— Вместо того, чтобы пытаться забыть все неприятности, как самый последний трус, ты мог бы принять их, Террант! — Почему же как трус? Раз я не хочу вспоминать ужасы, я сразу трус? А может, я просто хочу нормальной жизни? — И поэтому ты ушёл в глушь, как бродячий Чеширский кот, и часами боишься притронуться к новому письму? Да спроси ты её уже! — Спросить о чём? — Не о чём, а о ком.
— Я уезжаю. На рассвете. — Навсегда? В таком случае, уже завтра мне нужно будет добиться аудиенции у Королевы… Надеюсь, она простит меня за то, что я так и не прижился здесь, — торопливо бормотал себе под нос Террант, скорее придумывая план действий, чем обращаясь именно к Теодору. Видимо, простой и не привязывающийся к местам своего пребывания Хайтопп… захотел последовать за ним? Шляпник выглядел так решительно, что было ясно: он решил, что Теодора отсылают очень надолго. — Мистер Хайтопп, вам нельзя ехать со мной. Мистер Хайтопп? — Тео, поняв, что на него не обращают внимания, подошёл ближе и положил руки на плечи Шляпнику, поворачивая того корпусом к себе. — Террант! — Взгляд зелёных глаза наконец обратился к нему, и виконт в тот же миг убрал руки. — Вам нельзя со мной. Это важная дипломатическая миссия. И… И строжайшая тайна, — смущённо опустил глаза: видимо, случайно проболтался. — Тогда не говори мне больше ничего, чтобы не нарушать этих запретов. Только ответь мне… Сколько времени ты проведёшь там? И вернёшься ли ты ко мне целым и невредимым? — не сдержавшись, Террант притянул Тео к себе, обвивая руками шею и зарываясь лицом ему в волосы. Сбитое дыхание щекоткой коснулось кожи, и по спине Теодора побежали мурашки. Спустя мгновение Хайтопп почувствовал, как в него упёрлись руки Тео, однако его не оттолкнули. Юноша застыл в крепких объятиях Терранта. — Не могу сказать, — тихо сказал он и всё же отстранился, поднимая глаза. — Мистер Хайтопп… Террант. Ты хочешь… Подняться ко мне в башню? — Теодор стиснул зубы, и от этого его скулы чётко очертились. — Я хочу, хочу, — тот пропустил прядь волос Теодора через свои пальцы и кивнул, почему-то воровато оглядываясь по сторонам. — Не боишься подпортить себе репутацию ещё сильнее? Мне-то всё равно, что скажут обо мне, но ты… Иногда мне кажется, что здесь у стен глаза и уши. Тео долго всматривался в глаза Терранта, будто о чём-то вспомнил…***
— Ты подрываешь не только свой, но прежде всего — мой авторитет! Ты сын главного советника Её Величества, и на тебе лежит ответственность! — Отец… — Не перебивай меня! Я готовлю тебя как своего преемника, о тебе должны говорить с почтением. А вместо этого о твоих похождениях шепчется весь дворец! О тебе и об этом… Шляпнике! Ты немедленно отправляешься в другое королевство послом! Завтра же на рассвете! — Отец, это несправедливо. — Несправедливо, что мне приходится видеть тебя вместе с этим ремесленником. Тео хотел было сказать что-то ещё, но увидел через открытую дверь Мари. Та в ужасе застыла на месте, сжимая ремешок сумки. Плюмерио-старший обернулся, увидев взгляд сына, и резко захлопнул дверь.***
— И теперь я вынужден уехать. — Навсегда? — Разумеется, нет. — Ты уже сказал мистеру Хайтоппу? — Нет. И ты не говори. — Тео, ты уверен? — Абсолютно. Так сказано в Оракулуме. А что написано там, того не миновать. — А…***
Тео стоял на мраморных ступенях, окидывая прощальным взглядом сад, замок и немногочисленных людей, которые провожали его в путь. Наконец он очнулся и уголками губ улыбнулся стоящему рядом Шляпнику. Теодор дотронулся ладонью до его лица и, приподнявшись на носочках, подарил ему самый нежный поцелуй, на который только способен. — Идём. Теодора уже ждала белоснежная карета, кучер уже занял своё место и нетерпеливо подёргивал поводьями, не давая лошадям двинуться с места. Террант не посмел последовать за Тео до кареты, так как встретился взглядом с Плюмерио-старшим. Отец смахнул пылинки с парадного камзола сына, а затем хлопнул его по плечу, казалось, слишком сильно, проследив, в чью сторону тот смотрит. — Мы на тебя рассчитываем, Теодор. — Я знаю. — Не подведи меня, сын, выполни свой долг. Тео не ответил, недовольно хмурясь куда-то в сторону. Королевский советник кивнул и подошёл к кучеру. Затем к виконту тихо подошла расстроенная и не скрывавшая чувств Маринет, по щекам которой стекали слёзы. — Ну что ты? Я же вернусь. — Я… — Она и слова сказать не успела, как захлебнулась рыданиями, кидаясь на шею своему любимому другу. Теодор крепко обнял её, приподнимая с земли. — Береги себя. — Б-буду… — Девушка обернулась и подозвала Терранта, который всё это время не решался приблизиться. Тео встревоженным жестом поправил лацкан камзола и выпрямился. — Что ж… — неуверенно сказал он, опуская глаза. Покачиваясь на носках, он тихо проговорил: — Не покидайте дворец, прошу вас. Мари сейчас нуждается в вас, как никогда. — Я постараюсь быть полезным Её Величеству и ей, пока я нужен. И буду ждать. — Мистер Хайтопп, я… — Тео глянул за спину Шляпнику, где собрались придворные, и поднялся на носках, обнимая его за шею и наклоняясь к самому уху. Через секунду Террант услышал тихий, но уверенный шёпот: — Я люблю вас. Теодор отстранился и, не оборачиваясь, поставил ногу на подножку кареты. По правую руку от Шляпника появилась Мари, тихонько всхлипывая. — Время пролетит быстрее, чем тебе кажется сейчас. Не успеешь сказать «мука, сливки и патока», как он будет здесь, — тихо шепнул Террант, сжимая её руку в своей и боковым зрением ловя взгляд того самого придворного, с которым столкнулся накануне в саду. Видимо, он хотел бы сам утешить Маринет, но не мог. Карета тронулась с места, и оба увидели грустную прощальную улыбку на лице виконта Теодора Плюмерио.***
Террант никогда не любил писать письма — считал это излишне сентиментальным занятием. Но прошла всего неделя с отъезда Теодора, а он написал уже три письма: два коротких и одно длинное. Длинное он бы ни за что не стал отправлять, но два других… как жаль, что у него не было ни адреса, ни даже направления. Можно было бы подкупить королевского голубя, угостить его лучшими крошками из пшено-гречневого теста и упросить его отнести письмо на север или на восток. Но даже сторона света была не известна. К концу месяца Террант понял, что ненавидит тайны. Точнее — знать об их существовании и знать, что они никогда не будут ему открыты. С того лета он сшил пятьдесят одну шляпу, три раза по семнадцать. Пятьдесят вторая шляпка была по-особенному белой, на ней были скромные фиалки и незаметное крепление для лёгкой белоснежной фаты. Мари выходила замуж. Все были против, даже Её Величество Мирана недовольно покачала головой, когда герцог Цирдольф (тот самый таинственный придворный с надменным выражением лица, но добрым сердцем) наконец добился аудиенции и осмелился просить у королевы благословления на союз со своей избранницей. Только через несколько дней и вкрадчивых бесед с Маринет она наконец дала своё разрешение на брак, однако поставила условие, что она состоится только через год. Побоявшись, что Её Величество изменит своё решение, Маринет не стала настаивать (к счастью своего отца и расстройству Терранта — последний хотел поскорее взяться за иглу и нитки). Исполняя обещание, данное Теодору, Шляпник приглядывал за Маринет и её женихом, но всё чаще убеждался, что его внимание им не требуется. Влюблённым было хорошо вдвоём, а Террант носил свою боль в сердце. Должно быть, поэтому они стали проводить мало времени вместе, изредка находя время и темы для разговора. Чаще всего этой темой был Теодор, но говорить о нём Шляпнику не хотелось. Он уже перестал ждать писем, убеждая себя, что Тео не имеет возможности их писать. Предложение Мираны отправиться с ней в короткое путешествие по землям королевства было неожиданным, но как нельзя кстати. Конечно, шляпных дел мастер никак бы не пригодился в путешествии, однако Её Величеству хотелось хоть немного утешить Терранта, вывезти его из белоснежных каменных стен туда, где он смог бы улыбаться. Тем более, она планировала посетить те места, где жила семья Хайтоппов.***
