Nosce Te Ipsum

Как только женщина скрылась за дверями церкви, Дино, прижав к себе книгу, вызвал Водоворот. Усталое сознание не могло объять произошедшее: образ милой, мягкой Фру Хове стоял перед взором, и с каждым мгновением синие, проницательные глаза и нежный тембр ее голоса казались все более нереальными. Будто отходя от чудесного, но слегка тревожного сна, ангел ступил на землю и уверенно направился к зданию школы, когда перед ним возникло знакомое резкое лицо. Красные глаза остановились на книге, и Люцифер оскалился. — Так-так-так, Святоша опять приволок что-то с Земли, — произнес он, оглядываясь и обращаясь к кому-то за спиной. Из-за плеча демона выглянуло незнакомое юношеское лицо. — Это человеческая книга? Голос парня был свежим, легким и непередаваемо приятным: он внушал спокойствие, завораживая. Люцифер чуть отошел, пропуская юношу вперед, и обхватил его одной рукой за плечи. Ангел пробежался глазами по незнакомой фигуре. Очевидно, этот демон был еще очень молод — скорее, подросток, нежели мужчина. Кудрявые темные волосы были коротко подстрижены на висках; длина, оставленная сверху, позволяла им задорно спадать на лицо, делая его выражение еще более детским и невинным. Серо-голубой взгляд юноши был легким, и казалось, будто он беспрерывно чему-то улыбался; черты были нежными, свежими. Парень внушал доверие одним своим видом, и в сочетании с голосом убаюкивал — но не так, как это делал Люцифер. Его власть была ранящей, давящей, болезненной — власть этого юноши была тихой и спокойной. — Да, — ответил Дино. — Это человеческая книга. — Интересно, — бархатно произнес парень и улыбнулся. — Представишь нас, Люцифер? — Дино уставился в ехидные красные глаза. — Конечно, — с готовностью ответил тот, по-злому улыбаясь. Ангел, кажется, впервые задумался о том, что демон всегда был чем-то недоволен: его лицо имело беспрерывно напряженное, враждебное выражение. — Это Ноа. Сын Велиала собственной персоной, — делая акцент на имени отца юноши, произнес Люцифер. Дино чуть нахмурился, еще раз оглядывая фигуру парня. Теперь опасность его убаюкивающей внешности стала очевидной. Велиал — один из искуснейших демонов-обольстителей, по праву считающийся людьми самым жестоким совратителем. Его облик мягок и невинен: он кажется спокойным, безобидным, безвредным. Однако эта внешняя чистота — лишь маскировка. Склоняя одним взглядом на свою сторону, Велиал пользуется доверчивой душой, на которую обрушивается его истинная природа. — Ты так молод, — только лишь и произнес Дино, обращаясь к Ноа. — Да, но отец решил, что мне стоило бы перескочить несколько этапов обучения. Я слишком хорош в своем деле, — самодовольно ухмыляясь, произнес юноша. — Мне даже не нужно стараться, — парень сделал шаг к ангелу, и тот заметил, как Люцифер чуть нахмурился, наблюдая за этим. — Один мой вид внушает душам безграничное доверие, — длинные пальцы одним быстрым движением ухватили Дино за подбородок. Ноа был чуть ниже него, и ангел удивился силе, которую внушала его небольшая фигура. — Даже самые чистые души склоняются передо мной, — самодовольно проговорил парень и, вдруг приподнявшись на носочки, чуть подался вперед. Мужчина не шевельнулся, когда юноша произнес, почти касаясь его губ своими: — Я наслышан о тебе, ангел, — серо-голубые глаза следили за Дино, и в них мелькнуло недовольство: тот нисколько не изменился ни в выражении лица, ни в положении тела. — А это уже интересно, — парень отошел, складывая руки на груди и ухмыляясь. — Я люблю сложности. Ангел вновь посмотрел на Люцифера. Тот, казалось, задумался о чем-то своем: красные глаза смотрели в никуда; губы