Ромовый дневник

      Все выходные Тэхён провалялся в постели с высокой температурой и больным горлом. Его импульсивность и беспечность сыграли с ним злую шутку. Сил не хватало, чтобы элементарно переодеться или умыться. Он всё ещё был в штанах и футболке Чонгука, вещи пропитались простудой и запахом пота, но снимать их казалось сродни тому, как с живого ещё зверька сдирают кожу. Тэхён готов быть в ней хоть до конца своих дней, пока ещё ощущается невесомый запах чего-то родного.       Они не общаются и не пишут. Джин пришёл тогда, в пятницу, и рассказал Тэ про инцидент между Чонгуком и Чимином. А ещё, как всегда, напомнил о прошлом; о том, что пора прекращать играть в игры, ведь, как оказалось, Пак тоже испытывает далеко не дружеские чувства. Есть только одно «но»: Тэхен не играет. Наверное, впервые магнит, который так нещадно тянет к Чонгуку, настоящий — огромный и находится где-то в районе груди, чуть левее. Он молчит и даёт Чону время наконец осознать, что этот магнит есть и у него. Тэхен ему признался, прямым текстом. Не стал бы он тогда бить своего друга, лишь за косое слово в сторону какого-то малознакомого Тэхёна, верно? Но уже вечер воскресенья, и ожидание потихоньку перерастает в тревогу. В голову закрадывается липкое воспоминание о холодной ночи и испуганных больших глазах на краю моста. И когда наступает темнота, уличные фонари загораются ржавым цветом — терпение трескается. Тэхён срывается с ключом от машины, к кому так тянет. Он напрочь забыл, что горло до сих пор саднит и голова нестерпимо кружится. Какое горло?! Он нужен Чонгуку. У того, возможно, рушится сейчас хрупкий и неустойчивый новый мир. Его наверное разбивает и крошит о берег эмоций. Тэхен должен быть рядом.

