Nosce Te Ipsum

Люцифер спокойно шел по коридору, удаляясь от лечебного крыла. «Дино в порядке. В порядке. В порядке». Казалось, руки все еще ощущали прикосновения к нежному телу, когда они с Даэль открепляли конструкцию, держащую крылья, и укладывали ангела на спину. Какой же он теперь худой: почти невесомый, тонкий, хрупкий — теперь, пожалуй, не только в восприятии Люцифера, но в действительности: будто, сжав слишком сильно, можно сломать. Лицо Дино стояло перед глазами. Спокойно закрытые глаза; расслабленные губы полуоткрытого рта. Ничего общего с тем выражением, какое порой было у ангела, пока он был без сознания: напряженный, беспокойный, словно сдавленный нескончаемой болью или пытающийся не закричать. Выйдя на улицу, Люцифер подставил лицо освежающему ветру. Тревожность, так долго вившаяся в сердце, немного утихла, и удовлетворенное спокойствие — нежное, теплое, густое — наполняло демона изнутри. «Дино в порядке — и он будет в порядке». Не желая сразу направляться домой, Люцифер медленно побрел по площади перед школой, смотря перед собой невидящими глазами. За все это время, что он наблюдал за ангелом и помогал Даэль в уходе за ним, отрицание, столь агрессивно бунтовавшее в нем прежде, замолкло, оставив место щемящей, тоскливой привязанности. Демон не знал, как правильно назвать ее: привычкой? Симпатией? Любовью?.. Неважно. Какое бы имя ни удалось подобрать этому чувству, Люцифер принял его. Когда оно родилось? С этим ядовитым, насильственным поцелуем в тот вечер? В день заключения сделки? Или раньше — гораздо, гораздо раньше? Может быть, в тот день, когда Дино впервые встретился с демоном глазами, — давно, когда они только-только пришли учиться в школу: два едва ли подростка, остервенело пытавшихся доказать, что заслуживают отцовской любви. Люцифер невольно улыбнулся, вспоминая юного ангела: на фоне прочих он был, как и сейчас, невероятно собран. Прямая спина; правильно поставленные крылья; волосы, собранные в никогда не изменяющийся хвост; жесткая, «взрослая» походка — и взгляд: решительный, хлесткий, проникновенный. Демон остановился, спрятав руки в карманы брюк и вглядываясь в черное, похожее на бездну небо. Удивительно: он совсем забыл, что изначально хотел подружиться с Дино. Казалось, тот даже не был против. По крайней мере, когда Люцифер непринужденно плюхнулся за парту рядом с ним, юный ангел не показал недовольства и даже протянул руку. Хотелось бы обвинить в сложившемся соперничестве отцов, но это лишь значило бы свести все исключительно к негласному родительскому запрету. С самого начала показывавшие хорошие результаты, при этом абсолютно по-разному относившиеся к учебе и представлявшие собой контрастные характеры, Люцифер и Дино не могли сдружиться — по крайней мере, тогда. Они будто сами почувствовали друг в друге соперников и, не согласовывая, приняли на себя эти роли, еще даже не успев пообщаться, хоть немного познакомиться. Демон устало выдохнул, потирая виски. Воспоминания и мысли начали вспыхивать в голове — будто кусочки паззла, которые обнаруживались то там, то тут, начали складываться в единую картину, в абстрактное полотно, понимание которого озаряло сознание. Вдруг стало ясно: Люцифер нередко любовался ангелом ещё задолго до сделки. Завороженно следил за выражением его лица, когда обрушивал на него поток язвительных слов, и упоенно ловил тени эмоций, проскакивавшие в уравновешенно-спокойных глазах; за поведением, когда Дино вдруг расслаблялся, читая книгу в ангельской библиотеке или говоря с Вики. Но особенно — демон не знал, почему — его трогали и восхищали крылья. Он уже давно заметил за собой эту странную тягу к ним: белые, приковывающе прекрасные, мощные. «Может, у меня просто фетиш», — подумал было Люцифер и засмеялся собственным мыслям. Это неважно. Он больше не придет. Демон давно принял это решение — кажется, когда впервые посетил Дино…

