Лагерь

Мысль повеситься пришла в голову ночью. Это ведь не так уж и трудно. Можно стащить со свалки кусок веревки, толстый провод или даже шнур от халата. Привязать один конец куда-нибудь повыше, на втором смастерить петлю. А дальше все будет достаточно быстро. Вряд ли безболезненно, но все в итоге закончится. И не будет ни допросов, ни суда, ни казни. И жизни тоже не будет. А у нее еще осталось немного. Семь дней, и отказываться от них – слишком глупо. Кто знает, что там, в посмертии? Может, и нет никакой реинкарнации. И ада с раем нет. И Гера уйдет в небытие, не прожив эти последние семь дней? Ну уж нет. Время не останавливалось. Утро сменилось вечером, работа на свалке – попыткой забыться. Кто-то (вероятно, один из надсмотрщиков, что подслушивал у окна снаружи) растрепал, что крылатые начнут вести допрос через неделю. Сразу же поползли слухи и предположения – как именно «их крылачества» станут пытать, и сколько протянет сама Гера. Кто-то начал делать ставки. Гера хотела забиться куда-нибудь в дальний угол, чтобы удержать самообладание хоть на каком-нибудь пристойном уровне. Глупо будет, если она психанет и во время раздачи еды расшибет тарелкой чью-нибудь голову. ...Или сломает шею уроду, который отобрал рубашку. Гера ее только заштопала и отстирала кровавое пятно. Все равно тебе, сучка, она не по размеру. А может, плюнуть и сорваться? Да, надсмотрщиков много, и они все нервничают. Да и королевские гвардейцы установили оцепление, запретив приходить на полигон посторонним. Но хоть одного лагерного Гера убьет. Того, кто забрал рубашку. Отведет, так сказать, душу напоследок. ...А вода в душевых опять осталась прохладной. Гера слышала, что ближе к весне Шер Ам Ваэр хотел заменить бойлер, так как этот работал все хуже, и мог прийти штраф за несоблюдение условий содержания рабов. Сначала от такой новости Гера обрадовалась (теплая вода будет круглосуточно!) но спустя пару секунд радость смыло. У нее тут четыре дня осталось, она не дождется. Дни бежали, и чем сильнее Гера пыталась ухватить эти минуты – тем быстрее они просачивались сквозь пальцы. Словно вода, которая стекает в песок. ...В этот раз появление крылатого в душевой не осталось незамеченным. Вероятно, виной этому было то, что все чувства у Геры обострились, и она услышала шелест перьев и шаги. И запах. Или он не скрывался? Хорошо хоть, Мордастый явился в момент, когда она уже помылась и теперь чистила зубы. — Опять били? Гера кивнула. Опять. Или снова. Эалям плевать, что она плохо себя чувствует, у нее прострелена рука, болит живот и не очень ладно с регенерацией, что послужило причиной невыполнения рабочей нормы. Пока Гера в лагере, она обязана работать. — Как рука? — Нормально. Повязку Гера сняла еще в первый вечер – в душ хотелось пойти до безумия, и бинт пришлось убрать. Ну ничего, кровь успела остановиться и на месте раны спеклась в бурую жесткую корку, которую пришлось срывать. Пальцы плоховато слушались, особенно мизинец, но это пройдет. Прошло бы, будь у нее больше времени. — Я хотел бы с тобой поговорить. — Крылатый плотно закрыл за собой дверь. У нее не было ни крючков, ни защелки, но Гере показалось, если что – выбить ее и удрать не выйдет. Кто-то держит дверную ручку с той стороны? А окна расположены под самым потолком, забраны решетками и слишком низкие, чтобы сквозь них протиснуться. Нет, если сильно припрет, Гера попробует, но шанс застрять имелся. — Обмен. — Мордастый протянул руку, в которой держал бумажный пакет. Он пах ночной сыростью и чем-то съестным. Зажав во рту зубную щетку, Гера осторожно приблизилась и взяв пакет, отступила. Раскрыла бумагу, сковырнув крупную наклейку с логотипом какого-то заведения. ...