***
- За выслугу лет не могу назначить, - Губернатор хмуро изучает мятую бумагу и бросает короткий взгляд на просителя, стоящего у дверей и комкающего свою шляпу. – По потере конечности тоже нет… лишения имущества не было… х-мм, я даже не знаю, чем Вам помочь. Джузеппе смотрит умоляюще и не рискует сказать, что он и сюда-то пришел лишь от полной безысходности, ведомый отчаянием. Ему известно его место – простого маленького человека, которому не положено беспокоить высоких особ. - Я прошу Вас, Ваше Превосходительство… - Я постараюсь что-то сделать, - Губернатор еще минуту изучает бумагу и поднимает взгляд.***
Спустя неделю Джузеппе назначили комендантом при казематах форта, которые служили и складом, и тюрьмой. Крошечное жалованье, каморка за кабинетом и положенный половинный паек тогда показались ему раем. Но у этой службы была обратная сторона. Его глубоко презирали конвойные и солдаты, считая ниже себя, что уж говорить об офицерском составе, брезговавшем даже здороваться? Заключенные плевали ему вслед, называя подлецом и мразью. И все, что оставалось - это молча сносить все, шаркая по темным коридорам и тихо позволяя себе напиться дешевого портового рома в дни получки. И в этой кромешной убогости и полной безнадеге Господь внезапно послал ему клочок своего света.***
- На нижний ярус, - напыщенный хлыщ-лейтенантик, неизвестно как отхвативший чин в свои годы, бросает на стол бумаги с подписью Губернатора и Командора. – Этого держать отдельно от всех. Приковать сразу, ключ немедленно сдать старшему по караулу. Джузеппе поднимает голову и смотрит на приведенного заключенного, даже удивляясь. Зачем такая строгость в надежной тюрьме? Да и не выглядит пленник опасным – стоит себе смирно, никуда не дергается. Невысокий, с интересом рассматривающий все вокруг и совершенно безобидный. От него не исходит угроза, как от многих головорезов, которых притаскивают патрули… зачем же цепи? - Кандалы снимите, - негромко бормочет Джузеппе, тяжело поднимаясь и бряцая связкой ключей от камер. – Никуда ж не денется уже. - Не велено! – лейтенант вздергивает подбородок и дает знак солдатам. Заключенный внезапно улыбается и складывает руки в жесте молитвы, словно благодарит за заботу.***
Говорили, что его помиловал сам Губернатор, буквально сняв с эшафота. «Помиловал ли только?» Джузеппе покачал головой, сползая по лестнице вниз и опираясь на стену. Веселый и злой на язык пленник, не боявшийся высказывать о монархе такое, за что вешали, стал отрадой. Слушая его непотребные песенки о короле и придворных, Джузеппе мстительно улыбался, мысленно соглашаясь и считая, что Величество и не таких слов заслуживает, бросая своих верных солдат доживать жалкими нищими на таких вот поганых должностях.***
- Эй, старик! Он даже не останавливается, услышав голос заключенного. Он привык, что его окликают эти мерзкие помойные псы в клетках, чтобы плюнуть ему в лицо, если он обернется. - Старик, давай выпьем по чарке? Скосив взгляд, Джузеппе минуту смотрит, подслеповато щурясь, на единственного заключенного на этом ярусе. «И собаку-то тут шелудивую запирать подло. Сырость и плесень кругом». Замечает привычным взглядом на запястье белесое клеймо и едва заметно хмурится. «Пират. Все ясно». Тот смотрит на него и улыбается, протягивая большую серебряную монету. Джузеппе такую видит раз в месяц, в день жалованья. Она одна и составляет весь его гонорар, откуда у этого потрепанного на вид разбойника такие деньги? - Тут хватит на нас двоих, как считаешь? – пират вопросительно приподнимает брови. – Я заплачу за выпивку, а ты ее принесешь. Честная сделка, что скажешь? - Если ты думаешь купить меня, то не выйдет, - Джузеппе холодно смотрит на него. – Я не выпущу тебя ни за что. - Я этого и не прошу, - голова в бледно-красной бандане и куче каких-то побрякушек чуть склоняется набок, упираясь виском в решетку. Пират ставит монету на ребро и красивым щелчком отправляет прямо ему в ноги. – Я просто предлагаю выпить и все. Я тут один и ты тоже. Давай составим друг другу компанию, а? Взяв монету, Джузеппе медлит, рассматривая ее. На эти деньги можно угоститься хорошим ромом и даже жареным угрем на закуску. И не один раз. Что дурного в том, чтобы не отказывать себе в удовольствии, которое лишь богатым господам доступно? - А где взял ее? – подозрительно спрашивает он. В ответ летит легкий смешок и забавное фырканье. - В кармане одного напыщенного офицерика. Принеси нам по стаканчику. Через решетку легко чокнуться за твое здоровье. Ну и за мое тоже, раз уж петля оказалась мне не по размеру.***
