Лагерь

...Собственный шаблон трещал по швам и грозился не пережить вечер. Сидящий на скамейке Гавриил грыз шоколадку, болтая босыми ногами. Опять наверняка закинул куда-то обувь, а теперь пару дней будет разгуливать вот так. — Все с Мирославом будет хорошо. — Успокаивающе повторил Глад, поочередно разминая крылья. Джар раздраженно крутанул в руках шест, атакуя невидимого противника. — А он не из-за Мифа нефвнифает. — Наябедничал лилим с набитым ртом. — У нефо фавлон повван! — Ааа... – Глубокомысленно изрек Глад, делая вид, что все понял. Рухнул на скамейку, вытянув ноги. — Будь добр, Джар, поведай мне причину твоего состояния, иначе Гавриил истолкует все несколько превратно. Шест чиркнул по полу, высекая искры. Началось все с того, что Мирослав вдруг сорвался куда-то вечером, отговорившись внезапной то ли встречей, то ли свиданием (чему Джар втайне был очень даже рад). Сказал, что возможно вернется утром, подтверждая Джаровы подозрения, что брат все же ускакал на свидание. А утром с ними связались эали с новостью, что обнаружили раненого крылатого на мусорке. Чудо, не иначе – свалок у хвостатых было огромное множество, и вероятность случайно найти его была крайне мала. Чудо случилось, и брата нашли. Успели найти живым, успели передать новость через маяк в Отдел. Успели доставить Вольфу, который вновь подтвердил звание лучшего хирурга. Пуль было восемь, и снова чудом оказалось то, что целились не в голову. Ничего, вот Мир оклемается, и непременно что-нибудь расскажет, что поможет выяснить причину нападения и убийцу. ...Проблема же была в том, кто нашел умирающего Мирослава в мусорной горе. Охотник! Джар сперва в такое не поверил. Потом Лилейник, лично уходивший в мир эалей на предварительный допрос, подтвердил слова успевшего вернуться первым Гавриила-старшего. Да, правда Охотник. Охотница И Джар не выдержал, решив все увидеть сам. Воочию. Не бывает же таких Охотников, кто спасает жизни крылатым. У лае были свои правила. Они карали тех, кто отнимал жизнь их родных, и благодарили за сохранение этих самых жизней. А тут... Нонсенс. Правда, попал он не очень вовремя. ...Та, кого назвали Охотником, была невысокой, крепко сложенной и замерзшей. Нездоровой. И Джара она услышала даже сквозь шум воды и обернулась. Человек. Больной и уставший, с коркой запекшейся крови на брови. Седой, со следами ожогов, что прятались под браслетами на запястьях и лодыжках. Со старыми полустертыми шрамами на теле. С синеватыми отметинами синяков. Джар знал про рабскую систему эалей, как и про то, что человеческие мужчины и женщины тоже могли оказаться в плену у хвостатых. Рабство было разрешено, но целенаправленное убийство раба (даже собственного) каралось большими штрафами. Но вот наказывать их было можно. Гера Торку. Охотник второго ранга, которая внезапно обнаружилась в лагере на краю города, который Джар навещал как минимум раз в неделю вот уже шесть лет (уж больно вкусные ватрушки пекли в одной из булочных). Живое чудовище, убивающее крылатых ради забавы. Враг, который почему-то спас Мирослава. И Джар растерялся, совершенно не зная, что делать. Охотников убивают. Спасителей благодарят. А когда два в одном, в какой последовательности поступать? — Она попросила носки. — Сложив шест, закончил Джар. — Как оплату за жизнь Мира. Глад вздохнул, потирая подбородок. — Мда... Знаешь, я бы обиделся, что мою жизнь оценили по стоимости носков. Гавриил зафыркал, облизывая обертку от шоколада. — И что мне делать? — Уточнил Джар расстроенно. — Ну, так как ты старший, то и тебе решать. Но я бы дал Охотнику носки, а потом бы убил. — Равнодушно предложил Глад. — Но она спасла Мира! — А до Мирослава скольких убила? Посуди сам – на ней эти кандалы, которые не позволяют никуда уйти за ворота. Почти что цепь, с которой не сорваться. Естественно, что она будет корчить из себя бедную и несчастную, чтобы ты поддался и освободил ее. В словах Глада был смысл. — Мелкий, а ты что думаешь? — На всякий случай уточнил Джар у Гавриила. Бесполезно. Лилим, пользуясь моментом, опять куда-то удрал, так что ответить не мог. Носки Джар нашел в магазинчике утром, выйдя через стандартную точку Перехода в центр эальского города. Специально выбрал покороче, чтобы точно ими нельзя было задушить. Отоспавшаяся совесть шептала, что нехорошо так благодарить за жизнь брата. Кусочек ткани, стоивший копейки, в обмен на