Лепешка. С козьим сыром, куриной котлетой в панировке и свежими листиками салата. И длинные квадратненькие ломтики картошки в отдельной картонной коробочке. Газировка в стаканчике. — Идет. — Гера положила щетку на край раковины. Присела на корточки, облокотившись спиной о стену и положив пакет на колени. Попробовала лепешку. — Спасибо. Вкусная. Раньше она как-то козий сыр не сильно жаловала. А сейчас он казался невероятно нежным. С такой добычей в барак идти нельзя. А раз крылатый пришел в душевые, то не умрет от ужаса, если Гера съест его «взятку» прямо тут. Мордастый терпеливо дождался, когда она поест. — О чем поговорить? — Уточнила Гера, не удержавшись и облизав пальцы, на которых остались крупинки соли и перца от картошки. Все равно руки у нее чистые – из душа только-только вышла. — Если бы тебя выкупили, что бы ты сделала? Вопрос был каким-то слишком обтекаемым. — В смысле? — Ну, ты же Охотник. — Джар сложил руки на груди и стоял, прислонившись плечом к дверному косяку. — Предположим, тебя кто-то выкупил бы. Что бы ты делала в такой ситуации? — Зависит от ситуации. — Ты бы попыталась сбежать? Наверное. Так бы Гера ответила семь лет назад. Постаралась бы как-то уплатить свой долг перед новым хозяином, а потом уйти домой. К семье. А теперь нет у нее семьи. То есть вроде как есть, но отсутствует. — Если меня не купят на роль мяса в Охоте, то нет. — А убить хозяина? Или как-то ему навредить? — Нет. Если меня не решат купить, чтобы убить. Во всех остальных случаях... Я читала, что те, кто пробыл в плену или рабстве слишком долгое время, уже не могут перестроиться и начать жить иначе. Самостоятельно. Не знаю, я не врач. Но если бы меня купили, я бы сделала все, что скажут. И вот как так вышло? Крылатые друг друга поддерживали и вытягивали из проблем. Люди и эали – тоже, пусть и не всегда. А Охотники себе подобных убивали. ...Муж жену, которую взяли в плен. Раз поймали, значит слаба и недостойна стать матерью его детей. Поэтому у каждого Охотника есть яд. Капсула, или таблетка, или же крошечная отравленная печатка. — Ясно. — Мордастый кивнул, отчего длинная коса качнулась светлой змеей. — Знаешь, у меня к тебе предложение. Оно не совсем обычное. Скажем так, сделка. Сердце застучало быстрее, и звук этот принялся отдаваться в ушах. Еще и живот заболел. — Я понимаю, что звучит несколько ультимативно, но, если ты согласишься, то получишь отсрочку от допроса и всего остального. Гера сглотнула вновь появившийся ком в горле. — А можно услышать детали? Крылатый согласно кивнул. — Если согласишься – я тебя выкуплю и заберу из лагеря. Скажу сразу – свободы я не дам ни при каких обстоятельствах. Ты обладаешь определенными, достаточно важными данными касательно Охотников, и как показала практика – добровольно сотрудничаешь с нами и до сегодняшнего момента не проявила агрессии в сторону крылатых. Наши же знания о вас, как о виде, сильно ограничены. Так что это одна из причин, по которой я рекомендовал начальнику отложить суд. Но это не все. Крылатый замолчал на несколько мгновений, и продолжил: — Так же я планирую провести один эксперимент. Предпочту объяснить сразу – это касается размножения. Точно сказать, подойдешь ли ты, я сейчас не могу – нужно собрать больше данных. Но при самом негативном результате ты получишь отсрочку от суда в пару месяцев. Но совместимость не нулевая, так что вероятность удачного исхода все же имеется... Ты будешь обеспечена медицинской помощью, я не стану морить тебя голодом или как-либо причинять боль... Только сразу скажу – я не хочу играть в семью, так что делать грустные глаза и пытаться посадить меня на крючок можешь не пытаться. Пробовать обмануть тоже не рекомендую. Гера и не думала. — Да, если ты нападаешь на