— Мама, мама! Террант вернулся! — Дэвена, младшая из Хайтоппов, вбежала в дом, пугая мать. Та едва не выронила из рук чайник, благо он был пустой. За собой, цепко схватив за руку, Дэвена тащила Терранта. Раскрасневшийся от бега, всё такой же рыжий и ярко накрашенный, он всё же изменился. И светло-голубой камзол, и белый платок на шее, и туфли на посеребрённом каблуке, и эта странная тоска в глазах — всё это было в нём ново и незнакомо. — Сыночек! Мать бросилась на шею Терранту. Все те обиды и горести, которые тревожили его родителей всё это время, были забыты. Главным оставалось одно: их мальчик снова дома, целый, невредимый, да ещё и в таком щегольском наряде. Жаль, без невесты. — Ты надолго? При дворе не понравилось? — допрашивал его кузен, усатый и за этот год ставший таким похожим на дядю Финли, своего отца. — Нет, через два дня мы снова отправляемся в путь, — отвечал Террант, немного обжигаясь горячим чаем, но продолжая улыбаться. — Как жаль! — Ничего, ведь завтра праздник в честь Её Величества. Будет так весело!***
Было и вправду весело. Вот только Шляпник почти не запомнил ни то утро, ни музыку, ни весёлые бредширские танцы, ни разговоры с семьёй и сарыми знакомыми (старина Чешир всё так же исчезал по частям, а иногда и полностью — чтобы подобраться к потрясающей Шляпниковской шляпе). Все эти воспоминания охватил огонь, и они истлели в памяти Терранта подобно всему, что он так любил. Бредшир вспыхнул, как спичка, деревянные дома сгорали один за другим. Сады, их тоже было безмерно жалко, хранившие столько приятных моментов прошлого. Дом… И дом, и семью, и соседей — всё пожрал огонь Бармоглота. Шляпника спас только долг перед Её Величеством. Он должен был спасти королеву, а поэтому, забыв о своих родных, он схватился за лошадиную сбрую и потянул коня Мираны прочь от этого кошмара. Террант пробирался сквозь огонь, жар причинял боль, но страха не было, была мрачная решимость и иррациональное спокойствие. Террант пришёл в себя уже совсем ночью, в холодном сыром воздухе явно чувствовался запах гари. Глаза щипало от дыма, тяжёлой горькой завесой висевшего в низине. Они были у кромки леса, что с восточной стороны медленно превращался в болота. Королева (её измазанное платье белело чуть поодаль) говорила с оставшимися в живых стражниками, а Шляпник сидел, прислонившись спиной к широкому дереву. Почему-то он не ощутил привычной тяжести волос на своих плечах. С трудом поднял руки, потянулся к кудрям и лишь попытался схватить воздух. Его рыжих, мягких, тщательно уложенных прошлым утром кудрей… не было. Всё, что нащупали его пальцы, было сухой жёсткой копной, отвратительно торчавшей в стороны. Он прикоснулся к своему лицу, желая потереть глаза, но отдёрнул пальцы: на лице точно были ожоги. Должно быть, теперь понадобится много белил и ещё больше румян. Через некоторое время Террант поднялся на ноги и, изрядно шатаясь, направился прямо к Миране. И плевать на этикет, ему нужно было узнать, что случилось. — Хоть кто-нибудь…? — уже без надежды выдохнул Шляпник, опуская голову. То, что он услышал через несколько секунд, окончательно разбило его. — Никого. Королева смотрела на него с таким ужасом, будто перед ней был не чёрный от сажи ремесленник, а сам Бармоглот, изрыгающий пламя. Из чащи леса появился всадник без лат, но с оружием. По его потрёпанному виду было ясно, что это посланник, причём откуда-то издалека. — Ваше Величество! Соседние королевства также пострадали, — услышал Террант отрывок их разговора. — А более всего… — Посыльный произнёс какое-то название, но Шляпник не разобрал слово. Обессиливший, он снова прислонился к дереву и лишь потерянно смотрел по сторонам. Его глаза были абсолютно сухими, хотя сердце разрывалось от боли. Должно быть, сейчас не время плакать, подумалось ему. — Террант… Тот вздрогнул от неожиданности. Перед Шляпником стояла Королева. Он и не думал, что её когда-то белоснежная кожа могла посереть настолько. И дело было не в пепле и саже. — Да, Ваше Величество? — Теодор… Теодор погиб, защищая короля Рудвига. Отдал жизнь за него, выполнив свой долг. Вот в этот момент глаза Терранта наконец защипало не от дыма, а от слёз, горьких и горячих. С того дня время для Терранта перестало существовать, он лишь изредка опускал в чай карманные часы, в надежде, что они затикают и вернут беззаботные дни. Теперь дни и ночи напролёт Шляпник сидел за длинным столом, распивая чай с соней-мышью Мальямкин и Мартовским Зайцем. Как ни старались они утешить друга, тот потихоньку сходил с ума.***
— Вернулся. Я сразу узнал тебя, настоящий, абсолютнейший. Я сразу его узнал! — победно крикнул Шляпник себе за спину. — А мы тут, как видишь, — схватив бедную малышку за запястье, он понёс её прямо по столу, даже не потрудившись обойти, — распиваем чаи в ожидании тебя. А ты не очень-то и спешил, негодник! — шутливо пригрозил он, сажая Алису на высокий стул рядом с собой.***
— Я восхищён. Мне нравятся рослые… — Стейн тяжело дышал, прижимая девушку к стене. — Уйди прочь от меня! Алиса оттолкнула Валета и завернула за угол, но тут же остановилась. Перед ней возник незнакомец в кроваво-алом камзоле, видимо, очередной придворный. На первый взгляд, он не обладал каким-либо заметным уродством, как остальные, что были странно. — Прошу прощения, вы не Алиса случайно? — смотря на неё снизу вверх, он хитро прищурился. — Боюсь, вы ошиблись. Меня зовут Ам, — раздражённо ответила та, уже собираясь пройти мимо, но незнакомец усмехнулся, преграждая ей путь. — Вы знаете, что вечно розовые деревья при дворе Её Настоящего Величества, королевы Мираны, тоже не умеют лгать? Алиса сдвинула брови, не понимая, о чём идёт речь. Этот светловолосый человек только что произнёс слова, за которые его с большой вероятностью могли бросить в темницу. — Меня зовут Теодор. Мы можем поговорить?***
Террант рассеянно посматривал на Алису, чьи мысли витали где-то далеко отсюда. — Что у нас завтра за день, помнишь? — Шляпник неуверенно улыбнулся, привлекая её внимание. — Бравный день, кто ж мне даст забыть, — в её голосе послышалась тень усталости. — Порой забываю, что всё это — сон. Шляпник почувствовал, как его сердце болезненно сжалось. Он прошёл через столько испытаний, едва не распрощался с жизнью, а Алиса до сих пор считает всё это иллюзией. — Всё — выдумка? И я в том числе..? — криво усмехнулся он, удивлённо распахивая глаза. — Боюсь, что да, как ни грустно… Дальше Террант уже не слушал, в нём проснулось какое-то странное, мстительное и горькое чувство. В памяти начали всплывать образы прошлого. Семья, дом, мирная жизнь и… Теодор. Даже если эта девчонка струсит и побоится вступить в сражение, он сам возьмёт меч в руки. Даже вопреки Оракулуму.***
— Позвольте я! — Шляпник протиснулся сквозь толпу, вызываясь на бой с Бармаглотом. — Ты не освоил тактику исчезновения, — рядом проявился Чеширский кот, — я выйду на бой. — Позвольте мне! — Нет, мне! Мирана кинула взгляд на белого кролика, и тот развернул Оракулум. Близнецы подошли к его концу. — Другие не должны совсем никак. — Кто не Алиса, не сразит. Королева покачала пальцем и вопросительно посмотрела в сторону Бравного Воина. Алиса пробормотала что-то невразумительное и стремительно скрылась в садовом лабиринте. Шляпник, проводивший её тоскливым взглядом, мрачно покосился на Чешира, мол, и ради этого мы так рисковали жизнями?***
