Лагерь

Гет
NC-17
Завершён
91
автор
Размер:
251 страница, 51 часть
Описание:
Публикация на других ресурсах:
Разрешено только в виде ссылки
Награды от читателей:
91 Нравится 2306 Отзывы 28 В сборник Скачать

39. Осколки

Настройки текста
...Наверное тогда, едва попав в лагерь, Гера могла бы повеситься. Или перерезать вены. Нарваться на драку со смотрителями, которые никаких поблажек Охотничьей сучке делать не были намерены. Наоборот – провоцировали. При желании можно найти множество разных способов закончить жить, главное – чтобы это желание было. Гера хотела жить. Да, хреново, да, по локоть в токсичных отходах и мусоре, с постоянной обидой под сердцем. Жизнь всегда лучше смерти. Всегда. Даже такая. Даже когда лагерные избивают так, что кровь не хочет останавливаться, а органы отказывают. Тогда самым главным было – сдержаться. Не сорваться, не дать отпор. Не отомстить. ...Сорваться – это слишком глупо. Просто. Тело кричит, адреналин зашкаливает, и ты да, безусловно сильнее и быстрее, но некоторые движения хаотичны, а уровень концентрации падает. И тебя убьют первым же ударом. Наверное, если бы Лессан просто прижал нож к ее шее, она бы не решилась. Но кровь текла, и это как-то примиряло что с грядущими пятнами на полу, что с шансами Геры на успех. Шансов этих не было. Будь она регером... К черту. Гера не стала додумывать. Чем больше думать, тем страшнее. Все страшнее. ...А пальцы все же подрагивали, и пришлось впиться ногтями в ладони. Больше боли, меньше – какая разница? Всего-то и нужно... Гера рванулась вперед резко, звериным наскоком, использовав всю силу, что могла перенять. Набросилась на брата, выворачивая руку с пистолетом, чтобы он не успел выстрелить. Хотя бы не в голову. Хотя бы не в крылатого, который был позади, но черт возьми, слишком крупный, и потому приметная мишень. ...Наверное, если бы могла, Гера бы заплакала. Лессан был братом, и она его любила. Наверное, недостаточно, раз бросилась. Хреновая из нее сестра. Кто угодно из нее плохой. Выстрел все же прозвучал. Джар мучительно пытался тянуть время. Согласно новым стандартным протоколам (которые как раз решил опробовать Джар на себе), комм обязан отправлять сигнал каждые сорок пять минут. И если глушилка работает давно, то в Отделе уже должны поднять тревогу. ...Как-никак, спать с Охотницей – вполне себе экстремальное занятие. Второй пункт требования он мог выполнить. Деньги? Охотник мог назвать любую сумму, Джар бы достал их. Хоть золотыми слитками, хоть переводом на защищенный приватный счет, хоть стеклянными бусинами. Жизнь все равно ценнее. Но открывать Переход для Охотника... Переход так не работает. Его нельзя открыть, чтобы попасть из точки А в точку Б. В уравнении всегда был Отдел. Из Отдела можно было открыть арку в любой мир. И из любого мира – лишь обратно. ...А это значило бы пустить Охотника в зал Перехода. Лилейник на такое не пойдет, даже ради подчиненного. И Джар был с этим согласен. Так что оставалось лишь тянуть время, изображая равнодушие. ...Он пропустил момент, когда Охотница шевельнулась. Еще миг назад она стояла, и кончики пальцев на руках у нее подрагивали. А в следующую секунду в стеллаж врезалось два тела, переплелись конечностями. Брызнула на белые стены и разложенный диван кровь, превращая светлые простыни в пятнистые. Прогремел выстрел. ...Будь Джар помладше, то наверняка растерялся бы от столь резкой смены действий. Но Джар не зря ел свои ватрушки на должности заместителя Лилейника. По крайней мере, было бы неплохо это проверить. Лезть с голыми руками на Охотника, особенно когда он сам вооружен – так себе идея. Шест привычной тяжестью лег в руку, и активировался уже в замахе, пуская по бьющей части звенящие искры. По идее – палка и палка, много ли с ней навоюешь? ...