Мой дом - общага Мультифандомщика (Слэшные хроники)

"Я иду домой трахать Югёма, а ты погуляй часок, ладно?" Джинён раздраженно выдохнул. Ах, да и черт с ним. Хорошо, хоть книга есть, и погода сегодня совершенно не холодная, а листья под ногами его классических туфель красиво шуршат, создавая необычную мелодию. А, может, это просто звук, но Джинён придал этому слишком много значения?? Его проблема как раз в том, что он всему часто придавал чрезмерное значение, чересчур часто в своей жизни не мог упростить происходящее. Каждый день он боролся с самим с собой, впрочем, это делает каждый из нас, но... Джинён - сам по себе мазохист. Из-за собственной гордости. Где вы видели такого человека, который наносит удары себе сам, лишь потому что рассказать, высказаться, открыться и получить (возможно, но не факт) - пинок под зад — это для него уже слишком?? Вот уже почти год он живет с БэмБэмом - дурацкое прозвище, но здесь, в Лондоне, местные идиоты не могут выговорить его тайское имя. Гребанные овсяники, вечно попивают свой чай, завтракают беконом, а потом ноют в спортзалах, почему у них такие жирные задницы. Так, может, пора прекратить есть то, что не съедобно в принципе?!!? Джинён не смог справиться с собой, со своими желаниями. Когда они с Бэмом впервые встретились - его словно ледяной водой окатило. Он так и застыл на пару мгновений, откровенно рассматривая самого красивого человека на свете. Внешность Бэма была до того экзотичной, до того необычной, что у Джи подгибались коленки при каждом его приближении. Ни один овсяник не захотел жить в комнате с тайцем, и Джинён при распределении незамедлительно согласился на переезд. Сперва они жили в общежитии, а потом решили съехать и снять квартиру. Конечно, английские овсяники посмеивались над ними, шутя, мол, парни ведут себя как парочка женатиков - частенько они покупали продукты и несли их домой, а еще всякие бытовые химии и прочие штуки для дома. Всегда вместе, всюду неразлучны. БэмБэм довольно быстро признался в своей нетрадиционной ориентации – Джинён, напротив, не сразу. Если быть точным, до БэмБэма он в своей ориентации не сомневался, но проделки тайца покачнули в нем уверенность в себе. И то, что поначалу его отталкивало и пугало, вскоре показалось Джи любопытным, а потом и вовсе стало объектом вожделения. Да, он прекрасно понимал, что готов стать женушкой Бэма. Он уже смотрел гей-порно и знал, как это происходит у нижних. Он понимал. И хотел. Желал этого так, что пересыхало во рту. До ускорения сердечного ритма. А внизу живота вдруг все скручивало от волнения, и к горлу подступал ком. И пусть будет больно в первый раз - да плевать! Он вожделел самого прекрасного человека во Вселенной, и готов был подарить ему свою не совсем гейскую девственность. БэмБэм этого будто вовсе не заметил. Он всегда был с кем-то в отношениях, коротких и не очень коротких. Такой экзотичный парень не мог оставаться незамеченным, и поклонников у него хоть отбавляй. И все такие красивые, словно их где-то на заводе штамповали. Джинён поправил свой вязаный снуд из акриловой пряжи, отпил кофе из маленькой чашечки и аккуратно поставил ее на блюдце - так, чтобы от соприкосновения произошел соответствующий звук цоканья. Джинён попросту помешан на звуках. Для него каждый звук рассказывает свою историю, имеет свой звукоряд из шестнадцати обертонов, и все они составляют лишь одну «ноту». Вот она, сила его ушей - слышать то, что физически невозможно. То ли дар, то ли проклятье. Уткнувшись в книгу, Джинён слушал тиканье наручных часов, иногда настолько погружаясь в собственные мысли, что приходилось перечитывать абзац несколько раз. Интересно, что там у них? Наверное, как всегда, аромат секса останется в спальне Бэма - словно наполняемый шлейфом цитрусовых. Таков уж он, Бэм, с горчинкой. И Югём - чертов мальчишка, молодой еще и зеленый, первокурсник, учится на кафедре английской литературы и думает, что умеет говорить на языке овсяников. Ага, конечно. Лучше иди учи китайский, мальчишка. Желательно бы где-нибудь в провинции. Китая. "Неужели ты и правда им увлечен?" - Подумал Джинён напоследок, прежде чем закрыть книгу, в один глоток допить остатки кофе и решительно направиться к дому. У него хорошее пальто, но даже оно бессильно перед