—… Запомни: вострый меч сам знает, что делать. Воину лишь нужно держать его покрепче. Прощай, Алиса. Быть может, увижу в следующей жизни. Абсолем окончательно завернулся в свой кокон, приготовившись к новой жизни. Где-то из-за деревьев раздался вежливый кашель. Алиса подняла взгляд, и ей навстречу вышел тот самый незнакомец, некогда представившийся Теодором. Теперь на нём был абсолютно белоснежный, а не кроваво-алый камзол. — Что ты здесь делаешь? — удивлённо спросила Алиса, поднимаясь с мраморной скамьи. — Мне удалось ускользнуть вслед за вами. И вот я дома, — заложив руки за спину, Тео сделал несколько шагов вперёд, но решил не приближаться, чтобы не спугнуть. — Дома? Поэтому ты тогда… — она почему-то не договорила. — Я думала, ты живёшь при дворе Красной королевы. — Вовсе нет. Я был вынужден пребывать там по приказу Её Величества Мираны. — Теодор едва слышно вздохнул, переводя взгляд на безлюдную садовую дорожку, немного помолчал, а затем сделал ещё шаг вперёд. — У меня к вам есть просьба. Это касается сражения.***
Шляпник занёс меч над головой, держа его обеими руками. Привычно яркие зелёные глаза горели ярко-жёлтым огнём, а под ними залегли глубокие тени. Сейчас он более всего походил на помешавшегося. «Месть, месть, месть», — шептали голоса в его голове, Шляпник смотрел на перекошенное от ужаса лицо Стейна. Он был бледен, испуган и жалок. Такого и убивать — пятнать свою честь. На мгновение в сердце поселилась неуверенность, однако голоса зашептали, зашипели, зарычали вновь, и он — Террант, нет! — Хайтопп обернулся и увидел воина, который остановился посреди поля боя. Рыцарь, чьи доспехи были забрызганы кровью, а плащ — порван, снял шлем в форме головы коня. Шляпник увидел серые глаза, в которых затаилась мольба. Он не сразу понял, кто перед ним, уж слишком нереальной и невозможной казалась первая догадка. — Террант, не делай этого, — повторил рыцарь вновь. Повинуясь этому звонкому, но такому сильному голосу, Шляпник отступил назад, его руки ослабели. Он опустил меч, а Стейн, распластавшийся на земле перед ним, отчего-то задрожал ещё сильнее. — Голову с плеч! — эхом разнеслось по Полю сечи. В следующий момент поверженное чудовище упало вниз, а голова его глухими ударами скатилась вниз по винтовой лестнице. Зловещие фиолетовые глаза потухли.***
— В добрый дальний, Алиса. В следующий момент Алиса испарилась, словно её здесь никогда и не было. Её Величество, в ослепительно сияющей короне, прекрасная и печальная, отдавала указания по поводу раненных и убитых. До Терранта донеслись её слова: — Ну что ж. Всех жду на ужине. Будем праздновать победу. — Мирана бросила грустный взгляд на Шляпника, затем посмотрела куда-то ему за спину, качнув головой, и удалилась вместе с близнецами и МакТвиспом. Террант словно стал меньше, сгорбился подобно марионетке. Он вздрогнул всем телом, услышав неприятный лязг металла за спиной. Обернувшись, он увидел того самого рыцаря, который убирал меч в ножны. Тот стоял к Терранту вполоборота, в другой руке держа шлем. Рыцарь повернулся корпусом и поднял глаза. В тот момент Шляпника словно ударило током. За последние несколько минут он уже успел убедить себя, что ему померещилось. Это не мог быть он! Просто не мог! В разгар битвы безумие Шляпника сыграло с ним злую шутку, и он принял другого человека за призрак прошлого. Но… Это лицо напротив было таким знакомым, таким родным. Оно не выражало никаких эмоций, лишь серые глаза стали чуточку светлее. А в уголках глаз и линиях скул можно было отыскать годы, прошедшие с тех далёких пор. Небрежно встряхивая волосами, теперь остриженными гораздо короче, но не потерявшими прежней белизны, и стирая кровь со щеки так, чтобы не касаться свежего пореза, Теодор медленно направился к Терранту. Он остановился лишь в паре шагов, словно наткнулся на невидимую стену. В глазах Плюмерио застыл какой-то вопрос, который он всё не мог облечь в слова. — Если она обещала вернуться, то обязательно вернётся, — наконец произнёс он, сказав вовсе не то, что желал. Должно быть, Теодор воспринял тоску в глазах Терранта немного по-другому. Впрочем, эта смелая девушка была вполне достойна этого. — Я… не уверен, Теодор. Каждому в конце концов достанется свой мир, — неожиданно хриплым голосом отозвался Хайтопп, уронив взгляд на кровяные брызги на сияющих латах. Капли медленно стекали вниз, образуя алые ручейки и засыхая на металле. — Если ты не найдёшь достойного объяснения, я не прощу тебя. Ты же понимаешь это? — Я уехал, потому что должен был, — холодно ответил Тео, и на секунду его взгляд дрогнул. — Рад тебя видеть, Террант. — Он кивнул в знак приветствия, ухватил теперь бесполезный шлем покрепче и прошёл мимо, направляясь в сторону замка. Домой.***
Тем временем в Мрамории все словно сошли с ума: смех, разговоры, музыка, звон бокалов, шелест платьев, звуки быстрых шагов и радостные крики отражались от мраморных стен, становясь ещё громче. Дворец ожил, а сады словно пробудились. Даже деревья решили зацвести с опозданием, но всё же желая присоединиться к всеобщему веселью. Все праздновали победу. Тео медленно брёл по заднему двору, где было не так громко, как везде. Вернуться во дворец было одновременно приятно и тяжело, словно встретить старого друга. Он заново знакомился с этими коридорами, сводами и залами, где прошли его детство и юность. Теодор пересёк галерею и направился в то крыло, где когда-то жил. Он поднялся по крутой винтовой лестнице и… Несколько раз дёрнув ручку, неожиданно для себя осознал, что дверь в его башню заперта. Видимо, придётся найти кого-то, у кого есть ключ. Первой в голову, конечно же, пришла Маринет. Придворный кондитер была занята сегодня, как никогда. Ведь сегодня будет грандиозный бал в честь победы. Столько всего нужно было приготовить, а времени оставалось так мало! Маринет вернулась в свои покои на несколько минут — забрать нужную книгу рецептов. Она уже собиралась возвращаться в кухню, чтобы давать дальнейшие указания, как раздался стук в дверь. — Минуточку! — крикнула Мари, отряхивая руки, и отворила гостю. — Тедди? Боже, ты ли это? — с неподдельной радостью взвизгнула девушка и хотела было обнять старого друга, но покачала головой, вспомнив о руках в муке. Ещё вчера Маринет была поражена этой новостью: её лучший друг, Теодор все эти годы был жив. Конечно, теперь она уже не плакала, но всё ещё смотрела на Плюмерио с настороженной радостью. Словно он вот-вот и растворится в воздухе, а всё это окажется сном. — Заходи. Надо привести тебя в порядок. Да и рассказать тебе всё-всё! — Кивком пригласив внутрь, она выглянула за дверь, осмотрелась и закрыла её. На кухне смогут час-другой обойтись без неё, она была уверена.***
