***
Чуи дома не было, собственно, как всегда. Последние несколько месяцев он, кажется, считает, что домой приходить необязательно. Совсем необязательно. Хотя, если хорошенько призадуматься, то это будет только плюсом. Реветь в подушку можно громко, не беспокоясь о вопросах. — Дорогая, я пришел, ты в спальне? — как, черт возьми, удивительно. Сначала в комнату вплывает букет лилий, а потом уже сам Чуя. Невыспавшийся и невероятно уставший. — Плачешь? — голос у парня осипший. — Хочешь поговорить? Ты хочешь, очень сильно. Заплакать в жилетку тоже хочешь, пожаловаться, потому что тебя сжирает чувство несправедливости. Матрац прогибается сильнее еще под одним телом, и ты пододвигаешься к Чуе, сворачиваясь к клубок у него под боком. Твое дыхание выравнивается, и вы дышите в унисон. — Мне дали отпуск, — тишину разрезает мужской голос. — Можем поехать отдыхать, если хочешь. Или же просто провести время в компании сериалов и вредной еды. Есть какие-то особые предпочтения? — Уснуть и никогда не просыпаться, — ты бурчишь одеяло. — Отдых в стиле Дазая подойдет. — Постоянно пинать хуи? Отлично, я согласен, — легкая улыбка заиграла на его красивых губах. Целоваться с ним классно, почти как в старшей школе. Только теперь от него не несет дешевыми сигаретами, он на вкус как красное сухое вино. — Хочу, чтобы этот засранец сел, — в тебе больше не закипает гнев, на его место пришла холодная апатия. — И парень, и судья. — Нужно мое содействие? — ты никогда не пользовалась его положением, Чуя никогда не настаивал, потому что знал, что для тебя это непросто принятие помощи. Это признание собственной слабости и бессилия, от которого гадко. Знал, потому что сам такой. — Спасибо, что не назвал это акцией невиданной щедрости, — Накахара хмыкает. — Да. — Без проблем, золотко, — парень целует тебя в макушку и притягивает к себе еще ближе. — Он сейчас хоронит свою жену и ребенка, пока этот ублюдок отплясывает пьяную ламбаду со шлюхами, — говоришь сбивчиво, будто оправдываешься. — Этому сыночку ничего не будет, понимаешь? Его везде покроют, никогда не сдадут. А судья? Он сейчас сидит где-то у себя дома и считает деньги. — Больше не покроют, а судье теперь светит считать только дни за решеткой, — Чуя снимает резинку с волос и кидает ее в темный угол комнаты. Ты с детским восторгом зарываешься в его рыжие локоны и вдыхаешь любимый аромат шампуня. — За что ты мне такая досталась? — спрашивает задумчиво. — Люблю больше жизни. — И я тебя, — не думаешь ни о чем, рядом с ним слишком уютно и спокойно. — Предлагаю угнать куда-то на юг, чтобы вся эта пиздобратия с наших работ не догадалась где нас искать. — Отличный план. Чуе, все те несколько лет ваших отношений, удается успокаивать тебя и приводить в чувство щелчком пальцем. Фигурально, конечно, но тем не менее. На людях ты не была взрывной штучкой, наоборот, вполне себе рассудительной мадамой. Иногда психика лажала, однако с кем не бывает. Накахара всегда дает проплакаться, мужественно подставляя грудь, не капает на мозг противными нравоучениями, молчит и время от времени говорит, что все вокруг уебки сраные, а ты звездочка и вообще молодец. — Если хочешь, то могу Акио хавальник начистить, — он-то может, ты вообще не сомневаешься. У рыжего вообще талант говорить разные стремные вещи таким тоном, будто он предлагает покататься на единороге. — Не стоит, — запечатываешь очередной поцелуй на его губах и в наглую укладываешься прямо на парне. — А теперь засыпай, у нас завтра много дел. Чуя укладывает руки на твоей талии, и вы быстро проваливаетесь в сон.Через неделю Акио Сато был найден у себя в кабинете мертвым. Причиной, по заключению судмедэксперта, стала ишемическая болезнь сердца. Дело было быстро закрыто.