меня либо любого другого крылатого, если попытаешься как-либо причинить мне вред либо убить – наша договоренность будет аннулирована немедленно, и ты отправишься под суд. Логично. Гера бы очень удивилась, не будь такого в правилах. Составляй она подобные договора, подумала бы о таком в первую очередь. — Понятно... А почему вы это предлагаете? Я имею в виду, что по документам я раб и собственность, и вряд ли что-то могу решать самостоятельно. Мордастый засопел. Засунул руки в карманы формы. — Да, я могу молча тебя выкупить и сделать то, что хочу. Но я решил уточнить, что для тебя предпочтительней. Ты спасла жизнь моему брату и мне, так что можешь считать это ответной благодарностью. Издевается. Точно издевается. Или крылатый просто решил ее обмануть? Надурить, как тот эаль с «ключиком» и доктором. Гера зашуршала пустым пакетом, складывая его пополам. Пустой стаканчик из-под газировки стоял на колене, грозясь упасть в любую секунду. — Я понимаю, что мое предложение несколько неожиданное и с некоторой точки зрения весьма неэтичное. Так что настаивать с немедленным принятием решения не стану, а дам пару дней на обдумывание... — Идет. В смысле, я согласна. — Точно? — Уточнил крылатый серьезно. — Ты подумала? Если кинуть в него смятым стаканчиком, он расценит это как нападение? Наверное, так что лучше не рисковать. — Подумала. Дед называл Геру тугодумом. Но как принимать решения, если не знаешь деталей? Сейчас ей вполне хватало этих самых деталей. Откажется – и через четыре дня начнется допрос, а потом и казнь. Согласится – и останется жить. Как минимум – на один-два месяца дольше. А там... Игра в семью? Гера не умеет, как и изображать влюбленность. Да, она может притвориться, но не знает, насколько это будет выглядеть правдоподобно. ...Браки Охотников строятся на контрактах и договорах, а не на любви. Женщина не может стать главой рода, и к этому Гера привыкла давно. Как привыкла к тому, что, когда у нее появится муж (если бы он появился) то она будет делать то, что ему нужно. Быть на его стороне. Да, не на любви. Но Гера плевать хотела на всех остальных Охотниц и их семьи. ...Она была бы преданной мужу не только из-за подписанного договора. А рабы вообще ничего не могут решать самостоятельно. Пусть бы Гера не дергалась, если бы ее купили для таких целей без ее согласия, но за саму эту возможность выбора хотелось поблагодарить. — Я хочу жить. Так что я согласна и принимаю такое предложение. — Она хотела сказать что-нибудь еще, что-то о том, что сделает все, что ей скажут, но голос сел. Вот умора будет, если Охотник разрыдается от счастья перед крылатым. И... И это будет слишком жестоко, если окажется дурацкой шуткой. Джар вздохнул. Вытащил руки из карманов. Прошелся по душевой – сначала в дальний угол, а потом обратно. Остановился над Герой, отчего ей пришлось задрать голову. Присел, растопырив крылья во все стороны. С такого расстояния Гера смогла рассмотреть, что перья у него вспушены и вообще вид несколько раздраженный. — Руки. Гера протянула руки ладонями вниз. Пустой стаканчик, потеряв равновесие, упал на старую плитку душевой. К выроненному, наполовину сложенному бумажному пакету. Щелкнули, застегиваясь, наручники. Ну да, ремень постоянно вытаскивать из штанов неудобно. — Ты извини, но я пока тебе не доверяю. — Вид у Мордастого был равнодушным. — Могу ли посмотреть на рану на плече? У тебя футболка от крови промокла. Я аптечку принес. Гера бы тоже не доверяла в таком положении. Но если крылатому так спокойней, то пусть. Она восемь лет живет в кандалах, и парой больше, парой меньше – разницы нет. Оставалось только мысленно повторять то ли просьбу, то ли молитву – пусть бы крылатый не пошутил насчет этой сделки.