я попалась во все ловушки и чёрные дыры. я гуляла над бездной по краю реального мира. и ушла чуть раньше, чем слишком поздно, закрываю глаза — исчезают звезды.
— Боже, она дышит? — Отойдите, отойдите в сторону! — Господи... — Расступитесь! Джейми чувствует, как после неистовой пляски резко взрывается мир. Он отражается в чьих-то голосах, звучит, но только она всё никак не может понять, где — в её голове или наяву. Может быть, он смеётся над ней? Может быть, плачет? Нет, это она плачет. И сжимает пальцами грязную от земли футболку мёртвой хваткой, так что ногти начинают болеть. Высокие люди оттесняют её в сторону: загорелые сёрферы, женщины в купальниках с побелевшими от волнения лицами, трое парамедиков в красивой синей форме с красными вставками. Все эти цвета мелькают в глазах Джейми, сливаются в общее пятно, пока она не находит между чужими плечами очертания знакомого лица. Эллен лежит на носилках, бледная и недвижимая, и Джейми не видит, дышит ли она. Ей хочется кричать «помогите», обращаясь сразу ко всем. Этот крик словно давным-давно уместился где-то в её груди и раздувался там вместе с болью и ужасом. «Помогите ей!» Кто-то трясёт её за руку, дёргает назад, но она отчаянно сопротивляется, рвётся вперёд и будто со вспышкой света замечает вдруг струйку ярко-алой крови над тонкой бровью Эллен. У неё закрыты глаза, а пепельно-русые волосы, мокрые и потемневшие, испачкались в песке и иле и нимбом раскинулись вокруг плеч. «Безжизненная», — слово возникает в мыслях Джейми, как удар по губам. И она ощущает, как её начинает бить крупная дрожь, точно болезненный припадок. — У неё кровь, — шепчет она и задыхается. — У неё кровь. Один из парамедиков хватает её за плечи, всматривается в её лицо и что-то говорит, но она видит только беззвучно шевелящиеся губы. Он несильно встряхивает её и повторяет, и Джейми наконец различает слова. — Ты её знаешь, девочка? Ты с ней знакома? Джейми качает головой и тут же спохватывается, кивает и бормочет, надеясь, что её голос действительно выходит из горла: — Это Эллен. Эллен Макбин. Мы с ней... мы вместе учимся. — У тебя есть номер её родителей? — Нет... Джейми пытается собраться, пытается вспомнить, что у неё есть, что ей нужно делать. Как помочь? В памяти всплывает белый балкон, высокий мужчина с красивым лицом: «Я Роберт Макбин». — Роберт Макбин, — говорит Джейми и цепляется за большую ладонь парамедика, как за спасательный круг. — Это её отец. И ещё у неё был рюкзак, там телефон... Вы его нашли? Один из сёрферов поднимает с песка мокрый чёрный рюкзак, и Джейми сама не понимает, почему судорожно всхлипывает, глядя, как капли воды стекают с него на землю. Сегодня в школу Эллен пришла с ним. Сегодня она сказала, что Джейми ей очень нравится. Сегодня она плакала, держа Джейми за руку. Сегодня она полетела с обрыва вниз. Джейми не может вспомнить, когда оборвался её крик там, на скалистом обрыве, среди земли и пыли. Она не может вспомнить, в какой момент этому крику эхом отозвались чужие голоса внизу, где люди увидели маленькую фигуру, встретившуюся с жестокой водой. Кто её спас? Кто нырнул первым? Джейми не помнила ничего из этого. Она помнила лишь, как в беспамятстве бежала к берегу, как несколько раз падала, сбивая колени, как тишину разрезала сирена скорой помощи. Что случилось потом? Кто-то спрашивал её о чём-то, а она отвечала. И вот теперь всё мелькало резкими кадрами: парамедики погружали носилки в машину, женщина в купальнике протягивала холодную бутылку воды в её руки. Мужчины аккуратно отталкивали её от машины скорой помощи. — Мы не можем взять тебя в больницу, тебе надо позвонить своим родителям, слышишь? Позвони своей маме, девочка. Понимаешь? Джейми кивает и не звонит.***