Много, если вогнать конец шеста в глазницу Охотнику, который отвлекся достаточно, чтобы подпустить на расстояние удара. Тут и разряд электричества не пригодился, но все равно высвободился. Профилактика в отношении Охотников лишней быть не могла. Что-то влажно чавкнуло и отвратительно хрустнуло, и человек, содрогнувшись, стал вдруг сильно похож на тряпичную куклу. Вот обвисли, словно плети, руки. Пистолет в руке, словно приклеенный, наконец выскользнул. Стукнулся о колено, и как-то обыденно шлепнулся на пол. Подкосились ноги. Джар очень осторожно выдохнул. Еще бы доля секунды, и Охотник бы увернулся. Он ведь как раз отбросил Геру, а на то, чтобы поднять руку с пистолетом и выстрелить, времени много не нужно. Геру... Охотница лежала рядом с опрокинутым креслом, размазывая по плитке на полу алую кровь. Ее было много, слишком много, и та выливалась из перерезанной шеи толчками, в так биению сердца. Ладонями она пыталась остановить ее, но кровь текла сквозь пальцы, не собираясь останавливаться. Глубокая рваная рана шла снизу вверх, словно бы Гера сама напоролась на нож. ...Хотя ведь Джар видел. Она сама это сделала. Набросилась на человека, рискнув собственной шкурой, отвлекая, давая Джару возможность ударить. Рискнув? Это не риск. Это было целенаправленное самоубийство. И сейчас Гера в бессмысленной попытке пыталась зажать рану, но она была слишком огромной. И кровь не думала останавливаться. И у нее не хватит сил. Все же она человек, а не крылатая. Хотя не каждый лае справится с такой раной. ...Нельзя бросать того, кто спас жизнь. Окровавленный нож лежал рядом с оброненным кристаллом. Джар подобрал его, и не протирая, полоснул себя по ладони. Без собственной крови он не справится в такой раной. Гера показалась легкой. Очень горячей, словно бы у нее был жар. Кровь размазалась у нее по лицу, по рукам, груди, животу. Пропитала всю одежду, бок кресла и бывшую белую стену. Брызнуло даже на светлую штору. ...Всего-то и нужно, что подождать секунд тридцать. А может, и меньше. И рисковать не стоило. Джар ведь мог уже так сделать тогда, несколько недель назад, в лагере. Собственная кровь пролилась на рваную рану, на испачканные руки, смешалась с чужой, и Джар отчетливо, с подступающим осознанием подумал, что не справится. Он, ветер подери, оперативник, а не врач! ...Значит, врача они дождутся. — Эй, смотри на меня. — Джар распахнул крылья и сел прямо на пол. Прижал к себе горячее тело, ощущая, как собственная одежда пропитывается чужой кровью. Становится липкой. — Гера, смотри на меня. А чужие руки и ноги холодеют. Ну какой шанс того, что Охотника решит спасти крылатый? Никакой. Джар прижался щекой к лбу девушки, обнимая ее тело крыльями. Медленно вдохнул и выдохнул, подстраивая сердцебиение. ...Чужая жизнь в руках угасала. Кровь пузырилась на губах. И все это было почти беззвучно. Или же сам Джар оглох после выстрела. Стазис на людях не работал. Необратимые повреждения мозга и нервной системы – человеческие тела вовсе не были предназначены для подобного. Но с людьми и связи не было. Вдох. Выдох. Страх должен был быть, но его почему-то не было. У Джара ведь получилось уже услышать Охотницу. Да, на пару секунд, но это вышло случайно. А если сделать целенаправленно... По собственному горлу словно лезвием полоснуло. Медленнее. И сердце замедляется, подстраиваясь под второй ритм, что вот-вот прервется. А кровь сквозь пальцы выходит очередным толчком, чтобы после замереть. ...Даже если Джару очень сильно не повезло, и последний сигнал с комма перед включением глушилки был сорок пять минут, то он это время продержится. Продержит чужую жизнь в стазисе, пребывая в нем и сам. У него просто обязано получиться. ...Кожа была неприятного красноватого оттенка, и по ней аллергической реакцией ползли выпуклые точки. Много, что при желании можно было бы нарисовать звездное небо. Желания этого не было. Хотелось разодрать кожу, почесать ее изнутри. Любое прикосновение к ожогу вызывало невыносимый приступ зуда. И Гера расчесывала точки до крови. Все же жидкость в той бутылке с плохо прикрученной крышкой определенно была токсичной. Или какой-то химией, которая вылилась ей на руки. Сами ладони не пострадали – их спасли перчатки, но вот вся кожа от запястий и до локтей пострадала. ...Нужна была помощь врача. Но надсмотрщики не стали его вызывать. И не отметили даже в журнале ее травму. Чтоб они все сдохли побыстрее. ...Или, может, это Гере нужно было умереть? Нет. Дедушка ее заберет. Обязательно. Семье нужны были деньги, и Гера сделала все правильно – помогла достать нужную сумму. А месяц в лагере – это немного. Завтра дедушка вернется. Или, может быть, уже сегодня вечером. Гере ведь позволили написать записку, а Шер Ам Ваэр наверняка уже давно связался с дедушкой. И дедушка придет, как только разберется со всеми делами. Дел ведь у него всегда много... ...