***
Ночная идиллия и спокойный сон обоих прерывает звонок телефона. Вернее двух. Одновременно. Костя, сонный, подаёт Юле её смартфон, а сам уходит на кухню. Звонок от Рогозиной. Она кратко сообщает, что найден ещё один труп и надо срочно выезжать на место преступления. Вернувшись в комнату, он видит, что Соколова бодро одевается. — Круглов звонил, — кратко поясняет она. Обоим больше слов не требуется, и они начинают быстрые сборы. POV Соколова «Ну вот. Я так и знала, что легко от этого дела мы не избавимся! Воот, труп посреди ночи! Чёрт, как бы не выдать себя!» Я быстро бегу в ванную комнату, умываюсь ледяной водой, но дрожь не проходит и появляется тошнота. Мне страшно ехать туда, страшно видеть новых жертв, хотя, казалось, я и до этого работала с трупами уже после службы. Но почему-то мысль о том, что это снайпер, сводит меня с ума. — Юль, пора ехать, — стучит в дверь Костя. Я смотрю на себя в зеркало: бледная, взъерошенная. Чуть хлопаю по щекам, чтобы те покраснели и иду к выходу. А дальше время теряется. Я вполуха слушаю Лисицына, впрочем, радует то, что он мало говорит, только читает текст с экрана планшета, куда ребята скинули данные на убитого. Я за рулем [Костя доверил мне автомобиль, хотя по-моему очень опрометчивое решение]. Пытаюсь полностью сконцентрироваться на дороге, чтобы не пускать в голову страх. Мы подъезжаем, выходим. Иду за моим майором, как в тумане. Вот труп, такая же аккуратная дырочка, вокруг кто-то что-то смотрит, обходит, кто-то фотографирует, и вспышки ослепляют меня. Так, Соколова, второй раз сбежать — это уже позор. Я вспоминаю, как меня учили справляться с паникой на уроках терапии. Глубоко вздохнув несколько раз, я решительно отгоняю нехорошие мысли и иду вслед за Костей. Он уже отгоняет местных оперов, что приехали на место преступления, а сам подозрительно косится на меня, оценивая моё эмоциональное состояние. Я ему улыбаюсь, говоря тем самым, что со мной всё хорошо, и тоже приступаю к осмотру места преступления. — Товарищ майор, — молодой опер обращается ко мне, пока Костя внимательно рассматривает убитого. — Мы нашли место лежки снайпера. Удивительно, но на этот раз там даже оружие осталось… Я чувствую, как подрагивают ножки, и оборачиваюсь на Костю в поисках поддержки. Лисицын кивает. Закончив осмотр тела, мы оба собираемся идти на крышу соседнего здания. По пути мне всё время кажется, будто за нами кто-то следит, будто сейчас мы оба на мушке и вот сейчас, вот ещё один шаг — и грянет выстрел. Мне страшно не за себя. Страшно за идущего рядом Костю, ведь именно его я боюсь потерять. Пульс повышается до совсем невообразимых пределов, и я незаметно пытаюсь отдышаться. — Юль? — Костя вопросительно смотрит на меня, услышав моё тяжёлое дыхание за спиной. Я улыбаюсь, надеясь, что это не похоже на искаженную гримасу отчаяния. Он ничего больше не говорит, но незаметно, всего на пару секунд, касается своей рукой моей. Появляются силы идти дальше. Однако, стоит нам войти в логово, я понимаю, что погорячилась. Вот она, лежит прямо передо мной. Винтовка… а вот какая я рассмотреть даже не могу: моментально картинки расплываются перед глазами. Отвожу глаза в сторону — всё четко вижу, на оружие — как в сломанном калейдоскопе. «Мозг блокирует неприятные воспоминания», — зазвучал в моей голове противный голос врача. Я зажмуриваюсь, как мне говорили, сделала глубокий вздох, но ничего не помогает. Тогда я решительно иду вглубь комнаты, желая посмотреть в лицо всем своим страхам. Рядом с винтовкой ноги начинают подкашиваться, в ушах снова что-то «взрываются» и становятся слышны крики умирающих солдат. Я боюсь идти к окну, голова кружится, так и выпасть