Cambio immagine

      Вельзевул раздражена. До такой степени, что хотелось мгновенно рвать наволочки подушек, разрывать светло-розовую простыню и бить прекрасные французские фужеры в кухне.        Но вместо этого она только глубоко вдохнула, утирая с лица злые слезы и шмыгнула носом, протягивая руку к смартфону перед ней.       Устроившись на развороченной кровати удобнее, она набрала номер единственного человека, кому могла доверять. Прикусила большой палец и возвела взгляд к светлому потолку. Его определенно нужно выбелить. В третий раз.       — Энтони, — поспешно начала девушка, стоило знакомому голосу зазвучать. — У меня к тебе просьба, и никакие запреты Луциана не обсуждаются. Да. Она доверяла этому человеку. Не меньше чем себе и Гавриилу в то время, когда его увел внезапный чертов отъезд в Германию.       — Да, милая, два часа и я свободен, — довольно легкомысленно отозвался мужчина. Его голос перебил другой знакомый — женский, — но Вельзевул не придала этому значения, ожидая.       В конце-концов, на съемках всегда шумно и многолюдно. Когда есть работа. А Энтони сейчас в ней просто тонул.       — Луциана сейчас нет в Англии. Он укатил на какой-то съезд боссов… — Девушка так и видела плавные взмахи руки в порыве эмоции пренебрежения, но перебила скорее в нетерпении, чем… Ей нужно скорее.       — В Германию, да, я знаю.       — А? — мужчина застыл в разговоре.       — Гавриил сейчас там, — пожав плечами, отозвалась Баал, хватая подушку, зажимая ее между коленей, чтобы содрать наконец раздражающую кремовую наволочку.       — Ааа… — последовал красноречивый ответ.       — Я жду тебя. И, Энтони…       — Да?       — Прихвати, пожалуйста, собу с курицей и двойной гамбургер с острым соусом.       — Вельз…       — Я сброшу, честно, — быстро парировал она, чуть повысив голос. Как чуть — едва ли не до степени писка, и даже скрестила пальцы, слегка зажмурившись. Кроули должен ее понять. В конце-концов, он ее друг.       — Конечно, сбросишь, — недовольно пробормотал мужчина, цокнув языком, — через три месяца.       — Энтони Джей Кроули… — грозно начала Вельзевул, сгребая несчастную наволочку и растягивая ее в стороны.       Треск.       — Понял, понял, захвачу еще колу-зеро.       К концу второго часа Вельзевул разорвала наволочки, стащила с кровати простынь, чтобы изрезать ее в крупные дыры и несколько раз выбрала новый цвет оформления для спальни. Ей не нравилось здесь абсолютно все. От бежевых занавесок до яркого контраста в виде бордового ковра с высоким ворсом. Хотя нет, его она оставит. После того, как оформит спальню в зеленом цвете. Или же в оранжевом. Нет, отвратительно. Нужен черный, нужен белый и нужен красный.       Их с Гавриилом спальня выглядит слишком… Зефирно.       К приходу друга она переоделась в фланелевый комбинезон белого цвета и голубую футболку. Сеточку для волос она решила оставить на этот раз в прикроватной тумбе. Вместо этого девушка собрала заметно отросшие за три месяца волосы заколкой с небольшой мухой в виде украшения. На правом кармане также красовалась неизменная брошь-муха, которая то и дело кочевала по домашним вещам Вельзевул. На этот раз сетка, как неотъемлемый атрибут ее личности, перенеслась чулком на левую ногу. Кроули появился ожидаемо с пакетами еды; Балл, бросив на него быстрый взгляд, скоро забрала пакеты и быстрым шагом направилась в кухню.       — Вельз! — поспешно окликнул ее мужчина, но споткнулся о нагромождение коробок из-под пиццы у порога. — Черт подери! — быстро скинул дорогие туфли из змеиной кожи и едва ли не бегом кинулся следом за девушкой. Нагнав, схватил из ее рук пакеты и уже спокойно донес в кухню, оставив на столе. — С ума сошла? — учтиво поинтересовался коллега, устраиваясь на барном стуле и выглядывая на подругу из-за темных солнцезащитных очков. — Шестой месяц. А ты тяжести таскаешь.       — Мне не тяжело, — буркнула Вельзевул, с трудом забираясь на стул напротив, принимаясь разбирать пакеты с едой. Кроули хмыкнул многозначительно. Как же не тяжело.       — Вот расскажу все Гавриилу, узнаешь потом, что тяжело, а что нет… — в том же тоне отозвался мужчина, стягивая небрежно движением очки и вытягиваясь на стуле просто в нечеловеческую змеиную позу, запрокидывая голову назад.       — Ммм… Угу… — послышалось невнятное справа.       — Вельзевул! Вот ведь… У тебя всегда такой беспорядок?       Девушка кивнула, с упоением продолжая наполнять желудок вкуснейшей быстрой едой. И нет, беременность вкусов не изменила. Немного провальным были предыдущие три недели, но в остальном все осталось по-прежнему и нового меню составлять не пришлось.       Через полчаса они сидели в гостиной за просмотром реверсии Гордость, предубеждение и зомби. Вельзевул закинула ноги на кофейный столик впереди и съехала вниз по спинке дивана, Кроули вытянулся рядом вдоль, опустившись затылком на ее плечо. Главенствовала над попкорном и колой-зеро Вельзевул. Энтони только подворовывал и то не слишком часто, чтобы не обидеть чувствительную подругу.       Ее явно что-то тревожило, но девушка оттягивала момент начала настоящего разговора. Кажется, тема крайне неприятная.       