Идеология любви

      Титры, в сопровождении приятной, плавно льющейся из динамиков ноутбука музыки, пролетали на экране слишком быстро, из-за чего были похожи на некрасиво пошитое белое полотно на чёрном фоне. Лэнс протяжно зевнул, потерев глаза. От силы он проспал часа два: Ханк не давал ему лечь до тех пор, пока они не досмотрят Сумерки. Сага. Затмение, да и желание дождаться ответа от Кита придавало немного бодрости. Но всё-таки смотреть Сумерки было плохой идеей. Пришлось их включить из-за того, что выбора особого не было, а старшая сестра записала все части на диск. Лэнс долго противился этому предложению и был очень сильно расстроен тем, что ему пришлось променять Пилу на эту мелодраму. Хотя Ханк был в восторге — он сопереживал чуть ли не каждому герою, постоянно тряс МакКлейна за плечо, когда ему что-то нравилось, и недовольно бурчал, если был не согласен с чем-то. Было даже завидно, что его лучший друг смог так проникнуться фильмом, когда особого интереса Лэнс к происходящему на экране не проявлял. Он просто поглощал закуску, временами проверяя чат — ему ужасно хотелось увидеть ответ на свои сообщения. И к тому моменту, когда Ханк, что-то забавно пыхтя, пытался запустить следующую часть, долгожданный ответ наконец последовал, хотя, после этого Кит ничего не писал. Но даже от этого маленького сообщения, переполненного тихим негодованием, было приятно.       Лэнс на автомате достал телефон, не замечая времени, сразу проверяя входящие сообщения. Тишина. Пидж так и затихла после того, как Лэнс ответил на её заинтересованность в том, что они собираются смотреть, — кажется, девушка охотнее пришла бы смотреть Пилу, нежели это. Кит, прочитавший последние два сообщения, тоже молчал, игнорируя МакКлейна. Да и красный кружок рядом с его иконкой твердил о том, что он не в сети. Что же, видимо, они отлично провели с Широ вечер, раз этого парня хватило лишь на одно сообщение после той кучи, которую ему прислал Лэнс. Лэнс любил так общаться — отправлять всё маленькими сообщениями, которые можно было вместить в одно целостное предложение. Ханк уже к этому привык; Пидж продолжала иногда придираться к его любви к небольшим сообщениям; с матерью парень общался нормально, потому что однажды уже получил за такое по голове — взрослые люди достаточно нервные, чтобы разозлиться на собственный телефон из-за постоянной вибрации, раздающейся при получении сообщения, коих Лэнс отправляет с десяток.       Поднявшись с пола — удивительно, что он уснул вот так, — парень потянулся, чувствуя, как у него неприятно ноет поясница. Лэнс посмотрел на Ханка, который спокойно дремал на его кровати, обнимая любимую подушку-игрушку в виде акулы. Почесав затылок, парень ещё некоторое время с завистью смотрел на спящего друга, осознавая то, насколько он сам идиот, раз поднялся в седьмом часу утра. Лэнс поставил на паузу фильм, закрывая крышку ноутбука, тоже позволяя ему отдохнуть, немного поспать после ночи бодрствования. Как можно тише выйдя из комнаты, он спустился вниз, пришёл на кухню, где царила умиротворённая тишина. Спали абсолютно все, один лишь Лэнс бродил по дому, потому что сейчас, если бы ничего не изменилось, он должен был бы спать в объятьях крепких рук своего парня, спиной прижимаясь к широкой груди и чувствуя приятные нотки мужского геля для душа, которые будто впитала в себя двуспальная кровать в комнате Широ. Лэнс неосознанно обнял собственные плечи, до приятной боли сжимая на них пальцы. Провалился в грёзы, которых лишился в пару слов из уст человека, у которого маллет. Нет, ну вы представляете себе? Маллет!       