***
- Господа, одну минуту, - Джек с большим интересом наблюдал за двумя конвойными, один из которых прицепил его кандалы к вбитому в столб металлическому кольцу, заставив почти повиснуть на них, а второй бестолково топтался рядом. – Я бы позволил себе заметить, что ничего настолько уж чудовищного я не сделал. Давайте обдумаем иное решение проблемы. Тем более, что вот ты в прошлый раз проиграл мне в кости и должен кружку хорошей выпивки. Я готов обменять ее или даже простить, если… Солдат вскинул голову, окатив его затравленным взглядом, и шикнул, косясь на своего приятеля. - Помолчи. Мы с Джимми все устроим, пока никого нет. Но ты никому не скажешь о том, что я проиграл… что я вообще с тобой играл, иначе меня самого выпорют хорошенько. - Нем, как могила, - Джек улыбнулся. – Давай, изображай поубедительнее весь этот цирк, а потом поспеши доложить Командору, что я, можно сказать, умираю, и если он не поторопится явить мне свой прекрасный лик… - Не то чтобы я торопился, мистер Воробей, - раздалось у него за спиной, заставив вздрогнуть и скосить взгляд. – Но обстоятельства вынудили. Из-под темной арки шагнул только что упомянутый Командор, сложив за спиной руки и с искренним интересом рассматривая пирата. За ним следовал Джиллет с какой-то папкой, все еще покрывшийся румянцем и избегавший смотреть на кого-либо.***
Джеймс услышал кусок разговора и постарался сохранить самое невозмутимое лицо. Как он и ожидал, Воробей совершенно не беспокоился о своей шкуре, уже заранее придумав, как избежать заслуженной кары, но при этом досадить и ему самому, и всему гарнизону. «Судьба этих дураков-солдат его совершенно не заботит, - прикрыв глаза, Джеймс заставил себя успокоиться, прежде, чем выйти на свет. – Но, думаю, о своей-то он подумает хорошенько, прежде чем продолжать юморить». Он подошел, с некоторым удовольствием отметив, как вытянулись по струнке солдаты, а пират ткнулся лбом в занозистый столб, к которому был прикован, и на секунду зажмурился. «Я явно нарушил твои планы», - Джеймс едва заметно усмехнулся и постарался поймать взгляд Воробья, от души надеясь увидеть в нем хотя бы тень испуга. - Привет, Командор, - улыбнулся тот. – Наконец-то снизошли. Джеймс метнул один взгляд на своих подчиненных, которого хватило, чтобы они отошли подальше, и тихо-тихо спросил: - Что ты посмел сказать о мисс Суонн? Воробей приподнял брови и засмеялся. - Мы перешли на «ты»? Ничего такого, что было бы в сути своей неправдой, дорогой мой, - мурлыкнул он, склонив голову набок. – Я и не подумал, что наше с ней времяпрепровождение могло оказаться тайной. Да и Вам-то какая разница? А если есть – снимите меня с этого солнцепека, и я с удовольствием все расскажу во всех деталях. Ночь, костер, белый песчаный пляж и ее мокрое от морской воды нижнее платье… Джеймс сжал зубы, усилием воли заставив себя сохранить спокойное выражение лица и сцепить руки в замок за спиной, чтобы не съездить по этой самодовольной физиономии. «Посмотрим, как ты у меня потом запоешь». - Джиллет! – он резко обернулся. – Выполняйте приказ. А после оставьте заключенного здесь до ночи без воды. - Есть, Командор! Уже сделав шаг в сторону, Джеймс обернулся и тихо-тихо произнес, чтобы его не услышали солдаты и лейтенант. - Я тебе не верю. Между вами ничего не было. - Как угодно, любезный мой, - пират сверкнул улыбкой. – Как угодно. Только со свадьбой поторопитесь, а то мало ли что… Его оборвал короткий свист разогнанной плети и звонкий щелчок, рванувший воздух и кожу. - Зараза… - насмешка слетела, как шелковый платок, оставив лишь гримасу короткой боли. Джеймс пошел прочь, стараясь сохранять размеренную твердую походку. Он не любил