___***___

В тот день, когда ангел чуть не разбился, гул голосов, заполнявший поезд, не утихал — все были взбудоражены произошедшим. Вопросы: «Почему? Зачем? Как?» — волновали многих, но никто не знал, что ответить. Ангел был у всех на слуху, но мало кто мог похвастаться дружбой с ним. Вики, которую любопытные почти сразу окружили, упорно молчала — и Мими, заключившая подругу в объятия, одним своим воинственно-агрессивным видом отбила у учеников желание выведать информацию у Непризнанной. Все, что им оставалось, — строить теории, шушукаться, сплетничать. Одной из быстро распространившихся — чуть ли не за вечер — версий стало предположение, что в случившемся каким-то образом виноват Люцифер. Соперничество ангела и демона было у всех на слуху, а потому идея казалась убедительной — и все же это была лишь идея. Придумать что-либо более конкретное, а уж тем более доказать было невозможно без прямого подтверждения Люцифера, который реагировал на любые вопросы холодно, неприступно, с нескрываемым отвращением оглядывая интересовавшегося. От демона быстро отстали, но разговоры утихали медленно, еле заметно — все же с момента происшествия и пары дней не прошло: ожидать, что все столь быстро забудут о случившемся, было попросту наивно. В тот вечер Люцифер хмуро смотрел в зал, ловя обрывки бесед. Имя ангела, порой мелькавшее в речах по всему поезду, резало слух, будто задевая невидимый рычажок внутри. — А что, если Дино… Сердце нервно сжимается. — Дино всегда был таким… В голове противно звенит: будто слова сливаются в единый пищащий поток. — Да, я всегда замечала, что Дино какой-то странный… Тугой ком застрял в горле, заставив сглотнуть несколько раз подряд, чтобы давящее чувство соскользнуло куда-то вниз. — Мне жаль Дино… Пальцы стиснулись вокруг бокала с глифтом, и стекло жалобно заскрипело, готовое лопнуть. — Люцифер… Мягкий, глубокий голос отвлек от боли, и нежная рука аккуратно коснулась запястья. Демон отвел невидящий взгляд от зала, натыкаясь на тревожное лицо Ости. Она грустно улыбнулась ему, ощущая, как его пальцы расслабляются, оставляя бокал. — Так ты все был дома с того момента, как?.. — Да, я… просто хотел побыть в одиночестве. — Я так и подумала, — девушка обвела взглядом попивающую глифт толпу. Все разбрелись по обычным группкам, но многие говорили об одном и том же. — Потому не пошла к тебе, — Ости вновь посмотрела на мужчину. Тот уставился на нее, читая в темных глазах немой, мучивший ее вопрос. — Тоже хочешь узнать, не сломал ли я ему крылья? Не пытался ли его убить? — издевательски процедил демон сквозь зубы. — Не проклял ли его каким-то запретным артефактом из кабинета отца? Девушка поджала губы, мотнув головой, и хотела было что-то сказать, как по другую сторону от Люцифера сел Ноа, вальяжно развалившись. Оба демона устремили на него взгляд, и, казалось, юноша собирался с мыслями, при этом безуспешно пытаясь принять равнодушный вид: сложил руки на груди и, то и дело нервно подергивая плечом, блуждал взглядом по залу. — Чего тебе? — не выдержав, раздраженно бросил Люцифер. Ноа повернул к нему голову. — Я только что заглянул в медицинское крыло. Там… Дино. Похож на птицу, над которой эксперименты ставят. — Как поэтично, — презрительно произнес мужчина, неосознанно хмурясь. — Не хочешь сходить к нему? — Что? — Взглянуть на него. Я же знаю, — многозначительно сказал Ноа, поджимая губы. — Знаю, что ты хочешь, — договорил он, чуть понизив голос. — Я не… — Пойдем вместе, — не дав Люциферу закончить, произнесла Ости. — Сходим к нему. — После того, как Фенцио оттуда ушел, там уже много кто побывал из любопытства, — юноша посмотрел на стоящие в зале группки, и в глазах