Нахмурившись, Лэнс позабыл о том волнении, которое он испытывал, когда отвечал на сообщение Кита; позабыл и о той радости, которая накрыла его, когда на телефон пришло уведомление о новом сообщении от нового контакта «Маллет». Нет, Лэнс не питал по отношению к Киту какую-то нелюбовь — скорее небольшое раздражение теперь всегда будет колкими ощущениями отзываться в груди, когда им придётся разговаривать.       Микроволновка запищала, отчего Лэнс запаниковал и суетливо начал открывать её, чтобы достать свои хлопья. Тридцать секунд пролетело слишком быстро. И да, он чертовски любил немного размокшие шоколадные шарики в тёплом молоке — это было ещё одной его страстью. Удивляясь тому, каким образом микроволновая печь за столь короткий промежуток времени успевает разогреть до предела его любимую красную глубокую тарелку, из-за чего та сейчас обжигает ладони, Лэнс со своим быстрым завтраком прошёл к столу, поставил тарелку и, сходив за ложкой и вернувшись, сам сел за стол. Пока отец спал, а за столом не сидело свидетелей, которые могли доложить старшему об этом, Лэнс разблокировал свой телефон, заходя в приложение чата. Папа всегда ругался, когда кто-то — чаще всего Лэнс и его старшая сестра, — сидел за столом с телефоном в руках, читал с него что-то или переписывался. Поэтому, пока была возможность, Лэнс переложил телефон в левую руку, правой — взял ложку и зачерпнул из тарелки несколько шариков с молоком, практически сразу пихая её в рот. Неумело он ткнул большим пальцем на один из чатов, с той же неряшливостью набрал сообщение, игнорируя все правила грамматики — он мог спокойно сослаться на то, что сейчас утро, да и Широ поймёт любое сообщение, которое бы он не отослал. Лэнс (6:26 АМ): добрре утро солныгко~       Постепенно опустошая свою тарелку, Лэнс позабыл о своём сообщении, читая новостную ленту. Научился этому плохому делу парень у старшего брата, хотя мама всегда отговаривала и старшего, и младшего от просмотра или чтения новостей до, после или во время еды. Даже отец взял в привычку читать новости ранним утром или под вечер, за несколько часов до сна. Отговаривала она от этого, ссылаясь на то, что из-за этого плохо усваивается пища, но Лэнс мало в это верил, хотя прекрасно знал, что в один прекрасный день, когда ему станет плохо из-за новостей, он удостоится самого скептического взгляда от матери, а потом и режущих ухо слов: «Я же говорила».       Лэнс не любил, когда случалось так, что кто-то был прав в какой-то ситуации. Поэтому старался избегать таких моментов, когда он точно не смог бы отстоять своей правоты, и ему бы пришлось принять слова своего недруга. Ведь спорит он только с недругами. И с мамой иногда. Братья и сёстры не в счёт. А с Широ всё спокойно.       Отодвинув в сторону пустую тарелку, Лэнс уже с более спокойной душой взялся за телефон, замечая, что ему пришёл ответ. Он усмехнулся, думая, что без него Широ тоже не может нормально поспать, из-за чего он и проснулся в такую рань. Но, вопреки собственным мыслям, новое сообщение было не от Широ, а от Кита. Лэнс в удивлении поднял брови, разглядывая маленькую аватарку. Кажется, это был единственный раз, когда Лэнс видел, чтобы тот хмурый парень так искренне и нежно улыбался. Конечно, он видел его улыбку до этого, но она скорее была скромная и сдержанная, не такая, как на фото. Видимо, фотографом был действительно важный и хороший для него человек, потому как улыбался Кит прямо в камеру, смотря на человека по ту сторону объектива. Вдохнув и выдохнув, Лэнс нажал на экран, открывая чат. И, наверное, это было самым большим косяком за всю его жизнь.       