такие зрелища, считая наказание всего лишь справедливым воздаянием за нарушение дисциплины. Его так учили, и это было правильно и нормально. Но вот конкретно сейчас ему хотелось броситься прочь, бегом помчаться в дом Губернатора и спросить Элизабет… «Нет, это просто невозможно…» Или закрыться в кабинете и напиться до шума в ушах, чтобы просто забыть о том, что он услышал. Или вернуться сейчас и самому стать исполнителем своего же приказа, опускаясь до низменного удовольствия причинять боль беззащитной жертве. «Впрочем, беззащитным его назвать ни у кого язык не повернется. Заслужил».***
Увидев глаза Командора, Джек не смог удержаться от улыбки. Рыба заглотила наживку, и теперь оставалось лишь потрудиться и заставить ее сесть на крючок наверняка, чтобы потом уже вытащить на нужный берег. «Когда у тебя только один шанс – действовать нужно наверняка». - Что ты посмел сказать о мисс Суонн? Джек засмеялся, чуть склонив голову, сегодня ему тяжело давалось необходимое веселье. Тянущая боль в боку уже порядком измотала, да с самого утра донимал озноб. Он рассчитывал, что Командор сейчас сорвется и, как взбесившийся кит, в чье тело вошли сразу три гарпуна, потащит его в свой кабинет выяснять все подробности такой пикантной ситуации, а уж там можно будет достаточно просто убедить его во всем, что нужно, потому что влюбленные дурни всегда легковерны. А дурни, придумавшие себе любовь, легковерны вдвойне, потому что неуверены в своих-то собственных чувствах. Что уж говорить об ответных? Но он недооценил Командора, что понял долей секунды позже, когда тот резко отвернулся, пойдя прочь. - Я тебе не верю, - полетело сквозь такой надрыв, что Джек хорошо понял – Командор врет. Врет себе, ему, всему миру. Он не поверил, но он усомнился. И этого было вполне достаточно. Пока что. Остальное сделает время, которое хуже любого чудовища раздувает из сомнений домыслы, версии, идеи и уже неоспоримые факты…главное, чтобы у тебя это время оказалось. - Зараза… - Джек зажмурился, приняв первый хлесткий удар. Он знал, как это будет, не раз получая за свою лень еще в ту пору, когда служил простым матросом на корабле. «Выдержим, Джеки, главное, наш Командор теперь на крючке, ему ни до чего сейчас станет. Мы и не из такого выпутывались, подумаешь…» Он дернулся от второго удара, тихо зашипев сквозь зубы, и вслушался в далекий шум прибоя, чтобы абстрагироваться от происходящего. Это всегда помогало.***
«Ты или сломаешься, или умрешь, - Джеймс устало опустился в кресло и налил себе бокал вина. Чтобы пить, был, конечно же, ранний час, но у него так тряслись руки, что нужно было хоть как-то себя успокоить. - И я предпочту увидеть первое перед вторым. Это будет справедливо». Во всех его бедах так или иначе были виноваты пираты. Когда-то спасший его Эдвард Тиг, по чудовищной случайности оказавшийся отцом Джека, которого принесло в Порт-Ройял в тот самый проклятый Богом день, когда Джеймс отважился сделать предложение мисс Суонн. Он так долго к этому шёл. Полз вверх по карьерной лестнице, добивался, стремился, трудился больше прочих. Все его заслуги были только личными без помощи связей покойного отца, который глубоко презирал сына-должника злосчастного пирата. Джеймс старался смыть этот позор. Он был грозой всех пиратов, поклявшись перевешать всех, кто отмечен клеймом. И надо же, черт побери, судьбе так поиздеваться над ним?! Его без пяти минут невесту из воды вытащил пират. Да-да, как самого его когда-то вытащил Эдвард Тиг, так его сын спас мисс Суонн, пока он, Джеймс, только готовился это сделать. Он бы смог. Но его опередил ненавистный Воробей, которого так и хотелось пристрелить на месте. Конечно