штука, — заметил Хосок. — Ничего забавного в том, чтобы давать присягу защищать жителей страны, а затем перебегать на сторону, которая этих жителей же и терроризирует, — резко сказал Намджун, сильно смыкая челюсти, отчего заиграли желваки. — По какой причине, ты думаешь, я разменял стороны, офицер Ким? — Деньги? Авторитет? Любовь? — последнее слово прозвучало как насмешка. — Просвети меня. — Для душевного спокойствия, — сухо ответил Хосок. — Нет ничего хуже, чем работать на институт, который погряз в лицемерии. В Пусане в раза два больше копов, подкупленных мафией, чем в Сеуле. Представь мир, где лучше быть правой рукой дьявола, чтобы уменьшить вред, причиняемый невиновным. — Намджуну и представлять не надо, он уже в таком мире, — пробормотал Чонгук, осушая бокал. Намджун молчал. Хосок вздохнул и поставил на стол все еще полный бокал: «Однако мне нравятся люди, отстаивающие свои принципы, но в то же время я прекрасно понимаю тех, кто меняет стороны». — Кажется мне, вы двое станете хорошими друзьями, — Чонгук ухмыльнулся. — Мне не кажется, — сухо сказал Намджун, поставил бокал, после чего встал и покинул комнату. Чонгук от неожиданности открыл рот. Он повернулся к Хосоку и с печальной улыбкой произнес: «Извини, мне кажется, инцидент с акулой очень сильно повлиял на него». — Тэхён рассказал мне, — кивнул Хосок. — Я думал Мин Юнги плохой. Но теперь я вовсе не хочу встретиться с Матерью лицом к лицу. — В конечном счете, это произойдет. Просто нужно быть хотя бы немного подготовленным. Но никто никогда не может подготовиться. Не для встречи с ней…***
— Мать хочет видеть тебя. Четыре коротко и четко произнесенных слова. Намджун уже слышал их раньше, но они всегда были обращены к Чонгуку. И вот впервые они были обращены к нему. Глупо было заставлять ее ждать, но Намджун был не в настроении встречаться с ней или кем-либо ещё, после не очень удачной встречи с тэхёновым другом-«копом». После инцидента с Серсеей Чонгук начал бесить Намджуна слишком часто, чего не было до. Либо причиной стало происшествие, либо намджуново терпение кончилось, чего он просто не замечал ранее. Сегодня Мать была облачена во все серое: на строгой юбке-карандаш была лишь небольшая оборка, идущая по диагонали от талии до нижнего шва. Серебристая блузка была расстегнута на несколько верхних пуговок, а широкие плечи придавали фигуре статный, элегантный вид. Сегодня парик был цвета «серебристый блонд» — густые, выпрямленные и приглаженные волосы красиво спадали на плечи, подчеркивая красоту лица Матери. На ней были очки. А взгляд ее глаз все также был недобрым. Она улыбнулась, увидев Намджуна — добрая, искренняя улыбка, как словно она увидела хорошего друга. Намджун кивнул головой, подошёл к столу и опустил глаза в пол, пока к нему не обратились. Все это было так, будто ты подходишь к крокодилу с разинутой пастью, что вот-вот захлопнется. — Чонгук тебе докучает? — спросила Мать. Неожиданный вопрос заставил Намджуна переспросить: «Прошу простить, что?». — Ты выглядишь не очень счастливым. — Мне кажется, у меня полно причин не выглядеть счастливым. Странно, что ты указала на это. — И то верно. Но сомневаюсь, что Чонгук как-то помогает тебе стать счастливее. Знаешь ли, можешь от него съехать. Где бы ты хотел жить? У меня много недвижимости во владении в Каннам-гу. Можешь выбрать квартиру в «Lotto Tower», будете с Тэхёном соседями. — Прости, но лучше уж я буду тесниться с Чонгуком в шалаше, чем жить в одном здании с Ким Тэхёном. — Тогда, что же ты хочешь? Намджун знал, что ходит по тонкому льду. Рядом с ней он всегда ходил по тонкому льду, неважно, насколько