Французская лилия

Франция, 1918 год. Один спокойный вечер. Вечер, который они все заслужили, сидя в окопах днями и ночами, держа мозолистыми руками оружие и глядя на смерти своих друзей. Говорят, что война подходит к концу, но в воздухе всё ещё пахнет порохом и кровью, а значит умереть можно уже на рассвете. Встреча с армией союзников оказалась удачным стечением обстоятельств, несмотря на то, что те завтра пойду дальше, в тыл, а они, англичане, останутся держать позицию, ожидая приказов. Французы улыбались, рады тому, что смогут увидеть своих жён и ощутить домашнее тепло, даже если всего на день, а солдаты короля укоризненно хмыкали, крепче прижимая к себе единственную отдушину: местных девушек, которые тянулись к храбрым мужчинам в форме, в то время как их собственные ушли так далеко от родных домов. В последний же вечер перед продолжением своего пути, французы предложили перекинуться партейку-другую в покер. Томас без особого энтузиазма смотрел в свои карты, ощущая на себе пристальные взгляды соперников. В игре остались только он и два француза, а значит, что оставшиеся соотечественники сейчас пили исключительно за его успех. — Ставлю на Шелби, — шёпотом раздалось справа, где стояли трое офицеров, потягивая что-то из своих фляжек. — Самый удачливый сукин сын из тех, что я знаю. Томас хмыкнул на эти слова, продолжая вглядываться в карты — плохо. Всё очень плохо. Он уже понял, что французы объединились, и играют теперь против него, возможно, чтобы что-то там доказать себе и своим сослуживцам, только вот секретное оружие Тома его ещё не подводило этим вечером. Когда соперники снова заговорили на своём, видимо, откровенно не стесняясь обсуждать детали тактики, Томми снова решил рискнуть. Т/И, весело хихикая и что-то обсуждая со своей подружкой через стол, сидела на его коленях, и, казалось, вовсе не интересовалась игрой. Прочие девушки сидели примерно в таких же положениях на руках у товарищей Томаса, только вот их жесты по отношению к француженкам были куда более грязными, как и их помыслы. Сам Шелби же предпочитал держать свои руки не ниже поясницы. Когда пришло время, Томми едва заметно забарабанил по ней пальцами, привлекая внимание Т/И. Она чуть замерла, прислушиваясь, а затем игриво засмеялась, наклоняясь ближе к Томасу, сначала лёгким касанием целуя его в ухо, отводя внимание остальных, а потом тихо зашептала: — Лысый сказать, ты будешь пугаться напора и сделать пас, и что даже сет на руках не мешать ему делать победу. Томми едва заметно кивнул, а затем, обращая на себя внимание, закатил глаза, громко сказав: — Не сейчас, Т/И, уйдём когда я доиграю. Мужчины засмеялись, думая о том, что баба снова достала парня своими просьбами, но девушка лишь смущённо захихикала, зная, что так всё задумано. И делая вид, что она всё ещё ничерта не понимает английский. — Повышаю, — отчеканил Шелби, подбрасывая в общую кучу сигареты, на которые они и повадились играть. Французы замешкались, ведь это они планировали повышать, а сейчас безразличное лицо Томаса, словно окутанное скукой от осознания близости своей победы, вызывало у них смятение. Спустя пару минут стратегия, которой солдаты хотели победить Томми, сыграла против них же, и один из соперников, замахав руками, сбросил карты. Второй что-то ему объяснял, тыча пальцем ему в лицо и в стол, но тот только качал головой, складывая руки на груди. — Лысый не верит, — чуть слышно шепнула Т/И, прикрываясь рукой, чтобы никто не мог различить движения её губ. Томас кивнул как бы невзначай, словно своим мыслям, но в следующем же ходе, прижав карты к груди, уверенным движением выдвинул все сигареты на его стороне стола в центр. — Олл-ин, — прозвучало в воздухе, и мужчины зашептались. По лицу француза медленно стекал пот. Нужно было либо повысить свою ставку, либо… — Пас, — раздражённо бросил он, скидывая потёртые карты. На столе разложился стрит. — Зря. Томас наконец улыбнулся по-настоящему, показывая свои карты толпе, которая мигом взревела. Рядовые юнцы британской армии запрыгали, тряся друг друга за плечи, офицеры же были сдержаннее, но тоже с улыбкой хлопали друг друга по спинам. Все восприняли это как личную победу, ведь только что один из них обыграл двоих чужеземных союзников. Да и с чем? С двумя парами и непоколебимой уверенностью в глазах. В ярости лысый ухватился за стол, намереваясь перевернуть его, но другие французы схватили его под руки, удаляясь вглубь заведения, чтобы не натворить делов. В пабе было тускло и душно, дым в воздухе сдавливал лёгкие даже некурящим, заставляя их драть горло почти после каждого вдоха. Когда последняя этим вечером партия подошла к концу, Т/И чуть ли не выбежала оттуда, несмотря на то, что сама атмосфера ей нравилась. Просто дышать хотелось больше. Вокруг пахло приближающимся дождём, который в очередной раз превратит и так сырую землю в липкую грязь под ногами. Первое, о чём девушка подумала — что об этом скажет Томас. Это ведь ему приходится валяться в ней часами, чтобы не угодить в цепкие лапы madame La Mort. — Вот, держи, — одной рукой появившийся через пару минут из двери паба Томас приобнял Т/И за талию, а другой протянул часть своего «выиграша». — Они хорошие, не такие, какие обычно курим мы. Ты заслужила. Француженка приняла подарок, положив его в небольшой карман на платье, и откинула голову назад, устало кладя её на плечо Томми. Мужчина остался стоять на месте, продолжая приобнимать её, глядя туда же, куда и она — в бесконечную пустоту, что раскинулась впереди.

***

— Мадам Т/Ф, — от резкого звука в правом ухе Т/И вздрогнула и открыла глаза, уставившись на свою горничную. — Вы снова перепили? — Не лезьте не в своё дело, Жозефина, — едва открывая рот произнесла хозяйка дома, приняв сидячее положение и потирая виски. Голова раскалывалась. — Вы пьёте уже две недели, — снова обеспокоенно затараторила горничная. — С тех пор как вы вернулись из Англии вы сама не своя. Осмелюсь предположить, что случилось что-то неприятное? Т/И громко засмеялась, принимая от служанки, которую напугала своей резкой выходкой, стакан воды, выпивая его залпом, когда идущий откуда-то изнутри смех перестал раздирать грудь. — Мне снятся сны, Жози, — загадочно произнесла Т/И, снова укладываясь на диван в гостиной, на котором так опрометчиво уснула вчера. — Кошмары, мадам? — Не знаю, — француженка вздохнула. — Пока не решила.