— Королева велела закрыть башню не от тебя, а от посторонних. Так что ключ у неё, можешь взять на ужине. Она так рада твоему возвращению домой! — Спасибо, Мари. Время пролетело незаметно. Маринет рассказала другу почти всё, что он пропустил за десять лет своего отсутствия, молчала лишь о Шляпнике. Впрочем, Тео и не интересовался. — А где твой муж? — спохватился Теодор, взглянув на настенные часы. Они показывали начало шестого. — Помогает в обеденном зале, руководит солдатами… Сейчас так мало рабочих рук, а замок нужно привести в порядок. — Поставила чашку на блюдце. — Видишь ли, теперь неясно, куда ставить новые столы для этих… красных. — Тео поднял брови и усмехнулся. Да, он слышал, что Её Величество благодушно согласилась принять некоторых из придворных Ирацибеты. Конечно же, тех, кто хоть немного потворствовал победе светлой стороны. — Ты… — Нет! Я рада всем новым жителям, но… Будет сложно принять их после всего. — Согласен. Повисло молчание. — Тео… — вкрадчиво начала Мари, опустив глаза. — Ты говорил с Террантом? — Не думаю, что стоит. — Как это? Ты с ума сошёл? Тео, учитывая, что между вами было, он… — очевидно, Маринет было трудно говорить о чужих чувствах. — Он сильно переживал твоё отсутствие. Сильнее, наверно, каждого из нас. Ты должен… — Мари, — прервал её Теодор, беря за руку и успокаивая. — Прошло слишком много лет. Я виноват в том, что не писал ему. Я виноват в том, что не могу всё объяснить ему даже сейчас. У меня нет должного оправдания. И… Я понимаю, почему он не простит меня. Не простит, наверно, никогда. Я бы тоже не простил. — Тедди… Он любил тебя. Я уверена, что, если ты попытаешься поговорить с ним, он простит, — не успокаивалась Маринет. Теодор лишь отрицательно покачал головой.***
Наступило время ужина. Королева чествовала своих воинов и приветствовала новых подданных. Террант также был приглашён, но уверенности в том, что он придёт, было мало. Шляпник давно покинул Мраморию. Он проводил Её Величество во дворец, забрал свои вещи и ещё до заката отправился в путь, чтобы уже на рассвете вернуться… куда-то. Праздник был невероятен. После торжественного приветствия гостей все были приглашены к столу. Маринет и её помощники постарались на славу. Такого пира Мрамория ещё не видала! Теодор сидел на том самом месте, где и всегда, по правую руку должен был сесть Хайтопп, а справа от него, в свою очередь, — Мари. Подруга в сопровождении высокого, статного господина, появилась в зале с небольшим опозданием. — Теодор Плюмерио? Меня зовут Фредерик Цирдольф, — представился этот господин. — Рад знакомству. Много слышал о вас, — с лёгким кивком головы ответил он. — Я тоже. Супруг Мари кивнул и вернулся к своим обязанностям. Видимо, даже в столь светлый праздничный день у него было много работы. А Теодор словно переместился далеко в прошлое. Всё было точно таким же, словно не было этих десяти долгих лет, словно ему всё ещё семнадцать, и он готовится стать достойной заменой отцу. При этом тайно, в глубине души, мечтает покинуть дворец хоть на время, увидеть свет, узнать, как живут люди тут и там. Мечтайте осторожнее, как говорят мудрецы, мечты имеют свойство сбываться самым неожиданным образом. — Мама, мама, а неужели нигде больше не осталось шляпников? Теодор вздрогнул от звука пронзительного детского голоса. Рядом с ним, на то самое место справа (где раньше был Террант), уселась черноволосая девочка, немного похожая на Маринет в детстве. Она весело улыбалась, обращаясь к своей матери и краем глаза с интересом посматривая на Теодора. Она видела его издалека, слышала много разговоров о нём, но ещё ни разу не приближалась к этому странному человеку. — Нет, Дори… В Мрамории не осталось больше шляпников. Был один, но он отправился в путь, и теперь далеко отсюда, — Маринет с опаской взглянула на Тео и, поймав его взгляд, пояснила. — Это моя дочь. Мы назвали её Теодора… — Маринет прикусила губу, будто ей вдруг стало больно. Здесь и объяснять было нечего, малышку назвали в честь Плюмерио, столько лет считавшегося погибшим в бою. — Мама, мама! Тогда что же мешает мне стать новым шляпником? Как думаете, у меня получится? — обратилась одна ко всем сидевшим рядом сразу, но смотрела почему-то прямо на Плюмерио. Теодор расплылся в добродушной улыбке, с теплотой смотря на малышку. — Конечно, милая. Тот шляпник, о котором тебе говорит мама, был моим близким другом, — вкрадчиво проговорил Тео, ловя на себе пытливый взгляд девочки. — Он жил в деревне, о нём никто никогда не слышал. И не услышал бы, если бы он не попробовал свои силы на ярмарке мастеров. Сначала придворные заметили его талант, а затем его самого. Так что верь в себя, и всё обязательно получится. — Он потрепал Дори по волосам и взглянул на подругу. Та улыбалась со слезами на глазах. — Ну, беги играй. — Девочка убежала, и Тео опустил взгляд. — Я думаю, ты права, Мари. — В чём? — Я должен хотя бы попытаться поговорить с ним. Завтра на рассвете пойду искать его. Девушка кивнула, сжимая руку друга в своей. — Он простит тебя. Я уверена. До самого окончания ужина Плюмерио думал лишь о том, как всё изменилось, и как никогда сильно ощущал своё одиночество, где-то в душе, наверно, даже жалея, что не обзавёлся большим количеством друзей. Мари теперь проводит время не с ним, а со своей семьёй (и в этом Тео её поддерживал), отец давно погиб, а Шляпник учтиво испарился, словно чеширский кот… Поблагодарив королеву за тёплый приём, он кратко рассказал ей о своих намерениях и отправился к себе в башню. Ему не терпелось заглянуть в свои комнаты и убедиться, что его не встретят голые стены. «Хотя бы здесь всё как прежде», — подумал он, оглядывая свои бывшие покои. На глаза попались его собственные вязаные игрушки, и он вспомнил, как в первый день застал Шляпника за работой, как не мог оторвать взгляда, как позже подарил ему куклу. «Я должен найти его». В этот вечер Тео был полон решительности. Однако ни через неделю, ни через месяц Теодор не покинул замок. Он не знал, куда именно отправился Террант. Затем его стала терзать неуверенность. По утрам он загружал себя работой, а в свободное время уходил от людей, пересекал сад, оставляя дворец далеко позади и затем бессмысленно скитаясь по его окрестностям. Теодор вспоминал, как предпринимал подобные вылазки в детстве, как любопытство вело его всё дальше и дальше. Теперь же он словно старался вернуть самому себе прошлое.***
Крыша мельницы совсем прохудилась за время его отсутствия. С ужасом Террант обнаружил, что после нескольких дождей вода стала заливаться на второй этаж, а значит, его скромное жилище было приведено в негодность. Больше всего досталось рабочему месту. Конечно, его скромные запасы не сравнить с тем, что когда-то было в его распоряжении в Мрамории, но были вещи, о порче которых он сожалел. В большинстве своём это были ткани, теперь от сырости покрывшиеся мхом, да сам стол — старый и теперь абсолютно не годный к работе. Плотничество не сильно отличается от шитья шляп, если посмотреть с точки зрения конструирования. Главное — всё верно измерить, подготовить детали и хорошо закрепить. Благо, инструменты, оставшиеся ещё от старика-мельника, сохранились почти в первозданном виде, так как хранились в отдельном ящике. Терранту было некуда больше податься, и теперь тяжёлым трудом он пытался измотать себя до беспамятства. Меньше времени и сил — меньше он будет думать, меньше будет вспоминать и задаваться вопросами. Он был рад, что верная Мальямкин отправилась в эту добровольную ссылку с ним. Разговоры с соней-мышью не давали ему вконец потерять связь с реальностью. А их ежедневные ритуалы вроде распития чая за пустым столом и игры в слова во время короткого отдыха здорово отвлекали. Хайтопп сам не знал, зачем он возвращает мельнице приличный вид, ведь он мог податься куда угодно, наняться куда-нибудь мастером, кутюрье, да тем же шляпником. Однако даже мысль о том, чтобы оказаться в окружении других людей, казалась ему дикой. Тогда бы, каждый раз смотря в чужие лица, он бы думал о том, кого хотел видеть на их месте. Люди напоминали бы о конкретном человеке. А это уже шаг в пропасть настоящего безумия, из которого можно и не вынырнуть. Он сам не понял, как в его рыжую дурную голову пришла мысль написать письмо Маринет. Нет, переписка с кем-то не потревожила бы ран, ведь Теодор никогда не писал ему писем. Переписка была безопасной. Заловив первого попавшегося голубя, показавшегося ему смышлёным, Террант привязал к его лапке небольшую записку и отправил в сторону Мрамории. Голубь честно обещал не сворачивать с указанного пути, а голубям можно верить. «Дорогая Маринет, Как ты поживаешь, в окружении белого камня и надменных людей? Как Дора, здорова ли она? Я вернулся туда, где мне самое место, и здесь не так уж и плохо. Дом я приведу в порядок, и теперь некому будет его разрушить. Пиши мне чаще, чтобы я был в курсе всех новостей, особенно модных. И шли мне пуговицы, здесь настоящий их дефицит. Твой Террант, Мельница с одной лопастью.»***
