Лагерь

Два дня Джар комаром зудел над начальником Отдела. Выдержка у Лилейника была воистину огромной, но трудно сосредоточиться, когда донимают с утра до ночи. Еще труднее это сделать, когда «комаров» двое и они несколько больше обычных кровососущих, и прибить их, кинув книгой, трудно. А когда в кабинет под видом «не поучаствую, так понаблюдаю» просочился Вольф, терпение ожидаемо закончилось. — Все, хватит. — Лилейник потер лицо руками, борясь с противоречивым желанием то ли выгнать своего помощника и двух врачей, то ли по-простому выкинуть их в окно. Все равно летать умеют, не разобьются. — Я понял, что вы от меня не отстанете. Джар, ты осознаешь, что будешь мучаться угрызениями совести еще несколько лет? — Ага. — Покладисто согласился с этим Джар. — Не переживайте, ответственность за действия моей совести я возьму на себя. Но вы же сами понимаете, что информация нам необходима. Но все еще не изменили своего решения. — Касательно твоего с Вольфом проекта, — начальник Отдела отодвинул кончиком крыла на край стола тонкую папку в синей обложке, — мое мнение останется неизменным. Но я понимаю, что, если Вольфу попала вожжа, он вывернется, но эксперимент проведет. А с твоей помощью он сделает это более масштабно. Так что хорошо, я даю свое разрешение, но лишь при одном условии. Охотница сама согласится на все это. А теперь закройте дверь с другой стороны и дайте мне спокойно попить кофе. Вольф, о чем ты хотел поговорить? Только оказавшись в коридоре, Мирослав покачнулся и оперся руками о стену. Ну да, ему еще отдыхать нужно, а он тут расхаживает, тапочки, которые ему младший брат принес, стаптывает. Джар боялся, что двух дней на уговоры не хватит. ...А получить согласие самой Охотницы оказалось неожиданно слишком быстро. Она подозревала, что Джар у нее на крючке? Конечно, Джар уже не молодой, едва оперившийся птенец, но кто знает, насколько Гера Торку проницательна и умеет считывать чужие эмоции. Конечно, потом Лилейник сам придет к Охотнице и уточнит, добровольно ли она согласилась, но пока что хватит и записи ее голоса. Хотелось надеяться, что она достаточно благоразумна, чтобы не нападать на Джара. И понимает, почему он взял наручники. Любопытство любопытством, но у него есть близнец и младшая сестра с братом, и умирать он не намерен. А рана на плече понемногу кровила, пропитав рукав футболки. — Мне показалось, или у тебя регенерация дала сбой? — Просто замедлилась. — Гера склонила голову к здоровому плечу. Закрыла глаза. — Это пройдет через неделю. А за еду спасибо. Тут кормят... Не очень. — Да я заметил. Но обмен странный, мне кажется. Бесценные данные, которые мы не могли получить, в обмен на кофе. — Джар разложил плоский футляр на полу, вытащил ампулу с обезболивающим и шприц в пластиковой упаковке. — Ничего, если я укол сделаю? Тебе легче станет. — Если там нет пчелиного яда, то хорошо. — Серьезно произнесла Охотница, и пояснила, — у меня аллергия на их яд. Не смертельно, но опухаю и чешусь, как... В общем, как не знаю кто. Джар чуть тряхнул правым крылом. — Нет, яда нет. Только обезболивающее. У него небольшой побочный эффект вроде сонливости, но на людях почти не сказывается. А ты человек... По крайней мере, ты была человеческой расы при рождении. — Уверенно произнес он, цепляя пластырь на рану. Кровотечение было маленьким, повторно бинтовать нет смысла. Оставалось хвалить себя за предусмотрительность, что Джар взял с собой походную аптечку для несмертельных травм, и запихнул дополнительную ампулу с обезболом. Да, можно было попросить у эалей – они не откажут, но вряд ли они изменили своим привычкам и пополнили ее хотя бы по минимальным требованиям. И мазь от синяков пригодилась, жаль только, что тюбик совсем крошечным оказался, только и хватило, что обработать шею и сине-зеленые пятна на ногах. А лезть под футболку Джар постеснялся. Да и времени не было – он обещал управиться за полчаса. — Я потом, когда тебя выкуплю, проведу полный медицинский осмотр, ладно? — Произнес Джар, ощущая, как совесть начинает жевать его где-то в районе основания крыльев. — Подождешь еще четыре дня? — Хорошо. — Покладисто (словно догадывалась, что время у него поджимает) согласилась Охотница. Чуть повернула голову и открыла глаза, уставившись на что-то за его крылом. На долю секунды как-то напряглась, и сразу же расслабилась. Ну да, Джар отправился в лагерь не один, и оставил за дверью в душевые Глада и Гавриила-старшего. Еще двое оперативников остались возле открытого Перехода. Дверь тихо закрылась. Джар обернулся, уставившись на лучшего хирурга Отдела, который с превеликим любопытством осматривался, не сменив свой синий халат, из которого виднелись штаны от черной формы. — Есть вероятность, что этих четырех дней может хватить, и отнюдь не нам. — Ощупывая взглядом душевые, заметил Вольф. Неизменные косички на висках чуть покачивались, отвлекая внимание от темных пятен, что ползли по шее крылатого, пытаясь спрятаться под воротником. — Глад заметил эаля, который старательно пытался подслушать ваш разговор