добрыми были ее предложения помощи. Сейчас офицер был некой чудаковатостью, которая сбивала Мать с толку и интриговала. И момент, когда он перестанет таковым быть, может стать возвращением в бассейн с акулой. Намджун выпрямился и, поднимая глаза, смягчил взгляд. И вот успех — в ответ ее голос тоже смягчился — возможно, она поверила, что достучалась до него. Или во что она там верила в своей голове. — Я бы хотел работать в твоей службе безопасности, — прямо сказал Намджун. — Какое-то время я работал в службе безопасности мэра, когда проходил подготовку. Поэтому опыт имеется. Некоторое время Мать молчала. И Намджун забеспокоился, что перегнул палку. Она сняла очки и прикусила кончик дужки, при этом растягивая губы в хитрой ухмылке. Мать вскинула бровь в ироничном изумлении. — Смело, набиваться в охрану к тому, кто причинил тебе физические страдания с помощью морского хищника. Ты уже знаешь, каким будет мой логичный ответ, но ставишь на нелогичный, не так ли? Чего ты добиваешься, Ким Намджун? Конечно, было бы проще убить Мать, пока ты выполняешь задание «не дать ей умереть». Но, как она и предсказала, в повестку дня это не входило. И не смотря на первоначальное отвращение к экс-полицейскому, слова Хосока все же вертелись в намджуновых мыслях. В этом контексте они имели смысл, и Намджун решил прощупать почву. — Я бы никогда тебя и не убил, хотя первые дни после бассейна это были мои единственные мысли, — признался он. — Но я знаю, что ты единственная удерживаешь Гомчон-Па в исправном состоянии. Если ты умрешь, то все это разлетится на осколки, и на улицах Сеула разразится гражданская война. Чонгук себя в руках держать не может, а основными районами заправляют контрастные личности с большой властью. Тебе нужно быть живой. И именно поэтому я хочу работать в твоей службе безопасности. В ее глазах было восхищение? Или, как обычно, самодовольство? Нет, определенно во взгляде было что-то большее. Казалось, она довольна его ответом, словно он превзошел все ее ожидания. — Есть строгий процесс обучения. Ты мне нравишься, но не до такой степени, чтобы я проявляла фаворитизм. — Я понимаю, — Намджун кивнул. — Тогда, я полагаю, у нас уговор. И надеюсь, когда придет время, ты передашь отчет по Ён Гондаль Генеральному комиссару? — Да. — Хорошо. У меня еще есть парочка человек, которым нужно нанести визит… — Я думал, это работа Тэхёна — быть палачом. Она строго посмотрела на офицера, и Намджун снова напрягся, думая, что проебался. Но затем она продолжила без каких-либо замечаний: «Я не хочу их смерти. Я хочу, чтобы их предупредили об опасности нарушения соглашения с Гомчон-Па, и хочу, чтобы их убедили вернуться в наши ряды». — Моя совесть ничего не значит в великой системе вещей, но я буду чувстовать себя лучше, если сдам наркобизнес Ён Гондаль, а не запятнаю имена невиновных людей. — Если бы ты позволил мне, я бы объяснила все, Намджун-щи, — вздохнула Мать. Намджун решил не открывать рот до тех пор, пока не скажут это сделать. Она подняла телефон, что-то напечатала и отложила его в сторону. — Я только что отправила тебе файлы для ознакомления. Уверена, что они смогут стать поучительными. А знаешь, изучи их сейчас. Не хочу, чтобы ты там стоял и осуждал меня. Вперед. Намджун послушался и, колеблясь, открыл почту. Папка с файлами имела абсурдное название «по малолеткам», и хотя зловещая часть его разума говорила, что это именно то, о чем он думает, Намджун все же открыл папку. За минуту он пролистал страницу с писаниной, прежде чем дошел до первой фотографии. Парень побледнел и нажал на кнопку, чтобы заблокировать