Письмо дошло быстрее, чем можно было ожидать. Уже на закате, играя с дочерью в саду, Маринет заметила красивого голубя. Птица сидела на ветке дерева и словно кого-то выискивала. На лапке алой лентой была привязана записка. — Милая, смотри. Это почтовый голубь. — Она аккуратно отвязала письмо и прочла его, сначала грустным взглядом, а затем улыбнувшись. — Дори, идём, мне нужно написать ответ. «Дорогой мистер Хайтопп, Живу хорошо, спасибо. Благодаря дочери не замечаю всех этих перемен. Её Величество желает, чтобы мы все раскрыли свои объятия новоприбывшим и простили нашим бывшим врагам годы службы Ирацибете. Только вот сложно в одночасье забыть всё то, что было раньше. Теодора как раз играет рядышком, вчера она просила рассказать о вас. Я поведала всё, что помню, и теперь она хочет стать шляпником. Прикладываю два десятка пуговиц, сейчас их носят все, поэтому удалось достать с трудом. Буду благодарна, если вы сможете написать хоть сколько-нибудь советов для моей малышки, ведь я ничего не смыслю в шляпах». Немного подумав, она дописала: «P. S. Мне вас очень не хватает. Если надумаете вернуться или зайти в гости, прошу непременно сообщить. Ваша Маринет, Комнаты близ кухни». Переписка с Маринет одновременно приносила немного света в будничную жизнь Терранта и напоминала обо всём неприятном, что не позволило ему остаться во дворце. Однако, как рассудила мудрая Мальямкин, это могло бы пойти Терранту на пользу. — Вместо того, чтобы пытаться забыть все неприятности, как самый последний трус, ты мог бы принять их, Террант! — говорила она назидательным тоном, пока тот чинил пол на втором этаже. Шляпник работал старыми инструментами, шлифовал доски и прибивал их параллельно друг другу маленькими гвоздями. Немного лака сверху, того, которым покрывают пуговицы и мелкие детали на шляпах, и пол будет что надо! — Почему же как трус? Раз я не хочу вспоминать ужасы, я сразу трус? А может, я просто хочу нормальной жизни? — ворчливо отозвался он, закатывая рукава рубашки для удобства. — И поэтому ты ушёл в глушь, как бродячий Чеширский кот, и часами боишься притронуться к новому письму? Да спроси ты её уже! — не выдержала Мальямкин. — Спросить о чём? — рыкнул Террант, угрозливо сжимая в руке молоток. Глаза его пожелтели, и мышь невольно сжалась под его грозным взглядом. Она знала, какой Шляпник, когда его захлёстывает его безумие. — Не о чём, а о ком. О Теодоре! — всё же расхрабрилась Мальямкин. Всё-таки шпага при ней, защититься сможет и от десятка безумцев. Молоток с грохотом выпал из руки Терранта, и тот безвольно осел на пол, вцепившись пальцами себе в волосы. В нём снова клокотала обида, кипела горечь, дрожала ярость и змеёй скручивалась боль. — Я достаточно ждал его, чтобы теперь спрашивать его милых друзей о том, по каким королевствам он шляется. Бессердечный врец он, вот кто! И не смей… — Шляпник метнул в сторону Мальямкин яростный взгляд уже вовсе красных глаз, — упоминать это имя в моём доме. Иначе… Договаривать он не стал. Не настолько же он безумен, чтобы выгонять единственную оставшуюся с ним подругу на улицу.***
«Дорогая Маринет, Я вскоре пришлю большое письмо, в нём будет небольшая книжица для Теодоры. Я написал её сам, осталось обверстать и добавить иллюстрации. Надеюсь, лесная сова выдержит тяжесть этой ноши. Эта книга поможет малышке разобраться в том, правда ли она хочет стать шляпных дел мастером… … Есть ли новости от господина Плюмерио? Теперь, когда мы знаем, что он жив, хотелось бы убедиться, что с ним всё будет в порядке в дальнейшем. Всегда твой, Террант Хайтопп». И зачем он сделал это? Но сейчас уже было поздно, голубя с письмом уже не вернуть. В Мрамории тем временем происходили большие перемены. Прошло уже больше двух месяцев со дня, названного Бравным, и празднества постепенно утихли, жители возвращались к своей обычной жизни. Все новоприбывшие заняли должности при дворе наравне со своими бывшими врагами. Теперь все они вместе, бок о бок продолжали шагать по карьерной лестнице. Так, Маринет был назначена главным кондитером на радость отцу, её муж стал главой стражи, а Теодор наконец занял пост королевского советника. Спустя столько лет он сделал то, к чему он стремился всю свою жизнь. То, чего от него все ждали. То, к чему его готовил отец. Такая должность несла с собой не только привилегии, но и обязанности. В том числе и семейные. Королевский советник должен быть образцовым жителем Мрамории в глазах народа, а значит, иметь партнёра с высоким статусом. — Теодор, скажи, есть ли у тебя пара? Человек, которому ты доверил бы стать твоим спутником в жизни? — Нет, ваше Величество. — Тебе стоит найти. И поскорее. Ты же сам всё понимаешь. — Да, ваше Величество. Мирана никогда не была терпелива, и Теодор знал это получше многих.***
— Дори, смотри, мистер Хайтопп прислал тебе книжку. Держи, моя милая. — Маринет оглаживала пёрышки совы и не заметила, как её дочурка убежала показать подарок своему другу. — Теодор! Смотри! Тео сидел на мраморной скамейке в тени вечно розовых деревьев и что-то сосредоточенно высчитывал, обложившись бумагами, когда до него донёсся детский голосок. — Да, милая? — Смотри! — Девочка вихрем внеслась в его кабинет. Порыв воздуха, который она вызвала, раскидал все документы по столу. — Ой… — Не волнуйся. Что это у тебя? — Мистер Хайтопп прислал мне книжку! Я хочу стать шляпником, и теперь узнаю всё об этом! Тео поднялся со скамьи и замер на месте, держа в руках листы с почерком Терранта. Пытаясь совладать с собой, он изобразил на своём лице подобие улыбки. — Это чудесно, Дори. Скажи, а как ты её получила? — спросил он, пытаясь рассмотреть аккуратно свёрстанную книгу в цветастой обложкой. Определённо ручная работа. — Мама переписывается с ним каждый день, и с последним письмом пришло вот это! — Вот как… — глухо отозвался Теодор и перестал улыбаться. — Дори! — обеспокоенная Маринет заглянула в беседку. — Слава Её Величеству. Милая, я испугалась. Я… — Мать девочки увидела в руках друга ту самую злополучную книжку и обомлела, не зная, что сказать. Стоя в нерешительности, она прикрыла приоткрытый рот ладонью и взволнованно посмотрела в глаза Тео. — Милая, беги в свою комнату. — Да, мамочка! — Девочка подпрыгнула, чмокнула Тео в щёчку и умчалась, забрав книжку из его рук. Маринет наконец избавилась от оцепенения, подошла и опустилась на скамью, сцепляя пальцы в замок на своих коленях. — Тедди, прости меня. Я не знала, как тебе сказать. И стоит ли… — Давно ли вы общаетесь? — Около недели, не более того. Ему сейчас нужно это, ты понимаешь. Террант там совсем один, пытается строить новую жизнь. Он так и не нашёл никого… И ещё он спрашивал про тебя. — И что ты ответила? — подозрительно спросил Плюмерио, — Пока ничего, но с ответом тянуть не стану. Тео отвёл взгляд и принялся собирать свои бумаги, наводя порядок на столе. — Не пиши ему ничего про меня. Пожалуйста. Маринет виновато опустила глаза и кивнула.***
