***
- Вроде сбавляют ход! Наконец-то! Уилл продолжил размахивал шляпой Джека, молясь, чтобы пираты на «Жемчужине» поверили им и не дали деру. Догнать их «Разящему» скорости не хватит, да и времени нет. У Джека его почти не осталось… - Давай же, Гиббс!! – процедил он себе под нос. - Ну! Вы должны поверить мне! - Они убирают паруса, - тихо сказал подошедший Норрингтон и посмотрел в подзорную трубу. - Останавливаются. Надеюсь, не для того, чтобы открыть огонь. - Командор? – к ним приблизился Джиллет. – Какие будут распоряжения? Команда готова к бою. Вы заманили их, поздравляю! Блестящий план. Джеймс опустил голову, на секунду позволив себе закрыть глаза. Вот она – твоя свобода, Джеймс Норрингтон! Ты так мечтал ее испытать. Хоть ненадолго стать таким же, как тот стриж из детства… Пока был устав, приказы и долг, все было так просто. До безумия. Несколько коротких распоряжений - и вся команда, замершая в ожидании, придет в движение. Подпустить поближе пиратов, купившихся на белый флаг, а потом одним бортовым залпом отправить их кормить рыб и потопить этот отвратительный корабль, измотавший нервы всему английскому флоту… Это было бы так просто. А теперь нужно было выбирать, чего в прошлом делать никогда не приходилось. Кого утопить сейчас? «Жемчужину» и с ней вместе Джека Воробья, чтобы вернуться победителем в Порт-Ройял, или себя самого, потому что никто не примет такого его решения, и никто из солдат не простит. «Проститься со всем, что я строил всю свою жизнь, ради пирата, который не скажет мне даже слова благодарности? Я уже потерял невесту, а теперь лишиться еще и положения, должности, уважения всего мира?..» «Вы свободны, дорогой мой. Хотя бы от этого». Отец был прав – у свободы одна цена – жизнь… - Лечь в дрейф! – рявкнул Джеймс, заставляя свой голос не дрожать, и кивнул Уильяму Тернеру, до хруста сжимая зубы. Вот такая она оказалась – свобода. Смотреть в закаменевшие лица своих подчиненных, не давая им тронуться с места, пока новый жених твоей невесты вытаскивает из своей каюты капитана пиратского судна и бережно укладывает его на дно шлюпки. Хотеть помочь и понимать, что от тебя это не нужно. Скрипеть зубами, зная, что ты не можешь подойти и хотя бы оставить короткое: «прости». Стоять и ждать, пока получивший все-все щенок-Тернер оставит тихое: «Прощай, Джек» такому дорогому для тебя человеку и на секунду сожмет безвольно легшую на борт руку с забавной картинкой ласточки, летящей на фоне восходящего солнца. Положит в шлюпку шляпу, еще раз изучит глазами лицо Воробья, запоминая его, и лишь после этого отойдет. Чтобы ты дал команду, подписывая себе самому приговор. «Право решать и быть свободным». - Спустить шлюпку, - голос Джеймса прозвучал сухо и ровно, как выстрел. - Ставить паруса, мы уходим. - Командор! – первым опомнился Джиллет. – Позвольте, но… - Выполняйте, лейтенант! - Джеймс резко отвернулся, позволив себе секундный взгляд на лежавшего на дне шлюпки пирата. – Немедленно! Приказы не обсуждаются! Дождавшись, когда лодочка коснулась воды, прощально ударившись о борт «Разящего», Джеймс еще раз рявкнул приказ ставить паруса и поднялся на полуют.***
- Черт побери, что они делают? - Гиббс проморгался, наблюдая за флагманом. - Они уходят. Бросили шлюпку без пассажира и уходят. Невероятно. Ничего не понимаю. - Посмотрим, что в ней? - Анна Мария прищурилась. - Будьте готовы ко всему. Возможно, нам оставили подарок в виде запаленного фитиля в бочке с порохом. Они выждали ещё немного, пока «Разящий» отошёл на почтительное расстояние, с которого не мог открыть огонь, и лишь после этого развернулись. Прилипший к трубе Гиббс коротко присвистнул: - Там человек. Лежит на дне... Анна Мария долго молчала, с сомнением косясь на удалявшийся корабль, потом дала сигнал лечь в дрейф. - Не знаю, что это за чертовщина, но если что-то не так - выбросим его за борт...***
- Джек... Плавное покачивание нагретой солнцем палубы успокаивало боль в спине и висках, заставляя блаженно жмуриться, а легкий бриз приятно холодил кожу. Джек чувствовал под пальцами какое-то до боли знакомое дрожание, словно вернулся домой, и от этого было так хорошо, что хотелось лежать так бесконечно. - Поднять паруса! - звонко щелкнуло слева и сверху. - Руль к ветру! Мимо затопали тяжёлые башмаки, неприятно сотрясая доски, на которых он лежал, а лицо обдало чьим-то дыханием, насквозь пропитанным ромом. «Ром… я тоже хочу ром…» - Джек... черт тебя побери... Джек... - Он жив? - второй голос, хриплый, женский... смутно знакомый. «Женщина тут? Это к беде…» Похоже, рома ему не дадут, как и покоя, кстати. Джек почувствовал, что голову что-то уже поднимает с такой блаженно тёплой, остро пахнущей смолой древесины, отбирая едва-едва обретенное состояние блаженства. - Джек. Пришлось шевельнуться, что отозвалось вспышкой боли во всем теле, и все же посмотреть на тех, кто так