экран. — Там парочка имен очень влиятельных людей, поэтому я сомневаюсь, что Генеральный комиссар захочет всех их привлечь к ответственности, — сказала Мать. — Но отчет для тебя уже составлен. Оказалось, его составил Пак Чимин. Ан велел ему это сделать на случай, если им с женой бы понадобилось срочно покинуть Сеул и понадобилось бы много денег. И вот список для шантажа готов. Жалко, конечно, что они не предусмотрели наступление Тэхёна. — Они педофилы. Почему Генеральный комиссар не стал бы судить их? — спросил Намджун дрожащим голосом. — Ну, потому что один из этих приходится ему зятем, — хмыкнула Мать. — Я хочу, чтобы он знал, что я знаю. Затем он тайно передаст эту информацию всем этим людям. Это гораздо лучше, чем мои бы люди приехали к их воротам и устроили перестрелку с охранной. Люблю заставлять полицию понимать, что моя информационная база гораздо обширнее. Это делает их рабами, — она достала пилочку и начала подпиливать ноготь на среднем пальце, аккуратно ровняя его с длиной остальных ногтей. — Как они все могут быть… — Намджун замолчал. Зачем он вообще спрашивает? Когда он вообще допускал что-то хорошее? Он лучше всех остальных знал плохие стороны оптимизма. И все равно, каждый раз это было как пощечина — осознавать, насколько ужасным может быть человеческий род, его род. — Гомчон-Па не торгует детьми, — объясняла Мать, сцепляя руки в замок. — Я не буду обсуждать ни моральные принципы, ни этические нормы в этом деле, и есть ли они там вообще. Мы просто не торгуем. Но Инагава-кай и другие небольшие банды Якудза промышляют этим в Сеуле. Сербы поставляют их так же, как они поставляют белых женщин. Однако европейки уже не являются товаром, каким они были раньше — большая доступность, маленький спрос. Желания богатых и влиятельных мужчин изменчивы, а купцы всегда рады помочь. Все люди в файле — лишь малая часть, которая считает, что Гомчон-Па недостаточно устрашающая, чтобы остановить их от сделок с Якудза по торговле маленькими девочками и мальчиками. Сейчас я не могу убить этих людей — слишком много у них денег и влияния, а это то, что нам нужно. Но их репутация не значит ничего для меня, а для них это все. Незапятнанные имена — их дамоклов меч. Намджун глубоко вздохнул и кивнул. Если не загоняться сильно по этому поводу, то все дело получится решить трезвым умом. Если не загоняться, то можно притвориться, что юные жертвы людской торговли не подвергнуться насилию, если богатеи Сеула перестанут их покупать. Если не загоняться, то он сможет игнорировать то, что спрос на них будет удовлетворяться в другом месте. Если не загоняться, то получится забыть голос дедушки и… — Намджун? Офицер открыл глаза (когда он их закрыл?) и увидел, что теперь Мать стояла у окна. Она смотрела на него со странным выражением, в глазах ее отражался солнечный свет, падающий сквозь пуленепробиваемое стекло. — Да…? — Намджун примолк. Он почти было назвал ее «мэм», но он ни разу не слышал, чтобы хоть кто-то так к ней обращался. Все они раз за разом называли ее Мать, что было очень надоедливо. К тому же, его до этого момента не заботил неформальный стиль общения, однако, если теперь он будет официально на нее работать, то необходимо установить некоторые рамки формальности из уважения. — Ты снова притих. Что творится в этой головушке? — спросила она, словно разговаривала с ребенком. Намджун медленно подошел к ней. Он заметил небольшую разницу в их росте — примерно три сантиметра, если на ней нет каблуков. А еще, несмотря на то, что солнце полностью освещало ее лицо, предоставляя взору все возможные недостатки, она все равно была