Вы знаете моменты, когда ты общаешься с неприятным человеком, делаешь скриншот этих сообщений и с желанием отправить их своему лучшему другу, чтобы поржать, отправляешь их этому самому неприятному человеку? Раньше парню никогда не доводилось жать не на тот чат, не приходилось краснеть за свою провинность — только если перед родителями. Но сейчас было самое время, чтобы осыпать себя грубыми словечками за собственную неаккуратность. Лэнс (6:26 АМ): добрре утро солныгко~ Маллет (6:41 АМ): Утра. Но я сомневаюсь, что ты хотел отправить это именно мне.       Лэнс опустил голову на столешницу, прикусывая нижнюю губу и укладывая руки с телефоном на колени. Какой косяк… Правда, Лэнс был очень удивлён тем, что ему тоже пожелали утра и спокойно отреагировали на то, что он перепутал адресата. Нужно ли было извиниться перед Китом за ту оплошность, которую парень совершил? Или было бы лучше переиграть эту ситуацию и как-то красиво извернуться, чтобы не чувствовать себя идиотом перед хмурым мальчиком?       Лэнс нахмурился. Можно ли было называть Кита мальчиком? Конечно, мала вероятность, по которой Лэнс будет знать всё, что связано с этим парнем, на третий день общения, но теперь, когда он задумался, ему стало интересно, какой же у Кита возраст. Мотнув головой из стороны в сторону, МакКлейн сунул телефон в карман спортивных штанов, рассчитывая, что ответит позже, встал из-за стола, забрал грязную тарелку и пошёл к раковине. Утро тянулось до невозможного долго и неприятно. Наверное, стоило ещё немного подремать.       С этими мыслями Лэнс, сполоснув свою тарелку, вернулся в комнату. Большее, что здесь изменилось, так это то, что Ханк повернулся к стене, закинув на Зубастого ногу. Можно было буквально увидеть, как выпучились у игрушки глаза. Тихо посмеявшись, Лэнс решил не тревожить парня, усаживаясь на не менее удобное компьютерное кресло, откидываясь со скрипом на его спинку и сладко потягиваясь. В кармане завибрировал телефон. КосмоКрасавчик (7:00 АМ): Доброе утро КосмоКрасавчик (7:00 АМ): Как дела с малышнёй?       Конечно, от сообщений Широ на лицо всегда лезла улыбка, но Лэнсу понадобилось несколько минут на то, чтобы понять, почему молодой человек интересуется младшими. Он совсем забыл о том, что его самой оригинальной отмазкой, чтобы избежать неловкого молчания между ним и Китом, стали близнецы, которые остались дома одни. Хлопнув себя ладонью по лбу и немного скатившись по креслу вниз, Лэнс некоторое время смотрел на экран, думая, как стоит ответить. Лэнс (7:04 АМ): прекрасно Лэнс (7:04 АМ): вчера их ушатал, поэтому проспят до обеда Лэнс (7:05 АМ):, но мама уже вернулась, так чтоооо Лэнс (7:05 АМ): возможно ты хочешь, чтобы я пришёл?       Покинув чат, в котором явно не так скоро появится ожидаемый ответ, Лэнс всё же вернулся к переписке с Китом. Нужно было что-то придумать, но было так сложно хоть что-то из себя выдавить. Лэнс даже на контрольном сочинении в конце каждой недели на уроках литературы так не напрягает мозг, как здесь. Что не так с этим маллетоголовым парнем? Почему, даже не пообщавшись с ним толком, не узнав чего-либо стоящего, Лэнсу уже так сложно подбирать слова? Маллет (6:41 АМ): Утра. Но я сомневаюсь, что ты хотел отправить это именно мне. Лэнс (7:12 АМ):, а ты догадливый Лэнс (7:12 АМ):, но Лэнс (7:12 АМ): если ты хочешь Лэнс (7:12 АМ): я могу называть тебя солнышком       Парень свёл брови к переносице, замечая, что сообщения уже прочитали и что-то печатали. Нервно выдохнув, Лэнс хотел было написать, что это была шутка и не стоит воспринимать её всерьёз, но это желание отбила внезапно заигравшая мелодия. На экране высветилось лицо Широгане с совместной с Лэнсом фотографии — себя Лэнс решил обрезать, потому что получился там не так привлекательно, как хотелось бы, да и в принципе на фотографиях рядом с Широ, как казалось парню, он смотрелся слишком уж непримечательно, ничем особым не запоминался, потому что именно Широ приковывал к себе взгляд. Может, это было из-за огромной любви к этим чертам лица, этим глазам, линии подбородка и скул.       