— Это возмутительно! Вы можете объяснить наконец, что происходит? Через окно на стол директора пробивался луч солнца. Джейми пустым взглядом следила, как его кончик останавливается на чёрных туфлях шерифа, как чуть сползает на серый линолеум. «Что происходит? — повторяет она одними губами, чувствуя на них каждую трещинку. — Что произошло?» Произошло всё. Может быть, взрослые, окружившие её сейчас в просторном светлом кабинете, не заметили тень, прошедшую по земле? Может быть, они не почувствовали, как треснул мир? Джейми понимала, что не сможет им объяснить. Она понимала это и когда мама в брючном костюме с недовольной складкой на лбу ответила в гостиной на телефонный звонок, а после посмотрела на Джейми так, как всегда смотрела, когда дочь доставляла ей проблемы. Понимала она это и когда они шли по притихшему Дейви, и мама всё говорила о сорванной встрече, о потерянном времени, а в груди Джейми разрасталась дыра такая широкая, что, казалось, ещё чуть-чуть, и она поглотит в себя весь этот городок и маму с её встречей, и школу с её высокими угрожающими окнами, и директора, и шерифа, и других родителей. И даже Билла с Джимом. Они, с лицами, полными трусливого отрицания, тоже сидели здесь, и Джейми знала, о чём они думают, но сама больше не думала о них. Это всё было неважным теперь. «Мир треснул, — хотелось сказать ей им всем. — Вы видите? Почему мы все здесь, если мир треснул?» Но только она не знала, где ей нужно быть. И, может, было правильно сидеть здесь и ждать, чтобы кто-то из них произнёс вслух то, что не хватало смелости сказать ей. — Господа, у нас крайне тревожный повод собрать вас. Вы все знаете, что насилие между учениками необходимо рассматривать в школе. Но, учитывая серьёзность произошедшего, вынужден сказать, что дело будет разбирать также и шериф Броуди, которого вы все, без сомнения, знаете. Ещё хочу представить вам мисс Аддерли, адвоката семьи Макбин, она представляет здесь интересы мистера Макбина. Директор Уильямс вздохнул и тяжёлым взглядом обвёл собравшихся. Упомянутая им мисс Аддерли, высокая и стройная, в чёрном выглаженном костюме, с холодным выражением на лице стояла около окна и смотрела себе под ноги так, будто ей было неприятно находиться в этом кабинете с этими людьми. Остальных Джейми знала хорошо: родители Джима, грузные и потерянные, не привыкшие проводить вечер пятницы где-то, помимо дивана в гостиной; желчная мать Билла, женщина, словно высушенная на солнце, всегда недовольная и готовая вступить в спор, и его отец, человек, от которого Джейми вообще ни разу не слышала ничего, кроме «Да, дорогая», обращённого к жене, или «Слушайся мать, парень», направленного к Биллу. Все они возмущались, каждый на свой лад и каждый говорил об оставленных делах, о потраченных минутах. «Фитнес, — цеплялось в мозгу Джейми. — Я опаздываю на встречу! У меня и без вас есть дела! Да объясните же...» Джейми закрывает глаза и тут же распахивает их, с ужасом видя в темноте сцену, впившуюся в мысли — в ней Эллен летит вниз, и это ладони Джейми толкают её, пока Эллен шепчет ей: «Ты мне так сильно нравишься». — Я ничего не могу понять, — снова начинает отец Джима, нервно потирая пальцами виски. — Вы хотите сказать, что мой сын замешан в этом чудовищном, ээ, случае? — Мы выясняем... — пытается ответить директор, но мисс Аддерли делает шаг вперёд и перебивает его тоном хлёстким, как удар. — Я вам объясню доступнее. Ваши дети совершили преступление. Эллен Макбин толкнули в океан с высоты десяти футов. У неё обнаружен перелом шеи, сотрясение головного мозга, ушибы внутренних органов. Сейчас она находится в больнице. Джейми будто прибивает к земле каждым её словом. Она чувствует панику и не может остановить её и лишь сжимает холодные ладони между коленями. — Господи... — бормочет мама Джейми и хватает её плечо, словно нуждаясь в поддержке. — Это ужасно, — кивает мать Билла. — Но с чего вы взяли, что наши дети замешаны? Мисс Аддерли улыбается презрительно и ядовито. — Билл Мёрфи и Джим Янг рассказали обо всём директору Уильямсу и сейчас, к большому счастью, они присутствуют среди нас. Мы все хотим вас послушать, джентельмены. Джейми быстро смотрит на мальчиков, сидящих в углу, и сразу отворачивается, не в силах видеть, как они переглядываются. Её бывшие лучшие друзья. — Мы были там, — неуверенно начинает Джим, и его голос звучит так тихо, что все наклоняются ближе, чтобы лучше слышать. — То