великолепна. — Я просто думал… о том, что увидел в файле. Всего одно фото. Я не уверен, что смогу пролистать все, — признался Намджун. — Не знаю, как Чимину удалось все это свести, потому что такое он напрочь не переваривал. — Ты знал его? — спросила Мать, цепляясь за невзначай упущенную информацию. — Да, совсем недолго. После его избиения твоим Трио, я нашел его в больнице и попытался отговорить присоединяться к банде. Я думал, он был простым пареньком с улиц, которого я мог спасти. Но я лишь выдавал желаемое за действительное. — Да, но точно, как и все предположения о Пак Чимине, это тоже оказалось ошибочным. Мальчишка сильнее, чем кажется. В конце концов, у него сильные гены. Хотя я и верю, что мать его в Пусане была в каком-то смысле шлюхой, но, тем не менее, возможно шлюхи по существу сильнее обычных людей. Я бы даже за деньги не смогла бы лечь под старого противного извращенца, — Мать развернулась и достала из стоящей на столе тисненной дамской сумочки серебристый пистолет с перламутровой рукояткой. — Кольт 1903. Прелестный. Подержи в руках. Сначала Намджун засомневался, но затем протянул ладонь и позволил вложить в неё пистолет. Разговоры ее, словно змея, извивались от одной темы к другой. Пистолет был красив: полуавтоматическая бескурковая модель. Перламутровая вставка, жесткая и отполированная, переливалась на свету разными цветами. Пистолет больше напоминал украшение, а не настоящее оружие, хотя магазин сейчас был заряжен. Намджун снял предохранитель, а затем защелкнул его обратно. — Знаешь, я… — ей не удалось закончить фразу, поскольку охрана по громкоговорителям предупредила о визите Ким Тэхёна. Мать нахмурилась от неожиданности, прежде чем разочарованно посмотреть на Намджуна. Кажется, она не рассчитывала на прерывание встречи — визит Тэхёна был настолько несвоевременным, что вызвал у неё любопытство. — Впустите его. В кабинет парень заходит спустя пару минут. На нем серое пальто до колен, сшитое специально на заказ. Он всегда был красивым, даже в тех плохо сидящих костюмах, в которых Намджун видел его, когда они только приехали в Сеул. И какие чудеса может сделать смена гардероба. Наконец-то он выглядел как взрослый мужчина, а не убийца с лицом ребенка с сумасшедшей улыбкой. Тэхён был расстроен. На лице ни одной эмоции, но язык тела говорил прямо: он то сжимал, то разжимал кулаки, ресницы дрожали при моргании, а челюсти были плотно сжаты. Намджун слегка наклонил голову и отступил, ему было интересно, к чему это все приведет. Мать ничего не сказала, поэтому офицер предположил, что может остаться посмотреть. Тэхёну, вроде, тоже было плевать — он даже не заметил Намджуна, поскольку все внимание было приковано к Матери. Он подошел к стулу перед ее изогнутым столом и произнес три слова, которые заставили ее застыть: «Ким Бон Джу». Пауза между ними затянулась. А от Тэхёна несло нервным напряжением, что Намджун невольно начал осматривать длину пальто, предполагая, где может быть пристегнута кобура. Чутье подсказывало, что данный разговор может плохо кончиться. — Ким Бон Джу, — повторила Мать. — Ты разговаривал с Чонгуком? И если так, то тебе-то что до него? — Ты не знаешь? — выдохнул Тэхён, недоверчиво усмехнувшись. — Ты знаешь все и сейчас пытаешься прикинуться, что не знаешь? Да ладно тебе. — Тэхён, надеюсь, у тебя есть весомая причина прийти сюда, иначе тебя сейчас отсюда вытащат с удавкой на шее, — ответила Мать. — Ким Бон Джу — мой отец. Намджун не знал, кем был Ким Бон Джу, но, увидев, как напряглась Мать, моментальной мыслью его было «твою мать». — Ты обдолбанный? Твой отец бросил тебя еще ребенком. Ты