Он стал той отдушиной, которая скрашивала беспросветную темень безрадостной и пустой жизни. С ним легче дышалось, Джузеппе даже стал замечать, что его полубеззубый рот расползался в убогой улыбке, когда он спускался на нижний ярус и слушал похабные песенки, чувствуя странное тепло в груди. Но все хорошее заканчивается быстро. Веселый пират, постоянно травивший байки о море и кораблях, чем-то так не угодил Командору, что теперь валялся в своей клетке, еле дыша. Досадил настолько, что вместо врача, о котором рискнул попросить Джузеппе, обливаясь потом и упросив писаря настрочить письмо лично Командору, лейтенант Джиллет привез приказ ужесточить меры содержания. - Да куда же… - открыв решетку, Джузеппе, охая, опустился на одно колено, проклиная свою когда-то раздробленную ногу и поломанную вторую. – Что ж они там избезумились, что ли? Нарушить приказ он бы никогда не осмелился, но пирата было жалко до слез. Выбрав звенья цепи на ручных кандалах, он замкнул их, плотно сведя запястье заключенного, как было положено уставом, и опять вздохнул. - Привет, старик, - веки в расплывшейся грязи и краске неожиданно едва заметно дрогнули. – Нам сегодня не на что пить с тобой… Командор даже бренди мне не оставил… сволочь… а я просил… Говорил пират тихо, тяжело переводя дыхание между фразами, но упрямо продолжая шутить. Джузеппе покачал головой, прикрыв ему спину и плечи его же жилетом, который валялся на полу и служил постелью. - Да уж дьявол бы с ним, - пробормотал он. – Ты что опять натворил-то, дурень? Мало того, что с тобой сделали? Командор теперь грозится язык тебе вырвать. - Не вырвет, - пират начал что-то вытаскивать из волос, шипя и проклиная упомянутого Командора всеми известными словами. – Ему же слишком важно узнать о том, что было на одном острове с одной юной особой… без языка я это точно рассказать не смогу. Джузеппе вскинул косматые брови и дернул уголком губ. В городе болтали только об одной юной особе – мисс Элизабет Суонн, невесте самого Командора, которую то ли похитили пираты, то ли она сама с ними уплыла от немилого замужества, а потом ее вернули, да вот только она отказала Командору. Или не отказала, но была в другого влюблена… Кто их разберет, этих богатеев, которым не надо беспокоиться о куске хлеба, вот и выдумывают всякую любовь… - Мать честная! Ты хочешь сказать, что… - он даже задохнулся на секунду. – Командор за это с тобой так обходится? Чудо, что не повесил еще… Пират засмеялся в ответ и устало прикрыл глаза. - Продай ее, - он сунул Джузеппе в ладонь монету странного вида. – На выпивку нам хватит… Старик вздрогнул от прикосновения горячих пальцев и слегка придержал их. Всмотрелся в нездорово горевший взгляд и совсем уж неловко тронул лоб пирата. «Жар доканывает. Черт его побери, а этот Командор и пальцем шевелить не хочет…» Нерешительно перебрав большой кругляш, приятно оттягивавший руку, Джузеппе покачал головой. - Я бы лучше купил тебе травы и порошки у аптекаря, если б мог… Пират сморщился, тихо ругнулся и закатил глаза, стряхивая его руку. - Купи мне ром, это лучшее лекарство. И себе захвати закуски, в прошлый раз тебе явно ее не хватало. Джузеппе еще помедлил, подбрасывая и ловя монету. Одно дело сорить деньгами, покупая дорогую выпивку, и совсем другое продавать странные вещи... - А вдруг кто на рынке спросит, откуда у меня это взялось? Меня все знают… и ненавидят... - Не все. Ладно, я - исключение, - Пират устало вздохнул, дернулся перекатиться через плечо на спину, но был остановлен коротким рывком обратно. - Знаешь старую кузницу в городе? – спросил он, окатив Джузеппе недовольным взглядом и покорно улегшись обратно. - Найди там Уильяма Тернера, скажи - Джек Воробей стаканчик рома очень просит. Он поймет… и воды принеси. - Командор не велел. Лично приказ отдал, - старик вздохнул. К его огромному удивлению, пират опять засмеялся. Хрипло, надорванно, морщась и переводя дыхание, но от души. - Я польщен! Сколько внимания… - Да ты бы не выпрашивал еще, что ли?! – Джузеппе с трудом поднялся, неодобрительно качая головой и сдержавшись от того, чтобы дать хороший подзатыльник этому дурню. – Что творишь? Жить надоело? Вышел и намеренно громко хлопнул дверью, ругая проклятого пирата на все корки.***
