Лагерь

Пришлось вызывать гвардейцев. Королевская стража подтянулась следом. Ну и Глад с Ионом прибыли из Отдела, отчего концентрация крылатых что в квартире, что в целом кондоминиуме превысила критическую отметку. Соседи выглядывали из своих квартир, а слишком скромные лишь приникали к дверным камерам. Джар чуял перьями чужие взгляды, стоило ему разок появиться в коридоре, и теперь зуд под крыльями раздражал. Вот ведь... Ну, зато стоимость квартир в этом доме взлетит до небес, и нынешние жильцы вполне смогут обогатиться. ...Помнится, когда Джар подарил предыдущей пассии ключи по завершению договоренности, владелец кондоминиума едва на колени не упал, уговаривая его не переезжать. Предлагал купить квартиру на верхнем этаже, с огромной мансардой и бассейном, скидывая цену вполовину. В столь фантастическую скидку было трудно поверить (и в голову сразу же лезли всяческие подозрения), но хвостатый сам проговорился о причине собственной щедрости. Стоимость всех квартир по соседству от Джаровой поднималась в цене минимум раза в два. Да и весь дом мгновенно получил статус «особо чистого» и супер-защищенного от любых токсинов и выбросов радиации, по мнению большинства эалей. То, что Джар был лае, а не лиром, не сильно колебало их уверенность. Связного забрала королевская стража, предварительно едва не поцапавшись с гвардейцами за право первыми провести допрос. ...Не будь Джар крылатым, вряд ли стали так выслуживаться. Но в ситуации, когда попытка покушения (пусть даже настолько провальная) на лае грозила разрывом всех договоренностей, эали не были намерены халтурить. Неудачливого хвостатого даже было немного жаль. Самую малость. Гвардейцы, раздосадованные тем, что главный подозреваемый достался не им, попытались было взяться за «свидетеля», но Джар отнесся к этому скептически. И вообще, у него обычная рабыня. Да, она знает приемы для самообороны и сумела обезвредить подозреваемого. И если у уважаемых есть какие-то вопросы к его собственности, то они могут задать их. При его непосредственном присутствии. Так что хвостатым не обломилось. Нет, Джар, конечно, мог разрешить провести допрос – вряд ли эали решились бы на причинение вреда рабыне «его крылачества», но в попытке прыгнуть выше головы они вполне могли что-то нарыть про саму Геру. Точнее про то, что она Охотница. В итоге закончилось тем, что девушке задали десяток вопросов, и выслушав краткие ответы, оставили в покое. Охотница же, едва градус внимания к ней уменьшился, затихла в кресле, завернувшись в плед. Еще и книгу в руки взяла, но Джар так и не услышал шелеста переворачиваемых страниц. Ампулу забрал Глад, вместе с блюдцем и салфеткой, дабы точно выяснить состав содержимого. Ион задержался чуть дольше, но в итоге тоже свалил обратно в Отдел. К счастью, он был последним. Джар захлопнул дверь, закрыв ее на замок. И только рухнув на стул, устало выдохнул. Не так он представлял себе вечер. Без толпы посторонних хвостатых в квартире, без любопытных взглядов сородичей. Про эксперимент пока что знал Лилейник и Вольф с Мирославом. Кому-то еще распространяться Джар пока не планировал. А теперь, получается, появятся любопытные. ...На столе появилась кофейная чашка, с крошечной ложечкой на блюдце. И кругляшком печенья. А Джар так задумался, что даже не услышал работы кофемашины. И вообще ничего не услышал. Нехорошо. Нельзя так сильно расслабляться в чужом мире, даже если квартира принадлежит тебе по бумагам. — Я подумала, что не будет лишним. — Охотница отступила на шаг. — Сахар уже положила. Джар с сомнением помешал кофе ложечкой. А вдруг действительно она его отравить планирует, и даже припрятала где-то вторую ампулу? В таком случае зачем все представление со связным затевала? Думать можно было долго. А Джар понял, что устал сомневаться и искать двойное дно и подтекст, и решившись, сделал глоток. В крайнем случае, если почувствует яд – выплюнет. Кофе оказался вполне себе неядовитым. Сахар, правда, плохо растаял, и с последним глотком остался на языке, но тут уж Джар сам был виноват – не размешал его как следует. Да и печенька