Тайна Дома Сеймур: часть вторая

      Гробовщик подхватил израненное тело девушки в тот момент, когда Ктара почувствовала слабость в ногах. Он почти ощутил, как рубиновые капли из раны стекают на пол, оставляя кровавый след в прозекторскую. Ктара, сохраняя «человеческую» личину, как могла, притворялась слабой. Обняв Жнеца за шею, с болезненным вздохом она прижалась щекой к его балахону, пропахшему формальдегидом и имбирным печеньем. Одним пинком открыв дверь, Гробовщик усадил девушку на стол и принялся обеззараживать руки раствором хлорной извести. Ему предстояло обработать раны на лице, правой руке и зашить рану на спине. Словно предчувствуя, он еще с утра приготовил все инструменты и поместил их в поддон с карболкой. Девушка с интересом наблюдала за его действиями, четкими и выверенными: как он размещает рядом с ней поддон с инструментами, снимает поношенный балахон, завязывает седую гриву черным бантом из крепа и надевает очки. Он старается не показывать ей свои нечеловеческие глаза, а она делает вид, что рассматривает хирургические принадлежности, чтобы не смущать его.       Берет ватку, смоченную в карболке, и почти нежно обрабатывает Ктаре развитую губу. Она немного морщится, но не издает ни звука.       — Где ты научилась так сражаться? — решил нарушить воцарившуюся между ними тишину.       — Я с детства проявляла способности к владению холодным оружием и рукопашному бою. Сначала меня обучала семья: отец, братья и мама, а потом, когда я стала старше, я встретила своего Учителя. С ним мои способности вышли на новый уровень. Я умею обращаться со всем оружием: мечи, шпаги и рапиры, сабли, катаны, кинжалы, метательные ножи, даже умею обращаться с косой.       — С косой? — переспросил Гробовщик, осторожно обрабатывая бровь.       — Да. Мой Учитель весьма…нестандартный человек и считает, что коса — отличное оружие.       — И почему же он так считает? У него есть опыт боя на косах? — Гробовщик слегка улыбнулся.       — Он учил меня, что в фехтовании нет защиты от косы и любой удар таким оружием будет смертельным. И да, у нас обоих есть опыт боя на косах. К сожалению, это довольно громоздкое оружие, которое не всегда удобно носить с собой.       — Твой Учитель определенно прав. У косы есть преимущества, если уметь ею обращаться, — согласился Гробовщик. — Губа скоро заживет. Бровь я не буду зашивать, но, скорее всего, останется шрам.       — Шрам не останется, на мне все хорошо заживает, без неприятных последствий.       Ктара расстегивает пуговицы платья-камзола и снимает его, оставаясь в тонкой, пропитанной кровью блузе. Жнец непозволительно долго задерживает взгляд на глубоком вырезе блузки, открывающем прекрасный вид на лебединую шею и тонкие ключицы. Неверная ткань натягивается, и мужчина может лицезреть соблазнительные контуры высокой полной груди. Она казалась ему совершенным произведением искусства, вылепленным самим Пигмалионом. Самая прекрасная женщина из всех, что он когда-либо видел. Но под очаровательным ликом молодости и красоты пряталась сильная, волевая и порой жестокая особа, не лишенная доброты и милосердия. Гробовщик рвет правый рукав, освобождая пострадавшую руку.       — Здесь придется зашивать, — констатирует он при осмотре, стирая ватой кровь.       — Поступай, как знаешь.        Гробовщик резко двинулся к выходу и оставил ее в прозекторской, а сам пошел в лавку, где на одном из стеллажей стоял старинный серебряный бокал с интересным рисунком и рубином посередине. Взяв покрытую пылью бутылку вина, он так же быстро вернулся к девушке, которая терпеливо его ожидала.       — Полагаю, это обезболивающее, — Ктара с нежностью посмотрела на Жнеца, который так о ней заботился. — Не ожидала, что у тебя может быть такая искусная и старинная вещь. Интересный бокал.       — Хи-хи-хи, это единственная дорогая вещь в моем доме, — Жнец всплеснул руками.       — Вот не соглашусь, — на губах Ктары появилась добрая улыбка. — Бутылка вина в твоих руках прямо из винных подвалов последних королей Франции. Перстень на твоей руке с довольно дорогим камнем, который обладает одним необычным свойством: он отгоняет печаль и тревогу.       — И все ты знаешь, — беззлобно заметил Гробовщик. — Смею заметить, что такие умные молодые леди рискуют остаться без мужа.       Улыбка на лице Ктары угасла, и ее глаза наполнились печалью.       — Был муж и были дети, — тихо и скорбно ответила она. — Смерть забрала всех, а я лишь наблюдала, как они уходили в мир иной.       — Прости, — с сожалением сказал Гробовщик и притянул к себе девушку, нежно погладив ее по затылку. — Я не хотел причинять тебе боль.       — Все хорошо, ты не сказал ничего обидного, кроме явного сексистского тона, — улыбнулась Сеймур, обнимая его в ответ. — Это в прошлом, и я пережила эти моменты. Сейчас у меня есть моя младшая сестра, которая мне как дочь, и… ты, мой близкий и дорогой человек.       