Мирослава – ничтожная плата. Да и убивать нельзя. Если бы не этот Охотник, Мир бы умер. Да, конечно, у Джара есть еще Беаль и Малкольм, но Мирослав был близнецом. Охотника он нашел на резиновой покрышке в углу лагеря, хотя большинство лавок под навесом, где питались заключенные, были пусты. Одного взгляда хватило, чтобы понять, что ей плохо. Побили свои же, такие же заключенные люди и эали, уверившиеся в том, что это Гера напала на Мирослава. Если загонять существо в угол и опускать до уровня животного, то рано или поздно оно станет зверем... Джар не завтракал, и потому зачерпнул себе из кастрюли на кухне кофейку, пока никто не видел. И едва не подавился – напиток был отвратным. Таким только врагов травить. А утреннюю кашу варили из крупы, в которой червяков было больше, чем, собственно, самой крупы. Джар не выдержал, и сообщил об этом Шер Ам Ваэру – эалю, который приходился братом мера, и управлял всей перерабатывающей промышленностью в городе. Правда, сделал он это потом. А Охотница вот выпила кофе. И в обмен на чашку с жутким варевом отвечала на вопросы. Честно? Кто знает. Но лжи в ее словах Джар не слышал. Целая семья Охотников. Брат, сестра и дед, как глава рода. Четверо. Много. Седьмой ранг – это... Отвратительно. Джар задавал вопросы, ощущая, как перья в основании крыльев норовят встать дыбом от уставших слов Охотницы. А она отвечала, и грела руки о чашку. И носки натянула сразу. Притворство или правда рада такой мелочи? Хотя... На улице было холодно так, что прохладно было и Джару, не смотря на теплую форму. И она не могла не понимать, что этими словами подписывает смертный приговор не только себе. Если до этого момента Джар мог просто убить ее, свернув шею, то теперь должен был быть суд. И допросы, чтобы вытянуть информацию про других Охотников. И... Ветер, и пытки. Лилейник их не любил, но Охотники убивали крылатых, а добраться до большинства из них до сих пор не выходило. Никто из тех, кого они смогли поймать раньше, не пошел на диалог, предпочитая пустить себе пулю в голову. И кто этим займется? Мирослав не в состоянии. Гавриил-старший никогда не был на такое способен. Вольф? Он лучший хирург Отдела, и он точно знает, что нужно сделать и как, чтобы заставить говорить. Или сам Начальник Отдела? Джар знает, Илья ненавидит всю эту процедуру, но информация была нужна как воздух. Они ведь сумели узнать, что Охотники делились на ранги, только совсем недавно. Плохо воевать с врагом, даже не зная его возможностей и умений. И Гера поняла все это. А что Джар мог сказать? Соврать, что да, ее погладят по голове и отпустят на все четыре стороны? Или свернуть шею прямо сейчас, пока не позвали Вольфа со скальпелем? Глад сам бы взял скальпель. Его пару замучили Охотники, и только Древу известно, как он сумел не сойти с ума, найдя то, что осталось. Не он один. Ион, Альм. Даже младший сводный брат, Малкольм, не откажется посмотреть. Его родителей и сестер убили Охотники, а он выжил чудом. Совесть скреблась и шептала, что так нельзя поступать. Как и молчать о том, что Джар услышал. Нельзя обрекать на пытки ту, кто спас брата. Но также нельзя отпустить убийцу. Нельзя смолчать о столь ценной информации. Дарелин шаманил над кастрюлей. И как-то так произошло, что Джар оказался рядом, и был поставлен чистить картошку. Ну, зато от мыслей отвлекся. — Как тебя Лилейник сюда отпустил? — Уточнил Джар, кидая тонкую шкурку от картофелины в ведро. — Я тут уже был. Раньше, недели две назад. У Шер Ам Ваэра сын приболел, и Илья попросил посмотреть. — И что? — Ничего страшного. Ушиб позвоночника. Потом еще кто-то просил руки посмотреть. Тут где-то токсичные отходы, а с ними без перчаток работают. — Дарелин стянул полотенце с поднявшегося теста. — Поможешь мне вымесить? Он посыпал стол мукой и замер, нахмурившись. — Дарелин, что-то случилось? — На всякий случай уточнил Джар. Боевой лир медленно покачал головой. — Нет, ничего. Меня просто двое оперативников сопровождали, но... — Дарелин вздохнул. — Не помню, что дальше было. Джан не удивился. Дарелин был отличным киррэном для семи детей, но прошлое порой догоняло его, заставляя цепенеть и забывать какие-то моменты из жизни. В основном, что-то не слишком приятное. Вольф говорил, что с этим может справиться лишь время. И отсутствие стрессовых ситуаций. — Значит, ничего важного там не было. — Точно, не было. — Послушно кивнул боевой