Мелодия начала нарастать, угрожая разбудить спящего на кровати здоровяка, поэтому Лэнс поспешил взять трубку, слишком плотно прикладывая её к уху, будто надеясь, что именно это поможет заглушить родной голос. На той стороне послышался протяжный зевок, будто молодой человек только-только проснулся, чего нельзя было отрицать, после чего полилась приятная речь, отчего Лэнс, можно сказать, потаял на кресле. Он соскучился.       — Алло? — сонно проговорили в динамике, за чем можно было различить шуршание какой-то ткани, скорее всего постельного белья. — Ты не отвечал на мои сообщения, поэтому я решил позвонить. Это ничего?       — Нет, что ты, — шёпотом ответил Лэнс, не сумев сдержать слабой улыбки. — Я рад слышать твой голос.       — Почему ты говоришь шёпотом? — спокойный тон немного надломился из-за явного недоумения.       — В моей комнате просто спит Ханк, не хочу его разбудить, — правдиво сказал Лэнс, искоса посмотрев на перевернувшегося на другой бок друга. Тот уже точно слышал разговор, из-за чего недовольно пыхтел. Лэнс всё-таки разбудил его, но говорить громче он не решился, из-за чего продолжал таким же шёпотом. — Я не успел прочесть твои сообщения, поэтому, скажешь мне, всё в силе или… как?       — Ты сможешь прийти к часам четырём? — кажется, Широ встал с кровати и начал ходить по комнате, так как в трубке раздавались различные звуки.       — О, неужели в это время ты будешь дома один? — игриво промурлыкал Лэнс, на что получил скомканное угуканье, — можно было предположить, что Широ что-то ищет в шкафу. — Что ж, к четырём, так к четырём. Жди меня, — как можно тише рассмеявшись, парень выловил из того шума, что раздавался в трубке, нежные слова прощания, только после чего сбросил вызов, откладывая телефон на стол.       Если не очень задалась суббота, то воскресенье Лэнс точно проведёт хорошо, может даже отлично. Лэнсу хотелось думать, что этот день пройдёт отлично, и он вместе с Широ наверстает упущенную ночь субботы, которую они должны были посвятить просмотру кровавой Пилы. С такими мыслями парень поднялся с кресла, подходя к кровати. Он уже знал наверняка, что Ханк не спит, поэтому, задрав повыше ногу, он пнул его в бок и произнёс, не сдерживая улыбки:       — Подвинься, большой мальчик, я тоже хочу поспать, — Лэнс расслышал лишь какое-то невнятное бурчание в ответ на свои слова, но в итоге Ханк всё же сдвинулся к стенке насколько смог, вжимая в неё бедного Зубастого, освобождая немного места для своего друга. — Да, ты постарался как смог.       Слова парня звучали как издёвка, но на губах его красовалась добрая кривая усмешка. Он присел на тот небольшой участок кровати, бёдрами пихая Ханка в спину, после чего завалился на бок и закинул на своего доброго друга руки и ноги, тем самым балансируя и не позволяя себе упасть с краю. Можно было потратить достаточно времени на то, чтобы после проснуться полным энергии человеком, учитывая, что Лэнс проспал до смешного мало, ещё и в самом неудобном положении, в котором мог уснуть.       За всё время отдыха, которое друзьям удалось потратить на сон, Лэнса не посетила ни одна дрёма, которую он так ждал. Хотелось посмотреть что-нибудь сказочное и красивое, чтобы проснуться потом в хорошем настроении. Но весь сон-час Лэнсу виделось только чёрное полотно, на котором не проступило красок, на котором не разлились цвета, придавая дрёме более яркие оттенки. Лэнс проснулся помятый. Ещё и скинутый собственным другом с кровати. Парень болезненно охнул, потирая сначала ушибленную голову, затем плечо, поясницу. Растирая те места, где особенно чувствовались неприятные вспышки боли. Как только удалось нормально разлепить глаза, МакКлейн посмотрел на мирно сопящего, валяющегося на спине в позе звёздочки Ханка, который даже и не подозревал о том преступлении, что он совершил.       — Это было больно, — Лэнс проныл в полный голос, по-старчески охая и с трудом поднимаясь на ноги, ощущая покалывания в правой руке и ногах — он их явно отлежал, пока пытался нормально улечься с таким сонным медведем, как Ханк.       — Сам виноват, что уступил мне кровать, — слова были произнесены до смешного невнятно, но, к удивлению, Лэнс понял каждое. На то они и лучшие друзья, верно?       — Давай вставай, — быстро глянув на экран своего мобильного и суетливо забродив по комнате, Лэнс начал осматривать свои шкаф и комод в поисках приличной одежды. Наверное, ему хотелось сделать это воскресенье донельзя идеальным. — Время —второй час дня. Мы ещё не бодрствуем. Нам нужно просыпаться. Тебе надо домой, а мне к Широ.       Ханк опять что-то пробурчал, переворачиваясь на живот. Он всегда так делал, когда Лэнс упоминал в разговоре своего супер-пупер парня. Однажды, когда они гуляли своей привычной школьной компанией в парке, и Лэнс задел тему отношений, Ханк показушно прошёл к одной из пустующих лавочек, лёг на живот, сложил руки на краю и уткнулся в них носом, начиная что-то слезливо говорить. Всё из-за того, что в своё время Лэнс настолько вынес этому бедолаге мозг рассказами о Широ, что в один прекрасный вечер они обусловились никогда больше не поднимать эту тему разговора, когда находятся рядом. Но сейчас была вынужденная ситуация, Лэнс не мог молчать, потому что он пропустил субботний марафон фильмов и сейчас горел желанием встретиться со своим «супер-пупер» парнем. Он соскучился и, честно признаться, немного приревновал к тому, что такой человек, как Кит, удостоился чести провести субботу с Широ. Только от одной мысли об этом МакКлейн злобно запыхтел, грубо скомкивая в руках ни в чём неповинную одежду.       У Лэнса не было большого гардероба — его вещи умещались в комоде, и пара нарядов спокойно висела на вешалках в шкафу. Лэнс не был зациклен на моде — его одежда включала в себя все стадии, начиная от трендовых вещей и заканчивая нарядом бродяги из старой подворотни. Лэнсу иногда было до чёртиков плевать, как он выглядит — однажды он не захотел надевать в школу официальную форму и припёрся в пижаме, потому что хотел. Но сейчас перед ним стоял выбор жизни и смерти, ведь он шёл в гости к своему парню. Лэнс не хотел одеваться слишком вычурно, потому что дальше квартиры Широ они никуда не пойдут. А быть похожим на неухоженного мальчика из джунглей ему тем более не хотелось. Надеть нужно было нечто непримечательное, что не сковывало бы движений и легко бы снималось. Потому что Лэнс знал, к чему поведёт его приход в ту квартиру. Бедному Ханку пришлось сидеть уже полностью готовым к выходу и оценивать каждый новый облик своего друга, потому что, как бы парень не старался заверить Лэнса в том, что тот выглядит совсем неплохо, очень даже прилежно и со вкусом, МакКлейн всё равно умудрялся находить какие-то изъяны в своём внешнем виде, когда с другого ракурса десятый или одиннадцатый раз смотрел на себя в зеркало. Это было до безумия сложно и муторно.       