Когда мистер Дарси — воплощение предубеждающего общества — сразил зомби весьма красивым и наигранным движением, Баал закатила глаза и вздохнула, опуская руку в тарелку с попкорном.       — Ты когда-нибудь изменял?       Кроули в натуральном смысле подавился воздухом и подорвался с места, оборачиваясь. Вот уж что действительно только не придет в голову…       — Я знаю тебя с шестнадцати лет, не увиливай, — предупредительно добавила Вельз, полностью обращая свое внимание на друга.       Энтони моргнул пару раз, фыркнул и откинулся на подушки. Вальяжно взмахнул рукой.       — Бред. Я слишком люблю Азирафаэль. Если ты меня действительно так хорошо знаешь, Вельз, то не станешь подвергать сомнениями мою супружескую верность. Девушка моргнула медленно. Что-то происходило в ее голове. Кроули вздохнул, снова подтягиваясь и усаживаясь ближе; долгий напряженный взгляд неестественно янтарных глаз с вертикальным зрачком выдерживали не многие (именно по этой причине коллега носил темные очки), но Баал только снова моргнула.       — Подумай о Еве! — повысил голос мужчина, взмахнув руками. Взгляда не отвел.       — Хорошо-хорошо, прости… — подвергать сомнению брак Энтони и Азирафаэль действительно не стоило. Они — лучшая пара, кого знает Вельзевул.       Она взглянула на свои пальцы. А вот Гавриил не… Нет, шумиха им не к чему. Ей и так с трудом удается отбиваться от предложений о фотосъемках в «столь интересном положении». Едва ли кому на самом деле интересна такая модель. Луциан в этом плане оставил ее в покое. Об отце ребенка СМИ ничего не удалось узнать — кроме выдумок, но это Вельзевул и Гавриил всегда оставляли журналистам и фанатам.       — Что-то случилось, верно? — ровным голосом поинтересовался коллега, хватает со столика пульт, чтобы убавить звук на телевизоре. Утвердительный кивок головой послужил сигналом. Отведенный взгляд — нехорошим сигналом.       — Выкладывай. Я не собираюсь тянуть из тебя все. И помогу только, если буду знать правду.       Гавриил уезжал все чаще. Баал оставалась дома одна. Он ей звонил очень часто, хватало разговоров сполна, но со временем что-то изменилось в этом всем. С четвертой поездкой модельера заграницу, он перестал звонить каждый день — попривык? Был занят чрезвычайно? — и Вельзевул находила ему оправдания, потому что так лучше и спокойнее было. Врач ведь запретил волнения. Вот бы чудесным образом это понял еще и Луциан. Кто угодно, но не это чудовище как порождение зла. Агенство любило его за хорошую оплату и заказы.       Звонки становились реже, разговоры — беспокойнее и едва ли в диалоге была уверенность как прежде. Вельзевул меркла. Себя прежнюю в зеркале она уже не видела, но старалась. Ради тех, кого она знала и дорожила, ведь расстраивать их хотелось меньше всего. Какой бы эгоисткой она ни была.       Посторонний шум и помехи так же служили еще одно зацепкой в том, что делал Гавриил и где находился. Нет, он общался со множеством моделей обоих полов, но женские голоса напрягали больше всего. Баал и не подозревала, что очень ревнива, пока не ощутила на себе сполна это склизкое и чужерожное чувство. Оно пришло и поселилось в груди, пустило корни в мозг и шевелилось, шевелилось, шевелилось, раздражая органы и мысли, превращая их в хаос. Логика постепенно отказывала, разум подкидывал что-то совершенно другое, накидывал новое и менял простые факты. Девушка не была собой и в психологическом плане.       Вельзевул слышала наигранность в голове модельера. Она умерла играть хорошо на публику, и отлично различала ложь мужчины. То, как это выглядит. Почему он просто не может ей сказать и уйти?       — Твои причины вовсе не обоснованы, Вельз, — облегчения вздохнул Энтони, отсаживаясь на диване подальше, чтобы снова вытянуть ноги и потянуться изящными тонкими руками к потолку. Подобного рода ревность он также видел от Азирафаэль. И никакой подложки здесь не было. Но доказать обратное или иначе невиновность Гавриила, мужчина не мог.       — На записи вашего разговора один голос повторяется постоянно. Не заметила? Девушка покачала головой в отрицании. Кроули включил записать еще раз, замер в ожидании, не дыша.       — Это Мэл. Просто Мэл. Она работала с нами три года назад, помнишь? — мужчина улыбнулся победно, едва не подскочив на месте. — Она была занята в Швейцарии, как ушла от нас к Гавриилу, но общаюсь я с ней до сих пор. Да простит меня Луциан, — Энтони шутливо и криво перекрестился, на мгновение подняв взгляд янтарных глаз в потолок. Вельзевул сложила ладони на животе, едва оглаживая приятную округлость и нахмурилась в знак того, чтобы друг продолжал.       — Так вот, — он захватил из тарелки попкорн, незамедлительно отправляя в рот, — она замужем, Том постоянно с ней. В СМИ же не появляется никаких "Желтых" Новостей, так что чист твой возлюбленный как первый снег! — с гордым видом заключил мужчина и хлопнул в ладони, поднося и к груди. В этом жесте Вельзевул узнала жену Энтони — Азирафаэль. Улыбка тронула ее губы и, кажется, даже выражение лица смягчилось. Словам друга она верила безоговорочно. Но это не значит, что Гавриил и вправду чист.       Слова Кроули только половина дела.