были чуть сжаты — но, как только сын Велиала развернулся к нему, демон кивнул, улыбаясь. — Не думай, — бросил Дино в спину юноше, — что слава твоего отца обеспечивает вседозволенность. Серо-голубые глаза обратились к ангелу с вопросом, и он продолжил: — Знай свои границы. Ты пришел сюда учиться, — мужчина прошел чуть вперед и остановился рядом с Ноа, смотря на него сверху вниз, не склоняя головы. — Я все уже умею, — уязвленно, а потому несколько грубо проговорил юноша. — Так уходи, — жестко процедил Дино. — Будь ты хоть сын Сатаны, — ангел на мгновение метнул взгляд на Люцифера, который хмуро, тихо наблюдал за разговором, не вмешиваясь, — эта школа и ее ученики — лишь этап в твоей жизни, но именно он, а не Велиал, обеспечит твой статус. Мужчина тряхнул белыми перьями: знакомая боль напомнила о себе рваной тягой у основания крыльев, однако никак не повлияла на серьезное, жесткое выражение его лица. Ноа, видимо, не ожидавший отпора, присмирел, отведя глаза и поджав губы. Его дыхание участилось, и лоб нахмурился — то ли от злости, то ли от неловкости. Дино кивнул обоим демонам и направился в жилое крыло. Возможно, ему не стоило так обращаться с юношей. В конце концов, он был еще совсем молод, а потому его самоуверенность и ощущение безграничности собственной власти было понятно. Тем не менее — ангел вспомнил дерзкое прикосновение к своему лицу — нельзя было позволить, чтобы сын Велиала ощущал вседозволенность в границах школы. Ноа унаследовал внешнюю невинность отца, а потому, вероятно, его силы были действительно велики — иначе его бы просто не перевели вперед на несколько этапов. Такой характер стоило держать в рамках, сбив с мальчика уверенность в собственном всевластии. Демон молчаливо смотрел в спину удаляющемуся Дино и обратил взгляд к юноше. Тот, казалось, даже немного расстроился, опустив голову и о чем-то размышляя. Мужчина положил руку ему на плечо, приободряюще улыбаясь. — Пошли в поезд, Ноа. Там наверняка собралось много демонов. Выпьем глифта, я тебя со всеми познакомлю. Парень оживился и радостно кивнул. По дороге к поезду Люцифер не мог отделаться от глупого, неприятного ощущения. Казалось, внутри, где-то на промежутке от сердца до кадыка, протянулась тугая, толстая цепь, отдававшаяся легким чувством тошноты. В момент, когда Ноа сделал шаг к Дино, эта цепь будто стала мельчать: словно звенья одно за другим, с каждым действием юноши, откалывались где-то посередине цепи, но ее концы раз за разом смыкались вместе, сжимая Люцифера изнутри, притягивая друг к другу горло и сердце. Это сковывало, причиняло болезненный дискомфорт. Демону казалось: нечто похожее он испытывал перед тем, как поцеловал ангела. Это злило — словно зависимость, тяга к Дино прорастала где-то внутри, откликаясь гневливостью собственника. Люцифер ждал от отношений с соперником веселья; ждал, что тот будет мучиться, что его привяжет к демону, который сможет вдоволь наиграться с чистой, невинной душой: использовать ее и выкинуть, как ненужный мусор, как никчемное, отвратительное ничто. Однако казалось, что Люцифер единственный, кто по-настоящему мучается от собственной затеи. Искусность, с которой он хотел подойти к сделке, слишком увлекала его — это было неправильно, так, черт возьми, неправильно, так больно, так омерзительно; он чрезмерно погрузился в идею постепенного уничтожения ангела и теперь был чересчур зависим от его неприкосновенности. Каков смысл затеи, если Дино попадет к нему в руки уже запятнанным? Потому Люцифера так обозлили действия Ноа — ангел принадлежал ему, только ему одному. Никто кроме него не посмеет тронуть Дино. Никто.