Координаты свободы

- Иди, морячок, приплыли, - старый, видавший виды старпом бросил на причал потрепанный вещмешок и отвернулся. – Вот она – Тортуга, добро пожаловать. Растрепанный темноволосый человек поднял мешок и проводил старпома взглядом, прежде чем отвернуться от корабля и осмотреться. Судно, доставившее его сюда, решило втихаря сбыть груз какао, что оказалось очень кстати и помогло, наконец-то, достигнуть желанного берега. Он постоял минуту, вслушиваясь в развеселый гул, доносившийся даже сюда из окон кабаков, и поплелся по грязной улочке вглубь города. В первой же таверне, куда он завернул, на него обрушилось буйство красок и пьяного угара, заставив сморщиться. Пираты пьянствовали, распевая нестройными голосами мерзкие похабные песенки, пиликали музыканты и громко смеялись ярко размалеванные женщины, беззастенчиво предлагавшие ласку за пару монет. Брезгливо передернув плечами, Джеймс Норрингтон, которого вряд ли хоть кто-то узнал бы сейчас, уселся за свободный стол и устало вытянул ноги, с некоторым напряжением рассматривая всех вокруг. - Выпить, красавчик? – перед ним нарисовалась девушка с распущенными светлыми локонами в тонкой сорочке и откровенно расшнурованном корсаже. Подол ее юбки был заткнут за пояс, обнажая одну загорелую ногу до бедра. – Или сперва подать ужин? Она смахнула грязной тряпкой со стола крошки и призывно улыбнулась. - А после ужина я могу предложить тебе теплую постель, - ее пальцы ласково погладили Джеймса по щеке. - Принеси ужин, - он вежливо, но достаточно твердо придержал ее руку и отстранил. – И присядь. Дождавшись, когда довольная девица вернулась, поставив перед ним плошку с горячей похлебкой и большим куском копченой грудинки, Джеймс без всякого аппетита поковырял еду ложкой и запил разбавленным ромом. Кусок в горло не лез, и, несмотря на душную жару заведения, его потряхивало. Он наконец-то добрался сюда. Взгляд метался по людям в полутемном зале, выхватывая то треуголку, то потрепанный камзол или длинные каштановые волосы. Едва только заметив похожий силуэт, он весь напрягался, как струна, и сердце подпрыгивало в груди. Но надежда тут же улетучивалась, стоило только обладателю той или иной вещи обернуться. «Не он…» - Кого-то ищешь? – девица, усевшаяся напротив, подперла голову рукой, с улыбкой наблюдая за ним. – Я всех тут знаю. Про кого тебе рассказать? - Ты знаешь Джека Воробья? – Джеймс резко отдернул взгляд от очередного похожего пирата и уставился на нее. Девица многозначительно потерла пальцы и, получив монету, тут же исчезнувшую за ее корсажем, довольно кивнула. - Знаю. Кто же его не знает. Давно не заглядывал. Джеймс бросил ложку и впился в нее взглядом. - Когда его тут видели в последний раз? В голове уже со скоростью барабанной дроби понеслись мысли. Уилл Тернер оказался прав – Джек Воробей где-то здесь… «Благодарю, мистер Тернер». - Воробей? – за его стол свалился пьяный косматый старик с одним глазом, трясущимися с похмелья руками и без половины зубов. – Нальешь мне? Джеймс сморщился от запаха, исходившего от этого человека, но дал знак девице принести выпить. Он был готов сейчас хоть целовать любого из этих вонючих пиратов даже за призрак надежды отыскать Джека. Незваный тип хлебнул прямо из принесенного кувшина, утер бороду рукой и осклабился. - Сдох он, морячок. Говорят, то ли вздернул его таки какой-то Командор, то ли забил насмерть, а суть одна – преставился Воробей… долетался, так сказать. Джеймс сморгнул. Потом еще раз. Слова не сразу зашли в мозг, сперва показавшись