прохладой осенних вечеров Лондона. .............. Когда Джинён вернулся домой, он тотчас снял свои туфли и переобулся в домашние тапочки - дурацкие обычаи овсяников ходить по дому в уличной обуви на него не действовали. В квартире стояла тишина. Гнетущий, зависший в воздухе звук одиночества. Кто-то назовет это свободой, но Джи довольно давно усадил себя самого в эту клетку, и остался там добровольно. Он повесил пальто, сложил снуд и прошел в комнату. Постучался - так, на всякий случай. Его чувствительные уши уловили тишину так, как никто на это не способен. Повернув ручку, он открыл дверь. Слабый свет настольной лампы приветливо встречал его. Первое, что он увидел в ее тусклом освещении - была смятая постель да обертки из-под презервативов. "Какая мерзость, - подумал Джинён, - но хоть предохраняешься!" В его голове пронеслись картинки, как он бы сделал это с Бэмом. Он бы целовал его прямо в тату между грудей - таец частенько бродил по квартире в одних лишь труселях, поэтому его тело, испещренное татуировками, Джинён рассмотрел вдоль и поперек. Сперва туда, потом поцеловал бы его в ключицу, а потом в ребра. Далее в седьмой шейный позвонок, а потом в лопатку - он бы пересчитывал все тату. Своими губами. Кончики его пальцев вздрогнули, ладони запотели. Что ж, он не должен находиться здесь. Джинён закрыл за собой дверь, напоследок вдохнув аромат цитрусовых – этот запах оставлял после себя Бэм. Запах его тела. Запах его секса. Интересно, каков он в постели? Мягкий, бережно относится к другому? Или ненасытное животное? Джинён готовил на кухне, когда Бэм вернулся домой. Когда их взгляды встретились, Джи мгновенно ощутил холод в его глазах. - Опять ругались? - Спросил младший. - Расстались. - Да ладно вам, сколько еще раз ты с ним расстанешься и снова помиришься? - Он и сам не заметил, что сказал это с долей горечи в голосе. Хорошо, что слух Бэма неспособен уловить столько интонаций, сколько слышит Джинён. - Не думаю. Не уверен. - Брось. Такой красавчик, как ты, недолго будет одиноким. Джинён взял последний кусочек шоколада, лежавшего в корзинке, куда они обычно складывали сладости к чаю. На самом деле, он был довольно равнодушным к сладкому, но сделал это для того, чтобы скрыть радостную улыбку. Улыбку торжества. Да, черт возьми! До чего же он рад, что парочка разругалась!! И какое-то время здесь не будет гребанного Югёма. - Эй, вообще-то я хотел доесть шоколад! - Воскликнул Бэм, в его голосе слышалось недовольство. - А, ну окей, - Джинён, внезапно ощущая в себе нечто новое, решил, что сможет перебороть самого себя, и наконец-то сделает то, что должен. Он обхватил одной рукой шею Бэма, и приблизился своими губами к губам тайца, раскрывая их, нетерпеливо проникая языком между губ. Он передавал тайцу остатки шоколада, они встречались кончиками своих языков, вновь и вновь, и их губы соединялись в поцелуе. БэмБэм не ожидал такого, и поначалу он опешил, но после взял себя в руки и, обвиваясь вокруг спины младшего, уже сам сжимал того в своих объятиях. Их кашемировые тонкие гольфы слегка терлись друг о друга, создавая между ними ощущение огня. Вскоре кухня наполнилась их ароматами - цитрусовый тандем, сладкий и горький одновременно. - Постой, Джинён, - таец прервал свой поцелуй, и слегка отстранился, - что ты делаешь? - Ну, официально ты больше не в отношениях? - Пожал плечами младший. - Да, но... - Весь этот год я наблюдал тебя с другими. Вечно ты с кем-нибудь другим, но не со мной. Мне оставалось лишь наслаждаться теми крупицами внимания, что доставались от тебя, и быть довольным, понимаешь? - Нет. - Тогда заткнись и поцелуй меня снова. БэмБэм не возражал и не отпирался: он усадил Джинёна на кухонный стол, запустил свою ладонь в каштановые волосы, и потянул их. А потом мягко, почти неощутимо он коснулся губами к кадыку младшего, но вскоре прижался к нему крепче, и, затягивая тончайшую кожу, вобрал в себя. Это действие сорвало с уст Джинёна стон, и он сам удивился тому, каким стал его голос, насколько он повысился - на несколько тонов. Проделав еще несколько таких манипуляций, таец отстранился, чтобы насладиться результатами своей работы. - Тебе идут мои засосы, - довольно промурлыкал он. Джинён не растерялся - он опустил горлышко своего гольфа, и, оглядывая