когда ты грустишь — мне хочется петь, и так вот всегда. упреком ли словом захочешь задеть — так я не горда. ты хмуришься вечно, а я так беспечна, не быть нам вдвоем. мы разные песни поём — ты о вечном, а я о земном.
Её называли смелой все. По улицам Дейви Джейми проносилась словно ветер, и не было никого, кто не знал бы её: худую, загорелую, в джинсовых шортах, с растрепанными черными волосами, короткими, как у мальчишки. Она была из тех, кому всё прощают просто за улыбку: например, разбитое бейсбольным мячом стекло в магазине обуви миссис Шерри или украденные яблоки со двора соседей, милых стариков, всё время грозящих однажды все-таки поймать Джейми и сдать куда следует, а потом несмотря ни на что кормящих её вкуснейшей шарлоткой. Это лето казалось ей особенно хорошим. Дни были солнечные, асфальт такой раскалённый, что чувствовался даже через тонкую подошву кед, а все друзья остались в Дейви, никуда не разъезжаясь на каникулы. Её друзья, а даже ещё вернее — её банда, шли за ней, куда бы она ни позвала. И это было вполне естественно, что с первого же года школы они негласно выбрали лидером именно Джейми, ведь она бегала быстрее длинноногого Джима, была ловчее Билла, который всё старался тоже быть главным в их компании, и ещё она всегда придумывала им занятия, что никогда не давалось Эдди. Август они проводили, катаясь не велосипедах, поедая мороженое и прячась на своей базе — старой заброшенной ферме на окраине города. Ферма пугала остальных детей из-за рассказов о повесившемся там сто лет назад старике, но бесстрашную Джейми такие глупости только смешили. И в понедельник последней недели каникул их компания проводила время именно там: Джейми, сидя на заборе и болтая ногами с исцарапанными коленками, а её друзья на земле, слушая её истории с открытыми ртами. — …И тогда этот О`Генри как закричал на меня: «Я вызову полицию, тебе каюк, Келлер, клянусь Исусом!» Впечатлительный Эдди, всегда особенно восхищавшийся Джейми, вздрогнул и спросил испуганно: — А ты что? Джейми ухмыльнулась и театрально развела руками. — Я как рванула с этого балкона, спрыгнула вниз и свалила, так что только он меня и видел. Наверняка, он ещё и гнался за мной. — Да бред, — буркнул Билл, смуглый и симпатичный мальчишка, всё время старавшийся поставить авторитет Джейми под сомнение. Его ужасно раздражало, что какая-то девчонка лучше, чем он — причём во всём. — Он бы тебя точно догнал. Джейми соскочила с забора и уставилась на Билла в упор, пока он с досадой не отвёл взгляд. — Никто бы меня не догнал, Билли, я же не ты. Остальные ребята рассмеялись, а Джим Моррис, главный друг Джейми, с интересом уточнил: — Так ты говоришь, у тебя теперь соседка — какая-то девочка? И как она, ничего? Джейми замялась, не зная, как рассказать об этой Эллен так, чтобы её поняли. Ничего ли она? Обычно это значило, достаточно ли она классная, чтобы с ней тусить, подходит ли она для того, чтобы вписаться, не быть белой вороной. Джейми никогда не жалела одиночек, обедавших в столовой в углу пустующего стола и жмущихся к стенам школы, лишь бы их никто не заметил. Но теперь она всерьёз задумалась, не была ли эта Эллен, понравившаяся Джейми с первого взгляда, из таких, не была ли она… не вписывающейся. «Она не такая, как вы, но она мне нравится», — это было явно не то, что следует говорить. — Она нормальная. Я думаю, мы можем позвать её к нам. Друзья посмотрели на Джейми удивлённо, и она быстро добавила с беспечной улыбкой: — Если она будет с нами, мы сможем и дальше зависать на том крутом балконе. Все закивали, соглашаясь с этой идеей, или скорее просто с Джейми, ведь с ней они соглашались всегда. А Эдди робко спросил, кто же позовёт Эллен, явно боясь, что это дело поручат ему, потому что ему часто поручали сделать что-то, и он никогда не смел отказаться. — Я её позову, — спокойно сказала Джейми и почувствовала, как внутри неё что-то радостно трепыхнулось.***
Эллен не знала куда себя деть в этом большом доме. С тех пор, как у них на пороге объявилась миссис Келлер, она чувствовала тревожный зуд везде, куда бы ни пошла, и тревога лишь крепла от равнодушия отца, который делал вид, что ничего не происходит. В Вашингтоне можно было спрятаться за дверью квартиры, но здесь всё было иначе, и даже если это было не так на самом деле, Эллен всё равно ощущала на себе глаза, смотрящие так пристально, будто точно знали, почему они с отцом приехали сюда, потеряв все прошлые связи. Может быть, Эллен и была ребёнком, каким отец её считал, но она вовсе не была дурочкой. — Они ведь никогда не примут нас здесь из-за этого всего, да? — спросила она отца в тот же вечер, в который к ним приходила миссис Келлер. — Глупости, Элли, — он не оторвался от телефона, в который смотрел чаще, чем на неё. — Это только одна женщина, а не весь город. Всё будет в порядке. «Всё будет в порядке» — эту мантру он повторял с самого их отъезда. Эллен зло пинала палочку под ногами, сидя на крыльце дома и думая о том, как он вообще может считать, что она способна поверить в эту чушь. Ничего не будет в порядке. Её теперь раздражало солнце, нравившееся ей раньше, и небо, и тишина. «Дурацкий город». — Эй! — весёлый голос ворвался в её мысли нагло, и его обладательница не менее нагло рассматривала Эллен, стоя на небольшом отдалении от крыльца. — Вижу, ты тут ничем не занимаешься. Не хочешь погулять со мной и моими друзьями?***
У неё звонил телефон. Разрывая тишину пустой квартиры, впиваясь в голову и напоминая надоедливой мелодией, почему вот уже несколько дней она не включала беззвучный режим, который обычно был включен у неё постоянно. Сонным взглядом она пыталась отыскать в искусственной темноте комнаты айфон и, наконец найдя его, уставилась на незнакомый номер на экране с чувством странного удовлетворения. На какой-то миг ей даже показалось, что она ощущает радость. — Я вас слушаю. Прошло секунд пятнадцать, прежде чем тихий голос на другом конце спросил: — Эллен?