Выше, чем здания. Вместе

Идти, идти, идти… Сознание голосом Ибо говорит ему это, и Сяо Чжань идёт. Не зная, зачем. Не зная, куда. Мысли в голосе не хотят формироваться, утрамбовываться, приходить хоть в какой-то порядок. Сяо Чжанем движут инстинкты, рефлексы. Он на абсолютном автомате переходит светофор, движимый людским потоком. Лёгкий и свежий весенний ветер едва обдувает его своим холодным дыханием, но Чжань не чувствует этого — перед глазами всё ещё стоит спокойное лицо Бо-ди, который всё взял на себя. На себя… что же будет с Ибо за то, что он зарезал ту тварь? «Его расстеляют. Или введут смертельную инъекцию, не суть, — хладнокровно отвечает ему собственное сознание. — В любом случае, смягчающих обстоятельств не было, а значит — его ждёт смертная казнь» — Смертная казнь, — тихо шепчет Чжань, как вдруг замирает. Сзади в него кто-то врезается и недовольно матерится, но ему на это плевать. Ибо. Убьют. Мужчина резко разворачивается и максимально быстро бежит обратно в то кафе. Лёкгие горят — у него давно не было такой физической нагрузки, но Сяо Чжань не обращает на это внимания: ему надо успеть. Что угодно сделать, но нельзя отдать Ван Ибо в беспощадные лапы полиции. О чём Чжань только думал, когда уходил?! Это же Ибо, его Ибо! Время тянется непозволительно долго, ноги слишком медленные, так что когда Чжань встаёт возле знакомых дверей, всё вокруг изменилось до неузнаваемости: везде стоят полицейские машины, дверь обклеена ограждающей лентой. Написано, что кафе временно не работает. — Эй, тебе туда нельзя! — кричит ему какой-то человек в форме. Чжань обращает на него своё внимание. — Что здесь произошло? — хрипло спрашивает он и полицейский оглядывает его с ног до головы. В его руке стаканчик с кофе, а под глазами залегли тени. Уставший взгляд выдавал его с головой: видимо, тот уже видел, кто находится внутри. — С чего мне тебе говорить? — приподымает бровь мужчина и усмехается. Усмешка тоже звучит устало. — Я постоянный клиент этого кафе. Что там такого произошло, что мне нельзя внутрь? — Сяо Чжань лжёт. Он не любит это делать, но умеет. Очень хорошо, с самого детства. — Убийство там произошло, вот что, — нехотя отвечает полицейский и отхлёбывает кофе. — Ещё только утро, чего этому пацану дома не сиделось?.. — Пацану? — переспрашивает Чжань и делает испуганный вид. — Ага, пацану, — мужчина снова присасывается к кофе. — Представляешь, и двадцати пяти ему нет, а уже такое тяжкое преступление. Да ещё и иностранца! Нашли при нём документы, так он американцем оказался. Жаль пацана. Может, если бы китайца грохнул — дали бы срок пожизненный, а так… коллеги мои снова руки марать будут. Сяо Чжань кивает на каждое слово, будто болванчик, а после разворачивается и снова идёт обратно. Он не знает, что делать. Не знает, куда идти. Не знает, что должен чувствовать. Он идёт в их общую квартиру. Воспоминания о поездке на автобусе размываются, словно сон. Он полностью погружен с свои мысли, а потом находит себя на пороге квартиры Ибо. В его руке связка ключей, в некоторых местах загрязнённая землёй, а сам он дрожит. Не от холода, нет. От осознания, что только утром он держал Ибо за руку, целовал его, а теперь… некого целовать. Чжань падает на колени, прижимая к себе ключи и больше не может сдержать панику, рвущуюся откуда-то изнутри. Это тёмное чувство он ощущал только пять лет назад, когда находился в том подвале. Но, кажется, сейчас оно ощущается куда глубже, куда ярче. Сяо Чжань в ужасе. Он не может поверить, что больше никогда не сможет увидеть Ибо. Его любимого Ибо. Потому что Ибо уже не будет. Он пошатнулся, совсем как Сэм час назад, а после завалился набок и упал, ударившись головой. В глазах потемнело, но Чжань не почувствовал боли — все ощущения перебила боль, исходящая из сердца. Он притянул колени к груди, сворачиваясь в клубочек. В голове проносились разные мысли, и все они — о Ван Ибо. Воспоминания о том, как он беззаботно улыбался, о том, как он поджимал губы перед оргазмом, как излучали свет его глаза сегодня, когда он говорил ему уходить. И, получается, Сяо Чжань этого больше никогда не увидит? Из глаз беспрерывным потоком потекли горячие слёзы. Казалось, они обжигали его щёки, но Чжань не мог остановить их. Горло сжалось в спазме, вырвался задушенный хрип. Сяо Чжань был как утопающий, которому перекрыли доступ к кислороду. Вот только ему тонущий может выплыть, то у Чжаня не было ни малейшего шанса — его кислород отняли навсегда. Его заперли в клетке, где нет ни малейшего отверстия, чтобы пропустить хоть немного воздуха. Сяо Чжань внезапно вспомнил, как Ибо обнимал его, когда нашёл на полу. Трясущегося, жалкого, но всё равно любимого. А теперь сможет ли он обнять его? Не сможет, больше никогда не сможет. Чжаня больше некому спасать. Может, через час, а, может, и через секунду, но он заснул. Когда Сяо Чжань проснулся, было утро следующего дня. Он встал с пола и пошёл в спальню. Упав на их общую кровать, Чжань зарылся носом в подушку Ван Ибо, сильно вдыхая его запах. На душе было пусто, как казалось Сяо Чжаню. Слёзы выкачали из него всю энергию, так что даже после продолжительного сна он чувствовал себя очень уставшим. Окружённый родным запахом, мужчина закрыл глаза и снова заснул. Разбудил его звук открывания двери. Сяо Чжань резко сел на кровати, прислушиваясь к звукам, а после, максимально тихо, подошёл к выходу из спальни. Возле входной двери, слегка нагнувшись, разувался человек. У этого человека был такой знакомый и родной силуэт, что Чжань, не сдержавшись, вскрикнул: — Ибо! Человек поднял голову, и Сяо Чжань понял, что на него смотрят другие глаза. Совсем чужие. — Не Ибо, — покачал головой незнакомец. Он с любопытством разглядывал Чжаня, высунувшегося из комнаты его младшего брата. — Позволь представиться, меня зовут Цзи Сянкон.