Из дома удалось выйти лишь тогда, когда Ханк взял дело в свои руки, осмотрел весь арсенал Лэнса, выбрал оттуда свободные тёмно-синие джинсы, серую до потёртостей заношенную футболку без какого-либо принта или узора и лёгкую кофту на пуговицах тёмно-коричневого цвета, располосованную белыми, но из-за многочисленных стирок потускневшими линиями разной толщины. Лэнс был одновременно благодарен и возмущён своевольничеством друга, но в худшем случае им бы пришлось проторчать дома дольше положенного. Парень и без того задерживался.       Лэнс распрощался с Ханком на остановке, что была неподалёку от дома Широ. Ханк, скорее всего, пошёл навестить свою бабушку, что жила где-то здесь, в одном из множества многоэтажных домов. МакКлейн не мог вспомнить, в каком именно, он был у бабули Ханка в гостях сто лет назад, поэтому ему было сложно что-либо сказать о том месте, в которое направлялся его друг. Но вот тот дом, та квартира, что ждала Лэнса… Парень буквально чувствовал запах цитрусовых, витающий в воздухе, наполняющий квартиру Широ каким-то приятным дурманом, обволакивающим со всех сторон, как только МакКлейн переступал порог. И как бы сильно Лэнс не любил цитрусовые, как бы не морщил нос, когда видел у себя дома в миске на кухонном островке пару апельсинов, этот аромат, наполняющий дом Широгане, уже ему приелся. Цитрусы теперь часто ассоциировались у Лэнса с Широ.       Довольно быстро удалось преодолеть то множество ступенек, отделяющее Лэнса от квартиры молодого человека. И отчего-то сердце его забилось быстро-быстро, когда он, высовывая руку из кармана лёгкой кофты, ухватился за ручку двери, нажимая её и открывая дверь, совсем не замечая странного звона, растворившегося в полу и стенах. Лэнс слишком громко хлопнул дверью, на что сам недовольно щёлкнул языком. Со стороны гостиной донеслось тихое порицание, но даже в коридоре были слышны тёплые нотки в голосе Широ, которые тот, казалось бы, и не пытался скрывать. Через несколько мгновений, которых МакКлейну хватило, чтобы снять с себя потёртые кроссовки, покалеченные временем и безумными прогулками, что Лэнс любил всем своим большим сердцем, в проходе показался Широ. Он боком облокотился на стенку, скрестил руки на груди и с тёплой улыбкой наблюдал за медленными, плавными движениями парня. Но Лэнс, кажется, сейчас совсем не мог двигаться, застыв под надзором этих пристальных глаз, словно поедающих каждую частичку смуглого тела, безжалостно рвущих одежду, мнущих кожу и оглаживающих бока. Это было своеобразным зовом, который было очень сложно проигнорировать, ведь руки Широгане в нежном жесте уже тянулись к несильно дрогнувшим и немного вспотевшим ладоням МакКлейна. Лэнс был готов поклясться, что происходящее сейчас было как в первый раз. Будто раньше он не чувствовал тепла мягких, заботливых прикосновений бледных рук, не ощущал сладких поцелуев, покрывающих сначала с неимоверной нежностью лоб, затем россыпью проходясь по носу со вздёрнутым кончиком, щекам, глазам, ресницы которых слабо подрагивали от приятной ласки, подбородку. И ведь Широ так всегда: слишком нежно, слишком блаженно, медленно и верно завлекает, окутывает этой заботой, таящейся в каждом его незначительном жесте, действии, прикосновении. Слишком мягко. А Лэнс уже давно успел привыкнуть к этому.       Желание медленно нарастало, нежные прикосновения, робкие поцелуи, не задерживающиеся на коже даже на долю секунды, постепенно сменялись на более страстные, хаотичные, жаждущие. Лэнс не мог определиться с тем, каким образом, в какой момент и вообще, как они успели отойти к двери в комнату Широ. Лэнс уже не мог вспомнить, когда почувствовал позади себя стену, в которую упёрся спиной, в которую, одаряя новыми ласками, его бережно вжали, не желая пускать куда-либо в сторону. Становилось жарко в этих объятьях; руки, касающиеся загорелого тела, заставляли блаженно прикрывать глаза, судорожно выдыхать, накрывая светлые ладони своими смуглыми, и самостоятельно наводить на удивление мягкие руки на те места, где приятно, где горячо, где чувственно. Хотя Широ уже давно сам прекрасно знал, как Лэнсу нравится, как он любит.       