мелькнуло раздражение. — Но я ходил, потому что хотел его увидеть. Правда, Даэль уже недовольна, что все подряд там появляются, не пускает никого. Но ведь ты не все подряд, да? Он был не похож на себя: хмурый, нервный, странно озлобленный. Закончив фразу, он положил руки на стол, теребя пальцами манжет черной рубашки и смотря на мужчину с ощутимым напряжением. Люцифер жаждал увидеть Дино — но просто взгляда было бы мало. Коснуться. Прижать к себе. Помочь. Пожалеть. Утешить. Демон винил себя в недостаточном упрямстве: там, наверху, он чувствовал, что ангел себя мучает, вновь истязает, будто наказывая, — знал, знал где-то глубоко внутри, что, отпустив Дино, совершает ошибку. Знал. Но глупая, эгоистичная гордость; самоуверенность; привычка думать лишь о себе, выметая из жизни других, будто сор, — все это Люцифер предпочел Дино, убегая от себя истинного к себе привычному: холодному, язвительному, ненавидящему. Люцифер вздрогнул, когда Ноа резко схватил его за запястье. — Ты говорил мне, что никто не должен вмешиваться в то, что касается вас обоих. Говорил так, будто вас, блять, что-то связывает, — низко, тихо говорил юноша, склонившись к демону и смотря на него с нескрываемой ненавистью. — Я знаю, что это ты виноват. Если бы не ты, Дино бы не лежал там сейчас; если бы не ты… Ноа резко замолк, судорожно сглатывая, и взглянул на Ости, которая предостерегающе мотнула головой, — это лишь еще больше распалило его. Злоба, горевшая в нем, была неконтролируемой, бунтующе-детской, построенной на обиде и непонимании. — Я бы никогда так не поступил с ним. Никогда. — Ты ничего не знаешь, — раздраженно ответил демон. — Я знаю, что ты не принесешь ему ничего хорошего, — еле сдерживаясь, произнес Ноа. — А тебе какое дело? — Люцифер ощутил, как Ости успокаивающе похлопала его по ноге, — это только больше разозлило. Агрессия росла и в юноше: он говорил все быстрее, давая эмоциям свободу — Да ты ведь даже мне его представил потому, что поиздеваться над ним хотел. Ты кусок ебаного дерьма, и я!.. Резкий звук шлепка прервал гневливую речь, и голова Ноа дернулась в сторону: легко, без сопротивления, будто у тряпичной куклы. Люцифер поднял глаза на Ости, которая стояла над юношей, уперевшись одной рукой о стол. Другой, только что ударившей, она развернула к себе чуть испуганное лицо, покрасневшее с одной стороны. — Ну как? — спокойно, даже почти дружелюбно спросила она. — Пришел в себя? Ноа покосился на смотрящего в сторону Люцифера и на демоницу, внимательно ждущую ответа, но молчал, тяжело дыша и поджав чуть дрожащие губы. Казалось, еще немного, и он заплачет, чтобы хоть как-то освободиться от душащих эмоций. — Ты сиди тут и пей, — Ости пододвинула к Ноа нетронутый Люцифером бокал глифта. — А мы пойдем к Дино. Да, Люцифер? Тот ядовито на нее посмотрел. Девушка уже было думала, что он откажется, когда демон, бросив краткое «да», встал из-за стола и ровным шагом вышел из поезда, не оглядываясь. Холодок немного колол кожу, разгоряченную глифтом. Ости покосилась на Люцифера, мерно идущего рядом с ней по направлению к школе. Перед новозаказанным бокалом, оставленным юноше, демон выпил по меньшей мере пять. Удивительно, что он не дал волю эмоциям. — Ноа еще совсем юн, — прервав напряженное молчание, начала Ости. — Но… Его слова кое о чем мне напомнили. — И о чем же? — нахмурившись, Люцифер остановился. — Не так давно ты говорил мне, что Дино, хоть и кажется до мозга костей святым, на самом деле далеко не праведник… Демон кивнул. — …И что он падок на демонические уловки. Что я увижу, если ты что-то сделаешь. Я… я увидела итог? Ты… — Ости ощутила особо колко пробежавший по коже холодок: то ли от ветра, то ли от догадки, почему-то напугавшей ее. — Ты что-то сделал с ним? Заметив привычное выражение