«Дорогой мистер Хайтопп, Спасибо за вашу книгу, она превосходна! Дори читает её днями и ночами, не могу уложить спать! Теперь это на вашей совести! Послезавтра у моей малышки день рождения, ей исполняется десять. Мой муж и я были бы очень рады увидеть вас. Любящая вас, Маринет» Дав обещание своему другу, она должна была его выполнить. В своём письме Мари ни слова не сказала про Теодора. В лапку сове она вложила красивое приглашение на детский праздник.***
— До Мрамории день пути, тебе хорошо бы отправиться завтра на рассвете. Ты ведь не думаешь пропустить такой особенный день? Это недостойно — не принять приглашение от старых друзей! — сонно ворчала Мальямкин, пока Террант обмётывал внутренний шов своего нового цилиндра. Он наконец решился распрощаться со своим старым, так как тот уже вовсе рассыпался в руках. С каким-то маниакальным старанием Террант проверял каждую деталь, каждый шов, как будто он шил не новую шляпу, а новую жизнь для себя. — И что я там буду делать? Что скажу им? Мне даже нечего подарить! — бормотал себе под нос он, почти наощупь меняя нитку в игле. Тусклый свет лампы не разгонял мрака в комнате, а потому приходилось работать почти вслепую. — Ты ведь уже приготовил подарок, что ты врёшь? Шляпник ничего не ответил, только бросил взгляд в сторону починенного сегодня шкафчика. Там он держал и посуду, и письменные принадлежности, а также использовал его в качестве секретера. Хранил там письма и различные записи. Знала бы Мальямкин о том, что именно так встревожило Терранта! Маринет проигнорировала его просьбу. Как сложно было Шляпнику решиться на это, он буквально переступил через себя, чтобы спросить про Теодора. И всё для чего? Чтобы повести себя подобно дураку, показаться каким-то помешанным идиотом? — Я не знаю, что мне делать, — тихо отозвался Террант, но мышь уже не слышала его. Она задремала на своей подушечке для иголок под тихое потрескивание масла в лампе. …Проснулась Мальямкин от странного колыхания. Её подбрасывали в воздухе, а затем она падала на что-то мягкое. Она спала в кармане у Терранта, это было точно! А он… куда-то шёл, под его ногами то и дело хрустели ветки и шуршала трава. Снаружи слышался щебет птиц. Они были в лесу! А значит… — Я так и знала, дружище, что ты не бесчувственный чурбан, — довольно пропищала она, высовываясь на солнышко.***
А праздник был что надо. Любой придворный хотел бы оказаться на месте именинницы. Только представьте: мало того, что твоя мама — главный кондитер, а значит, можно попросить всё что угодно, так она ещё и любимица королевы, а это значит, что и делать можно всё, что только угодно! Банкетный зал был оформлен в синих тонах (Тео привил девочке любовь к астрономии и красоте звёздного неба), повсюду были воздушные шарики в форме планет, а место каждого гостя было обозначено не именем, как обычно, а изображением звёздного неба в день их рождения. Это выглядело потрясающе, но вместе с тем создавало неразбериху, потому что придворные пытались понять, где им сидеть. Вы спросите, почему они не могут просто сесть на свои привычные места. Как раз из-за задумки Теодоры. Маленькая шалунья была вся в мать: ей тоже не нравились все эти чопорные формальности, однако ей, как имениннице и ребёнку, всё сойдёт с рук. Официально праздник начинался в девять часов вечера, однако, зная о необычном приёме, гости начали приходить за час. Счастливые родители встречали всех в дверях, принимая поздравления и пожелания гостей. За какие-то минуты в руках Маринет оказалось пять букетов цветов. Наконец, в зале появился Теодор. — Маринет, господин Цирдольф, поздравляю вас с днём рождения вашей дочери. Она чудесная юная леди. Желаю, чтобы она радовала вас. — Спасибо, Тедди. — Мари обняла друга, а её муж пожал ему руку, с улыбкой кивая. — Вот здесь мой подарок. Пусть откроет в без пяти минут полночь. — Тео вручил большую чёрную коробку, перевязанную фиолетовой лентой. — Конечно. Спасибо. Проходи! Советник вошёл внутрь, рассматривая украшения и декорации, как вдруг на него налетела именинница. — Тео! — С днём рождения, красавица! — Он поднял её на руки и закружил. — Я отдал подарок твоим родителям. Обещай открыть его без пяти минут полночь, не раньше и не позже! — Обещаю! Тебе помочь с поиском места за столом? — Девочка весело вскинула брови. — Не будь сегодня твой день, я бы счёл это за оскорбление.***
Террант мечтал только об одном — чтобы ему уделили как можно меньше внимания. Он замер в дверях небольшого восточного зала, где собрались гости, держа за спиной коробку с подарком и оглядывая присутствующих. Конечно же, на их фоне он выглядел более, чем странно — в потрёпанном сюртуке, такой яркий, словно цветное пятно на белоснежной бумаге. Теодор заметил Терранта сразу же, как тот появился. Шляпник точно чувствовал себя чужим здесь, и его даже было немного жалко. Однако, не успела Маринет подойти к нему, чтобы принять поздравления с праздником, к нему подошли несколько придворных. Трое мужчин по очереди пожимали ему руки, затем к ним присоединился и сам Цирдольф, начальник королевской стражи. По залу прокатился шёпот. «Хайтопп!» «Это он нашёл Бравого Воина, не так ли?» «Говорят, это он спас Воина из лап Ирацибеты?» «Тот, что сразил в бою Стейна?» «Он не так уж и высок, я представляла его себе другим!» «Хайтопп, тот, кто отказался от всех наград Её Величества? Благородный жест!» «Говорят, он совсем сошёл с ума после битвы, как жаль! Он ведь герой, он должен был занять высокую должность при дворе! Королева должна была настоять, а не изгонять его» «Да нет же, он сам изгнал себя. Должно быть, он всё ещё скорбит по погибшим в ту ночь, когда он спас жизнь Её Величества!..» Этому не было конца. Теодор слушал, не веря своим ушам. Оказывается, Террант потерял кого-то во время начала войны, спас Мирану. Вот что бывает, когда покидаешь королевство на долгие десять лет. Шляпник же, не зная, с кем из окруживших его гостей говорить в первую очередь, всё же вытащил из-за спины коробку с подарком и отчаянно прошептал: — Я могу увидеть юную мисс Теодору? Мне хотелось бы вручить ей подарок до того, как меня разорвут на части. — Эта грубость должна было распугать придворных, но гости лишь рассмеялись. Видимо, его слова приняли за удачную шутку, впрочем, его всё же пропустили к Теодоре. — Можешь открыть и примерить. Мне кажется, я угадал с фасоном, он пренепременно подойдёт тебе, — ласково улыбнулся Террант, пока именинница открывала коробку. Через пару мгновений в её руках оказался небольшой, как раз на её голову, цилиндрик нежно-голубого цвета с серебряной лентой и парой пёрышек. Низкий, ниже, чем у Терранта, чтобы ребёнку было удобно в нём. Малышка восторженно запрыгала на месте. — Спасибо-спасибо-спасибо! — Она кинулась Шляпнику на шею, крепко обнимая его. — Я обожаю вашу книгу! Хочу показать цилиндр Тео! — Она обернулась и хотела было позвать Плюмерио, но тот оказался как раз за ней. — Тео, смотри! — Она протянула ему подарок. Теодор улыбнулся и осмотрел работу. — Высшее мастерство, как и всегда. — Вернув подарок, он потрепал Дори по волосам, и та убежала, завидев друзей. Теодор поднял глаза и сделал шаг вперёд. — Рад вас видеть, мистер Хайтопп. — Протянул руку в знак приветствия. В голове тут же начали рисоваться смутные картины из прошлого. Сколько всего между ними было прежде, а теперь… Теперь лишь сухое формальное рукопожатие. — А я ещё не могу понять, рад ли… Очень сложный вопрос, — Шляпник неуверенно протянул ладонь, но его хватка оказалась крепкой. Должно быть, те, кто работает руками, всегда действуют так уверенно. — Я должен бы поздравить вас с недавним назначением, но я не