мне сам об этом рассказывал. — Да, и очевидно, потом вернулся к старым делам — убивал людей, с которыми не ладил твой отец! — резко сказал Тэхён. — Ты ведь на всех копаешь биографию, поэтому я отказываюсь верить, что ты не знала. А это значит, что ты решила мне просто не говорить, чтобы я оказался на месте человека, которого я пытался найти больше десяти лет! Мать, кажется, сама была в шоке, что даже не стала делать замечания о тэхёновой грубости. Она смотрела на него, словно увидела призрака. Но чем больше она осматривала парня, тем больше в глазах ее разгорался огонек озарения. А затем она резко и громко хохотнула. — Черт бы, блять, меня побрал, и как я не заметила? — пробормотала она. — Все еще амнизичку играешь? — Тэхён, поверь, я удивлена не меньше твоего… Тэхён двигался очень быстро — Намджун толком и не заметил, как он дернул рукой, прежде чем уже держал вытянутый пистолет. Конечно же, любимчика Матери впустили сюда во всеоружии. У него было на это право. А теперь она стояла под дулом пистолета, с другого конца которого был человек, намеревавшийся причинить ей вред. Намджун принял быстрое решение, о последствиях которого он подумает позже. Щелкнул предохранитель Кольта, и Намджун навел прицел прямо на тэхёнову голову. — Опусти пистолет или я стреляю, — сказал Намджун. — Может, ты и быстрый. Но недостаточно, что бы убить нас двоих. Ты умрешь. — А может, оно будет того стоить, — Тэхён улыбнулся, спуская палец на курок. — Она долго уже мне мозги ебет. Такая же, как и Юнги. Вы, блять, все одинаковые… Что-то щелкнуло у Намджуна в голове, что-то, что заставило понять — он говорит с человеком, шагнувшим далеко за пределы здравомыслия. Но Мать, на удивление, была покорной. Она положила руки на стол так, чтобы Тэхён их видел, уверяя тем самым, что не будет делать резких движений. А голос был довольно приятным, когда она заговорила: — Месяц назад я дала Чонгуку задание отыскать Ким Бон Джу. Видишь ли, он исчез после убийства Паков и так и не вернулся за наградой. Отец хотел щедро наградить его — разделить половину состояния Паков. Но его он так и не нашел. Я просто хотела доделать дело и отдать Киму то, что он заслужил. А так как Чимин, как, оказалось, выжил, то у меня возникло пару вопросов. Поэтому поверь мне, если бы я знала его местоположение, или даже то, что он твой отец, я бы не стала делать из этого секрет. А теперь, будь хорошим мальчиком и опусти пистолет, милый… Намджун бросил на нее недоверчивый взгляд. Она говорила с ним, как с маленьким мальчиком, хотя сама была не намного старше. Джун снова посмотрел на Тэхёна — офицер начал задумываться, а сработает ли это все, когда вокруг рукоятки кольта начали потеть ладони. И все равно он продолжал держать пистолет, пока Мать не положила свою ладонь на его руку и заставила парня опустить ее. Тэхён подождал секунд пять, а затем повторил действие. Мать молча выжидала. И, как отчитанный ребенок, Тэхён положил пистолет на стол. — Теперь, я думаю, нам всем надо сесть и поговорить. Может, чаю? — радостно сказала Мать. Намджун понимал теперь, откуда у Чонгука такое пресыщенное отношение. И Тэхён, и Намджун отказались от чая, но Мать хотела выпить чашечку сама, поэтому позвонила в колокольчик для прислуги. И как-то Матери удалось убедить этих двоих налить и себе, хотя они и отказались. И вот второй раз за день Намджуна заставляют пить то, что он не хочет, при этом находится он в невероятно неловкой ситуации. — Итак, он твой отец. И ты не знал, что он Гомчон-Па? Если ты действительно родился в сельской местности в Тэгу, прежде чем он тебя бросил, то в этом есть