есть, там у тарзанки, ну, вместе с Эллен. — Это тарзанка на обрыве рядом с пиццерией «У Томми», — быстро поясняет директор и кивает Джиму, чтобы он продолжал. — Да, так вот, Джейми это придумала... Она сказала, что хочет наказать Эллен... Ну, что Эллен слишком наглая и надо сбросить её с тарзанки. То есть, надо, чтобы она полетала, так она сказала. Я этого не хотел. — Верно, — подхватывает Билл громче и увереннее. — Она позвала нас посмотреть. Мы ей говорили, что это неправильно. Но Эллен её разозлила там, в столовой. Сказала, что не собирается с ней дружить и всё такое, понимаете? Взрослые смотрят друг на друга так, как только взрослые умеют это делать: точно успевая пообщаться о многом одними лишь глазами. А потом все они начинают говорить разом. — Как такое может быть? — Я не верю. — Мой сын не стал бы врать! — Вы обвиняете мою дочь во всём? Директор взмахивает рукой, встаёт с кресла. — Джейми, может быть, ты расскажешь свою версию? Все поворачиваются к ней, а мама ободряюще кивает. Но это не помогает. Всё это не избавляет от кошмара. «Что случилось? Почему Эллен упала?» — спрашивает себя Джейми, пытаясь собраться внутри своей души по кусочкам. Знакомый голосок в голове весело смеётся. «А ты уверена, что упала только Эллен?» Джейми встаёт, невидяще оглядывает чужие лица. — Это я во всём виновата.***
Джейми чувствует, как Адам злится. Сначала она думала, что могла бы спрятаться за этой злостью, сейчас же ощущала, что может сгореть в ней дотла. Нью-Йорк, на удивление солнечный, жил вокруг них, пока они шли к указанному Эллен адресу, и так странно это было — знать, что что-то может жить так ярко, когда нечто другое в тот же миг умирает внутри тебя. — Самый идиотский твой поступок, — в очередной раз цедит Адам и сильнее давит её пальцы своими, словно пытаясь таким образом внушить ей свою правоту. — Наверное, да, — произносит она, сглатывая болезненный ком. — Эта Эллен странная. Я бы сказал, ненормальная. Ты не можешь объяснить, что ты забыла у неё на вечеринке. — Просто мне кажется это нужным. Они спорили об этом целую вечность, сначала в кафе, потом в общежитии, затем прямо на улице. Спорил, впрочем, скорее Адам, а Джейми бессильно качала головой, отрицая его слова одной и той же фразой, как исцеляющей, бесконечной мантрой. «Мне это нужно». Он впервые за два года их отношений не смог переубедить её, и она видела, как сильно это его потрясло. Возможно, именно поэтому он пошёл с ней, и она даже была благодарна ему за это, потому что не была уверена, что сможет переступить порог дома Эллен в одиночку. — Ты только посмотри на это, — хмыкнул Адам, указывая подбородком на кирпично-красный многоэтажный дом, увитый плющом на нижних этажах, и огороженный невысоким чёрным забором, за которым раскинулся ухоженный сад. — Тут, я так понимаю, живёт вся партия зелёных. Джейми сверяется с бумажкой в своих руках, сама не зная, зачем, ведь она и так помнит её наизусть. — Нам нужна квартира 26B. — Полагаю, надо просто найти дверь с кактусом под ней. Джейми пропускает его уколы мимо ушей, но чувствует внезапно, что не может больше сделать ни шага. Здание нависает над ней молчаливой угрозой, скалится с ненавистью. «Что ты тут забыла?» — шипят стены. «Мы не ждали тебя здесь, — ледяным ветром звенят окна. — Что ты пришла испортить на этот раз?» — Вот твоя 26В, — говорит Адам и жмёт на кнопку звонка до того, как она успевает что-либо сказать. Она вздрагивает, когда дверь распахивается, но, против ожидания, в проёме оказывается не Эллен, а какой-то невысокой кудрявый парень с широкой улыбкой во всё лицо и девушкой, обвившей его шею и заливисто смеющейся. Парень дружелюбно оглядывает их, ничуть не смущаясь презрительному выражению, скривившему лицо Адама, и радостно кричит, пытаясь перебить смех девушки: — Вы к Эллен, ага? — Ага, — буркает Адам, подтягивая Джейми за предплечье ближе к себе. — Проходите, проходите! Эллен внутри! Квартира, полутемная и просторная, встречает их огоньками гирлянд на стенах и запахом попкорна и чипсов. Негромко играет инди-рок, несколько девушек посреди