просто пьяным бредом этого жалкого человека. - Что? – переспросил он, уже понимая, как глупо это звучит. - Говорю – кончился Воробей, - раздельно повторил старик, продолжая прикладываться к кувшину. – Все! Вышел весь. А «Жемчужина» его цела, я слышал, баба там заправляет какая-то, удачливая… «Мертв?...» Джеймс вырвал у него из рук кувшин и жадно хлебнул ром, как воду. «Джек мертв?..» В целом это было прогнозируемо и ожидаемо, но… не верилось. Почему-то Джеймс был уверен, что найдет его здесь непременно, ведь он вернул капитана на его корабль, а Элизабет и Уилл Тернер говорили, что это то единственное, что спасет Воробья… - Эй, морячок, ты чего это? Он тебе должен, что ли, был?.. – старик попытался забрать у него кувшин, но Джеймс оттолкнул его. - Проваливай! И швырнул на стол пару монет. - Принеси еще ром. Видимо, его взгляд был столь красноречив, что девицу как ветром сдуло. Допив содержимое кувшина и не чувствуя спасительного опьянения, Джеймс откинулся на стену, вдруг тяжело осознав, как он устал от этой гонки за призраком, насколько ему отвратительно это место с гомонящими пиратами, продажными девками и развеселой музыкой. Насколько он ненавидит эту вшивую Тортугу и весь мир в целом, не оправдавший опять его надежд. «Джек…» Под рубашкой так заныло и зашлось дробью сердце, что он невольно схватился за грудь, сморщившись и заставляя себя дышать ровно. - Красавчик? – девица поставила перед ним кувшин и присела рядом, ласково приобняв. – Ты что это? - Душно, - Джеймс дернул шейный платок и с трудом поднялся, позабыв о своей сумке и брошенном на лавку камзоле. – Выйти мне надо… на воздух… Его повело, как пьяного, так что он налетел на стену плечом, и, шатаясь, вывалился на улицу. Постоял минуту, всматриваясь в густо-синее небо, и поплелся, сам не зная куда. Манившая его все это время призраком свобода, занозой вертевшаяся в груди, сосредоточенное желание услышать слова прощения… все разлетелось бисером с лопнувшей нитки. Маши-не маши руками – уже не собрать. Он хотел найти Джека и сказать ему… неважно, что сказать, он и сам не знал, что именно. Он поверил щенку-Тернеру, который сказал, что станет легче, если Воробей простит… Джеймс споткнулся и рухнул в раскисшую грязь, теплую и густую, липкую, как вина внутри, и такую-же мерзкую. Он полежал минуту, не обращая внимания ни на что вокруг, потом поднялся, не удосужившись обтереть хотя бы лицо, и пошел дальше. Хотелось напиться. Утонуть в алкогольном бреду, чтобы не знать. Не слышать. Ошибиться. Забыть. Попробовать еще раз поискать… Пока он искал, стремясь сюда всем своим сердцем, он верил, что Джек Воробей простит его и хоть сколь-нибудь тепло посмотрит, сказав, что у всего есть шанс жить, даже у такого безумного чувства. Ведь Джек сам безумен, само его существование доказывает, что безумие – это нормально. И Джеймс верил, что Джек даст ему этот шанс. У кого теперь просить прощения? Кому сказать, что Джеймс раскаялся в содеянном?.. «Джек умер…» Это звучало так нелепо, что просто не верилось. Обведя взглядом улицу, Джеймс пошарил в кармане и вошел в первые попавшиеся двери, где мерзко пахло кислым пивом и плохо молотым кофе. - Ром, - он положил на грязную стойку монеты и уставился на хозяина заведения. Тот закончил протирать мутную огромную кружку и выставил перед Джеймсом бутылку. - А закусить не хочешь? Глядя на тебя, я бы сказал, что не помешает. Джеймс мотнул головой, выбил пробку из бутылки и припал к горлышку. Утопить все в этом мерзком пойле. Все услышанное, сказанное и