была обычной. Даже как-то... Обескураживающе. — Спасибо. — Запоздало поблагодарил Джар. — Я, кстати, ребрышек на ужин принес. Только они уже остыли... Даже остывшие, они все равно были вкусными. А разогрев в микроволновке вовсе улучшил ситуацию, заставив запах еды поползти по квартире. Есть же ребрышки, орудуя ножом и вилкой, казалось чем-то кощунственным. Но и в варварском стиле поедания была своя прелесть. — Я забыл спросить... Этот эаль, связной то есть. Он тебе не навредил? — Уточнил Джар минут через двадцать, когда первый голод был утолен и мозг вновь начал соображать. Гера облизала пальцы, испачканные в соусе. Покачала отрицательно головой, отчего зачесанные седые пряди упали на лоб. — Не-а. Не думаю, что у него вообще бы получилось... Но он знал, из какой я семьи. Мне это не понравилось. — Почему? Картофель тоже было вкуснее есть голыми руками, обмакивая каждый кусочек в плошку с кисло-сладким соусом. — Я не хочу быть Торку. Дед предал меня, так что я не хочу носить эту фамилию и относиться к этой семье. — Прозвучало как-то равнодушно. И горько. Горько-равнодушно, и поди пойми, чего больше. — Эаль еще сказал, что я взяла вас на крючок. — Очень спокойно добавила Охотница. Джар отложил косточку на тарелку. — Эаль ошибся. — Врать было неприятно. — Ошибся. — Эхом повторила Гера. Мотнула головой, пытаясь отбросить отросшие волосы с лица. — Тем более, я не умею. Абсурдом было то, что в ее словах Джар вранья не услышал. Правда не умеет? Зуд чуть выше основания крыльев усилился. Это все стресс и близящаяся линька. Хорошо хоть, у Джара она проходит довольно быстро, и можно будет обойтись лишь двумя (ну максимум тремя) неделями паскудного настроения и невозможности летать. — У тебя тут пятнышко. На щеке. Подожди, — произнес Джар негромко, и протянул руку. Если еще слова могли обмануть, то вот эмоции подделать было невозможно. Скрыть – да, пусть для этого нужен был опыт. Охотница замерла, положив ладони на стол. Чтобы на виду. Это хорошо. Так и вправду Джару спокойней. Сами эмоции редко бывают чистыми, однородными. И обычно это огромный вихрь, букет из десятков граней. И в каждой – свой кусочек зеркала сознания. ...Облегчение – Геру не забрали из квартиры и не обвинили в соучастии в том, в чем она не виновата. Легкое недовольство на чужаков, побывавших в квартире – они наследили, и в ванной поселился запах того одеколона, от которого закладывает нос. Нельзя выливать на себя такое количество. Раздражение – кто-то из гвардейцев курил перед тем, как зайти в квартиру, и трогал полотенце у раковины. И дверную ручку. Тонкая нить злости вьется, собирается в пружинку. Гера крылатых узнала. И если один ей был безразличен, то второй... Эта эмоция тянула за собой кусочек памяти. «Если убьем, то штраф заплатим» Старое привычное бессилие. И пусть воспоминание смазанное, но голос Джар запомнит. Неуверенность в дне грядущем. Любопытство. Затаенный страх. ...Гера не знает, не представляет, что нужно делать. Лае ведь не люди, менталитет у них совсем иной. И ошибиться нельзя... Джар провел пальцами по светлой щеке, коснулся седых прядей. Или они все-таки серебряные, как крылья у лиров? Жаль, что Джар не умеет придумывать красивые названия. Мирослав наверняка назвал бы этот оттенок изящнее. Как-нибудь вроде «перламутровый оттенок жемчужины». В общем, красиво. А не как Джар. Гера пахла едой. Шампунем. Соусом. Кофе. Фруктами. Его квартирой, где вся мебель была в сероватых тонах. Серый – он ведь тоже красивый. ...Наверное, не нужно было подниматься со стула. И крылья раскрывать тоже. Заправлять чужие пряди. Касаться правой рукой чужих запястий, фиксируя их. И целовать Охотницу тоже не стоило. Как-никак, Джар обещал дать время. И вообще у них деловые отношения. И ужин, который, кажется, окончательно испорчен. ...Приближающаяся линька виновата. Вообще на нее удобно спихивать все подряд, от аллергии и раздражения до всяческих глупых поступков и скачков гормонов. Джар отстранился, уже ощущая укусы совести. Он же обещал... Гера качнулась вперед, не пытаясь освободить руки. И наверное, Джар все же двигался слишком медленно... ...