Последняя фраза поразила Жнеца. Произнесенные нежным женским голосом, эти слова окунули его в пламя. И снова он сблизился с человеком, с прекрасной молодой девушкой, и снова он будет вынужден смотреть на гибель любимого человека. Проклятие, которое он не может остановить.       Когда все это началось между ними? Может быть, в тот первый день, когда он увидел ее с сестрой? Или когда она расследовала необъяснимые с точки зрения полиции случаи и приходила к нему за помощью? Когда он всякий раз провожал ее на дилижанс, чтобы защитить в случае чего? Или когда нечто влекло его к ней, и он посещал ее поместье ночью, как вор, любуясь спящей девушкой? Или их сблизил момент, обагренный кровью и огнем, пожирающий Фантомхайвов? Когда он крепко держал ее, порывающуюся войти в горящий дом и спасти графскую чету и их близнецов. Когда она подошла к нему на похоронах и, невзирая на пропасть между ними, взяла за руку и так проникновенно смотрела в душу. Когда она посещала его просто так, чтобы скрасить одиночество и унять горе, повредившее его окончательно. Да, именно это сблизило их, «сшив» между собой красной нитью.       И он ни за что не даст этой нити оборваться. Он защитит любимую во что бы то ни стало.       — Хорошо, нужно продолжить твое лечение, — с привычной улыбкой отстранился Гробовщик, будто не его только что одолевали тяжелые и отчаянные мысли.       Откупорил бутылку вина и налил немного загустевшего напитка в бокал. Он поднес его к губам ведьмы, которые послушно раскрылись навстречу жидкости. Она сделала несколько маленьких глотков и положила свою ладонь на его руку, державшую бокал за толстую ножку. Несколько капель вина пролились мимо и стекли с уголка губ. Ему до дрожи захотелось провести языком по этой бархатистой коже, собирая драгоценный напиток. Возможно, пить его с ее губ было бы еще более восхитительно.       К сожалению, его мысли были непростительно неправильными и похотливыми. Несмотря на то, что он прожил не один век, все эти рамки воспитания и этикета казались ему лишними и абсурдными, затрудняющими и без того короткую жизнь. Он не понимал людей, сознательно ограничивающих себя и лишающих себя радостей жизни.       Он налил ей второй бокал, который она также выпила. Ктара вздохнула и произнесла:       — Начинай.       Стежком за стежком, он стягивал края грубой резаной раны на руке. Сеймур совершенно спокойно относилась к этой болезненной манипуляции, словно и вовсе не чувствовала боли.       Теперь осталось самое сложное — обработать спину. Ктара повернулась к нему так, чтобы ему было удобнее, и бесцеремонно сняла с себя испорченную блузку, которую теперь придется выбросить. Теперь она была обнажена по пояс перед ним. Гробовщик осторожно положил руку на ее спину. Рана была длинной и глубокой, разрезавшей безупречную ткань кожи. Кровь уже почти не текла, что было удивительно при такой ране. Медленно и методично он обработал повреждение и стянул его аккуратными стяжками из шелковых ниток.       — Все, я закончил, — Гробовщик снял с себя очки и распустил свою густую шевелюру из тугого банта, снова закрывая глаза челкой. — Но я бы хотел, чтобы ты осталась со мной до завтра. Мне нужно следить за состоянием ран: они могут воспалиться, если в них попала инфекция.       — Право, мне даже неудобно перед тобой. Если я займу комнату наверху, где же ты будешь спать? Тебе ведь нужно отдохнуть.       — Об этом не беспокойся. У меня много удобных гробов, — улыбнулся Гробовщик. — Наверху холодно, я растоплю для тебя камин.       Ктара кивнула, уже зная, что сделает по-своему. Когда Гробовщик проводил ее в комнату, он зашел в подсобку, взял большую охапку дров и вернулся, чтобы зажечь камин, который весело затрещал от яркого огня. Он давно уже не замечал холода, но смертная была ранена и привыкла к комфорту. Такие условия для нее не подходили. Он помог ей лечь и заботливо накрыл толстым пуховым одеялом. Ктара задумчиво посмотрела на огонь и перевела взгляд на Гробовщика, который собирался покинуть ее.       — Не уходи, хотя бы до того момента, пока я не усну, — жалобно попросила девушка.       Мужчина остановился на пороге. Просьба была неожиданной, но вполне понятной. Она многое пережила и продолжает переживать, сталкиваясь с кровью и грязью. Неизвестно, какие кошмары и страхи преследуют ее.       Жнец закрыл дверь комнаты и лег рядом, чтобы удовлетворить их обоюдное желание. Голова девушки опустилась ему на грудь. Правой рукой он обнял ее за талию, а левую подложил под голову. Вскоре по ее тихому дыханию стало понятно, что молодая графиня уже спит. Если бы он сейчас встал, то мог бы потревожить ее сон. Во сне она выглядела такой спокойной и умиротворенной, что он не хотел нарушать эту гармонию. Сон постепенно одолевал и его, и когда первые капли ночного дождя забарабанили по крыше, он погрузился в мир сновидений.

