Nosce Te Ipsum

Дино тяжело открыл глаза и, как делал всегда после пробуждения, сразу сел, опуская ноги на пол. Ангел чуть нахмурился: в этот раз он спал обутым, в будничной одежде. Воспоминания мелькнули в голове, и мужчина тяжело выдохнул. Последнее, что он видел — красные огоньки глаз Люцифера. Возможно, именно он принес Дино сюда. Мысль об этом тревожно сжала сердце, и ангел оглядел комнату, ища в ней признаки пребывания непрошенных, вынужденных гостей. Внимание привлекла стопка писем на столе: один из конвертов неаккуратно выглядывал уголком, выбиваясь из ровного строя. Значит, Люцифер был здесь. Вероятно, с Ости. Взгляд Дино тревожно прошелся по корешкам изданий, любовно расставленных на полках — вероятно, стоило морально приготовиться, что слухи о его скромной коллекции могут разнестись по всей школе. Ангел нисколько не стыдился своего увлечения, но все же оно было чем-то интимным — равно как и письма Вики. Обычно ученики не вторгались друг в другу в комнаты без приглашения, и даже отец ни разу не нарушал его личное пространство — Дино было неприятно от мысли, что, пусть и вынужденно, Люцифер и Ости оказались в его обители. Еще более тревожно, чем вторжение, было осознание, что именно демон принес мужчину в комнату. Интересно, ощущал ли подобную стыдливую, слабую беспомощность сам Люцифер, когда узнал, что Дино помог ему?.. Ангел мотнул головой, скользнув взглядом по Библии. Все это было уже неважно. Разминая рукой слегка ноющую шею, мужчина направился в ванную комнату и критически уставился на отражение в зеркале. Манжеты были в засохшей крови — Дино поспешил снять рубашку, с отвращением отбрасывая ее в сторону. Стукнувшись о стену, она упала на пол и легла на нем бесформенной белоснежной кучкой с красными пятнами. Ангел закатил глаза и тяжело, устало выдохнул. Подойдя к рубашке, он поднял ее и, аккуратно сложив, положил на столешницу тумбы. Порой Дино искренне ненавидел себя за столь принципиальное стремление к порядку. Приняв душ, мужчина оделся и спешно вышел из комнаты. Раннее утро наполняло пустые коридоры нежными солнечными лучами. Ученики еще спали или, по крайней мере, не спешили выходить из комнат — однако отец, вероятно, уже был в своем кабинете. Уверенно направляясь к нему, ангел беспокоился лишь о Вики. Он не знал, сколько пробыл в бессознательном состоянии, но даже один день пропуска занятий без предупреждения мог взволновать Непризнанную. Улыбнувшись воспоминанию о ее доброй улыбке и ощутив зарождающееся желание поскорее обнять девушку, Дино остановился перед дверью в кабинет отца. Ангел еще не успел поднять руку, чтобы постучать, как из помещения донесся жесткий, громкий голос: — Заходи, сын. Непроизвольно нахмурившись, мужчина открыл дверь. Фенцио сидел за столом, сложив руки на груди. Дино остановился напротив и не смотрел на отца, ожидая, пока тот встанет, — взгляды сверху вниз в этом кабинете были недопустимы. По крайней мере, для сына. Поднявшись, ангел Фенцио подошел к мужчине. Резкий, столь знакомый взмах рукой — лицо Дино дернулось в сторону и тут же вновь обратилось к отцу. Щеку жгло от удара, но это было обыденно и почти скучно. — Объясни мне, — грозно оттачивая каждое слово, Фенцио строго смотрел на сына. — Как так вышло, что ты весь вчерашний день провалялся в кровати, тогда как он, проигравший тебе, явился на занятия? «Всего день», — мелькнуло в сознании Дино. «Значит, Вики недолго волновалась». От этой мысли стало тепло, и губы ангела чуть дрогнули. Конечно, это не скрылось от Фенцио: злость на сына, прежде сдерживаемая, закипела с разрушительной силой. Отец жестко схватил Дино за подбородок, поворачивая к себе и заглядывая в раздражающе спокойные голубые глаза. — Ты думаешь, я не догадался бы, что это ты помог ему так быстро излечиться? Ангел молча нахмурился. — Отвечай, когда я спрашиваю! Дино дернул головой, высвобождаясь от цепких пальцев отца. — С чего бы мне так думать? Я бы не стал скрывать это от тебя. Фенцио чуть запрокинул голову, смотря на сына сверху вниз и морщась в отвращении. — Не для того я учил тебя управлять энергией, чтобы ты выручал сына Сатаны и помогал ему избежать последствий справедливого наказания. — Наше понятие справедливости, отец, как известно, отличается. — Ты истинно считаешь, что ты прав? — Если бы мне пришлось пережить это еще раз, я бы помог Люциферу снова, — при упоминании имени демона отец презрительно хмыкнул, но Дино продолжил. — Я нисколько не жалею о своем решении. «И от всякого, кому дано много, много и потребуется»: я мог помочь — и сделал это. Фенцио тяжело выдохнул через нос, сжимая челюсти. — 20 кругов вокруг школы, Дино. Две вериги на талии. Без передышек. Быстро.

***

Крылья предательски, рвано болели уже на седьмом круге. Две массивные цепи, выкованные специально для Дино по просьбе Фенцио, тянули вниз, требуя больших усилий для каждого взмаха. Однако ангел слишком привык к подобным наказаниям, чтобы хоть сколько-то злиться. Скорее, его терзало спорное отношение к отцу: мужчина понимал его и в то же время абсолютно не принимал жестокие методы и решения. Дино знал: Фенцио прошел через многие несчастья и пережил боль, которая до сих пор живет в его огрубевшем сердце. Отец корил себя за все слабости и неудачи, которые стоили ему не только перспективной карьеры и почета, но и простого душевного равновесия. Навечно обреченный тянуть за собой последствия ошибок, Фенцио не желал сыну подобной судьбы и в стремлении оградить того от любых неудач путал строгость с жестокостью. Дино было проще концентрироваться на причинах поступков и слов отца, чем на них самих: думая об истоках такого отношения к себе, ангел легче переносил наказания, и боль, причиняемая ему, воспринималась лишь как следствие искаженной, но все же родительской заботы. Вики никогда не соглашалась с Дино. Сколько бы он не доносил до нее свое видение, она упорно считала такое отношение к сыну проявлением тьмы, поселившейся в сердце Фенцио. «Он зол на самого себя за собственные ошибки, но себя одним своим положением считает уже наказанным. Потому именно на тебе он срывает всю агрессию. Но ты не виноват». Сколько бы Дино не пытался забыть эти слова, они навсегда поселились в его голове — Вики будто снова и снова напоминала о несправедливости, которая и без того была очевидна. Ангел устало опустился на землю, завершая последний круг, и оперся рукой о колонну, встряхивая напряженные, трепещущие от ноющей боли крылья. Предательски дрожащие ноги еле держали утомленное тело, перехваченное цепями на талии, — тяжело дыша, Дино откашлялся и посмотрел на небо. Большие, пушистые облака медленно плыли по голубому, безмятежному простору. Солнечные лучи ласково касались кожи, и ветер облегчающе поглаживал белые перья, ярко отражавшие свет. Всегда есть что-то больше, чем ты, Дино. Больше, чем все твои страдания. — Здесь ты прав, отец, — произнес ангел, глубоко вдыхая свежий воздух и тихо, кротко улыбаясь. — Здесь ты прав.