Решимость. Поцелуй получился чуть смазанным, почти что в щеку. Вот только целовали Джара. ...Тут линьку трудно было обвинить. ...Наверное, нужно было все же отстраниться. Уйти. Дать время, как он и обещал. Ну или просто уйти, вернуться завтра вечером, сделав вид что ничего сейчас не было. Человеческие женщины предпочитали длительные ухаживания. Цветы там, подарки... Ну или хотя бы стоило уточнить, точно ли Охотница согласна не только на поцелуй? ...Растерянность. Она все испортила своим действием? Нет. Хотя да. Джар теперь точно не удержится. В бездну все. И сбитый крылом стул, слишком мешающийся и легкий. И жалобно звякнувшие тарелки, стоило второму крылу толкнуть стол. Перевернутый стакан с водой. Солонка. Что-то там еще наверняка упало или закачалось. В бездну. Все. Всех. ...Все получилось лучше, чем предполагала Гера. Даже как-то обидно. Крылатым женщинам с мужчинами повезло. Определенно. И от обиды даже не хочется представлять, сколько бы стоило внести подобное в контракт. ...Нет, Гера не завидует. Хотя, черт с ним. Завидует. Или это просто своеобразный «бонус» от эмпатии? Охотникам ведь важнее собственные ощущения. Своя шкура ближе к телу, как говорится. ...Если бы другие знали о таком, о процент прирезанных во сне мужей был бы гораздо выше. А крылья, оказывается, и в этом деле тоже лишними не были. Не то, чтобы Гера представляла нарочно, но вот казалось – крылья в постели определенно должны были мешать. Оказалось, показалось. И перья на ощупь были мягкими. Нет, размер крыла все еще устрашал, но Мордастый ведь крупный, и все было пропорционально. ...Наверное, нужно было сходить в душ. Гера слышала чужой запах, прикипевший к коже. К шее, к плечам, рукам, животу. Но лежать было так тепло и удобно, да еще и Джар на нее руку закинул. И крыло. И теперь казалось, словно Гера в шалашике. ...А раньше это ее бесило. Чужой запах цеплялся меткой, раздражал, заставлял чувствовать себя неловко. Наверное, Гера просто переросла тот период. Да и времени прошло изрядно. — Ты улыбаешься. — Мордастый лежал на боку с закрытыми глазами, и вид имел весьма расслабленный. ...И наверное, для крылатых было в порядке вещей лежать лицом к лицу. Хотя да – эмпатия как раз приводит к тому, что эмоции партнера столь же важны, как собственные. Гера поняла, что смущается. Самую малость, но все же. И тянет продолжать улыбаться. ...Как вообще можно захотеть убить лае? Они же, выходят, отличные любовники. По крайней мере, конкретно этот экземпляр. — Это странно? — Нет. Хорошо, когда улыбаются. Это ведь как метка, что у крылатого все хорошо... И у человека. Я не видел, чтобы ты улыбалась. Значит, Мордастый давно не спал. Если вообще спал. Выходит, он лежал неподвижно, пока Гера касалась кончиками пальцев крыла над собственной головой. Мягкое. ...А может, Охотники решили убивать лае, чтобы ни у кого не возникло желания переспать с крылатыми? А то ведь Охотницы попробуют, сравнят. И счет будет неравным. Мордастый потерся щекой о бок подушки. — Давай я ремень уберу. ...Наручники все же остались на том дураке-связном. Пришлось поспешно искать замену. Ремень предложила сама Гера. Ну не портить же вечер из-за того, что одной небольшой детали не хватало? И потом, не признаваться же, что она без понятия была, куда девать собственные руки. — Не надо. Мне и так хорошо. Тепло и уютно. А если Мордастый ремень распутает, то уже не заснет. И либо удерет в душ, либо сразу вернется в свой мир. А Гера только устроилась и привыкла что к крылу над головой, что к огромному телу рядом в кровати. Начала, можно сказать, получать новый тип удовольствия. Джар вздохнул и крылом подгреб Геру к себе. Вместе с одеялом, и, кажется, простыней. Хорошо хоть, без матраца обошлось. — Тогда засыпай. — Негромко проворчал Мордастый куда-то ей в макушку. Гера послушно закрыла глаза, утыкаясь носом в чужую шею. ...Он все же ушел, но позже. Почти под утро. Распутал ремень, тихо оделся и бесшумно исчез из квартиры. Гера завернулась в одеяло, накрывшись с головой. Но вышло не так тепло и уютно. Совсем не так.