лир, и взялся за тесто. — Илья сказал, что тут Охотник есть. Но его можно не бояться – он закован, и не может навредить. Джар кивнул, подтверждая слова Начальника Отдела. Да, есть. И да, можно не бояться. — Это кто-то из заключенных? — Как и все лиры, Дарелин отличался легкой наивностью и простодушием. — Ага. Девица одна, седая такая. Невысокая, - Джар мазнул себе по грудь пальцами, обозначая чужой рост. — А я ее видел! — Радостно сообщил Гэри, без спросу влезший что в чужой диалог, что на чужую кухню, и теперь сидящий на столе у мойки. — Она меня даже не заметила, между прочим! Это походило на правду. Гэри отличался потрясающей скоростью и способностью быть незаметным, пока это входило в его планы. — Ты аккуратнее. Вот возьмет, и свернет тебе шею, пока ты будешь тут выделываться. — Предупредил Ион, занятый мытьем и сортировкой огурцов, которые Дарелин принес в ящике из Отдела. Приготовить еду в благодарность за то, что заключенный из лагеря спас одного из лае было неплохой идеей. Особенно учитывая, что тут готовили. И из каких продуктов. Джар припомнил вкус кофе и скривился. — Не свернет! — Так уверенно сообщил Гэри, что Джару захотелось вернуть его обратно в Отдел. Еще не хватало лилиму полезть проверять! А с этих мелких могло статься и в самом деле пойти проверить, и случайно помереть! Как это обычно бывало, Дарелин разошелся. И пока не приготовил вместе с обедом еще и ужин, не успокоился. Пришлось парочке оперативников возвращаться в Отдел, дабы принести некоторые недостающие продукты. Ну ничего, лае не обеднеют от ящика помидор, нескольких десятков литров молока, коробки со смесью для приготовления горячего шоколада и сливок. А Дарелину хорошо – готовка его успокаивала ничуть не хуже возни с детьми. Джара, в принципе, тоже. Все равно Вольф уверенно сказал, что с Мирославом все будет в порядке, и Джар в палате будет только маячить и портить пол. Да и легче не думать о чем-то, когда руки заняты. — Там тебя ищет... — Ион кивком указал на дверь. — Эта. Уточнять не пришлось. Охотница стояла у двери, спрятав руки в карманы. Она переместила весь вес на одну ногу, чтобы не нагружать поврежденное колено. Тут не нужно было быть врачом, чтобы заметить такие вещи. Снова притворяется? А в карманах точно ничего нет, или сейчас она швырнет в него чем-то острым? — Если я выдам вам мою семью, мне могут оставить жизнь? — Охотница уставилась взглядом Джару куда-то чуть выше нижних ребер. — Не свободу, просто жизнь. Или хотя бы дадут отсрочку? Любую. Джар смял в руках полотенце, не зная, что ответить. Соврать, чтобы получить информацию? Да, так будет быстрее. Но он ведь в долгу за жизнь брата! — Не я принимаю это решение. Но я спрошу, возможно ли это. Охотница медленно кивнула, принимая такой ответ. Вздохнула. Дышала она ртом. — Спасибо. Это все. Ион молча дождался, когда Охотник уйдет в сторону барака, где располагались душевые, и лишь потом развернулся. Ткнул Джара указательным пальцем в плечо. — Ты спросишь?! Ты вообще понимаешь, что это бешеная тварь?! Какой может быть уговор? Серьезно? Да она врет как дышит! А дышит тяжело. Джар дождался, когда словесный поток Иона закончится, и отодвинулся. — Я уточню у Лилейника, что нужно делать. Вся ее семья – Охотники, в том числе высокого ранга. Если мы достанем по ним хоть какую-то информацию, то сможем лучше изучить врага. Лилейник сидел в собственном кабинете. Джару порой казалось, что Начальник Отдела в этом кабинете и спит, и ест – зайти сюда и не найти его тут было что-то из разряда фантастических небылиц. В кресле, закинув длинные ноги на край начальнического стола, обретался Вольф, поставивший себе на живот кружку со сладким сиропом, который называл чаем, и растопыривший крылья для более комфортного времяпровождения. Неизменные две тонкие косички на висках были крепко связаны вместе со всеми волосами в растрепанный хвост. — И как тебе Охотничек? — Любопытно уточнил Вольф, когда Джар закончил отчет по всему, что произошло в эальском лагере за день. — Слышал, что это девица. Никогда живых девиц Охотников не видел. Была у Вольфа эта не слишком приятная черта – всех окружающих он рассматривал порой с точки зрения забавного экземпляра фауны, который было бы неплохо препарировать и посмотреть, что же там внутри за винтики и шурупчики. Исключительно теоретически, конечно, но с непривычки можно было подумать много