могу. Рукопожатие не продлилось ни на секунду дольше положенного. Тео убрал руку за спину и хмыкнул. — И что вам мешает? — В этом ведь нет ничего хорошего, так с чем же поздравлять? — ответил он таким тоном, будто поясняет неразумному ребёнку простейшую вещь. Видимо, он считал такое назначение чуть ли не наказанием. — Глазом не моргнёте, как погрязнете в этом болоте, из которого когда-то мечтали вырваться. Эти слова тоже прозвучали грубовато, но стоявшая рядом с ними фрейлина (теперь уже новая, но всё такая же иронично-надменная, словно это входит в обязанности всех фрейлин) засмеялась. Видимо, Хайтоппу, герою войны и гражданского сопротивления, здесь позволили бы почти всё. Тео изогнул бровь настолько надменно, насколько мог, и снова хмыкнул, вкладывая в это всё презрение, на которое способен. Благо, за долгие (хоть и с перерывом) годы жизни здесь он этому научился. — Наслаждайтесь приёмом и заслуженным вниманием. — Теодор гадко улыбнулся уголком губ, развернулся на каблуках и постарался затеряться в толпе. И прежде, чем Шляпник успел о чём-то подумать, он увидел, как к советнику подошёл светловолосый господин, на несколько лет старше самого Плюмерио. Подошёл, склонился едва ближе, чем следовало бы обыкновенному приятелю. Улыбнулся. Что-то шепнул на ушко. Засмеялся в ответ на кривоватую усмешку. Поцеловал. Погодите, что? Террант несколько раз с силой моргнул, не веря. Однако незнакомец всё ещё сладко целовал Теодора, укрывшись от большинства гостей за колонной, а тот и не был против. Наконец, последний отстранился и указал жестом в сторону стола, видимо, приглашая сесть. Всего через четверть часа праздник должен был начаться. Терранту было тяжело дышать, словно что-то сдавило ему лёгкие. Подобное чувство у него было, когда червонные карты тащили его по тёмным подземельям Красного замка на первый допрос. Это ощущение страха, вызванное беспомощностью и неспособностью что-то изменить, при том, что разум давно уже смирился со случившимся. А тело — нет, тело продолжало бояться. С этого момента Шляпник стал совсем немногословен, он даже не реагировал на попытки дам флиртовать с ним. А каким цветником он был окружён сегодня! Несмотря на весь его странный вид, он пользовался завидным успехом, как этакая диковинка. Теодор же по своей шпионской привычке, от которой он ещё долго не сможет избавиться, слушал во все уши. Его внимание привлёк шёпот той новенькой фрейлины и юной графини, после войны вернувшейся из соседнего королевства. — Говорят, он потерял кого-то любимого тогда… Когда вся его деревня была сожжена вместе с жителями. — Конечно же потерял, он потерял всех! Как печально и романтично… — вздыхала эта дурочка. Видимо, это казалось ей прелестным. — Так вот, говорят, что после этого он стал… Как говорят в Наземье? Стал вроде как монахом. Это те, кто служат высшей цели и не обращают внимания на мирские удовольствия! — путано говорила фрейлина, а графиня в ответ только смеялась. — Что же, совсем все? — Да, да, все! Видишь, Розетта пытается обратить на себя его внимание, а он даже на неё не смотрит! Какая выдержка! От упоминания Хайтоппа уже становилось дурно. Все они как будто помешались на его персоне! Сначала Тео представилось, словно ему снова семнадцать лет, и он вместе с Террантом лежит в своей башне, смотря на звёзды. Затем как их вежливые беседы переходили в интимные разговоры, а затем в поцелуи… — Тео? — Плюмерио дёрнул головой и очнулся, чувствуя прикосновение к руке. Повернув голову вправо, он увидел Эйдена — своего нынешнего любовника. Тот обеспокоенно смотрел на него. — Ты в порядке? — Разумеется, — кивнул Теодор, чувствуя, как волну приятных воспоминаний захлёстывает волна ненависти. Везде, отовсюду, с каждого уголка стола доносились разговоры о Хайтоппе, и это раздражало. Это была не зависть, с чего бы ей появиться? Тео злился, потому что судьба словно сыграла с ним нисколько не забавную шутку: спустя столько лет труда, жизни под прикрытием, риска и служения Её Величеству этот шляпник вдруг появляется в Мрамории, и каждый говорит только о нём. Террант словно отнял у него всё то, что должно было достаться самому Теодору. Тео думал, что если бы сплетни тех женщин были правдой, Террант не сказал бы тех слов. Чутьё подсказывало ему, что Шляпник просто растерялся, однако Теодор списал своё предчувствие лишь на желание видеть бывшего любовника в лучшем свете и искать ему оправдания. И желание это было подавлено.***
В половине двенадцатого семья именинницы удалилась в свои покои, ведь пора было открыть подарок Теодора, а затем отходить ко сну. Гости и не думали расходиться: во-первых, было ещё слишком рано, а во-вторых, всем хотелось побеседовать с героем войны. Не в силах больше наблюдать за недовольством своего партнёра, Эйден взял его за руку и кивнул в сторону выхода. Тео, поджав губы, ответил ему таким же кивком, и оба удалились. Перед тем, как покинуть зал, Теодор всё же обернулся и бросил быстрый взгляд на фигуру Терранта вдали. Тот радостно на вид беседовал с несколькими участниками войны, не обратив на уход тех двоих никакого внимания.***
На следующее утро Теодор проснулся в объятиях Эйдена, как и уже несколько раз до того. На сердце было спокойно, и он был рад, что воспоминания о прошлом вечере ни капли его не тревожили. Тео потянулся, хрустя костями, и улыбнулся заспанному, взлохмаченному мужчине рядом. — Ты хоть бы раз поспал дольше меня. — Тогда я не увижу, как ты просыпаешься. Теодор довольно усмехнулся и потянулся за поцелуем. — Я первый! — крикнул Эйден уже из ванной, закрывая за собой дверь. Умывшись, он посмотрел в зеркало. Эйден был на два года старше Теодора и долгое время жил в Подземье. Во всём был похож на жителей Мрамории, и привычками, и манерами, и благородной внешностью аристократа. Это нравилось Плюмерио, этот человек словно всем своим существованием напоминал Теодору о доме, которого он лишился в семнадцать лет. У Эйдена были яркие голубые глаза, правильные черты лица с чётко очерченными скулами и волосы цвета пшеницы. Когда мужчина улыбался, по обе стороны от губ появлялись ямочки. Он был дипломатом, а потому во время войны также отсутствовал в Мрамории, служа Её Величеству в чужих землях. Человек с такой должностью и такими заслугами перед страной был под стать главному королевскому советнику.***
Утренний приём пищи вот уже как месяц вновь стал церемонией во дворце. Довоенные порядки возвращались, и все придворные беспрекословно следовали правилам этикета, к девяти утра являясь к завтраку. Войдя в зал, Тео с удивлением и даже недовольством заметил, что Террант ещё здесь. «Если все снова будут говорить только о нём, я попрошу Мари передать нам завтрак в комнаты», — шепнул он Эйдену, садясь по правую руку от королевы. Дипломат занял место рядом. Однако в то утро о Терранте говорили мало. Видимо, при Её Величестве никто не решался перемывать косточки её спасителю и вообще человеку, которого она так ценит. Хайтопп сидел рядом с семейством Цирдольф, и маленькая Теодора, притащившая на завтрак ту самую книгу, всё время отвлекала его, что-то показывая и перелистывая страницы. Каждый раз Шляпник облегчённо улыбался. Наверное, разговор с ребёнком ему был приятнее всего. Он не смотрел в сторону светловолосой придворной четы напротив, а Эйден, пользуясь этим, рассматривал Шляпника во все глаза с недоверием и осторожностью. — Мистер Хайтопп, скажите, где вы обосновались теперь, когда в королевстве наступило мирное время? Да продлится оно вечно! — вдруг обратилась к Шляпнику Мирана, и все присутствовавшие за столом отозвались дружным гулом «Да продлится оно