комнаты танцуют, двое парней болтают в креслах около окна, а на широком подоконнике сидит сама Эллен, держа в руке бутылку пива. Глаза у неё полуприкрыты, а на губах играет лёгкая улыбка, и Джейми смотрит на неё, как завороженная, боясь оторвать глаза. Ей кажется, что она неожиданно вернулась в детство, но не то, что терзало её без остановки. Это детство пришло через улыбку, коснулось тёплым ветром летней ночи, вкусом сладостей на языке. В этом детстве Эллен всё ещё улыбалась ей так. Они с Адамом застыли посреди комнаты, как истуканы, и, видимо, поэтому привлекли внимание: танцующие девушки остановились, парни около окна замолкли, и Эллен наконец увидела их. Какую-то секунду она просто смотрела. Их разделяла лишь часть комнаты, а может, это была целая пропасть. Джейми заметила, как сжались пальцы Эллен на горлышке бутылки. Но вот, она будто отбросила морок, как было в кафе, спрыгнула с подоконника и подошла к ним, останавливаясь в двух шагах. — Я рада, что вы пришли. Адам, Джейми. Она улыбается, но не той улыбкой, что две минуты назад, и Джейми почему-то это не нравится. Адам засовывает руки в карманы, щурится. Он взвинчен, Джейми осознаёт это сразу и её пронзает удивление от того, что она привела его сюда. Вдруг это кажется ей совершенной глупостью. — Ты ведь не просто так заманила сюда Джейми. Может, скажешь, что тебе надо? — хмуро бросает Адам. — Ничего, кроме хорошего вечера, — спокойно отвечает Эллен, словно не замечая его злость. — Хотите выпить? У меня есть пиво, сидр, вино... — Мы не пьём, — отрезает Адам, явно готовый держать свои позиции до последнего. — Ладно, вы не пьёте, — с неожиданной усмешкой кивает Эллен и склоняется чуть ближе к Джейми, и Джейми почти задыхается, ощущая запах её духов. — А что насчёт вас? — Я бы выпила сидр, — хрипло говорит Джейми. «Я бы выпила весь ваш бар». — Тогда я принесу тебе из кухни сидр. Только никуда не уходи. Эллен разворачивается и направляется в сторону открытой двери рядом со входом, а Адам пристально смотрит ей в спину, словно что-то решая для себя. Джейми хочет поговорить с ним, но она не знает, о чём. В общежитии они говорили об учёбе, в колледже — о будущем, каким он хотел его видеть для них, иногда они болтали о Нью-Йорке, погоде или работе Джейми в кафе. Вся эта монотонная обыденность обычно успокаивала её, но теперь она думала, как это возможно, чтобы они ни разу не разговаривали ни о чём серьезном, ни о чём, что нужно выносить на свет, чтобы оно не задушило тебя где-то в глубине твоей души. «Как так вышло, что я не могу рассказать тебе о том, что меня так тревожит? А если так было всегда, как я могла этого не замечать?» — Адам... — начинает она, но он её перебивает. — Погоди, детка, я схожу на кухню за водой. Горло заболело. Он резко срывается с места и почти бегом скрывается в темноте кухни. Джейми удивлённо смотрит ему вслед. Эллен всё не возвращается и Адам теперь там. Джейми считает в голове минуту, две, три и зачем-то двигается к кухне, ощущая своё сердце бьющимся где-то в горле. Джейми не отдаёт себе отчёт, почему идёт туда, почему боится. В проёме она замирает, как вкопанная, вдыхает, не веря своим глазам. Она моргает, силясь прогнать видение, но оно не уходит. Адам прижимает Эллен за шею к холодильнику, и лицо его искажено такой ненавистью, что Джейми чувствует физическую боль и потрясение одновременно. Эллен пальцами держится за его запястье, пытаясь оторвать его от себя, но он сильнее, и он так зол. «Прыгай, Макбин». Джейми трясёт. Она больше не думает ни о чём, когда бросается вперёд, хватает Адама за плечи и откидывает его в сторону с такой силой, что он врезается в стол и вскрикивает от боли. Его голубые глаза немного проясняются, и он тянется к ней, но она с яростью толкает его в грудь. — Джейми, ты не понимаешь... — Убирайся. — Я не хотел! — Я сказала: убирайся прочь. Под её взглядом он внезапно понимает: эта Джейми совсем не та, к кому он привык. Её, с потемневшими от гнева глазами, он не знал. И почему-то он вдруг подумал, что эту Джейми и хотела сегодня увидеть Эллен Макбин.