Мой дом - общага Мультифандомщика (Слэшные хроники)

Длинные волосы шелковыми прядями ниспадали принцу на изящные плечи с ярко-выраженными выступами острых ключиц и глубоких впадин. Принц Лухань никогда не казался чрезмерно тонким или худым, но сейчас, глядя на него, полуобнаженного, генерал Чжан желал лишь одного: хорошенько накормить юношу и заботиться о его каждом приеме пищи. Молодые девушки, прислуживавшие принцу, надели на него нижние одежды - из белоснежной хлопковой ткани, с едва заметными внутренними швами, дабы не причинять телу дискомфорт. Вокруг его талии повязали тонкий пояс, настолько тугой, что точеная линия внимательному взору генерала показалась особенно ярко - от него, казалось, не способна ускользнуть ни одна деталь тела принца. За нижними одеждами последовали и верхние - наплечная одежда в виде однобортного халата из нежного пшенично-желтого шелка с росписью из тонких красных нитей, составляющие узоры из гибискусов. Генерал Чжан почти вплотную подошел к принцу, и, подправив ему воротник халата, расправил складку между лопаток. Прислуга, принимая смиренные позы, подала Исину кожаный гэдай - и генерал, несколько раз опоясав им талию принца, крепко затянул его и перевязал. К поясу девушки прикрепили нефритовые подвески - в качестве украшений, символизирующих богатство и долголетие их носящего. - Оставьте нам немного воды и гребни, - произнес генерал, и девушки, тихо поклонившись, удалились из покоев принца. - Но приготовления еще не закончены, - взволнованно произнес принц. - Тш-ш, - Лэй приложил указательный палец к своим губам, - я сам все сделаю. Вам не стоит беспокоиться ни о чем, ваше святейшество. В медном тазе было достаточно розовой воды и, взяв хлопчатобумажное полотенце, Лэй, промочив, и вытер им и без того безупречно чистое лицо Луханя. Взяв шелковую салфетку со столика, стоявшего около зеркал, где сейчас находился принц, Лэй приложил лоскут ткани к лицу принца. Его губы отпечатались на тончайшей ткани, проступая двумя выпуклостями - и генерал не смог сдержаться: он провел по ним пальцами, скрывая едва заметную улыбку на своем лице. Вытерев остатки влаги с лица Луханя, Лэй взял в руки гребень, украшенный резными цветами гибискусов. - Если бы я только мог, - задумчиво произнес генерал, расчесывая длинные черные пряди принца, - я бы засадил весь императорский сад красными гибискусами... Во имя вашей славы, мой дорогой принц. Лухань улыбнулся, совершенно не скрывая выражения своего лица - тот факт, что генерал употреблял приставку "мой" по отношению к нему, согревало его юношеское сердце. - Так отчего же не засадить? - Спросил принц. - Боюсь, ваше святейшество, я совершенно плох в этом деле. Ничего не смыслю в садоводстве. Принц рассмеялся - тихо, словно перезвон колокольчиков из Музыки ветра отголоски звуков разносились по покоям будущего императора. Уложив волосы, как подобает, Лэй прикрепил заколку в прядях так, чтобы открыть принцу лицо. Залюбовавшись его видом, генерал довольно улыбнулся - было заметно, что он удовлетворен результатом. - Сегодня у вас станет на одну одежду больше, - произнес Лэй, - ваше святейшество наденет императорскую мантию. - Всего лишь предмет одежды, и ничего более, - ответил принц, приподнимаясь. - И на коронации вы получите императорскую печать. - Очередная золотая побрякушка, ради которой пролилось уж слишком много крови, - ответил Лухань. Лэй вновь улыбнулся, и на одной его щеке проступила легкая впадинка - редкое явление для обычно серьезного выражения лица генерала. Но каждый раз, замечая ее, сердце принца Луханя таяло, а внутри его груди разливалось тепло. …………… Коронация принца так, как и было запланировано: неспешно ступая, император принес клятву служить на благо страны, поклонился всем своим чиновникам и прихожанам. На него надели императорскую мантию - расшитую до того тонкими золотыми нитями, что казалось, что это драгоценный слиток. После это ему преподнесли императорскую печать на длинной золотой цепочке, и генерал, будучи военным предводителем, самолично упокоил атрибут власти на груди молодого императора. Встав неподалеку от Луханя, Лэй внимательно огляделся по сторонам - даже в такой день он обязан быть на страже и хранить благополучие того, кто стоял у руля страны. После официальной части император приказал раздать сладости всем крестьянам, что пришли ко двору. А после среди чиновников и прочей знати начался организованный пир на тысячу человек: яств было настолько много, что столы ломились под тяжестью блюд. Вино лилось рекой, и чиновники, ежеминутно провозглашая похвалу молодому императору, клялись в вечной верности руководителю страны. Лэй сам ничего не ел, и пил лишь воду - он должен быть еще более осторожным во время праздника. Да и Лухан особенно не желал трапезничать, в основном перекусывая козьим сыром и свежими фруктами. От вина император почти не отказывался, и вскоре на его щеках заиграли розовые краски. Вскоре после пиршества начались торжественные танцы и песнопения, воспевавшие красоту и мудрость предводителя страны. Лухан совершенно расслабился и позабыл о рамках приличия: иногда он кивал головой в такт музыке, и порой топал ножкой, облаченной в легкий сапог. Генерал Чжан то и дело громко прочищал горло, подавая молодому императору знаки, что вести себя так совсем не к лицу, и тот, внимательно прослеживая строгий взгляд своего личного "надзирателя", вновь принимал смиренный вид. Но ненадолго - и вино в его крови было тому виной. После окончания праздника Лухань едва держался на ногах, и генерал Чжан увел принца в купальню - там его ожидала горячая розовая вода с ароматным маслом. Намереваясь оставить императора с девушками, которые должны были омыть его и переодеть в одежды для сна, Лэй почти покинул помещение, но слабый голос Луханя остановил его: - Прошу тебя, мой генерал, останься... Никогда прежде Лухань не говорил с ним так. В этих словах повсюду сквозила нежность, и отголоски слабой надежды. Генерал кивнул девушкам, одним лишь взглядом указывая им на дверь - и те, низко откланявшись, одна за одной покинули купальню. Лэй снял облачение и отложил свой меч в сторону. Он то и дело успевал собирать одежды Луханя, разбросанные им по полу. Когда генерал поднял свои глаза, то увидел... ...совершенно обнаженного молодого императора, его прекрасную, не лишенную изящества спину, проступавшие впадинки от позвонков, линию лопаток. Его ягодицы, лишенные какой-либо растительности, были округлыми, словно женскими, а ноги - длинными и привлекательными. Длинные волосы рассыпались по плечам шелковой копной, и невозможно было подумать, что перед ним стоит молодой мужчина, а не девушка. - Ваше святейшество, - старательно выговаривая слова, произнес генерал, отводя взгляд и успокаивая собственные мысли. Ему стало не по себе от того, в каком ключе он сейчас задумался о другом мужчине. Лухань вошел в купальню, и, найдя опору в стенах ванной, уложил на бортики локти. На его шее красовалась золотая цепочка от императорской печати. - Я же говорил, это просто побрякушка, - произнес он, обхватывая печать ладонью и резким движением срывая ее с шеи. - Ваше святейшество! - Лэй не успел произнести это до конца, когда увидел, как печать тонет в воде. Не раздумывая, он, сбросив с себя верхние одежды и сапоги, прыгнул прямо в воду, ныряя за атрибутом власти. Наконец, выудив символ со дна купальни, Лэй вынырнул обратно и с укоризной посмотрел на Луханя - тот, по-прежнему облокотившись о бортики ванной, лишь смотрел на Лэя до невозможности порочным взглядом. Таким Лэй еще никогда не видел императора: безбожно привлекательный, опьянённый вином, он казался прекрасным и... ...