Лэнс с недовольной гримасой наконец скинул со своих плеч кофту, которая теперь мешалась ему под ногами. Но неожиданный и в то же время такой желанный поцелуй, в который в ту же секунду увлекли парня, отбил всякие лишние мысли, из-за чего мешающая в ногах кофта просто перестала существовать. Лэнс медленно выводил руками по спине Широ круговые узоры, пока Широ с любовь сминал уже немного припухшие от поцелуев губы, обводил их языком и из раза в раз заставлял парня что-то желанно мычать. МакКлейн видел, как его возлюбленный мучает его, издевается, не давая насладиться поцелуем так, как ему хотелось бы. Когда уже чересчур тёплые пальцы забрались под изношенную серую футболку, когда Широ провёл руками по еле выпирающим рёбрам, заставляя Лэнса рвано выдохнуть, приоткрывая рот и нехотя запрокидывая голову назад, упираясь макушкой в стену, в дело пошли более влажные поцелуи, неровной тропинкой проходящиеся по шее, где временами оставались слабые засосы, что в скором сильнее потускнеют и исчезнут в небытие. Лэнс даже не мог воспротивиться, потому что это было слишком приятно, от этого внизу живота что-то слабо тянуло, доставляя своё удовольствие, добавляя к сладким ласкам, что позволял Широ вытворять своим рукам, мягкую дрожь.       Лэнс не выдерживал. Нежно. Очень нежно. Широ постоянно изводил его тело такими приёмами, выдерживая в своих тёплых поглаживаниях незначительные паузы, которых хватало, чтобы задохнуться тем воздухом, раскалённым воздухом, витающим между ними. А потом вновь обрести возможность рвано, часто и жадно дышать, когда руки вновь начинают поглаживать бока, то опускаясь ниже, всё ближе к джинсам, то поднимаясь и оглаживая грудь, лаская и сминая. Лэнс буквально умирал, считая это своеобразной пыткой, которую Широ придумал специально для него. И это было в его мерках до чёртиков жестоко, потому что тело после такого горело, пылало страстным пламенем.       Лэнс постоянно проваливался в забытье, когда сильно зацикливался на нежных прикосновениях, горячих поцелуях и мимолётных взглядах, которые удавалось выловить из-за затмившей взор пелены. Поэтому он не мог вспомнить, в какой момент между его ног оказалось колено, слегка надавливающее на его пах, приносящее приятный дискомфорт. Хватило лишь одного неловкого движения, чтобы на спине Широ смуглые пальцы в мгновение сжали ткань домашней футболки, в поцелуе послышался сдержанный стон, а ноги на автомате самостоятельно сжали колено, не давая ему возможности сдвинуться с места. Лэнс, наверное, был возбуждён, ещё когда только узнал, что сможет прийти в эту квартиру сегодня, почувствовать аромат цитрусовых и утонуть в объятьях Широгане.       Парень не мог отрицать свою любовь к тому, как Широ ласково гладит его торс, стараясь коснуться каждого сантиметра его кожи, уделить внимание любой частичке его туловища. И Лэнс постоянно хмурился, когда молодой человек прекращал это, забирая от тела вместе с руками и то тепло, что они дарили ему. На смену теплу приходил жар. Жар, окутывающий парня целиком, от макушки до пят, когда бледные пальцы медленно, мучительно медленно расстёгивали ширинку джинс, ловко припуская их, оттягивали резинку боксёров, наконец избавляя Лэнса от сковывающего его тело дискомфорта. Широ достаточно бесцеремонно и собственнически касался Лэнса там, постоянно покусывая кожу на шее. МакКлейн же услужливо её подставлял, с головой окунаясь в ту вереницу чувств, что охватывала его в тот момент, когда Широгане проводил по всей длине