Час назад.
Сонное такси везет Чимина по ночному городу мимо ярких витрин и уютных домов, рассекая на своем пути огромные лужи. — Водитель, остановитесь здесь, — неожиданно резко встрепенувшись, просит Пак. Машина тормозит у обочины, в ста метрах от дома Чонгука. Чимин находит в кармане смятую купюру и расплачивается с таксистом, а затем быстро выскакивает из машины. Подступающий ком в горле мешает вдохнуть влажный воздух полной грудью. На улице льёт проливной и холодный дождь. Чимин не может отвести взгляд от Тэхёна, который взбирается на второй этаж по раскладной лестнице. Чонгук открывает ему окно спустя время, а ещё через десять минут свет гаснет, как и надежда у Чимина внутри. Он застыл на месте, как статуя, пытаясь найти разумное объяснение увиденному, успокоить себя и придумать тысячу причин в оправдание. Внезапно хлынувшие слёзы из глаз смешались с каплями дождя. Ему стало холодно, и это единственное, что ещё напоминало ему о жизни. Нужно закурить, срочно, а сигареты промокли и размякли, предательски расползаясь по ладони вместе с ненавистью и злостью. Это он должен быть там, вместе с ним. Он испытывает ужасную боль и жалость, в первую очередь, к себе. Чимин знал, что когда-нибудь у его любимого недодруга появится человек важнее, чем он, но представить, что это будет парень, трудно. Пак готов простить Чонгуку всё, списав любые ошибки на депрессию, пережитый стресс, на всё что угодно. Но Тэхёна простить нельзя. Как можно простить того, кто нагло крадёт у тебя человека?! Берётся не пойми откуда, весь такой важный, и забирает то, что так долго было только твоим. Зачем он остановился? Зачем вышел из этой чёртовой машины? Что ему теперь делать с этой информацией, с этими чувствами? Может, Чимину ворваться к ним вместе с холодным дождём? Поставить их в неловкое положение или в порыве этих эмоций выложить всю правду Чонгуку на блюде, такую, какая она есть? Или стоит просто уйти и сделать вид, что ничего не изменилось? Этот рой из мыслей кружится без устали в голове парня, пока он ватными ногами плетётся в сторону своего дома, насквозь промокший и озябший.***
Настоящее время.
Чонгук ворочается на кровати, подминая под себя простынь и одеяло. Сна ни в одном глазу, Тэхён ушёл и забрал остатки мнимого спокойствия, положив его в карман как бонус за несостоявшийся поцелуй. Дождь, который немного стих, оставляет Гука наедине со своими мыслями вновь. Он достаёт из шкафа семейный альбом и вынимает из прозрачной обложки старенькую фотографию. — Мама, я хочу тебе кое-что рассказать, мне больше некому, — Чонгук мягко ведёт пальцем по изображению черноволосой женщины и впервые за два месяца не плачет. — Мама, ты же знаешь, как я люблю тебя и безумно скучаю?! Но сейчас расскажу другое, иначе, если продолжу об этом, то опять разревусь, как девчонка, а ты в детстве всегда говорила, что я должен быть сильным. Мамочка, я впервые хочу жить, хочу учиться, хочу устроиться на работу, гулять до рассвета и посетить много красивых мест. Что там ещё делают в моём возрасте? М-м? Может быть, влюбиться?! Почему-то именно сейчас в голове у него всплывает образ Тэхёна и его красивая улыбка, мягкие голубые волосы и руки — тело ещё помнит их тепло. — Мамочка, на самом деле есть человек, который мне нравится. Ты слышишь?! Он есть, но он парень, — Чонгук громко вздыхает и запускает пальцы в свои отросшие чёрные волосы. — И я не знаю, что мне с этим делать. Если бы ты была рядом, я уверен, обязательно бы поняла меня и подсказала, как быть, — заканчивает Чонгук. Он целует фотографию, а затем вкладывает её обратно в альбом. Если бы еще каких-то десять дней назад, кто-то сказал ему, что ему так сильно будет хотеться оказаться в компании одного единственного человека, что одна улыбка и слово смогут успокоить, Чонгук бы рассмеялся. Ещё минуту сидит, погружённый в собственные мысли, а затем берёт мобильный и клацает по сенсору. «Я не могу заснуть». Отправить. Контакт: «Тэхён». Следом же печатает, но не так уверенно, смакует каждую букву на языке и пропускает её через сомнение и страх, но все же жмёт «отправить». «Из-за тебя».***
На следующий день в университете Чонгук ловит себя на мысли, что ищет Тэхёна глазами, но его нет. Зато Чимин выглядит мрачнее тучи: он сидит на ступеньках возле входа и ловит на своих рыжих волосах лучи последнего солнца. — Мне кажется, в нашей паре я отвечаю за вечно недовольную рожу. Что случилось? — говорит Чонгук и протягивает ладонь напротив. — Ничего, просто оказался вчера случайно не в то время не в том месте, ещё и под дождь попал, — Чимин смотрит пристально уставшими от бессонной ночи глазами и ждёт. Возможно, Чонгук понимает намёки. — И что?! Ты паришься из-за такой херни? — усмехается Чон и хлопает ободряюще друга по спине. — Да, конечно же, это хрень, — бубнит Пак и поднимается на ноги, следуя к