закрытости на лице мужчины, она подошла ближе и, взяв за подбородок, чуть наклонила голову к себе, будто запрещая отворачиваться. — Что ты сделал? Люцифер дернул головой и, развернувшись, поспешил к зданию. Несомненно, так он просто избегал ответа — сейчас демону показалось куда более легким увидеть Дино, нежели отвечать на заданный Ости вопрос. Удрученно вздохнув, она стремительно двинулась за мужчиной, уже второй раз за вечер ощущая себя мудрой дамой почтенных лет. Даэль, услышав шаги, вышла навстречу Люциферу, всем своим видом показывая готовность оборонять спокойствие больного. Решительный взгляд устремился на мужчину и тут же стал спокойным, заискрившись привычным светом. — Люцифер, здравствуй, — приветливо начала женщина и, увидев приблизившуюся Ости, удивленно вскинула брови. — Ох, вы оба пришли к… — Мы хотим увидеть его, — чуть улыбнувшись, демоница покосилась на Люцифера, лицо которого выражало, скорее, тошноту, нежели намерение навестить Дино. Даэль понимающе кивнула и, желая удостовериться в отсутствии лишних гостей, заглянула за спину мужчины. Коридор был пуст, в чем убедилась и Ости, на мгновение обернувшись. — Что ж… — начала доктор, неуверенно поджимая губы. — Я уже никого к нему не пускаю, но… — она многозначительно посмотрела на Люцифера. — Думаю, вам можно позволить увидеть его. Только один раз. Демон еще на пути к лечебному крылу нашел ее. Энергию. Его энергию. Слабая, хлипкая, она еле теплилась в Дино, отчего узнать ее было практически невозможно — невесомая, бледная, тусклая: словно все то, что составляло характер ангела, в мгновение рассыпалось, оставив лишь бледный призрак. Ощущение немощности, зыбкости расползалось по телу Люцифера странной, дурманящей пеленой, заставляя страх мерзко шевелиться где-то в животе. От этого к горлу подкралось давящее чувство тошноты, которое становилось сильнее по мере приближения к ангелу. Он и правда был похож на птицу — прекрасную птицу, над которой ставят эксперименты или которую выставили на показ. Крылья были закреплены и направлены вверх: большие, потрепанно-слабые, но содержавшие в себе невероятную мощь, порой сбивающую Люцифера в борьбе одним лишь потоком воздуха. Ости остановилась чуть поодаль, будто не решаясь подойти, — демон же прошел вперед, чувствуя, как ощущение тошноты плотнее сдавливает горло. Дино был прекрасен даже таким: сломленным, слабым, погруженным в глубокий бессознательный сон — Люцифер забыл, забыл за эти несколько дней, насколько все его существо отзывалось на эту тонкую внешность. Волосы, черты лица; сильные, но изящно-аккуратные плечи, обнаженные опущенным ниже крыльев одеялом, и фигура, контурами виднеющаяся из-под ткани, — все это мучительно тянуло демона к себе, и он хотел ответить на этот призыв, хотел прижать к себе это тело и… Тошнота резко ухудшилась — Люцифер рефлекторно сглотнул, опускаясь взглядом к основанию крыльев. Аккуратно перевязанные, они, очевидно, медленно заживали: кровь пропитала белую плотную ткань, выступая на ее поверхности красными яркими пятнами. Люцифера всегда смешили людские образы ангелов, демонов, самих Сатаны и Бога. Добро и зло; чистота и порочность; свет и тьма; спасение и проклятье — все эти противоречия были глупыми, нереалистичными. Однако сейчас, почему-то именно сейчас внутри разлилось вяжущее, склизкое отвращение. Люциферу казалось, будто его одежда, руки, лицо, тело — все было в какой-то невидимой, несмываемой грязи. Она множилась от одного вида ангела, становилась гуще, зловоннее, заползала внутрь через приоткрытый рот, уши, забиралась в глаза и наполняла тело. Внутри все свернулось, дрожа тугой, отвратительной болью. Люди, склоняющиеся перед распятием. Целующие ноги ангельским скульптурам. Молящие о спасении. Жаждущие очищения. Кажется, он понял их.