какой-то смысл. Хотя, не уверена, знал ли кто-то из нас, что он обручен. Тэхён молчал. — Папе он нравился, и очень сильно, — объясняла Мать. — Сейчас пазл собирается в картинку, зная, что вы родственники. Ты не такой изящный, как папулька, но что-то близкое. Они называли его Колечником, потому что фишка была у него такая — посылать отрезанные безымянные пальцы жертв их любимым и, если конечно было, забирать себе обручальное кольцо. Мой тоже собирал такие трофеи и хранил их до самой смерти. Надеялся, что сможет вернуть их Бон Джу. — Чимин жив, — сказал Тэхён. Намджун в удивлении вскинул брови. — Ну конечно, — Мать закатила глаза. — То, как ты его ножичком тыкнул. Это было похоже на какую-то дерьмовую мелодраму. Где он? — Чхве Хон Чон был замечен на камерах видеонаблюдения во время стрельбы в «Блю Тейлз». Должно быть, проследил за нами до полицейского участка и забрал Чимина, прежде чем его нашли копы. — Получается, он у Мин Юнги. Господи Иисусе, никогда не думала, что ты можешь провалиться в чем-либо, но раз ты уже, то, какое дерьмовое шоу начнется, — хмыкнула Мать. — Дай угадаю… Чимин узнал о Ким Бон Джу, узнал, что он твой отец, и то, что он убил его родителей. А теперь он собирается мстить, не так ли? В какую блядскую мексиканскую мыльную оперу превращается этот вполне респектабельный преступный синдикат? — она наигранно вскинула руки вверх и откинулась на спинку кресла, надувая губы. Намджуну очень сильно в этот момент захотелось засмеяться. — Чимин, скорее всего, узнал от Юнги, а если Юнги откопал это сам, то он уже на полпути к тому, чтобы узнать, где он. А я в это время, блять, понятия не имею. Чимин убьет его, если я не доберусь первым, — Тэхён звучал почти умоляюще, и Намджуну стало интересно, каково иметь отца, по которому скучаешь. Он почти смог представить маленького Тэхёна с щенячьими глазками, который на залитом солнце крыльце ждал папу, что больше никогда не вернется домой. — Ну, тогда тебе нужно спрашивать Чонгука, мой милый, потому что это было его заданием. Спасать бывшего наемника моего отца — не моя работа. — Он убил родителей Чимина по команде Ким Су Джуна! — И оставил Чимина в живых, бог знает, по каким причинам. Бон Джу сам на себя все это навлек. К тому же, ты серьезно считаешь, что Пак Чимин сможет справиться с твоим отцом? Я вот нет. — Чимин водил всех за нос гораздо дольше, чем должен был. Он промыл мозги Чонгуку и настроил того против тебя. Он промыл мозг мне и заставил поверить, что Юнги отвернулся от нас двоих. Он даже к твоему ручному офицеру в мозги залез, заставив защищать и пытаться спасти его от его же собственного решения! — за последним утверждением последовал обвинительный тычок пальцем прямо в сторону Намджуна, отчего офицер слегка поежился. — Ну, чисто технически он не залез в твою голову. Скорее, его задница случайно упала на твой член, а вся отдача пошла в голову, — едко сказала Мать. — И, как и твоему отцу, тебе винить надо только себя, когда дело касается Пак Чимина. Но отдам должное былым временам и пообещаю полную защиту Бон Джу и безопасный вылет из страны, как только мы его найдем. Даю тебе слишком много, после того как ты в меня потыкал пистолетом, но что-то поэтичное есть в том, чтобы наше партнерство было столь же плодотворным, как и у наших отцов. Давайте не будем заканчивать на грустной ноте. А теперь свободен, потому что один твой вид меня сейчас приводит в бешенство. И вот она скрестила руки и отвернулась от Тэхёна, впечатывая взгляд в приглушенный телевизор на противоположной стене. Намджуну снова очень сильно захотелось рассмеяться, поэтому пришлось