двери. Они поднимаются по лестнице, и каждый думает о своём. Чонгук надеется увидеть Тэхёна и вместе с тем боится. Он не знает, как вести себя с ним. Они кто друг другу? Чимин идёт и не хочет видеть Кима: боится не совладать со злостью, с ебучей ревностью, которая сжирает каждый миллиметр его сердца. В аудитории, как всегда, шумно, но и здесь, среди других студентов, не видно голубой макушки. Лёгкое волнение и беспокойство закрадывается в голову к Чонгуку, и он с нетерпением ждёт окончания учебного дня, чтобы разузнать, куда подевался Тэхён. — Сокджин, подожди, — останавливает Чон. — Дай угадаю. Рассказать, где Тэхён? — задумчиво выдаёт Джин. — Да, он обещал помочь мне с экономикой, — пытается всеми силами не выдать себя Гук. Он мнётся на месте, разглядывает стены, пол, замечает паука, висящего в углу. Делает всё, чтобы не быть раскрытым. И всё-таки ловит на себе странный взгляд Чимина, который подошёл, услышав разговор. — Этот придурок вчера где-то шлялся ночью под дождём, а сегодня проснулся с температурой, — продолжает Ким, недовольно цокая языком. — А, ну понятно. Пусть выздоравливает, — заканчивает Чонгук, всё ещё выдерживая на себе злобный взгляд Чимина. — Чимин, что с тобой происходит опять? — спрашивает Чон, переключая на него всё своё внимание. — Какого хрена ты так о нём печешься? Ночью дома сидеть надо, — фыркает Чимин и уходит, не оглядываясь. Чонгук замер и, наверное, заметно стало со стороны, как напряглось его лицо от непонимания. — Вот это драма, блять, — тихо посмеивается Джин: он всё ещё стоит рядом и наблюдает. — Сука, вот сейчас я ничего вообще не понял. Что с ним, Джин? — Ты у меня спрашиваешь? Это у вас любовный треугольник нарисовался, а ты мне вопросы задаёшь. У парней своих спрашивай, — Джин усмехается, уже немного грустно, характерно покачивая головой, и уходит. Чонгук срывается с места и несётся за Чимином. Сейчас нужно выяснить, что за дерьмо происходит с ним в последнее время и что такое имел в виду Джин. Чон, конечно, не дурак и догадывается, что друг ревнует его, ведь тот перестал проводить с ним почти всё свободное время, как было раньше. Он обязан просто выслушать Пака, а ещё рассказать свой секрет, ведь они лучшие друзья. А у друзей принято делиться таким сокровенным. — Чимин, стой, давай поговорим, — догоняет его Чонгук. — Отвали, Гук, ей-богу, не беси, — цедит сквозь стиснутые зубы рыжеволосый. — Да что ты злишься? Объясни мне, — он хватает Чимина за грудки и сжимает кофту, чувствуя подступающую агрессию. — Хочешь правды? Бесит меня твой Тэхён, он не такой простой, каким кажется. А ты с ним носишься, — он отрывает от себя руки Чонгука и продолжает. — Залезает к тебе через окно, как Ромео. Ты покупаешь ему вкусняшки. Катаетесь по ночам. И ночуете вместе… Я видел вас вчера. Я замечаю, как ты на него смотришь. Чонгук, он поиграет с тобой и бросит, как игрушку. — Пак резко замолкает и сверлит взглядом. С него хватит, слишком долго он сдерживался. Пусть горит всё синим пламенем. — Что, сказать нечего? Потому что это правда. Даже сейчас, я знаю, ты побежишь к нему, — грудь ходит ходуном — волнуется. — Чимин, ты не можешь так говорить. Ты ничего не знаешь. Заткнись, блять, — Чонгук набрасывается на него резко и бьёт точно в челюсть. Быстрая волна злости и агрессии рвётся наружу. Глаза застилает непроглядная пелена обиды. Чимина отбрасывает прямиком в стену, он больно ударяется спиной и сползает на пол, накрывая ладонями лицо. Любопытные студенты столпились вокруг и разинули рты. Несколько парней оттащили разъярённого Чонгука в туалет, игнорируя сопротивление и крики. Кожа от удара на костяшках треснула, и скудные капли алой крови сползали по ладони. — Отпустите суки! — шипит он на них. — Умойся и успокойся, хочешь, чтобы тебя отчислили за драку? Дебил, — говорит один из парней, хмыкает и выходит из туалета, громко хлопая дверью. Чонгука трясёт, воздух в лёгких заканчивается, и кажется, сейчас мозг взорвётся от того, как сильно ему хочется выпустить эту злость. — Блять! — орёт он и громко бьёт кулаком в стену, оставляя на ней бледно-красные следы. Как они могли дойти до такого? Что так сильно задело его, что он врезал своему лучшему другу? Резкая и беспощадная правда. Она бьёт его по самым потайным чувствам и страхам. Чимин ударил его только словом, расплачиваясь за это физической болью. Сейчас Чонгук должен остановить приступ, а потом уже решать, как быть и что теперь делать. Он умывается быстрой струёй воды, которая нагло затекает ему под футболку. Затем усаживается на холодный кафель и закрывает глаза. Парень медленно считает по порядку и глубоко дышит. Вдох и выдох. Он представляет море, солёный воздух и громкий шум прибоя. Это позволяет ему сбавить сумасшедшие удары сердца. Хороший и действенный способ, которому его научил доктор Ким, вновь пригодился. А лучше бы нет.