можно, но воздуха катастрофически не хватает. — Я осмотрю периметр, — говорю я Косте. Просто удивительно, как я смогла совладать с собой и с голосом, и тот не понимает, что я напугана. — Всё хорошо? — уточняет он на всякий случай. Приходится выкручиваться. — Да, просто вдвоём тут делать нечего, — на ходу придумываю я. — А так осмотрюсь, подумаю, куда он мог уйти. Дождавшись кивка Лисицына, я покидаю крышу. Вопреки ожиданиям, не иду на лифт, спускаюсь один лестничный пролёт, чтобы меня не было видно, опускаюсь на колени и даю волю эмоциям, залившись беззвучными слезами. На моей памяти такое было всего один единственный раз в ФЭС, и тогда свидетелем моей истерики стал Круглов. С тех пор я старалась не демонстрировать свои эмоции. Выплакавшись, я поднимаюсь на ноги. Удивительно, но становится легче. Я, конечно, пока не готова вернуться в ту комнату, но уже могу стоять на ногах и мыслить. Уж с осмотром периметра справлюсь.***
— Что думаешь по делу? — задумчиво спрашивает Лисицын. Я снова за рулем, а он изучает полученные данные. Я понимаю, что должна что-то сказать, но слова застревают в горле. — Непонятно, как он выбирает жертв, — хрипло говорю я и пытаюсь откашляться. — Они слишком разные, не находишь? — Да, а ещё странный разброс мест, — соглашается со мной Костя. — Ладно, может Ваня что-то накопает. Я выдавливаю из себя нечто нечленораздельное и возвращаюсь к дороге. Остальной путь мы молчим.***
— Юль, — Рогозина останавливает меня в коридоре. — Сходи к Тихонову, узнай, что там с винтовкой. — Х-хорошо. Дрожь усиливается. Но я пытаюсь быть спокойной. Ведь я в стенах родной ФЭС, где никто не пустит мне пулю в лоб. Однако к Ивану я захожу бледная. — Привет, — он разворачивается на стуле, вскакивает и бежит к столу, где лежит злосчастное оружие. — Итак, рассказываю, что мне удалось нарыть. Номер спилен, оно и понятно, посмотри, — он зовет меня ближе, — тут вот е-с-т-ь с-в-е-ж-и-й… Я понимаю, что больше не слышу. Голос доносится, как сквозь пелену. Мне приходится отвести взгляд, но в ушах начинает звенеть. Также, словно через толщу тумана, я слышу знакомый голос: — Привет, есть что по делу? Власова влетает к экспертам, впустив в душную лабораторию глоток свежего воздуха. Но вместо того, чтобы направиться прямиком к Холодову, который работает с её уликами, она подходит ко мне. Я не вижу глаз Риты, но чувствую, как она прожигает взглядом меня и винтовку. Затем на мои плечи ложатся её руки, и Власова выводит меня. Почти также, как и на месте первого преступления, я чувствую полное оцепенение. Мыслями понимаю, где я, а увидеть коридоры ФЭС не могу, просто сплошная темнота. Рита ведёт меня по коридору, периодически направляя, крепко держит за плечи. По телу пробегает холодок, а за мной захлопывается дверь, и я понимаю, что меня привели в морг. Резкий запах нашатыря отрезвляет разум, и я пару раз моргнув, уже осознанно смотрю на двух взволнованных женщин. Хотя нет, взволнованна тут только Валя, Ритино же лицо выражает только какую-то досаду. — Со снайпером встречалась? — напрямую спрашивает Власова, игнорируя пронзительный «шшш» от Антоновой. Сил говорить пока нет, потому я только киваю. В голове Риты явно складывается какой-то пазл, судя по тому, как бегают её глаза, наконец приобретая осмысленное выражение лица. Она идёт к выходу из морга. Антонова, бросив мне быстрое: «Посиди пока здесь», спешит за ней. Уже за дверью я слышу, как две женщины о чём-то ругаются, но вслушиваться не хочу. Слишком много мыслей, игнорировать которые хотелось бы, но не получается. Может, зря я и правда вернулась на службу? Толку от меня теперь? Валя, недовольная, возвращается, но со мной держится