***

      А Чонгук ожидаемо все выходные хлюпает носом, закрывшись в комнате. Он разбил любимую кружку об пол, просто потому что раздражает. Стены эти, одиночество и всё вокруг. Тэхен молчит, не пишет и не звонит, тоже раздражает. Чимин раздражает своими чувствами, что открылись через три года дружбы. Только теперь Чонгук понимает смысл непонятных раньше действий Пака. Чимин никогда не любил ужастики, но всегда выбирал их для просмотра, он держал за руку Чонгука во время кровавых сцен. А когда обнимал, после долгих разлук, всегда утыкался носом в висок Чону. И гипс на руке он разрисовывал сердечками со слезами на глазах, потому что любит. Одна причина, и это, как оказалось, любовь. Раньше, это казалось лишь дружеским порывом.       От осознания Чонгука тошнит на физическом уровне, ведь отплатить, кроме как дружбой, ему нечем. В себе, как оказалось, разобраться с каждым днём становится только труднее. В воскресенье Гук решает завести генеральную уборку в комнате, чтобы отвлечься от навязчивых мыслей позвонить Тэхену, а ещё хуже — сорваться к нему, ведь тот болеет. Но не думать о нём оказалось труднее на деле. Ким пропитался в его комнате, поселился, как паразит, внутри, и его не вытравить. В ванной на сушилке висят его вещи, возле окна остались размытые следы от его обуви. Нужно их отмыть теперь. Бесит. Закончив уборку, Чонгук хочет преобразовать эмоции в буквы и слова. Но как только он открыл свой дневник, понял, ему и здесь, среди исписанных страниц, не сбежать от голубоволосого чертёнка. В любой записи проскальзывает имя «Тэхён». А последняя вовсе только о нём. Его как всегда слишком много, но одновременно и чертовски — мало.       Стук в окно, и его слегка передёргивает. Тихим шагом он направляется к нему, а через секунду открывает и кидает вопросительный взгляд вниз. Там Тэхён.       — Я сегодня без лестницы, откроешь? — пожимает плечами Ким и ослепительно улыбается. Чонгуку не видно, но он чувствует сквозь расстояние, как расплывается рот, обнажая белый ряд идеальных зубов.       — Тэхён, иди домой, я не в настроении с тобой препираться, — сухо отвечает Гук, а сам уже на низком старте к двери, надеясь, что Тэ будет настойчивее. Боже, детский сад, не иначе.       — Чонгук, ты не в настроении. Я тоже не сру радугой последние два дня, но я здесь, и будь добр — открой эту чёртову дверь, — тон строгий, а брови нахмурены.       Эти слова действуют на Чона незамедлительно, и он, можно сказать, бежит открывать. Внизу живота стягивает неприятным волнением, он открывает дверь и видит во взгляде напротив усталость вперемешку с лёгким недовольством. Чонгук пытается отбросить внутренние барьеры, ему хочется сегодня быть искренним на все сто. У них явно будет не чаепитие, серьёзного разговора не избежать. Пора заканчивать играть в геометрические фигуры с тремя углами. Тэхен протягивает ему руку, а в ней рюкзак Чонгука.       — Какого хрена ты пропал на целые два дня? — шипит Чон. Он хватает резко Кима за плечи и грубо впечатывает в стену. Рюкзак валится с глухим звуком на пол.       — А ты какого? — отвечает Тэ и застывает, вопросительно поднимая брови. Спина начинает ныть от неслабого удара со стеной. В воздухе виснет неловкая тишина. Тэхен осторожно обхватывает лицо Чонгука руками и смотрит пристально.       — Я переживал, — практически шёпотом, будто боится кого-то разбудить.       — Ты знаешь, да? — спрашивает Гук, опустив голову вниз.       — Да, — лёгкое прикосновение к щеке для доверия.       Они замерли посреди коридора, напротив друг друга. Им так много нужно сказать, так много решить. Но сейчас, когда Тэхён держит в ладонях лицо Чонгука, когда гладит большим пальцем его щёку и подбородок, когда тонет в этих чёрных вселенских глазах — всё остальное теряет смысл.       — Одевайся. Мы едем к Чимину, — резко отстранившись, выпаливает Тэ. Чон замер на месте, не понимая, ему это точно не послышалось.       — Давай-давай. Надоело, Чонгук. Я не могу видеть тебя таким. Мы сейчас к нему приедем, уверен, он ещё не спит. Расскажу, что это я к тебе приставал и ты здесь не при чём; что просто растерялся и не знал, как себя вести и что теперь мы будем держать дистанцию, — Ким заканчивает и суетливо переминается с ноги на ногу.       — Я не хочу держать дистанцию, Тэхён.        — А что ты хочешь? — требовательный тон. Решать нужно здесь и сейчас. Им всем надоели эти намёки.       — Я поговорю с Чимином завтра, обещаю. А сейчас… я хочу… — Чонгук сам от себя не ожидает такой скорости, с какой он крепко сжимает Тэ в своих объятиях и утыкается носом в шею. — Я хочу, чтобы ты остался. Останься со мной, — шёпотом заканчивает он и целует совсем робко в изгиб шеи.       — Я буду рядом до тех пор, пока ты сам меня не прогонишь, — отвечает Ким, и будто гора с его плеч упала.       — Наверное, я уже не смогу этого сделать, — выдыхает горячо, приближаясь к губам напротив, Чонгук.       И целует. Нежно, тягуче — так, как давно хотелось. Он упивается вкусом прекрасных губ и наслаждается, чувствуя мощнейшую отдачу. Его не пробивает мощнейшим разрядом, нет этого излюбленного авторами огня, ему просто спокойно и хорошо.       — Но он тебя любит, — прерывается Тэхен и глотает воздух.       — Я знаю. Я его тоже люблю, но как друга, — отвечает Чонгук и снова припадает к губам. Ким хочет перевести тему и снять вновь повисшее напряжение.       — Это что теперь, ты мой парень, что ли, Чон Чонгук?       — Ну-у-у, получается так, Ким Тэхён.       — И я могу тебя целовать, когда захочу и где захочу? — заигрывает с ним голубоволосый и по-детски дует губки.       — Да-а-а, — закатывает глаза Чон.       — Тогда пошли, я намерен делать это всю ночь, — пихает в бок своего новоиспечённого парня Тэхён.       — Неисправимый говнюк, — улыбается Чонгук.       Сейчас они вместе, а проблемы и недопонимания подождут до завтра. Чонгук уверен, что сможет подобрать и найти слова для Чимина. Теперь он сможет, когда с ним рядом будет невыносимо красивый говнюк Ким Тэхён.