же, Элизабет вмешалась. Юная и такая благородная девушка, ах, знала бы она, за кого заступилась... Медленно допив бокал, Джеймс снял парик и бросил его на стол, следом туда же полетел камзол. Ну, а потом одна неудача за другой, как будто судьбе мало было уже вываленного на голову молодого военного. И во всем, как ни крути, всегда оказывался виноват Воробей. Даже нападение «Жемчужины» на Порт-Ройял произошло из-за медальона, а тот, в свою очередь, был отослан Уиллу Тернеру потому что Джека Воробья пожалел старый Билл Прихлоп. И из-за этого похитили Элизабет, и именно эти приключения сбили юную красавицу, не успевшую стать его женой, с пути и толкнули в объятия Тернера, который так бездумно кинулся ее спасать. «Красивый жест и не более, но такой важный для юной мечтательницы». Не будь Воробья, Тернер бы не смог опередить Джеймса и первым примчаться на Исла-дэ-Муэрте! Не будь Воробья, никто бы не дал весомых аргументов Командору преследовать «Чёрную Жемчужину». Даже мольбы Элизабет не убедили бы его пытаться догнать самый быстрый корабль Карибского моря. Не будь Воробья, незадачливый соперник погиб бы на острове... И не будь Воробья, не жгло бы сейчас так нутро этой старой-старой тоской и пониманием своей ущербности. Все бы было похоронено в прошлом вместе с отцом. Джеймс ничего так более не жаждал в жизни, чем доказать себе самому, что он ничего не должен пирату. Растоптать, уничтожить, лишить самого дорогого, как лишили когда-то его. «Свободы. Ты же ничем более так не дорожишь, как своим кораблем и своей свободой». Повесить. И закопать колющуюся совесть вместе с Воробьем. И память тоже. Но судьба и тут повернулась к нему задом! Элизабет упросила отца смягчить приговор. Зачем?! Что ей за дело было до этого грязного разбойника? Сегодня стало все ясно. Джеймс зажмурился, мотнув головой, и до боли сдавил виски, выталкивая и выжимая из них услышанное. «…Ночь, костер, белый песчаный пляж и ее мокрое от морской воды нижнее платье…» Слепо швырнув бокал в стену, он закрыл лицо руками, с силой вжимая пальцы в глаза, чтобы избавить себя от посыпавшихся в мозг картинок. Догадаться совсем не сложно. Неужели Элизабет так легко уступила чарам этого обаятельного мерзавца? Нет! Конечно же нет! Она не могла этого сделать… он соблазнил невинную девушку, развратил ее и бросил, не думая ни о чем, кроме своих минутных прихотей. Подлец и негодяй теперь насмешничал над Джеймсом, предлагая поспешить жениться, чтобы не оставлять ее в неловком положении. Холодный пот прошил все тело, заставив Джеймса вздрогнуть и вскинуться, уставившись в стену. «А если она уже носит под сердцем его дитя?..» Стало страшно. До дикой слепоты страшно и тихо внутри. «А если… если это так, то как о ней станут говорить? Будет ли возможность скрыть такое? Не возьмет ли дитя дурную кровь своего отца? И как заставить Воробья замолчать? Как сделать так, чтобы не узнал Губернатор, как уберечь ее и не покрыть позором его имя?..» Схватив камзол, Джеймс бегом вылетел из кабинета, коротко рявкнув, чтобы ему оседлали коня, подгоняемый страхом и накатывающими, как пенный вал прибоя, новыми и новыми мыслями. «Если… если… если…» Летело впереди него эхом собственных шагов, заставляя бежать, как можно быстрее. «В конце концов, у меня тоже темные волосы… глаза зеленые, но у нее ореховые… вопросов не возникнет…» - Мразь, - Джеймс взлетел в седло и хлестнул коня, на ходу подбирая повод. Мчась к дому Губернатора, он теперь искренне жалел, что не приказал запороть Воробья насмерть. «Впрочем, у него еще останется полдня на солнце в таком состоянии. Господи, хоть бы ему этого хватило, чтобы успокоиться навеки, и хоть бы никто ничего не узнал».