нелицеприятного насчет хирурга. — Когда Мирослав очнется, сходишь сам и посмотришь. — Спокойно заметил Лилейник. Вольф просиял. — Она спросила, могут ли ей оставить жизнь, если она добровольно нам выдаст всю информацию про свою семью. — Напомнил Джар. — Что мне ответить? Начальник Отдела беззвучно помешал ложечкой свой кофе. — А ты уверен, что это не уловка? В том-то и дело, что в этом Джар не был уверен. Охотникам нельзя было доверять – не один крылатый лишился головы, решив, что сможет почуять чужую ложь. А совесть спорила, что обманывать того, кто спас брата, нехорошо. — Но ведь она спасла Мирослава. А могла бы там оставить умирать. — Может, решила, что мы по доброте душевной за спасение Мира возьмем, и ее отпустим? — Саркастично уточнил Глад, до этого изображавший статую у двери. — Она не просила свободы. Только жизни. Или хотя бы отсрочки. — И что? Сколько наших просили лишь жизни у таких вот чудовищ? — Парировал Глад. — И сколько получили? — Может, она не из них? Перья у Глада встали дыбом. — А может, она тебя взяла на крючок?! Притвориться сирой и несчастной раз плюнуть! Чуток поплакала, а ты уже повелся и хочешь ее освободить! Все Охотники убивали! — Да не хочу я ее освобождать! И не плакала она вовсе! — Возмутился Джар. — Она просто просит жизни! Она брата моего спасла, и я теперь обязан как-то ее отблагодарить! — Она блата маиво спасла, и я тепель облязан! — Передразнил Глад детским лилимским голоском, приложив руку к горлу. — Сам себя слышишь хоть, дурак наивный? — Дети, не ругайтесь, — со смешком попросил Вольф, копируя интонации Дарелина. Джар встряхнул крыльями, поплотнее складывая их за спиной. Повернулся к Начальнику Отдела, показывая, что не намерен больше поддерживать перепалку. — Ты можешь гарантировать, что слова, произнесенные этой Охотницей, будут правдой? А сумеешь доказать, что она не станет нападать? Вполне возможно, что сейчас она прекрасно осознает свое безвыходное положение, поэтому и ведет себя именно так. А что будет, если мы ее отпустим или позволим себе небрежность в ее присутствии? Джар вынужденно признал, что ничего гарантировать и доказать не сможет. — Но за семь лет она не совершила ни одного серьезного проступка в лагере. Я почитал ее дело, там только периодическое невыполнение нормы работы. — Или же просто не сумели доказать, что это сделала она, — ввернул недовольно Глад. И с этим тоже нельзя было не согласиться. — Ну хоть отсрочку? — Понимая, что проигрывает эту битву, попросил Джар. — И сколько? Может, ей дать пару лет? — Глад не унимался. И это почему-то одновременно злило и расстраивало. — Ну хоть год... — Да даже месяц будет много! Пусть радуется, что мы пока ищем напавшего на Мирослава, и нам не до этой Охотничьей собаки! А надсмотрщики в лагере звали ее Охотничьей сучкой. У Джара было время послушать чужие разговоры и шепотки. На ней отыгрывались за все свои проблемы, и даже спорили, кто заставит «бесхвостую тварь» наконец выйти из себя. Но пока никто не победил – Гера Торку не шла на чужие провокации. — В этом Глад прав. Пока что ты можешь попытаться расспросить ее, пока мы заняты поисками напавшего на Мирослава. Потом же... Вероятно, придется искать иной способ подтвердить правдивость ее слов. К сожалению, Охотников нельзя проверить с помощью детектора лжи, и ты это тоже прекрасно знаешь. Джар понял, что проиграл. Собственной совести в том числе. На одном из выступающих корней Древа сидели лилимы, среди которых самым высоким (на целых три сантиметра) оказался Гавриил. — Ты грустный. — Заметил тот, когда Джар со вздохом уселся на пустой корень. — Что, шаблон болит? — Ты совсем глупый или притворяешься? — Обижаться на лилима было глупой затеей. Уж он тут точно ни при чем. — Могу притвориться умным. — Важно поведал Гавриил, и засунул шоколадную конфету за щеку. И где только лилимы берут столько сладостей? — Вот что мне делать, а? Я знаю, что Охотники опасны, и что она убийца. Но эта Гера спасла моему брату жизнь! — И? — И я ей обязан! А она убила нескольких крылатых, но я даже не знаю – кого. И все это... Бесит. Посоветуй хоть ты что-нибудь. Лилим пошевелил губами, обдумывая какую-то свою мысль, и глубокомысленно изрек: — Совесть чиста перед законом, а обувь хранят в шкафчике со сменной формой. Сойдет? Джар глубоко вздохнул. Ну да, Гавриил прекрасно справился с просьбой. Посоветовал что-нибудь. — Ладно, спасибо.