его члена так плавно и ласково, но постепенно переходил на более грубый и резкий темп, заставляя парня смущаться из-за тех хлюпающих звуков, что разносились по всей гостиной. Лэнс бы мог придать значение тому, что они даже не зашли в комнату, но Широ буквально не давал этого сделать, раз за разом то сбавляя, то наращивая темп движения руки, чем он вызывал у Лэнса тяжёлые вздохи, постанывания, временами всхлипы, что доносились от парня в моменты слишком резкой смены движений. И, кажется, оба были слишком увлечены всем этим, слишком сильно затянуты в эту игру для двоих, таящую в себе ту бурю эмоций, охватывающую с головой, погружающую тело в вакуум, заставляющую забыть о месте и времени, чтобы выловить из смеси стонов, хрипов, рычания и хлюпанья звук открывшейся двери, которую никто из них не удосужился закрыть на замок. Да и разве это сейчас было важно?       Лэнс уткнулся носом в плечо Широ, чувствуя, как его собственное жадно искусывают, стараясь оставлять слабые отметины, не приносить сильной боли, лишь подбавлять дров в огонь ощущений. Парень был готов поклясться, что его лицо пылало всеми оттенками красного, какие он только мог припомнить, потому что он чувствовал, насколько холодное по сравнению с его щеками было плечо Широгане.       Глаза сами то открывались, то закрывались — в той темноте, что накрывала парня в моменты, когда веки были закрыты, Лэнс терял счёт времени, терялся полностью, будто находился в воде, что приятной теплотой окутывала его тело. И в очередной раз, когда Лэнс открыл глаза, в обстановке квартиры, вид на которую открывался через подставленное плечо Широ, что-то изменилось. Даже со столь затуманенным рассудком, парню не составило труда различить того, что же здесь не так. И это не так на данный момент его ужасно смутило, хотя уже некуда было краснеть. Лэнс с дрожью в руках упёрся в другое плечо Широ, что не служило для него, МакКлейна, опорой на данный момент, в попытке остановить своего молодого человека. Но тот посчитал это за просьбу быть понежнее, из-за чего в меру рваные, грубоватые движения сменились более ласковыми, вызывающими по спине и рукам мурашки. Лэнс всхлипнул, пересекаясь если не с удивлённым, то смущённо-поражённым взглядом фиолетовых глаз, дополняющие то ошарашенное лицо, что сейчас парень мог лицезреть перед собой.       — К… — голос подводил, горло будто пересохло и не позволяло выдавить из себя ни звука. — Широ… — полушёпотом прохрипел Лэнс, сводя к переносице брови, несильно кривя губы. Под чужим ошарашенным взглядом, невольно оглядывающим спину молодого человека и пересекающимся с застланными вожделением глазами МакКлейна, было невыносимо трудно складывать тянущиеся звуки в слова. Бóльшую неловкость Лэнс испытал в то мгновение, когда чужое имя пришлось простонать, сладко протягивая гласную: — Ки-ит… Кит здесь…       Самое сложное для Лэнса сейчас было представить себе то, какое было у него выражение лица, когда он это произносил. Хотя даже без всяких попыток представить это хоть как-нибудь, ему уже было стыдно. Но он добился желаемого, он дозвался Широ, ведь тот остановился в тот момент, когда услышал продолжение фразы. Лэнс почувствовал, как медленно Такаши повернул голову, удостоверяясь в присутствии лишнего в этой комнате на данный момент человека. Веки с тяжестью опустились, не позволяя досмотреть эту сцену до конца. На парне сказывался его неполноценный сон. Даже уловить развившийся между Китом и Широ разговор, оборвавшийся хлопком входной двери, Лэнсу удалось плохо. Единственное, что ему получилось запомнить с чужих слов, выдернуть из неразборчивого диалога, это слишком громкие извинения Кита, прозвучавшие резко и смущённо.