***

      Ктара проснулась довольно поздно, как ей показалось. С улицы доносились звуки уже проснувшегося города: крики кучеров, детские голоса и лай бродячих собак. Гробовщика рядом не было, и кровать была холодной. Он, как обычно, встал рано утром и начал работать в мастерской, но сейчас, судя по запахам, готовил свое печенье. Графиня встала с кровати и потерла виски. Раны все еще беспокоили ее, но она не могла заставить их зажить мгновенно, иначе стало бы понятно, что она не человек. Было действительно забавно, как они с Гробовщиком скрывали свои сущности друг от друга.       На лестнице послышались шаги, и вдруг дверь отворилась. На пороге стоял Гробовщик с платьем в руках. Оно было простое, из муслина, но довольно симпатичное и почти новое. Ктара была уверена, что это платье оставила ему одна из его клиенток. Мертвая. Такие вещи не беспокоили ее, и она была благодарна Жнецу за то, что он был так внимателен.       — Добрый день, соня, — хихикнул Гробовщик. — Мне нужно осмотреть твои раны и помочь надеть платье, а после спускайся завтракать.       — И тебе не помереть, Гробовщик.       Мужчина осмотрел раны и убедившись, что воспаления и нагноения нет, удовлетворительно хмыкнул.       — Отвернись, — Ктара схватила его за плечи и развернула лицом к стене.       Сняв с себя рубашку, которую ей дал Гробовщик вместо испорченной блузы, она без проблем надела платье. Платья женщин неаристократического сословия, по ее мнению, были гораздо удобнее для ношения.       — Будь добр, помоги с корсетом.       Ктара оперлась руками о стену, пока Гробовщик неторопливо затягивал шнуровку ее корсета. Он не сделал его слишком тугим, чтобы он не давил на рану и не вызвал новое кровотечение.       Когда они спустились на кухню, Гробовщик подал ей тарелку со свежеиспеченным печеньем и чашку чая. Ктара удивилась.       — Чай не из мензурок? Медведь в лесу сдох, — прокомментировала девушка сие новшество.       — Ешь, — мягко ответил Гробовщик и сел напротив, решив перекусить с девушкой.       Она ела степенно и неторопливо, откусывая от печенья понемногу и изредка переглядываясь с мужчиной. Ктара первой нарушила молчание.       — Можно вопрос?       — Спрашивай.       — Почему ты скрываешь свое лицо? Ты ведь совсем не старик, как говорят злые языки. Я мельком увидела твое лицо, но и этого было достаточно, чтобы понять, что мы с тобой сверстники.       Гробовщик напрягся и отложил печенье в сторону, но вернул благодушную улыбку на лицо.       — Рассмеши меня и тогда я тебе расскажу, хи-хи-хи.       — У меня истощился запас шуток, — с сожалением сказала Ктара. — Нужно пополнить его искрометным юмором, специально для тебя. — Хорошо, сделаем так: когда ты захочешь рассказать мне об одной из своих тайн, я расскажу тебе о своих.       — Что же, хорошо, я запомнил это, — усмехнулся мужчина.       — Хорошо, мне пора. Лорин уже совсем измучилась, да и мне нужно подготовиться к посещению цирка. Я заеду за вами вечером. Не стоит провожать меня. До встречи, мой таинственный друг.       После шутливого реверанса девушка покинула его. Как только она ушла из кухни и звук захлопнувшейся входной двери ударил по ушам, Жнец снял с себя маску весельчака. В мутном зеркале напротив стали отражаться горящие сверхъестественным пламенем шартрезовые глаза.