улыбчиво. По-доброму смотрит и подаёт стакан воды. Не успеваю я прийти в себя, как в морг снова входит Рита. — Тебе легче? Можешь идти работать? — спрашивает она, прожигая меня своими пронзительными глазами. — Да, я в порядке. — Поднимаюсь на ноги, провожаемая глазами Вали. — Спасибо. Но так просто вернуться в кабинет мне пока не дают. Власова уверенно ведет меня в… — Рита, куда мы идём? — Хотя, собственно, уже понимала. Она, конечно же, не ответила. Тир встретил нас еще большей прохладой нежели морг. Всё бы ничего, но… На столе, гордо и величественно, лежала та самая снайперская винтовка… Голова немедленно закружилась, ладошки вспотели, ноги стали подкашиваться. — Что ты творишь? — удаётся выдавить мне. С Ритой можно не притворяться, она уже видела мою слабость и знает, каково это. — Это, — Власова подходит к столу и берёт в руки винтовку, — всего лишь бездушный кусок железа. В нём нет никакой магии, которая заставляла бы убивать на расстоянии. В неё нет страха. В ней нет совсем ничего. Только груда металла. Она подходит ближе, протягивает мне оружие. Руки дрожат, но я понимаю, что Рита не отступит, а потому протягиваю их и чувствую тяжесть винтовки. — Она не стреляет сама, Юль. Стреляют негодяи и убийцы, которых мы ловим. Они — обычные отморозки, которых столько раз ты лично сажала за решетку. И не стоит бояться оружия, что у них в руках. У них есть винтовка, а у нас есть разум. Мы предугадаем их будущее действие, мы будем знать, где и как их поймать. И этот кусок железа перестанет быть страшным после того, как злой и нехороший дядька сядет за решётку. Она обходит меня со стороны, а я чувствую, как по щекам катятся слёзы. Второй раз за день проявляю такую слабость, да сейчас ещё и в присутствии коллеги. А Рита тем временем снова шепчет на ухо. — Это всего лишь оружие, — повторяет она. — И в глубине души ты знаешь, что её не надо бояться. И Власова уходит, оставив меня одну. С глазами, наполненными влагой, с бешено колотящимся сердцем и винтовкой в руках. Проходит минута, две, мне кажется, уже и все пять, а я по-прежнему не могу сдвинуться с места. Держу чертово оружие, как ребенка на руках, и понимаю вдруг, как же глупо я выгляжу. Вся в слезах, баюкающая винтовку. Против воли вырывается смешок. Я перехватывают рукоятку поудобнее, кладу винтовку на плечо, так, как обычно её держат. Тело само откликается на это действие, и я прицеливаюсь, смотря на мишень. Она у меня, как на ладони. Палец сам нажимает на спусковой крючок. Выстрел. Я медленно убираю от лица винтовку и сдуваю прядь волос, упавшую на лоб. Руки больше меня не подводят, и я ловко передергиваю затвор. Глаза внимательно рассматривают дырку в мишени. Ноги перестают дрожать, пульс приходит в норму. И мысли сразу же возвращаются к оружию, что я держу в руках. — Почему ты стрелял из снайперской, если расстояние до жертвы намного меньше? Могло бы подойти другое оружие. Но ты выбрал именно её. Почему? А может, ты не там хотел стрелять? Новая версия приходит в мозг моментально. Я кладу винтовку на стол и быстрым шагом выхожу из тира. POV автор Настоящее время Юля быстрой и уверенной походкой вылетает из тира и спешит по направлению к переговорке, где Рогозин и Лисицын обсуждают версии. Она так торопилась, что не заметила за дверью Власову и Антонову. Рита с ухмылкой протянула руку, а Антонова, явно недовольная, вложила туда тысячу. — Я же говорила, что ей это поможет, — самоуверенно заявила Власова. — Теперь можно считать, что больная идёт на поправку. — Всё равно это было рискованно, — замечает Антонова, но голос уже заметно повеселевший. — Тебя именно так в своё время спасли? Рита загадочно улыбается в ответ.