Killing butterflies

Гейб смотрит на сестру тоскливо. Снова она это делает. Притворяется. Он никогда не страдал отсутствием популярности в школе, но Габриэла в этом плане бьет все рекорды. Вокруг нее постоянно вьются толпы поклонников. Девчонки видят в ней свой идеал, стремятся быть такими же. Ни черта они о ней не знают. Только то, что его сестра сама им навязала. Ее мир соткан неправильно. Гейб это знает, потому что сам такой же. Обделенные обыкновенной родительской любовью, они выросли проломленными. Испорченными. Хотя, пожалуй, и здесь сестренка его переплюнула. Гейб понимает, что она делает. Все эти толпы обожателей держатся ею поблизости лишь для того, чтобы забыться. Заглушить пустоту. Он и сам так делает с завидным постоянством. От ее походки веет уверенностью. Каблуки вдавливаются в каменный пол намеренно громко. Чтобы заглушить в голове голос матери, твердящий, что она, Габриэла, такая же жалкая, как ее отец. Их разделили. Оторвали друг от друга, выстроив между близнецами непробиваемую стену. А все потому, что Гейб, в отличие от сестры, не унаследовал ангельских генов. Отец готовит ее стать охотницей. Возлагает на дочь большие надежды. И Габриэла из кожи вон лезет, чтобы их оправдать. Он же, Гейб, оказался мусором. Ведьмак. Такой же, как его мать. Вот только без круга его магия ограничивается лишь глупыми фокусами, которыми он временами развлекает ту или иную девчонку. Ему приходится всего добиваться собственными силами. Может быть, это и хорошо. Может быть, в этом его преимущество перед идеальной во всем сестрой. Габриэле всегда доставалось все самое лучшее. И чтобы получить это, ей достаточно было лишь щелкнуть пальцами. А вот Гейб горбатился, зарабатывая место капитана в команде по футболу, не спал ночами, зубря домашку, чтобы у отца не было повода ткнуть его в грязь лицом, и вообще делал все, чтобы доказать свою небесполезность. В результате к выпускному классу он исправно учился и был таким же популярным, как и его дорогая сестренка. С той лишь разницей, что всего этого он достиг тяжким трудом. В какой момент он понял, что рассчитывать ему не на что? Должно быть, когда в восьмилетнем возрасте впервые решил ввязаться в драку с отцом, пытаясь вступиться за мать. После тренировки на заднем дворе — да-да, тренировались близнецы вместе — их отправили наверх, но Гейбу захотелось молока, так что он спустился на кухню и застал родителей за очередной ссорой. Сперва он не планировал вмешиваться, родители ругались часто, это не было чем-то из ряда вон выходящим. Но дело дошло до рукоприкладства, и если честно, мама сама это начала, залепив отцу пощечину. А затем тот прижал ее к стене, с громким ударом впечатав в жесткую поверхность лопатками, и Гейб не сдержался. Все закончилось быстро. Рука мужчины с легкостью отпихнула мальчишку в сторону. Да так, что тот повалился на пол, пробороздив щекой и подбородком добрую половину кухни. Ах, как же жаль, что за несколько секунд до этого его родители разбили о тот самый пол тарелку. Крови было много. Гейб смотрел на свои перепачканные руки и в первые секунды даже не понимал, кому эта кровь принадлежит. Пока не стало больно. С того рокового вечера у него остались шрамы. Как напоминание, что ему следует знать свое место. Их почти не видно, только когда он улыбается. Да и отвратительными их не назовешь, многим девчонкам даже нравится. Особенно когда Гейб рассказывает им, что эти шрамы он приобрел, когда защищал котенка от кучи собак. Но они есть. После этого случая на кухне все для него стало очевидным. Отец его недолюбливал, и мама всеми силами пыталась восполнить это упущение. С Габриэлой все было наоборот. Зеркальное отражение его собственной жизни. Она была любимицей отца. Гейб даже не помнит, чтобы тот хоть раз повысил голос на дочь. А вот их мама всегда видела в ней напоминание о собственных ошибках. Винила Габриэлу в том, что та росла точной копией своего отца. Так что можно сказать, что они с сестрой в расчете. Только вот Гейб никогда не желал этого соперничества. Все, чего он хотел, — быть нормальной семьей. Проводить время вместе, иметь с сестрой общих друзей, тусоваться в одной компании. Мечтай, Лайтвуд! — Все-таки твоя сестра — горячая штучка, — голос одного из сокомандников отрывает юношу от собственных размышлений. В первое мгновение Гейбу хочется съездить этому ублюдку по роже. Без лишних разговоров поставить на место. Он терпеть не может, когда кто-то из его друзей позволяет себе при нем обсуждать Габриэлу. Но этот парень — новенький. И с правилами явно не знаком. Гейб объяснит их ему. Позже. Она проходит мимо в компании двух лучших подруг. Их всегда две. Что за клише! Хотя стоит отдать сестренке должное. Ни одна из этих припевал не задерживается в ее окружении дольше, чем на месяц. Это что-то вроде благотворительной акции. Габриэла дает им погреться в лучах своей славы, а затем избавляется, как от чего-то ненужного и бесполезного. Идеально сработанная схема. И ведь находятся же такие глупышки, которые на это соглашаются. Хотя, должно быть, каждая из них в тайне надеется, что ей удастся стать для местной звезды настоящей подругой, а не очередным питомцем. Святая наивность. Гейб провожает сестру взглядом, отмечая, что сегодня она выглядит просто сногсшибательно. В своей короткой юбке, которая мало что прикрывает. Это, кстати, еще один парадокс. Его маленькая слабость, попахивающая откровенным инцестом. Голубая мечта, обреченная оставаться несбыточной. — Нам пора на урок, — вдруг он сообщает, подхватывая с пола рюкзак и пытаясь выбросить из головы предательский образ сестры. К счастью, никто не решается спорить. Им и правда пора, если они не хотят опоздать на биологию.