вечно!». Теодор заметил, что Шляпник вздрогнул всем телом, а из его руки выскользнул нож, благо, упав просто на скатерть. Всё это напомнило Терранту поспешный хоровой шёпот «Долой Кровавую Ведьму!», всегда произносимый вполголоса и с ужасом в сердце. Он едва смог поднять глаза на Её Величество. — Я вернулся в свой дом. Он пострадал за время войны, и теперь ему нужно уделить внимание. Но, видимо, Мирану такой ответ не устроил. Она зачем-то завела этот разговор при всех, словно для того, чтобы было побольше свидетелей. — Ждал ли вас с войны кто-нибудь там, дома? Вы сейчас торопитесь вернуться к кому-то? — с нечитаемой улыбкой продолжила она допрос. — Нет, Ваше Величество, все, кто мне дорог, сейчас присутствуют здесь. Теперь Теодор невольно повёл плечами, ему стало не по себе. Однако через секунду Шляпник вытащил из кармана спящую мышь Мальямкин, а затем улыбнулся Доре и Маринет. Вот кого он имел в виду. Все его друзья здесь. — В таком случае жестоко с моей стороны будет разлучать вас с дорогими людьми, не так ли? Вы согласны? — обратилась она к всем присутствующим, и придворные закивали. Теодора же радостно взяла Терранта за руку и стала что-то быстро говорить ему на ухо. Должно быть, уговаривала остаться. Королева продолжила: — В таком случае, я прошу вас, оставайтесь. Мне сейчас необходим умелый шляпник… Пока, конечно, новый шляпных дел мастер подрастает, — улыбнулась она девочке. — Вы согласны? Плюмерио мог поспорить, что под слоем белил Террант побледнел, словно мрамор. Но, ещё раз бросив взгляд на девочку, которая всем видом умоляла его остаться, он всё же произнёс: — Как вам будет угодно, Ваше Величество. — Теодор, будь добр, отведи мистера Хайтоппа в его мастерскую. — Мирана улыбнулась. — А вы, Эйден, зайдите ко мне после завтрака. — Да, Ваше Величество, — в один голос ответили придворные.***
Когда Террант выходил из дверей зала, его остановили лёгким прикосновением к плечу. Это оказался Теодор. Видимо, он несколько минут дожидался Шляпника здесь. — Ваша мастерская теперь больше и находится в другом месте. Идёмте, — Тео галантно указал вперёд себя, пропуская гостя. Пока они шли по лабиринту коридоров дворца, Тео думал о разговоре за завтраком. Он злился. Однако сам не мог точно объяснить, почему, а потому молчал и уж точно не показал бы свои чувства окружающим. Террант же не тревожил его вопросами, и их путь был молчалив. Новая мастерская Терранта была расположена напротив беседки, в которой Тео работал по вечерам и в которой они попрощались больше десяти лет назад. Злая шутка Мираны? — Всё повторяется, не так ли? Ваша должность всё выше, а вы в который раз провожаете меня до моих комнат, — прошептал Террант себе под нос, но так, чтобы Теодор слышал его. Он подошёл к окну пока пустующей комнаты, раскрыл высокие тяжёлые створки и зачарованно уставился на сад в цвету. — Я могу узнать, кто теперь живёт… в моих старых покоях? А вы, должно быть, так и не выбрались из вашей башенки, не так ли? — ядовито (и откуда в Хайтоппе взялось столько яда? наверное, он сильно изменился… с тех пор, ожесточился даже сильнее, чем сам Плюмерио), но беззлобно выдохнул Террант. Тео закатил глаза, держа руки сжатыми в кулаки за спиной. — Я не намерен обмениваться с вами какой-либо информацией. Я могу помочь чем-нибудь ещё? — Теодор давно бы ушёл, но вежливость не позволяла. — Любой разговор и есть обмен информацией. Помочь? Ну, если дадите мне, к кому мне обращаться по поводу материалов… Или королевский советник должен советовать только королеве? — со странной интонацией сказал Террант и обернулся. В который раз Теодору стало не по себе. Глаза у этого ненормального живые, зелёные, словно молодая трава, а улыбка — натянутая, будто искусственная. И ещё эта смешная, словно у ребёнка, щербинка между зубов. Стоит перед ним, надменно подняв подбородок, а улыбается как-то виновато. И правда свихнулся! — Вы можете обращаться ко мне. Теодор стойко выдерживал его взгляд, думая о том, как сильно могут поменять человека война и время. И речь не только о Терранте. — В таком случае пусть мне доставят креп, шёлк и хлопок всех цветов, что найдут. Много не нужно, только образцы. И… инструменты. У меня почти ничего нет. С собой, — тут же поправил себя Террант, ведь ему не хотелось показаться таким уж оборванцем, каким он был. Теодор уже собирался уходить, как вдруг его крепко ухватили за рукав камзола. Железная хватка Хайтоппа была всё ещё непривычной, если вспомнить, какими нежными могут быть эти руки. — Я очень рад, что вы живы, правда. Мне хватает мёртвых и хотелось бы, чтобы рядом было побольше живых. На мгновение Теодору показалось, что на лице Шляпника промелькнуло… смущение? — Мне казалось, вам неприятно моё общество, — холодно ответил Тео и отвернулся. Но затем развернулся и крепко обнял Терранта, прижимаясь к груди. Тот мгновенно застыл, словно превратился в статую. Казалось, все мышцы в его теле были напряжены. Теодор уже собирался отстраниться, когда почувствовал, что Террант дрожит. Его колотило всё сильнее, он уткнулся лицом куда-то в шею Плюмерио, и тому вдруг стало понятно, чего в этом всём не хватает. Дыхания. Шляпник не дышал. Он зачем-то задержал дыхание, и теперь, видимо, не мог сделать вдох. Пара секунд, и Теодор почувствовал, что ему на шею капнуло что-то горячее. Сумасшедший! Настоящий сумасшедший! — Тише… — прошептал Тео, проходясь по спине Шляпника ногтями. — Всё в порядке. Я здесь. Тео глубоко вздохнул, запуская одну руку в рыжие космы. Он не мог объяснить себе, почему это делает. Возможно, где-то внутри него проснулось сострадание или былые чувства. Террант начал дышать с какого-то сдавленного всхлипа, а затем снова утих. Теодор только почувствовал, как его талию крепко обхватили, видимо, так Шляпнику было удобнее. Только через пару минут тот наконец отлип от своего утешителя, и, боясь смотреть ему в глаза, повернулся в сторону окна. Теодор заметил, что от слёз всё то, что было на лице Терранта, потекло и размазалось. Под белилами и красноватыми разводами проступала неровная обожжённая кожа. Так было не везде, только на щеках и то неровным контуром. И где с ним такое приключилось? — Вас точно ждут где-то… там. — Шляпник неясно махнул в сторону двери. Видно было, что ему стало стыдно за то, что он вытворял минуту назад. — Вы не хотите, чтобы я остался? — тихо спросил Тео, однако галантно отошёл к двери. — Думаю, нам стоило бы поговорить. — Теодору было тяжело говорить всё это, однако он думал, что сейчас стоит помочь бывшему любовнику. — Вы останетесь здесь только при одном условии, — хрипло отозвался Террант, делая шаг в сторону Плюмерио, да так порывисто, что тот испугался: не станет ли тот…? — Улыбнись мне. Чтобы я окончательно поверил, что я не сплю. Во сне ты никогда не улыбаешься. Тео дёрнулся назад и замер, стоя спиной у двери. — Я… — Взгляд серых глаз потускнел. — Я не улыбаюсь без повода. — Повисло молчание. Тео неуверенно подошёл к Терранту и взял его за рукав, не поднимая глаз. — Я сожалею, что уехал тогда. Я не писал столько лет, не давал о себе знать… Но я должен был. И потом, в Бравный день, я не нашёл ни слова в своё оправдание. Я просто ушёл… Я понимаю, почему ты не можешь простить меня. Я сам себя не простил. Но я не могу изменить прошлое. Мне очень жаль. — Он всё же сумел поднять глаза и через несколько секунд снова уткнулся взглядом в пол. — Я сейчас же передам ваши пожелания по поводу материалов. Плюмерио вышел за дверь, не оставляя Шляпнику шансов что-либо сказать вдогонку. Он глубоко вдохнул, медленно выдохнул и отправился в свою башню. Самое время было разбирать бумаги.