all the things he said

      Оля тихо вздыхает, рассматривая профиль Антонины, сидящей совсем рядом. Та этого пристального, почти влюбленного взгляда не замечает даже — лишь смотрит внимательно на лектора, внимает его довольно скучным словам, кивает задумчиво. Она кажется такой прелестной с этого ракурса, что у Душновой перехватывает дыхание от восхищения. Ее длинные ресницы, янтарные глаза, носик с горбинкой, припухлые губы и чуть загорелая кожа с рассыпавшимися по плечам короткими темно-каштановыми прядями — все в ней очаровательно, все идеально. Она похожа на богиню — она и есть богиня думает Оля, затаив дыхание и мечтательно прикусив нижнюю губу.       Ей, неуклюжей и стеснительной Оле, до такой прекрасной девушки как до луны. Худенькая, мелкая по росту, с чересчур детским лицом и совсем не «аппетитной» фигурой — она больше похожа на неловкого прыщавого подростка, даже в свои двадцать лет. Как она может мечтать о такой, как Антонина?       Душнова, наверно, даже заплакала бы от обиды, если бы не Звездочкина рядом — с ней даже сдавливающее ребра отчаяние приглушалось, а сердце трепетало от любви — совсем наивной и искренней.       Тоня улыбается и чуть поворачивает к ней голову, но Оля, слишком увлеченная собственными мыслями, не сразу понимает, что ее взгляд перехватывают чужие родные янтарные глаза.       — А, э, — Оля мнется и тут же краснеет, во мгновение ока переводя взгляд на лектора — тот в их сторону даже не погладывает, словно уверенный, что такие умницы, как Душнова со Звездочкиной, не из тех, за кем нужно пристально наблюдать. Он был прав, но лишь наполовину. — П-привет, Тонь.       Звездочкина мягко смеется, ее тонкие пальцы чуть поглаживают растрепавшиеся темные пряди подруги. Оля краснеет, бледнеет и вновь краснеет, а Тоня от этого улыбается лишь шире — смущение лучшей подруги ее умиляет и раззадоривает только сильнее.       — Привет, милая, — воркует она, заставляя Олю просто закипать от стыда. — Ты так внимательно смотрела на мои губы. Понравился блеск?       Ее пухлые губы действительно поблескивают и окрашены в бледновато-красный цвет, который идет Тоне невероятно сильно. Она словно еще прекраснее, еще женственнее и элегантнее — у Оли кружится голова, теряются мысли в бесконечном потоке восхищения, робости и смущения.       Тоню хочется целовать везде, сжимать ее ладони меж собственных бледных пальцев, касаться мочки уха и нежно, со всей искренностью обнимать. Душнова ловит сладковатый аромат ее клубничного шампуня и сглатывает слюну.       — Понравилась, — тихо бормочет Оля, краем уха ловя звук звонка — кажется, пара закончилась.       — Пошли, — едва Оля успевает собрать вещи, как Тоня хватает ее за холодную, маленькую ладошку, и ведет за собой. У Оли в голове пусто, а сердце бьется быстро-быстро — прикосновение Звездочкиной отдает мурашками по всему худощавому телу.       Они идут в женскую уборную, но Оля не совсем понимает, зачем. Лишь когда Тоня закрывает за собой дверь и мягко обхватывает ее лицо, Душнова позволяет себе чуть удивленно приоткрыть губы — их тут же накрывают чужие, завлекая в мягкий, целомудренный поцелуй. Сознание отключается полностью, так что Оля позволяет себе осторожно накрыть чужие ладони своими, поддается вперед на эту нежную ласку и подрагивает от волнения.       Тоня отстраняет неторопливо и с улыбкой. Она смотрит на Олю со всем трепетом, почти дрожит от щемящей нежности, и тихо шепчет:       — Тебе идет этот оттенок.       Оля краснеет и вновь поддается вперед.