настырно дёргал его. - Джек... Заслоняя весь мир, прямо перед ним оказалась физиономия Гиббса с мелко подрагивающей нижней губой и глазами нездорово мокрыми, что делало их ещё более блеклыми, чем обычно. - Я слышал женщину... – еле прохрипел Джек, вытравив из себя жалкую улыбку. - Где русалки и сирены? Почему я вижу твою пропитую рожу? Гиббс выдохнул, окатив его перегаром, шумно высморкался в рукав и утёр глаза кулаком, сграбастав в объятия. Джек дернулся, пытаясь вывернуться, и засипел - кричать сил не было – спину и бок прошило миллионом раскалённых игл. - Джек... Слава Богу... «Оставьте меня в покое! Не трогайте! Дайте мне рома и не трогайте меня!..» Что-то опять потянуло голову назад, на этот раз ощутимее, заставив глухо застонать и выругаться - все и так болело, так ещё его дергали и тискали, как котёнка. Что за манера? Кто и когда придумал так с ним обращаться?! - Прости... - отодвинув лицо станины Гиббса, над ним склонилась Анна-Мария. - Я сдох? - Джек свалился обратно на доски и сморгнул, с трудом удерживаясь на плаву сознания, которое здорово кренилось, норовя опять отправить его в тот блаженный черный океан, где нет ни боли, ни мыслей, ни чувств. - Тогда почему все так болит? Анна-Мария улыбнулась, торопливо смаргивая, и отрицательно качнула головой. - Ты жив. - Не ври, - Джек сморщился, дергая головой, потому что понял, что она зачем-то разбирает его сбитые в единый колтун волосы. Нашла время. - В жизни вы не рыдаете, и вас тут не может быть. Значит, я сдох. Надеюсь, это хотя бы рай. Анна-Мария вздохнула, сосредоточившись на его колтунах и ничего не ответив. - Джек, - Гиббс снова возник в поле плывущего зрения и опять начал сморкаться, заставив Джека уже серьезно усомниться в том, что он в раю. - Ты жив, клянусь… Тот задумался на секунду, а потом нахмурился, сосредоточенно оглядевшись по сторонам. - И где я тогда, позволь спросить? И где вы все? В раю так не должно все болеть, и в раю, я слышал, не дают ром, а от тебя, пропитая ты рожа, пасёт им за версту. И при этом мне никто даже не предлагает хотя бы стаканчик... - Мы на борту «Чёрной Жемчужины», Капитан Воробей, - негромко отозвалась Анна-Мария, не отвлекаясь от своего занятия. - Куда взять курс? Джек закрыл глаза. Он столько бредил этим, что не отличил реальность от иллюзии?.. «Глупо. Я что, не понимаю, что ли, что я на борту своего корабля?.. Они меня идиотом считают?» Вдумчиво погладив палубу, всем своим существом вслушиваясь в ту дрожь, которой отвечал корабль на ласку, Джек тяжело перевалился на бок и упёрся лбом в чёрные просмоленные доски, коснувшись их губами. - Здравствуй, родная моя... - Джек... - Гиббс попытался приподнять его, но Анна-Мария удержала его руки, едва заметно качнув головой. Джек недолго полежал так, что-то беззвучно нашептывая кораблю, потом приподнял голову, поняв, что вокруг подозрительно тихо. И ничего, кроме шума волн и громких всхлипов, он не слышит. - По местам, псы помойные, - почти неслышно прохрипел он. - Идём к горизонту... я к штурвалу... Он дернулся встать, ощутил, что шкафут качнулся ему навстречу, принимая в объятия измученное тело вместе со счастливой душой, и потерял сознание. Гиббс успел поймать его, чтобы не разбил хотя бы лицо. - Отнесу его в каюту, - проворчал он, неловко поглаживая Джека по голове и косясь на столпившуюся вокруг команду. Вот не хватало, чтоб они капитана в таком состоянии видели. И так достанет потом расспросов. «Скажу, что пьян в стельку...» - Оставь, - Анна Мария отрицательно качнула головой. - Здесь ему лучше будет. Свежий ветер и море. И горизонт. - Что уставились?! - рявкнула она на застывших вокруг пиратов. - Не слышали, что капитан сказал?! По местам! Гиббс неодобрительно покачал головой, но спорить не стал. Выловил из кармана фляжку и пару раз к ней приложился. Джек больше не двигался, так и лежал, как свалился - даже веки не дрогнули не разу, а с губ не исчезла счастливая умиротворенная улыбка. Гиббс не знал, жив капитан или нет, и то и дело косился на его замотанную бинтами спину, боясь трогать и в душе своей призывая на голову того, кто это сделал, все муки ада и кары небесные. Когда корабль лёг на курс, набирая парусами ветер, Анна-Мария вернулась, поручив штурвал Коттону, и присела рядом с Гиббсом, бессменно дежурившим рядом с Джеком. Тот горько напивался, взахлёб рассказывая бесчувственному капитану о том, как именно и какой древесиной чинили борта, сколько краски ушло на обновление цвета, почему так плохо закрепили носовые пушки и какой красивой позолотой подновили вензеля на корме. - Он выживет? - негромко спросила она, ласково почти по-матерински тронув горячий лоб Джека. Гиббс сделал большой глоток рома и вздохнул, покачав головой. - В дельте одной реки есть старый дом, - пробормотал он. - Путь не близкий, но там живет женщина... она поможет, если Джек, конечно, дотянет...