и внезапно таким желанным! Подплывая к императору, Лэй лишь цокнул языком, но ничего не сказал, показывая на порванные звенья цепи. - Ваше святейшество, это же предмет вашей власти, - произнес он. — Вот уже не знаю, чего это предмет, - ответил Лухань, - но отнюдь совсем не то, чем я хочу владеть. Лэй не ответил, он лишь положил подвеску на краю купальни. Лухань развернулся к нему спиной, принимая расслабленное положение. Генерал, сознавая, что здесь больше никого нет, намеревался помочь молодому императору с водными процедурами. Взяв в руки мыльный корень, он натер им спину юноши, его предплечья, руки, хорошенько намылил шею, а после опустился к ягодицам. Когда его ладонь невзначай проникла меж ними, принц тяжело вдохнул воздух. Сердце Исина застучалось в ускоренном от волнения темпе. Взяв ковш в руки, Лэй опустил его под воду, и вылил набравшуюся жидкость на спину и плечи императору. Теплый пар исходил от его кожи, мгновенно окрашивая ее в нежно-розовый цвет. До чего же нежен был Лухань, словно юная девица! Мягко разворачивая юношу к себе лицом, Лэй, вновь взяв в руки мыльный корень, вытер им грудь Луханя, спускаясь к его впалому животу, и опускаясь еще ниже. Когда его рука коснулась разгоряченной плоти юноши, Лэй резко отдернул свою руку: его орган оказался твердым и напряженным. Щеки императора раскраснелись, налились пунцовым румянцем, а глаза буквально горели от нескрываемого желания. Когда он раскрыл свои губы, то обдал горячим воздухом лицо генерала, который был уже готов утопиться в этой ванной, лишь бы не сгореть от стыда! В его собственных мыслях царил хаос, и хотелось делать невесть что, но ведь перед ним стоит не разнузданная девица, а сам император Поднебесной! Снова взяв в руки ковш, генерал вылил воду на грудь и плечи Луханя, и, сам вылезая из воды, помог юноше выйти из купальни. Кое-как протерев его стройное белоснежное тело мягкими полотенцами, Лэй помог Луханю облачиться с шелковый белоснежный халат, подвязав его тканевым поясом. - Прошу вас, ваше святейшество, - произнес Лэй как можно сдержанней, дабы не выдать собственное волнение, - пройдемте в ваши покои. И Лухань, словно опьянев после горячего воздуха в купальне, слегка теряя равновесие, нашел опору в крепких руках генерала: тот подхватил юношу, словно невесту, взмыл того в воздух и через мгновение Исин, ногой распахивая дверь опочивальни, занес императора внутрь. .................. Когда утром Исин проснулся, то обнаружил себя в постели с… …императором. Его крепкая рука была под телом юноши, а на его плече покоилась хорошенькая головка. Своим телом он прильнул к обнаженному торсу Лэя, его ладонь удобно устроилась у генерала прямо на кубиках пресса. Лэй вгляделся Луханю в лицо: его длинные ресницы обрамляли собой прекрасные широкие глаза, а милый носик украшал лицо юноши, делая того таким... наивным. Дыхание императора было мирным и размеренным. Лэй улыбнулся, рассматривая нежные черты лица юноши, его рука потянулась к мягким губам, желание прикоснуться к ним возросло десятикратно... Лэй остановился. Он не должен так себя вести. Вчера император был пьян, и он потерял контроль, но генерал никому об этом не расскажет. Но генерал терять контроль не должен. Поэтому ему следует позаботиться о том, чтобы репутация молодого императора оставалась безупречной. Приподнимая тело юноши, по-прежнему крепко спящего, Лэй освободил свою руку и мягко опустил Луханя обратно на постель. Выскользнув из-под одеяла, он, разыскав свои одежды, быстро облачился в свои одежды: нельзя, чтобы кто-нибудь из прислуги обнаружил его в таком ненадлежащем виде. Взглянув еще раз на мирно сопевшего Луханя, Лэй поторопился выйти из его покоев, дабы привести себя в порядок и позаботиться о том, чтобы к моменту пробуждения императора прислуга подготовила воду для умывания и новый наряд.