Но сегодня у Геры день рождения. Нет, она и раньше не сильно хотела его отмечать, но даже на работе в гостинице находила минутку и ела специально купленное пирожное, запивая молоком с парой капель кофе. А домой несла небольшой тортик. В лагере не было ни пирожного, ни тортика. Но хотелось хоть чего-то такого, приятного. Хорошего. Вкусного. ...А дедушка не пришел. Опять. И от осознания, что ей опять придется идти в душный, воняющий потом и грязной одеждой барак, захотелось заплакать. Гера сдержалась. Только губу закусила, запирая слезы. Значит, дедушка придет завтра. У него дела, которые требуют безотлагательного решения. Гера подождет. Лучше думать о хорошем. Он заберет ее завтра. Набросит на плечи свою куртку и выведет за ворота лагеря. Позовет врача. Нужно просто перетерпеть еще один день. Зудящие руки – это не смертельно ведь. ...А Гера вернется домой и съест целую гору пирожных. И сладкой газировкой запьет. И... И вообще. Не думать о плохом. Завтра дедушка придет за ней. И кожу не расчесывать, пусть бы руки чешутся. Джар понял, что еще чуть-чуть – и его просто разорвет на части ярость. Чужой осколок памяти был слишком настоящим. Словно это он торчал на свалке и ждал собственного дедушку. Ждал искренне, с надеждой, что вот сегодня точно он придет. Заберет. Уведет. Поможет, потому что он не справится самостоятельно. Да и разве может дедушка поступить иначе? А тот все не приходил, и непролитые слезы копились внутри, пряча сами себя. Чужая жизнь бежала перед глазами, делясь эмоциями и мыслями. ...Мысли о побеге. Чистая теория, ведь Гера не станет сбегать, но подумать же можно. Разработать план, чтобы хоть как-то отвлечься от обиды, что росла внутри, слово снежный ком, вытесняя собой все, кроме, пожалуй, желания жить. Оно стучало в ушах сердечным ритмом, когда барачные ее избивали в душевых. И хочется, до зубового скрежета хочется ответить – Гера ведь сильная, она гораздо сильнее этих уверенных в себе людишек, но на ней кандалы, которые не снять. И отвечать нельзя. ...Сжаться в комок, закрыть голову и живот, вытерпеть, чтобы потом убраться в самый дальний угол и отлежаться. А плакать не нужно – слезы ведь признак слабости, как и просьбы остановиться. Все равно ведь не послушают. Память нестабильна. ...В лагере посторонние. Два человека и эаль, их сопровождающий. Они пришли выкупить парочку рабов – старому поместью нужна прислуга. Берут трех девушек, попавших в лагерь лишь пару дней назад. Лица их красивы, а руки не успели огрубеть от тяжелой работы. Обида в пустоту. Не в чем винить этих девушек. Гера просто некрасивая, раз ее даже не стали смотреть. Такова жизнь. Да она уже в лагере четыре года, если в ней и было что-то красивое, то закончилось. ...Кто угодно, пожалуйста, заберите меня отсюда. И одиночество, высасывающее душу одиночество. Оно обволакивает, тянется изо дня в день, давит к земле своим осознанием. И Джар гнется, пусть бы и понимает, что это одиночество – не его. И боль не его. Она просто идет дополнительно, вместе со связью. А разрывать ее нельзя, иначе Гера выйдет из стазиса быстрее его самого. И умрет. ...Пожалуйста, помогите мне. Новый день не приносит ничего хорошего. Ей двадцать семь. Сирена сообщает о начале рабочего дня, она же оповещает об его окончании. Гера застряла в этом лагере, словно муха в янтаре. Наверное, это ее ад. ...Хоть кто-то... Двадцать восемь. Одежда изношена, но новую не выдают – якобы, по бумагам, Гера ее уже получила. Смотритель учит новенького, как пользоваться пультом. На ней, хотя Гера всего лишь не смогла выполнить рабочую норму, которая опять возросла. ...Кто-то... Двадцать девять. — Джар, остановись. — Чужая, живая рука прикасается ко лбу. — Я тут. Выходи из стазиса. Ситуация под контролем. ...Кажется, Джар все же заорал, отчего стекла в квартире лопнули с хрустальным звоном. И стеклянная посуда, кажется, тоже. Впрочем, поинтересоваться судьбой стаканов он не успевает – снотворное действует сразу. И приносит облегчение.
Права на все произведения, опубликованные на сайте, принадлежат авторам произведений. Администрация не несет ответственности за содержание работ.