тайца похотливыми глазами, произнес: - Можешь оставить их повсюду. Хоть каждый сантиметр моего тела пометь, здесь все принадлежит тебе. .................. Черная атласная лента сковывала его движения. Его привязали к кровати, и теперь он, беззащитный, неспособный освободиться, предстал таким, каков есть - в обнаженном виде, перед тем, кого так страстно вожделел. Сколько же раз Джинён воображал их первый раз! И теперь, когда это наконец-то происходит, по его телу словно прошел разряд электричества. От каждого прикосновения Бэма младший вздрагивал, а из уст вырывалось неровное дыхание. - Я называю это возбуждением, - произнес Бэм, окатывая горячим воздухом уши Джинёна. Тон его голоса значительно понизился, исходил из недр груди, и Джинён готов был вскрикнуть от восторга. Мягкая кисть прошлась по груди Джинёна, касаясь его сосков нежностью и лаской, вызывая у младшего очередную волну электричества. Тот рвано выдохнул. Замахнувшись, Бэм рассек воздух, и кисточка произвела мягкий, едва уловимый звук, а после оставила шлепок на его бедре. Это были лучшие моменты его жизни! Такого он еще никогда не испытывал — это словно райский рай для его ушей, и услада для ощущений на теле. БэмБэм повторил свои манипуляции еще несколько раз, и вскоре Джинён ощутил, что его член наполнился кровью, разогрелся донельзя, и уже слегка пульсировал. - Я хочу удовлетворить тебя, - прошептал Бэм прямо в лицо малышу Джи. Его шепот сводил с ума сознание Джинёна, доводил почти до оргазма. Можно ли кончить от одного лишь голоса?? Джинён, все еще лишенный способности двигаться, ощутил прикосновение к своему члену - сперва мягкую ладонь, а вскоре и губы на своей головке. С его затвердевшим инструментом обходились очень бережно - мягкие полные губы тайца ловко скользили по столбику члена, у самого основания сковываясь в плотное кольцо. Его головка слегка касалась горла, обтекаемого естественной слизистой, и это новое, совершенно неведомое ощущение сводило его с ума. Черт подери, Конпимук Бхувакуль, твой минет – просто божественный! Джинён простонал - его голос вновь повысился на два или три тона, сорвался на короткий вскрик и, вздрогнув, он покачнул бедрами навстречу губам тайца, выпуская горячую жидкость старшему прямо в глотку. Бэм не отстранился - наоборот, он плотно сжал свои губы, а его пальцы ласкали мошонку Джинёна, дополняя окончание минета новыми ощущениями. - Ты в порядке? - Спросил Джинён, не без доли вины в голосе. - Конечно. А ты? - Я же кончил тебе прямо в рот... - И я все с удовольствием проглотил, спасибо. - А теперь что? - А теперь позволь нам двоим отдохнуть. БэмБэм склонился над Джинёном, поцеловал его в губы, окатывая ароматом семени. Младший зажмурился - собственная сперма ему не очень-то и нравилась. А после таец потянул зубами ленты, развязывая их, и вскоре атлас рассыпался у Джинёна на груди, отпуская его, возвращая прежнюю свободу. Вот только в этой клетке он добровольно, и теперь уж точно не вырвется. Ни за что! - Бэм? - Спросил Джинён, глядя на то, как удобно устроился старший на подушках, и тщетно боролся со сном. - Да? - Мы теперь вместе? Или я всего лишь очередная страница в книге твоей жизни? Вопрос повис на пару секунд в воздухе, и Джинён смог расслышать напряжение в комнате. Это-то его и пугало. Вот такой реакции он и боялся больше всего - признаться своему крашу, открыться, отдаться и... в конечном итоге остаться без ничего. - Ну что за вопросы? - Рассмеялся БэмБэм. Он прижал обнаженного Джинёна к себе - их тела переплелись в карамельно-молочном тандеме, так, что уже невозможно было различить, где заканчивался один и начинался другой. - И все-таки, - настаивал младший, - ответь мне: что между нами? - Ты принадлежишь мне, - произнес таец, - и отныне я твой. И только взгляни в чью-нибудь сторону. Я уже давно приметил тебя, а теперь, после сегодняшней ночи, вовсе оставлю себе. Моя собственность. Джинён улыбнулся, он сделался таким счастливым, что в мире не хватит слов на всех языках мира, чтобы описать эти его эмоции, которые он сейчас испытывал! Никогда прежде он не радовался тому, что является чьей-нибудь собственностью. ........... Нужна смелость, чтобы расстаться с кем-то. Но нужна не меньшая смелость, чтобы полюбить кого-то еще. Конец.