терзавшее. Пусть горькая жижа, текущая в горло, остудит сердце и разбудит шум в ушах, похожий на звук волн. Джек Воробей любил волны… Ступить на них, как на дорогу, и пойти еще поискать… «Джек… где ты?..» Его кто-то толкнул, но Джеймс только подался в сторону, продолжая давиться выпивкой, как своей виной, и не размениваясь на такие мелочи, как отвечать на брошенное «подвинься, урод». Какая разница, как его называют, как думают о нем и как смотрят, если на него больше не посмотрит самый важный взгляд на свете, и он больше не услышит ни единой колючей насмешки чуть хрипловатого голоса. И виноват в этом он сам. «Где...ты?..» Он подавился ромом, закашлялся и выплюнул часть на стойку и на свой жилет, хлебнул ещё, жадно слушая нараставший гул в ушах, и бессильно засмеялся, пряча за этим пьяным смехом внезапно брызнувшие слёзы. - Эй-эй! - хозяин оттолкнул его прочь. - Напивайся как хочешь, но клиентуру не пугай, блевать на улицу. - Ты знаешь Джека Воробья? - Джеймс сжал бутылку и приложился к ней опять, понимая глупость этого вопроса, слетевшего с губ, и все же опять задавая его. - Ты его видел? Хозяин внимательно посмотрел на него и хмыкнул, протерев стойку. - Кто же его не знает? - отозвался он. - Ты, морячок, если за ним гоняешься, так ты опоздал. Я слышал, его повесили. Кому-то удалось все же. Жаль, он должен мне был за две кружки рома... Джеймс выловил ещё две монеты и сунул их ему прямо в руку. - Ничего он тебе не должен, вот, держи. Он выпил ещё, почему-то успокаивая себя тем, что, оплачивая долг Джека, он как будто тем самым становится чуть ближе к так желанному им прощению. Если Господь есть на небесах, то он зачтёт этот поступок... «Если бы он был, то не позволил бы произойти случившемуся...» Пьяно шатнувшись, Джеймс завалился на бок, снеся какого-то пирата, забормотал проклятья и попытался поднять себя с пола. - Проваливай! - рявкнул здоровенный детина, хорошенько пнув его в живот. - Эй, помогите проводить это до дверей... Он схватил Джеймса за ворот и вдруг замер, всмотревшись в наградную ленту у него на шее, надежно спрятанную под жилетом. Джеймс бережно хранил ее, как то единственное, что у него осталось от прежней жизни, считая, что он вправе носить заслуженные награды. - Это офицер... Джеймс засмеялся, утирая пьяные слёзы, и хотел сказать, что он уже давно не офицер, но получил кулаком прямо в челюсть, а следом ещё один тяжеленный пинок в рёбра. - Ублюдок! - заорал кто-то из пиратов, выстрелив в воздух. - Повесить его!! Джеймс вытер разбитые губы и пробормотал в ответ, не сдержав улыбки: - Что, вот так сразу, без суда и следствия?.. Его схватили за волосы, грубо вздёрнув на ноги, и поволокли прочь из таверны. Жесткие пальцы вырвали несколько прядей, живо напомнив, как сам он так же проступал с Джеком. И поэтому Джеймс даже не сопротивлялся, принимая все происходящее как заслуженное в полном объёме и ещё большем за все, что он сделал. Но судьба не сжалилась. Его не повесили. Выволокли на улицу, швырнули в грязь и долго пинали, поливая потоками брани и оскорблений. Потом облили целым ведром помоев и ушли пить, продолжая браниться. Джеймс полежал несколько минут, пытаясь понять, на каком он свете, слизывая с губ грязь и кровь, с трудом перевернулся, застонав от боли, и уставился в небо. Большое чистое с огромными звездами. «Наверное, он где-то там?» Сознание дёрнулось и повалилось в сторону, кувыркаясь, как скоморох на праздничной площади, чтобы наконец-то свалиться за чёрный горизонт, так любимый дорогим Джеймсу пиратом.