отвести взгляд от этих обидчиво надутых губ. Он встал, исполняя роль еще не официального телохранителя, и пригласил Тэхёна на выход. — Ты какого хуя делаешь? — спросил Тэхён сразу, как они оказались в приемной между ее кабинетом и коридором в остальную часть дома. — В смысле? — моргнул Намджун, включая «саму невинность». — Она тебя чуть не убила, а ты теперь ее защищаешь? — Ну не могу же я позволить тебе убить человека из списка «Топ-10 разыскиваемых Интерполом», при этом, не попытав шанс осудить ее. — Ложь-пиздежь, ты стороны разменял. Намджун откинул голову назад, наигранно рассмеявшись: «Ха! Я не Хосок». — О, так вы уже знакомы? — глумился Тэхён. — Да, и я решил, что больше с людьми с Пусана не имею дел. Вы все сплошные ходячие проблемы. Когда увидишь Чимина снова, а это, вероятно, произойдет совсем скоро, учитывая его быстроту, когда ему что-то надо, то передай ему мое уважение. И скажи, что я был прав. Ему не место в твоем мире, и прострелить тебе голову — будет его величайшим достижением в жизни. После этих слов Намджун развернулся и пошел обратно в кабинет Матери, в родимую безопасность. Взгляд Тэхёна ему совсем не понравился, пока он произносил свою крайне импульсивную речь. Впрочем, каждый разговор с Тэхёном напоминал ему ситуацию, когда ты дразнишь тигра горящим факелом, бросая вызов огнем и предлагая сделать прыжок. — Он ушел? — Мать нахмурилась. — Да, — Намджун сел на место, где сидел Тэхён, и положил пистолет. Немного поразмыслив, он аккуратно протер с перламутровой вставки следы потных ладоней. — Моя мать частенько использовала одну фразу после каждой ссоры — все мужики — мусор, — Мать подперла ладонью подбородок, как обиженный ребенок, и устремила взгляд на экран телевизора, где в прямом эфире транслировалась полицейская погоня за машиной. Какой-то наркоша угнал неотложку с медиками и лекарствами. — Поэтому я часто спрашивала ее, если же все мужики — мусор, то почему она стерпела измены моего отца? А она отвечала «Сокджин-а, люди учатся сосуществовать с мусором. У нас мусор в кухонных ведрах, в уличных контейнерах. Мусор нужно собирать и держать поблизости, чтобы он не разлетелся и не загрязнил весь мир. Я перестала следить за твоим отцом, и посмотри, к чему это привело». — Выражение твоей мамы очень… интересное. — Эта женщина была той еще сукой, — Мать отмахнулась. — Но есть доля правды в ее странной, запутанной метафоре. И у нее было полное право в нее верить. У моего отца была долгая интрижка с маминой лучшей подругой, женой какого-то банкира из Гомчон-Па. Ну, и он ее обрюхатил. Мама всегда верила, что не может иметь детей, хотя тогда бы и меня не было, поэтому ее страдания превратились в ненависть, и она приказала убить женщину, а ребенка забрать. Это была девочка. Чон Чон А. Эх, мамуля дала ей имя и приняла в семью. — Чон…? Мать сухо улыбнулась. Улыбка суше песка в пустыне: «Да, мама Чонгука. Как я и сказала, блядская мексиканская мыльная опера». — А он… — Знает? Не совсем. И я не собираюсь ему это рассказывать. — Почему? — такой легкий вопрос, который Намджун почти побоялся задать. Это было похоже на пересечение личных границ, а участником одного откровения он уже побывал. — Он так зависим сейчас от моей любви и ласки. А теперь представь, что он подумает, что заслужил все это только потому, что он мой племянник, — Мать ухмыльнулась. — Нет уж, пусть лучше так. Сжираемый виной, психопатичный маленький зайчонок с психосексуальными фантазиями обо мне, как о материнской фигуре в его жизни. Давай не будем делать это еще запутаннее, хорошо? Выражение лица Намджуна же говорило «слишком поздно».