возле окна, а когда понял, что его увидели – слился в туман. Ну да, этому можно было не удивляться. А вот появление хирурга в лагере, наоборот, предвещало проблемы. А уж когда Змей – огромное искусственное существо, созданное хромами и встроенное в Отдел, но способное не только на высчитывание координат, но и на создание защиты самого высокого уровня, перемещается в тело крылатого – это сигнализировало о проблема гораздо большего масштаба. Правда, обычно носил его лично Лилейник. Нагрузка выходила огромной. — В данный момент я представляю тут волю начальника Отдела, так что признаю его требования касательно добровольного согласия выполненными. — Вольф вытащил из нагрудного кармана халата крошечный, на один шприц, футляр. Перебросил Джару. — Снотворное. Чтобы перевезти Охотника из лагеря, нужно отключить кандалы, а в бодрствующем состоянии, уж поверь, никто этого делать не станет. — Я понимаю. — Кивнула Гера. Нахмурилась, пережидая укол в вену на руке. — Вот и славно. Люблю благоразумных Охотников. — Вольф закатал рукав на левой руке, открывая комм. Постучал по экрану пальцем, засекая время. — Я рассчитал дозировку, так что ты проспишь часов десять. Кстати, меня Вольф зовут. Мансур, случаем, не твой родственник? Охотница заморгала. Сглотнула, пытаясь справиться с начавшим плыть сознанием. Джар положил ладонь ей на шею, считая пульс, который начал замедляться. — Нет... Я... С его родственницей проходила получение... Ранга. — Славно. Ну, не в том смысле, что славно, а хорошо, что ты не его родич. Ты когда проснешься, то я с тобой побеседую. Нормально побеседую, а не как на допросе, не переживай. Всегда хотел с Охотником поболтать за чашечкой чая. Чай и ватрушечки. Или пирожки. Тебе что больше нравится? — Я... Всеядная... — Охотница вздохнула, пытаясь произнести что-то еще, но не успела. Обмякла разом, неестественно расслабившись. Уснула. — Всеядная, это хорошо. — Похвалил Вольф. — Почти две минуты! Я подобрал дозировку, чтобы ее усыпить за десять секунд, а ее проняло только сейчас. Вот это организм! Хочу пообщаться с тем врачом, что так умеет изменять тела. — А теперь поясни, почему такая спешка. — Джар снял куртку, чтобы завернуть девушку (ну, или женщину, но ему привычнее девушкой называть) в нее. На улице холод собачий, а у Геры из одежды одна футболка. А верхняя одежда грязная, и пахнет от нее не очень. Не станет же он идти в барак и копаться в тумбочке. — Я поговорил с Лилейником. И мы пришли к выводу, что если оставить Геру Торку в лагере еще хотя бы на день, то мы не получим ни информации, ни суда. Кое-кто из гвардейцев, что стоят хвостатыми истуканчиками у ворот полигона, шепнул, что некая непонятная личность предлагает деньги за то, чтобы «убить» суку, которая обманывает крылатых. Гвардейцы это конечно не надсмотрщики, терять почетную работу и получать позор для рода даже ради крупных денег им не хочется, но такое предложение могло поступить не только им одним. Охотница оказалась тяжеленькой. Нет, Джар запомнил и прошлый раз, когда брал ее на руки (кстати, из душевой носил в барак) но сейчас ощущение было более явным. И какими-то удовлетворенными. Радостными почти. Нет, совесть покусывала, но пока делала это не так явно, словно предупреждая, что это только разминка, а вот всерьез она возьмется чуть позже. ...Прошлый раз, покупая свое «любопытство» Джар обговаривал совершенно другие условия. Более «нормальные» что ли. И без наручников и кандалов, с финансовым вознаграждением и свободой. А тут как-то все извращенно. Блин, нужно было взять плед какой-нибудь. Или сразу озаботиться комплектом одежды. — Так что, раз этот конкретный Охотник жаждет жить и согласен сотрудничать с нами, будет весьма глупо упустить такой шанс. И потом – держу пари, что ты бы таскался все эти четыре дня в лагерь под предлогом «выпить кофейку». Так что заберем ее сейчас, и снизим риск появления в твоей голове неучтенного куска свинца. — Закончил Вольф, и придержал дверь, пропуская Джара. — И так же не станем провоцировать остальных заключенных. Насколько я понял из вашего диалога, твою Охотницу побили. Ну да, в этом можно было не сомневаться – Вольф простоял все это время у двери и слышал весь диалог. — Знаешь, а Охотники, с которыми приходилось пересекаться, ненавидели проигрыши. И в ярость впадали от любого неправильного взгляда. Вероятно, что-то с гормонами не то. И с головой. Джар терпеливо дождался, когда хирург отключит кандалы и снимет ставшие бесполезными куски металла, заменив их новыми. Батареи на старых почти выдохлись – так что все равно пришлось бы менять. — Активировать только на новом месте не забудь. — Крылатый стукнул костяшкой пальца по темному металлу. — И ограничение выставь. Я разберусь со всеми документами касательно купли-продажи. Все должно быть по закону, знаешь ли. Чтобы никто не прицепился. Хотя ты и сам это понимаешь, «Опекун Высшего Лае», — последние три слова Вольф выделил интонацией, по которой можно было понять все, что он об этом фарсе думает. Ну да, все должно быть по закону.