Джек проводил его смеющимся взглядом, дождался, когда наверху хлопнула дверь, и перевернулся на спину, шипя сквозь зубы. Старый Джузеппе, неуловимо напоминавший ему старпома Джошами Гиббса своей ворчливой и такой доставучей заботой, не давал так лежать, постоянно разражаясь бранью, беспокоясь о какой-то заразе и утверждая, что станет только хуже. От этого раскалывалась голова, и Джек готов был что угодно сделать, чтобы только заткнуть старика. Холодный пол успокаивал тлевшую в спине боль, даря почти наслаждение, и от души было жалко, что нельзя одновременно лежать и на боку, и на спине, выбирая из камня эту спасительную сырую прохладу, которая одна приносила хоть какое-то облегчение. Нет, Джеку не надоело жить. Это даже звучало смешно. Надоела боль, измотавшая до смертельной усталости, холод, к которому он не привык, отсутствие ветра и волн. И вечно недовольный старик, не дававший хотя бы так утихомирить пожар, бесившийся в теле непрекращающимся адом. Теперь к этому добавилась необходимость обратиться с просьбой к Уиллу, который, судя по всему, ничего не понял, был страшно обижен и до сих пор не решил свои сердечные дела, раз не показывался и не спешил благодарить и спасать своего благодетеля. "А между прочим, пора бы поторопиться уже, пока я не пошел ко дну, сгорев окончательно". Иногда, впадая в какое-то странное состояние бреда, когда исчезала решетка, цепь и потолок, Джек оказывался на палубе своего пылающего корабля и горел вместе с ним. В первый раз он испугался и очнулся с криком, но потом сообразил, что это просто месть «Жемчужины» ему за то, что не спас ее тогда от огня. Не защитил.***
- Умом тронулся?! Джек с коротким стоном приоткрывает глаза и смотрит на грязные башмаки у своего лица. Только задремал, уговорив дятлов в висках перестать молотить безостановочно, и тут же другая напасть. «Фатальное невезение…» - Дурень! – грубые руки дергают за плечо, заставляя перевернуться и отбирая такой блаженно-холодный пол. Джек успевает прикусить прядь волос, чтобы не заорать, и смаргивает затуманившую глаза пелену. Черт побери, ну надо же как-то осторожнее с ним обращаться! Что за манера? Чем он заслужил такое? Тем ли, что поил этого негодяя за свой счет?.. - Мистер Старый Хрыч, нежнее... Старик замирает, коротко выругавшись, и долго-долго смотрит на спину Джека, охает и задирает его рубашку, вернее то, что от нее осталось благодаря Свет-Командору. - Осторожнее, - Джек опять шипит на него, пытаясь оттолкнуть. – Она и так далека от идеала… Старик его как не слушает, рассматривая рану в боку и не желая отвечать на вопрос о том, успешно ли он сходил на рынок за выпивкой.***
Пол начал нагреваться, отбирая едва-едва подползший покой. Нужно было перелечь, но Джек не смог найти на это силы, предпочтя провалиться в уже привычное состояние полубреда, буквально шагая из лихорадки в объятия огненных парусов над морем. Так было проще ждать.***
- Чем могу услужить? – Уилл поднял глаза от наковальни на звук открываемой двери и едва заметно нахмурился. Старый комендант форта, раздражавший его сразу по нескольким причинам. Первое – он был неизменным собутыльником его учителя, едва только получая жалованье и спеша пропить его в кабаке. Неряшливый, косматый, хромой старик вызывал такое отталкивающее впечатление, что даже смотреть-то на него не хотелось, не то, что общаться. Во-вторых, его присылали сдавать в ремонт кандалы, что всегда вызывало какой-то беспричинный стыд. Уилл не любил такую работу. Ну, и третье: денег на что-то хорошее у него все равно не было, значит, сейчас начнет торговаться и просить продать подешевле хорошую вещь. Или клянчить взаймы. - Мистер Браун опочивать изволят, - бросил Уилл с кривоватой улыбкой, возвращаясь к работе. – Так что компанию Вам не составит, да и денег на это сейчас нет… - Я по другому поводу, - старик переступил с ноги на ногу, как-то неловко озираясь, и пригладил лацканы своего потрепанного сюртука. – Вы знаете Джека Воробья, мистер Тернер? Заготовка клинка с грохотом свалилась с наковальни, швырнув веер искр вверх. Уилл обернулся и во все глаза уставился на коменданта, позабыв обо всем. - Он стакан рома просил. Сказал – Вы поймете. Старик подковылял поближе и положил на наковальню большую монету с оторванной ниткой. Уилл нахмурился, взяв ее и чувствуя, что руки начали мелко дрожать. Он знал эту вещицу – ошибки быть не могло – две царапины крест-накрест через лик какого-то неизвестного монарха, вмятина на ребре и пробитая гвоздем дырка, через которую продет истрепанный бордовый шнур… одна из любимых побрякушек Джека…